Революционный ритуал

                Любимому  дедушке  Михаилу  Евсеевичу  посвящается


           Здесь  не  главное чтобы с  нахрапом «Братва,  вперёд!»: кроме  ручных бомб  и  трибунала  с  расстрельной  командой  нужны  другие  аргументы —   науки  требуют  тишины.
           Среди  фронтовиков  в  аудитории  Иван  Передерисвитка  —  герой  и  крепкий  партиец — будущая  пролетарская  интеллигенция.  Двадцатитысячник.
           …В  тылу  хорошо:  жратва  горячая…  Невкусно,  но  сытно.  В чистом  общежитии  можно  выспаться.  Да  под  одеялом!
           Орден  Красного Знамени  вызывает  восторг. Особенно  у  девчат… И  красные  галифе  с  желтыми  лампасами  не  куплены — получены  за  личную  доблесть.  Ну,  первый  парень!  Смотрите  и  завидуйте!
           Иван  и  сам  влюбился.  В  машинистку  Валечку.  Закрутила  его  жизнь,  ничего  в  голову  не  лезет от  счастья. Пропуски,  грамматика  идёт  с  трудом*,  конспектов чуть-чуть — весна!..

           Тут  приказ:  «Не  освоивших  учебные  планы —  на  фронт!»  Как  быть?  —  Зачёт  провален. А  планы,  а  невеста?.. Аж  зубы  свело…
           У  входа в общежитие  с  утра  толпятся  хмурые  отчисленные.  Валечка  забежала  на  минутку, расчесала  и  сообщила:  работает,  мол,  комиссия — допускает  к  учебе  в  институте…
           Еле  держался…

           Все  кругом  напряженны:  и  курящие  на  лестнице  кандидаты  на  отчисление, и   холодное  коридорное  эхо.  Зашел  в  деканат —   приказа  на  него  ещё  нет.  Хотел  разобраться  с  комиссией,  но  декана  не  было.  Был  парторг,  выслушал.  А  уже  вечером  на  ячейке комсомола  пытали — где твоя  революционная  совесть-ненависть?!  Злость,  мол,  помогает  в  учёбе  не  хуже,  чем  в  бою!  «Распатронили»,  конечно,  но  на  комиссию  направили.
           Исключат…
           Ночь  прошла  кое  как.
           Утро.  Гулкая  аудитория. Озябшие  члены  комиссии.  Парторга,  уехавшего  в  райком  за  дровами,  решили  не  ждать…
 
           Вопрос.   
           Иван  что-то  промямлил.
           — Не  волнуйтесь,  покажите  на  схеме…кхе-кхе… — седой  профессор  клинышем  бородки  указал  на  плакат,  висевший  в  углу.
           Парень,  тыча  пальцем  и  запинаясь,  прочитал  подписи. Слова мудрёные  не  знакомые,  но  выговорил  полностью…
           — Указку  возьмите, — проскрипела  дама,  кутаясь  в  пальто.
           Он  прочитал  ещё  раз. Запинался  меньше…
           — Ну-с,  и  что?..
 «Не  то… Не  то  они  ждут:  глаза  воротят,  не  слушают…»
           — Так… — резюмировал  председатель,  блеснув  пенсне. — Характеристика  на  студента  Передерисвитка…  Читаем… — у  членов  комиссии  никакой  реакции.
«У  кого  вещмешок  бы  одолжить… чтобы  навсегда?» —  заныл  зуб  совершенно  не  к  месту.
           — Вопросы будут?.. А  где  матрикул**?  Документ  на  стол, молодой  человек — Члены  комиссии  переглянулись.  Дамочка  (в  потолок):
           — Сколько  намечено?..
           — Тринадцать…
           — (кто-то) Будем  ждать  парторга…

           «Тринадцать?!  Отделение… Точно — фронт… Прощай,  Валечка,  душа  моя!..» — мелькнуло  в голове. От нестерпимой  тоски  внутри  что-то заны-ыло, засосало  и — словно  оборвалось  как перед атакой.
           …Из  кармана  галифе  выудил  платок.  Встряхнул. Положил  на  стол. На  него — кисет… Рядом,  гулко  стукнув  о дерево,  лёг  ревнаган.  Хищно  блеснули  красно-жёлтые  пули.  Наконец,  с  удалым  хлопком  по  левой  руке — расправилась   мятая  книжечка. Вид  оружия  добавил  решимости.
           Иван  положил  зачётку  и, глядя в пол,  заговорил:
           — Мне  партия  поручила  инженером стать… И  я  стану!.. А  если  кто  мешать  надумает… — он  посмотрел  в  свою  опустевшую  огромную  ладонь.—  …Мы… Всю  контру  тыловую… Собственнолично… — ладонь  сжалась  в кулак  впечатляющего  размера и  членов  комиссии  словно  обжег  жесткий  горящий  взгляд.
            Иван  шумно  втянул  воздух.
            — …Ясно?!
И  ладошкой по  столу — хлоп! Звонко  и  сухо,  как  выстрел.  Чего  не  ясно?  Эхо  подтвердило:  «Этот  может,  этот — шлёпнет».
            — …Вы  обязаны  обеспечить  учёбу!..  Парторг  сказал!!
           Председатель,  косясь  сквозь  пенсне  на  оружие,  поковырял карандашом  в  книжечке.
            — Свободны…

           Имущество  медленно  уплыло  обратно:  книжечка, кисет, револьвер…
           Добрёл  до  общежития. Стал  собираться.  Вынул  зачётку,  открыл  напоследок,  а  там, старческой  трясущейся  рукой, —  «Зачёт. Допущен».  От  радости  сначала онемел,  затем  по-хулигански  свистнул  и  даже  револьвер  выхватил,  потряс  и  пальнул  бы  с  куражу,  да  патрон  жалко…   
 

           …Преподаватели,  натыкаясь  на  Ивана, теперь  понижали  голос  и,  не  оглядываясь,  семенили  к  аудитории.
           Женился.  Вошел  в  комиссию  по  успеваемости… Надо сказать честно:  револьвер  отнёс  в  ЧК  и  дальше  сдавал  сам.  Успешно.
           А, может, репутация  «работала»…

           Что  интересно:  построенные   такими  специалистами  заводы,  шахты  и  электростанции  работают  до   сих  пор.  Войну  прошли!! Больше  века.  Как?  Ума  не  приложу...

* Многие из партпризыва даже читать не могли что в первый год и осваивали
**Матрикул - название зачетной книжки в те годы
***На фото мой дедушка Михаил Евсеевич, рассказавший мне историю об однокашнике из своей молодости