Канарейка красного смещения

Ее желтые, красные и белые перья чем-то напоминали кокошник русской княгини, украшенный самоцветами, янтарем и жемчугом. Клюв был чуть вытянут, но все же очень походил на орлиный, чем она очень гордилась. Коготки были аккуратными, крылья, которыми она пользовалась крайне редко, изящные и тонкие. Канарейки вообще очень красивые, но это была особенной. Никаких изъянов в ней не было. Была она гораздо умнее своих собратьев. Умело и аккуратно пользовалась поилкой, не рассыпала корм по всей клетке, всегда выглядела как перед показом мод, грациозно ступала, изящно перелетала на жердочку, величаво чистила перья, даже спала так, как будто знала, что за ней кто-то наблюдает и хотела показать себя во всей красе.

Внутренний мир ее был насыщен, полон доброты, невысказанной любви и фантазии. Она обожала помечтать. Могла дни на пролет петь и танцевать. Обожала шум дождя и ветра, второй концерт Рахманинова, сороковую Моцарта, одиннадцатую Бетховена...

Одно было в ее жизни не так - была она очень одинока, была одна в ее небольшом, ограниченном решеткой мире. Она смотрела сквозь прутья ее мирка и не понимала почему одна, почему с ней нет никого рядом, почему из-за решетки никто не приходит к ней, почему вселенная ее  так обозримо велика, но она не может позволить взмыть вверх и улететь отсюда, как ее душа неоднократно это проделывала во сне. Мир ее постоянно становился больше, он расширялся, как будто кто-то покупал ей все новые и новые, все более большие и замысловатые клетки, но это ее не радовало. Бывало она подолгу грустила, не могла есть и пить. Ей очень хотелось нежности и ласки, хотелось ощутить тепло родственной души рядом с собой, но шли дни и недели, а никого рядом с ней не возникало. Природа насыпала ей корм и наполняла поилку, но все не создавала для нее друга. Она ждала и верила, что когда-нибудь ее единственный прилетит, обнимет ее и они будут до конца дней своих неразлучны и счастливы.

Утро в тот день наступило внезапно. Тучи растаяли быстро - почти мгновенно, как будто чья-то рука сорвала покрывало, создававшее в клетке иллюзию ночи, белый свет ворвался в ее мир и ослепил. Еще не до конца проснувшись, она увидела образ - крылья, хвост, клюв. Это он! - крикнула про себя она, - он пришел ко мне! Наконец-то! Слава Догу! Дог, благодарю тебя за то, что ты услышал мои молитвы! Теперь я буду счастлива!

Как все женщины, канарейка не стала сразу афишировать своего интереса, хотя ее просто распирало от желания. В первый день она вела себя как обычно, даже более надменно и высокомерно. Расхаживала по клетке как хозяйка и всем видом давала понять своему внезапному ухажеру, что не так проста как кажется и не готова отдать себя первому встречному. Во второй день она несколько раз приблизилась в незнакомцу, чтобы поближе его рассмотреть и показать свои красивые перья. Это был великолепный самец - орлиный клюв, идеальные перья, сильные лапы.
- Как будто искусственно выведенный! Идеальный! - подумала она, но старалась гнать от себя эту мысль, чтобы не выдать своего интереса, чтобы не прервать свою игру.

На четвертый день она не выдержала и подошла к нему вплотную, небрежно потерлась о него своим крылом. Незнакомец не ответил, лишь чуть чуть качнулся из стороны в стороны как неваляшка и вскоре затих. Она была сражена  его невозмутимой холодностью и стойкостью к ее красоте. Она влюбилась без памяти в этого неотесанного, не умеющего, по его мнению, обращаться с женщинами мужлана и с того дня только и думала о нем. Незнакомец же не проявлял к ней никакого интереса. Был холоден как неживой и почти недвижим как могучий ствол векового дерева.

Страсть постепенно копилась в ней и через неделю переполнила, она не могла себя больше сдерживать и, плюнув на приличия, кинулась к нему на шею. Он же лишь слегка ее приобнял, качнулся взад-вперед и пристально стал вглядываться как мыслитель в даль, но и этого ей уже было достаточно. С того дня она от него не отходила. Она пела ему песни, танцевала, приносила еду, но он был равнодушен и ничем не показывал своего к ней расположения.
- За что мне это наказание, Дог? За что ты так жестоко меня наказываешь? За что? Почему он не любит меня? - взывала она к всевышнему, но мольбы ее не приносили успокоения душе. Незнакомец по-прежнему был далек от нее, хоть был так близок.

Однажды днем раскаты грома разорвали их небольшой мирок. Канарейка очень сильно испугалась и кинулась к своему возлюбленному, чтобы было не так страшно. Они сидели вместе и казалось, что мир весь стал для них лишь этим небольшим клубком тепла, которое они сами и излучали. Тучи повисли над их желтыми тельцами. Тучи и облака походили на огромных невиданных птиц с палками вместо крыльев и длинными лапами без когтей, пристально разглядывающих сидящих в клетке невольников. Гром походил на пение жаворонка, только старого и изрядно осипшего, смысл песни которого было уже не разобрать.

- Ты думаешь она понимает где сейчас находится и с кем? - прокатилось раскатом слева на право.
- Едва ли! У них мозг с орех! - громыхнуло справа.
- Тем более что кукла сделана великолепно, полностью похожа на самца, а то что вместо души фарш...

Гром стих также резко как и начался. Тучи рассеялись и солнце снова заиграло своими лучами на ее перьях. Но эти внезапные раскаты как будто пробудили в ней какое-то скрытое чувство, какие-то ее не разбуженные страсти и эмоции вышли наружу и мир вокруг для нее преобразился. Душа ее хотела любви, любви чистой и искренной, но ее спутник был холоден и никак не отвечал на ее неземной порыв. Она вдруг поняла, что должна вырваться из своих оков, поняла что любовь ее больше не сдержать в ее хрупком теле, поняла что чувства обманчивы и иллюзорны, что истина лежит где-то за пределами ее способностей и понимания, где-то там в облаках. Она изо всех сил взмахнула крыльями и ... ее не стало...

---

Красное смещение — сдвиг спектральных линий химических элементов в красную (длинноволновую) сторону, свидетельствующий о расширении Вселенной.