Воздух

Отсутствие сна — оно как отсутствие воздуха. Продержаться сможешь, но не долго. Если не спишь — твоя кровь становится гуще, сердцу сложнее ее качать. Ты пугаешься собственной тени, а подушка хочет задушить тебя. Чтобы ты забылся, казалось бы, не хватает самой малости. От волшебного мира Морфея тебя отделяет какая-то половина секунды. Но ты боишься засыпать. Страшно во мраке, когда твои мозги точит отсутствие сна. Когда ты не спишь, а лишь теряешь сознание на сотую долю секунды. С книгой в руке, или на перроне метро, когда подъезжает поезд. Засыпаешь. Но только на первую долю секунды. Ты просто боишься заснуть, боишься не проснуться. Боишься и тени, и тени тени. Пока темно, ты еще надеешься. Можешь захлебнуться сердечными каплями, пить теплую воду или даже стоять на голове. Все тщетно: в какой-то момент ты просто теряешь функцию сна. Ее больше нет у тебя.

Днем ты ходишь, реально отрезанный от остального мира. Ты устал, тебе плохо, ты зол на всех и вся. Твое время — сумерки. В сумерках тени становятся плотнее, а жизнь — еще призрачнее. На сумерки — надежда. На краю платформы. Надежда.Ты мысленно уже упал на пути, но твое существо делает оборот в твоей голове, и ты просыпаешься обратно. Сколько спал: две сотых секунды? три? Спал столько, что даже колени не успели отпустить тело. Голова не успела завалиться. Обернулось только сознание. С изнанки.

Бывают, конечно, угрызения совести. Бывают реальные проблемы на совершенно пустом месте. Бывает так зажмет, как будто никогда и не разжимало. Поэтому и стоишь в чертовой очереди на станции и ждешь поезда. Бывает так, что сон тебе нужен, как воздух. Но спать ты можешь, только выпив серьезную дозу алкоголя. Это не сон. Ты просто теряешь сознание. От усталости, от отравления. Твоя кровь становится еще гуще, и болит голова, и стучит сердце. У тебя аритмия. И вот: ты готов заснуть! Но тебя опять будит пропуск в сердечном ритме. Тишина — и ты в ужасе открываешь глаза. Этот выдох: он что — последний? Или будут еще? И они есть еще. И сердце стучит. Но твоя кровь густа и темна. И ты точно знаешь, что до последнего удара — настоящего последнего удара — еще столько же времени, сколько ты в состоянии спать.

Время — функция скорости. Если двигаться несказанно быстро — оказываешься в своем собственном времени. У тебя остаются лишь рваные воспоминания и догадки. А бывает так: один провал и ты уже на 10 лет старше. А бывает, что нет ничего. Ни событий, ни сна, ни воздуха. Твои глаза ввалились? Ты, как и я, больше не спишь? Тогда радуйся: пока для тебя все равно еще есть воздух. Поздно, когда твой рот уже зашит. Ведь ты вообще не мог заснуть и сильно устал. Тогда ты должен быть доволен: ты спишь мертвецким сном в вечном зацикленном провале. Твой поезд уже пришел. И ушел. И, даже если ты забыл цветы, тебе их принесут. И ты, поверь, уже не сможешь отказаться. Сутки крутятся, как колесики часов. Без механизмов: водяных, или песчаных. Колесики — лишь иллюзия, сон. Они плавятся и текут вместе с корпусом часов Сальвадора.

Течет вода, сыплется песок. Время идет. Течет и рассыпается. А сутки вертятся. Между сутками — полночь. Полночь обоюдопоката: с какой стороны ее ни крути, оборотов она не делает. Полночь — зубчатый зеркальный шар Рубика, разнонаправленные ребра которого приводят в движение шестеренки суток. Она крутится и вертится, полночь, сверкает темнотой и щурится затмением. Она стыдится и любит, дарит и оскверняет. От ее вращения появляется новое время. Среднее. Надежда сохраняется до тех пор, пока веревка, завязанная петлей на шее, не привязана к потолку. Но эта надежда — не последняя. Последней она становится, если привязанная сверху веревка не рвется, когда из-под ног уже выбит табурет.

Ни вчера, и ни завтра… Полночь — это сегодня… Сей день, уже вчерашний день, растянутый на целый океан безнадежного ожидания светлого завтра. Ни вчера, ни завтра. Не было — не будет. Ветер… Вечер. Затем — сумерки. Ожидание перемен. Разочарование. Понимание, что перемены столь же несбыточны, как и неизбежны. Сущая прорва тщетных надежд, бьющая сквозь нефтяную скважину. Змеевик самогонного аппарата, завязанный одинарным виндзорским узлом на шее.

Такой день наблюдателю кажется нудным. Хотя прошел и не совсем так, как вчерашний. Хотя и не был выходным или праздником. И 29 февраля он не был тоже. Просто после такого дня хочется неприятностей.

Ветер — движение воздуха, рожденное чистой энергией, крутится также, как и вода в воронке. Но в трубу не падает. Поэтому ветряные часы — самые точные. Ветер сушит песок к и носит его, превращая в пыль.

Неужели я наконец-то заснул? Я устал, мне было так одиноко, что даже болело и тошнило? Меня знобило. Моя кровь была густа. Сейчас-сейчас, я пойду. Только прогоню сон. И надену калоши…

Вообще, конечно, спать лучше на свежем воздухе. В объятиях любимой женщины. Пить ее дыхание, обнимать ее, и все это — в окружении свежего воздуха. Это и есть настоящее счастье. Часы не наблюдаются… Вот оно, среднее время.

14 июня 2012 года
http://andreyshirokov.com/post/25061878701/air