Бесплодные усилия любви, 1-2

АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Там же.

(Входят Дон Адриано Де Армадо и Моф.)

АРМАДО:
Что меланхолия творит с великим духом, нежный мальчик?

МОФ:
Великий дух пленит великая печаль.

АРМАДО:
Что меланхолия, чертёнок, что печаль — одно и то же.

МОФ:
Да нет же, сударь, нет.

АРМАДО:
Какое ж видишь между ними ты различие, мой мальчик?

МОФ:
Различие их в действии различном, старец мой суровый.

АРМАДО:
А почему суровый я? Ну. Почему суровый?


МОФ:
А почему я нежный? Почему же?

АРМАДО:
Ты — юн годами, юность с нежностью всегда сопоставима.

МОФ:
Суровым вас назвал я потому, что бремя лет вас сделало суровым.

АРМАДО:
Удачно и умно.

МОФ:
Как понимать вас, сударь?  Умён я и удачен? Или удачен и умён?

АРМАДО:
Удачен, потому что мал.

МОФ:
А почему ж умён?

АРМАДО:
Умён ты потому что очень уж смекалист ты и изворотлив.

МОФ:
Вы говорите это в похвалу, хозяин?

АРМАДО:
Её ты заслужил, мой мальчик.

МОФ:
Я на такой манер угря расхваливать готов.

АРМАДО:
А разве же угрю смекалка характерна?

МОФ:
По изворотливости равных ему нет.

АРМАДО:
Достойнейший ответ, который кровь мою быстрей по жилам гонит.

МОФ:
Спасибо, сударь за ответ.

АРМАДО:
Я не люблю, когда меня перебивают.

МОФ (в сторону):
Ты, может, и не любишь, а желаешь.


АРМАДО:
Обрёк себя я на трёхлетний срок учёбы с королём.

МОФ:
Да вам достаточно и часа для учёбы.

АРМАДО:
Такое невозможно.

МОФ:
Ужели дважды два вам не по силам?

АРМАДО:
Я в арифметике профан, душа моя буфетчику не ровня.

МОФ:
Но вы же — дворянин, а значит и игрок.

АРМАДО:
Замешано во мне и то, брат, и другое. Без этого на свете невозможно.

МОФ:
Тогда вы туз и двойку можете сложить.

АРМАДО:
В итоге будет: двойка и один.

МОФ:
Как говорят в народе: тройка.

АРМАДО:
Точно.

МОФ:
Вы на лету науку познаёте. Моргнул три раза — сосчитал до трёх. Прибавил слово «годы» к слову «три», а в результате  двух простейших слов — три года обучения в итоге. Под силу это даже лошади, танцующей под счёт: от одного до трёх.

АРМАДО:
Вот это класс! Вот это обученье!

МОФ:
Вот так пустяк творят из пустяка.

АРМАДО:
Тебе открою тайну: я влюблён. Солдат влюблённый падает так низко, как низко пала женщина моя. Ах если б мог мечом сразить я сей недуг и бросить под ноги его французскому вельможе в обмен на превосходный комплимент. Мне не пристало охать и вдыхать, во власть сдаваясь Купидону. И знаешь ты кого-то из великих, как я, поверженных любовью?

МОФ:
Да тот же Геркулес, мой сударь.
АРМАДО:
Могучий Геркулес! Ты вспомни, мальчик, имена и прочих почитаемых мужей.

МОФ:
Самсон, хозяин. Он  был весом, и не боялся веса , взваливши на спину ворота городские, он, как котомку, их играючи унёс. Но даже он не справился с любовью.

АРМАДО:
О, славно скроенный Самсон! Я шпагою владею в совершенстве, но вряд ли унесу, как ты, ворота на себе. Ведь оба мы с тобою влюблены. А кто же был возлюбленной Самсона?

МОФ:
Всё та же женщина, мой сударь.

АРМАДО:
А темперамент женщины каков?

МОФ:
Всех четырёх, а, может, трёх, а, может, двух, а, может, одного из четырёх.

АРМАДО:
Ты точно  назови  мне.

МОФ:
Морю он подобен.

АРМАДО:
Один из четырёх?

МОФ:
Он самый лучший, судя по по тому, что  я читал когда-то.

АРМАДО:
Где море чувств, там море и страстей  для всех влюблённых, но у Самсона не было на то причин. Умом её он был, наверняка, сражён.

МОФ:
Как море ум её блистал.

АРМАДО:
Моя любовь — на белом фоне красною гвоздикой.

