Изабелла

Этот  вечер  такой же, как и вчера. Только, мне кажется, что сегодня вино было несколько другое, хотя мы взяли как обычно. Дашка сидела рядом со мной и затягивала в себя с никотином миллиграммы ночной свежести. Во рту был терпкий вкус дешевого красного вина. Всего одна бутылка на двоих, а так успокаивает непредсказуемое молодое нутро. Мы пили из самых простых пластмассовых одноразовых стаканчиков, из которых раньше на школьных утренниках мы распивали лимонад.

Темно. Ничего не скажешь. Тихо. Но тишина не молчаливая: сидишь и слушаешь, как ветер гуляет в листьях кустов и деревьев. Тоже любит ночь, она - хорошая собеседница, молчит, внимает и не даёт тебя почувствовать себя в полном одиночестве, даже если ты не один, а с кем-нибудь.

Дым густой выдыхала она медленно. Приятное чувство: после выпитого залпом стакана дешевой Изабеллы наполнить рот воздухом с никотином. Я понимала как это. Постоянной привычки курить  - у меня нет, но с этим человеком школьный порог в две бетонные ступени становился пристанищем на пару часов, где можно было делать  что угодно, в рамках разумного, конечно. Просто посидеть. Просто поразмыслить. Мы знали, что нас объединяет. Это и юный возраст, и свобода, которую мы получали, приезжая сюда из двух разных городов. Время здесь течёт по иному, не так. День – это промежуток, который хочется затушить купанием на речке и хождением под солнцем до самого вечера. Вечер – это период морального подъема, время сбора, анализа предшествующей ночи и закупка бутылки недорогого вина.  Ночь – это миг, который стараешься вытянуть как можно дольше, но есть закон, по которому в летнее время рассвет наступает в четыре.

Я сидела, чувствуя, как над ухом у меня жужжит комар. Но отгонять его было лень, тем более, что кремом мы намазались и этого должно было хватить на несчастные два часа  на школьном дворе. Дашка уже докуривала сигарету, а я сидела и смотрела на дома, что стояли прямо перед нами. Они были однотонно черны. Все спали.

-Ну, что, допиваем? – сказала Дашка, выбросив ещё горящий огонёк в зелёную невысокую траву рядом с порогом.
-Допиваем, - отвечаю и смотрю, как она ставит два стаканчика рядом и, свеча телефоном, разливает равное количество красной воды, - Шоколадки остались? – спрашиваю, а сама уже начинаю искать их глазами на бетонном столе-стуле-школьном пороге, на котором мы сидели.
-Остались вроде, - она поставила пустую бутылку в сторону и, пододвинув с трудом  два шуршащих фантика с батончиками, раскрыла их. В них оставалось по половинке на каждого.
-Знаешь, такие вечера не должны забываться. Так было в этом году. В следующем, это станет нашей традицией. Мы будем собираться с тобой здесь, на пороге этой старой деревенской деревянной школы, будем сидеть, и весь мир будет у нас, как на ладони.
-Согласна,- а как не согласиться, конечно, она согласилась. Нам это жутко нравилось. Это был наш шестой день новой традиции. За это время было много сказано, много воспоминаний пронеслось из каждой головы и перенесено в память другого, мы понимали, что просто становимся ближе. Наши мамы раньше тоже имели дружбу, в очень глубокой юности, но, по обычаю этого мира, глагол, характеризующий её,  в данный момент не имеет настоящего времени.
Мы взяли по красному стакану и повернулись слегка друг к другу. Нам было весело в принципе, но веселье это было дурманом, оно было не бешеным, а смиренным. Мы посмеивались над легким сарказмом, что озвучивали, обсуждая что-либо, нам было приятно это состояние, когда ты не пьян, но в то же время, твой ум не думает обо всей ничтожности человеческой действительности, её проблемах, своих проблемах, личных проблемах. Мы находились в абстрактной свободе, которую сами себе выдумали и использовали в свою пользу. Сказав что-то, не относящееся к нашим действиям, мы снова включились в процесс. Это был второй стакан. Нас было двое, вследствие чего бутылка подразделялась на 4 стакана: два – ей, два – мне. Мы почувствовали контраст дешевой выпивки и вкусного шоколада, затем, переведя дух, Дашка, по обыкновению,  закопошилась в своей мешковатой сумке. Искала пачку сигарет.

Сейчас в клубе (что находился буквально в 20-ти метрах от школьного двора), который отделялся от нас маленькой одноэтажной библиотекой и ещё несколькими метрами свободного пространства со всех сторон, гудела молодёжь. Мы сидели в своём терпком полумраке, а буквально в нескольких шагах просто кипела громкая жизнь, правда, тоже алкогольная. Мы знали, что нас, скорее всего уже ищут, знакомые, подруги, т.к. время нашей традиции подходило к концу. На часах уже было около двадцати трёх часов, иногда это было и десять вечера (в силу своей памяти, уже сложно припомнить, но в основном мы просиживали около двух часов, и всё зависело от того, во сколько мы приходили). Затушив последнюю сигарету, мы начали морально настраивать себя на бодрость, но приятный туман в голове был настолько приятным, что его совсем не хотелось разгонять. Я поставила пустую Изабеллу к остальным барышням, что стояли на земле в кустах вдоль деревянной стены, тогда их было пять, и вернулась к Дашке на порог. Она уже собрала фантики от шоколада  и различные мелочи, вроде телефона. Мы понимали, что, скорее всего, это последняя особенная «посиделка» в этом году. Лето заканчивается. Мы разъезжаемся. Нам грустно. Но мы знаем, что непременно вернёмся на этот бетонный школьный порог из двух ступеней, пусть уже с новыми взглядами на жизнь, пусть уже эти встречи будут без алкоголя,  вернёмся просто «новыми», другими, но мы найдём то, что нас объединит, пусть даже прошлогодняя традиция.



лето.примерно 2010-9 год.