МОФ:
Укрыты мысли чёрные под этими цветами.

АРМАДО:
А, ну-ка, образованный мой мальчик, скорее поясни мне смысл своих речей.

МОФ:
Помогут же  мне ум отца и  колкость материнского словца.


АРМАДО:
Так мило всё со стороны дитяти!

МОФ:
Плетут интриги красный с белым:
Прочёл одно, а смысл — в ином,
Девицы действуют умело,
Не разгадаешь всё равно.
Бледнеют щеки в страхе, злобе,
В грехе краснеют и стыде,
А. ну-ка отгадать попробуй,
Где грех и злоба, правда где.
Так алый с белым и сдружились
И каждой женщине сгодились.

АРМАДО:
Слыхал ли ты когда-нибудь о короле и нищем славную балладу?

МОФ:
Три сотни лет тому назад  балладу ту мусолил мир, теперь она потеряна на веки, случись найти её сейчас, то ни слова, ни музыка её нас тронуть не смогли бы.

АРМАДО:
По-новому хочу ту тему осветить и оправдать своё преступное влечение  к девчонке. Ведь я действительно влюбился в сельскую простушку, которую застал с Костардом в парке. Она  заслуживает …

МОФ (в сторону):
Хорошей порки и  лучшей пары, чем мой хозяин.

АРМАДО:
Спой, мальчик, мне. Сними тяжёлый груз любви с души моей.

МОФ:
От лёгкой женщины душа отяжелела.

АРМАДО:
Да пой же, не тяни.

МОФ:
Придётся с пением пока повременить.

(Входят Далл, Констант и Жакнетта.)

ДАЛЛ:
По воле герцога направлен вам под стражу Костард. Вам не лелеять, не тиранить пленника не надо, а только содержать три дня в неделю на мякине и воде. Девицу же держать молочницею в парке. Честь имею.

АРМАДО:
Я сам не свой — вы в стыд меня ввели!

ЖАКНЕТТА:
Вы что-то мне, мужчина, говорите?

АРМАДО:
Я навещу тебя в сторожке.

ЖАКНЕТТА:
А найдёшь ли?

АРМАДО:
Я знаю, знаю это место.

ЖАКНЕТТА:
О, боже, до чего же вы умны!

АРМАДО:
Я вам такое расскажу!

ЖАКНЕТТА:
С такою рожей?

АРМАДО?
Я вас люблю.

ЖАКНЕТТА:
Не новые слова.

АРМАДО:
Пока, красавица.

ЖАКНЕТТА:
Хорошей вам погоды.

ДАЛЛ:
Пора, Жакнетта, нам, пора!

(Далл и Жакнетта уходят.)

АРМАДО:
Поститься будешь, негодяй, за свой проступок, пока прощения от бога не получишь.

КОСТАРД:
Но прежде чем поститься, надо угоститься, сударь.

АРМАДО:
Тебе придётся нелегко.

КОСТАРД:
Обязан буду вам гораздо больше, чем прислуга, с которой вы обходитесь легко, не утруждаясь с ними расплатиться.


АРМАДО:
Заткните рот ему и уведите.

МОФ:
Идём, преступный раб, идём же!

КОСТАРД:
Не запирайте в клеть послушную скотину, позвольте ей на пастбище пастись.

МОФ:
Поститься и пастись — ни есть одно и то же. Отправишься в тюрьму.

КОСТАРД:
Ах, если снова я увижу весёлых дней печальную канву, то все увидят...

МОФ:
И что ж увидят все?

КОСТАРД:
Ведь люди смотрят, а не видят, славный Моф. Ворота узника и рот закрыты — я молчу.  Спасибо господу: терплю и повинуюсь.

(Моф и Костард уходят.)

АРМАДО:
Я даже обожаю землю, где она ступает. И ножки лёгкие, что туфельки несут. Я, полюбив, нарушу клятву и солгу. Любовь и ложь несовместимы. Любовь дерзка и дьявольски коварна, она же — ангел зла, а не иначе. Любовь сразила силача Самсона и Соломона мудрого соблазном одолела. Ни геркулесова дубина, ни испанский меч не могут стрелы Купидона отразить. Он, даже будучи ребёнком, любовью  взрослого любого поражает. Прощай же, доблесть, шпага — в ножны, в угол — барабан! Хозяин ваш сражён любовью. Она теперь владычица его. О, боги рифмы, дайте силы! Я на сонет уже готов решиться. Твори же, ум, пиши, перо, вершитесь, фолианты!

(Уходит.)