Проделки феи Наркизии

Высоко на шестом этаже над железными крышами Петербурга жил принц.

С виду это был самый обыкновенный молодой человек: высокий, худощавый, с вьющимися каштановыми волосами до плеч и большими томными карими глазами. Привлекательный и, конечно, чем-то напоминающий принца. Но не более того. Ведь принцы (настоящие!) живут во дворцах. А наш ютился в маленькой комнатке большой коммунальной квартиры, расположенной в мансарде.
 
Крыша дома, где жил благородный молодой человек (назовем его Рейнолд Асперос, хоть это и не единственное из его имен) была плохо покрыта железом, поэтому на стенах и потолках этого жилища повсюду были пятна от протечек, разнообразные по размерам и цвету, что было довольно некрасиво. Извилистый темный коридор вел на кухню, едва освещаемую круглой лампочкой без абажура, засиженной мухами. Темными вечерами, когда горел свет и сквозняк проникал через открытую форточку, лампочка покачивалась, и по стенам  метались причудливые тревожные тени. Из недр кухни каждый день по квартире разносились запахи жареного лука, топленого сала и кислой тушеной капусты. В такие минуты наш принц испытывал  муки голода, так как его здоровый молодой организм получал недостаточное количество питательных веществ, но одновременно  он испытывал  и муки оскорбленного чувства прекрасного, так как прекрасного в запахе жареного лука, согласитесь, совсем уж мало.

 Эти два чувства боролись в принце и были причиной овладевающей им иногда раздражительности.

Таковы уж бывают превратности судьбы, что и принцы иной раз оказываются временно помещенными не во дворец, а в хижину. Наш принц  страдал от недоедания. Но еще более он страдал морально от непризнания своего королевского достоинства и царского величия.

Чтобы оплатить питание и жилье Рейнолд ходил на службу. Дни напролет он просиживал у монитора, собирая и анализируя информацию о продажах той фирмы, в которой ему приходилось служить. Фирма потихоньку разорялась. Денег принц получал все меньше, а иногда и вовсе не получал. Но он продолжал ходить на эту службу в ожидании  дня, когда  его наследное королевское достоинство будет явлено миру во всем его законном виде. Ведь ожидание требует терпения. Так он говорил себе в те минуты, когда его посещали сомнения  в правильности того неуклонного курса, которым он следовал в жизни, и когда появлялось желание отступиться от назначенного ему пути и что-то изменить.

По вечерам он любил смотреть на звезды. Иного места, чем окно его маленькой комнаты, по понятным причинам для этого занятия у него не было. Большей частью он предавался этому делу летом, используя не столь уж частые ночи, когда тяжелое питерское небо освобождается от облаков и дыма и тогда сверкание небесных светил предстает во всем своем вечном великолепии. В такие ночи Рейнолд Асперос брал в руки свою старенькую подзорную трубу (купленную по случаю в рассрочку в антикварном магазине на углу улицы, где стоял его дом) и приникал к ней глазом. Восхищению его не было предела. Лицезрение сияющих россыпей заставляло забыть все беды, всю скудость и безотрадность его настоящей жизни.

Однажды, во время своих наблюдений он заметил одну звезду, крупнее прочих, новую и что самое удивительное, эта звезда, двигаясь резкими перелетами,  то справа налево, то слева направо, постепенно приближалась к Земле. И не прошло и двадцати минут, как можно было рассмотреть в сияющем золотым светом шаре изящную человеческую фигуру. Шар приземлился на крышу соседнего дома. Сияние постепенно померкло, и на крыше осталась прекрасное юное существо женского пола в золотом облегающем космическом костюме и тонкой изумрудной диадеме на белых вьющихся волосах. Девушка легко подошла к краю крыши и прыгнула, но не упала, а наоборот, ласточкой взлетела вверх и стала проделывать над крышами в воздухе невероятные акробатические этюды. Она кружилась кувырками и, то опускалась вниз, то взлетала вверх. Сверкала ее изумрудная диадема и изумрудного цвета башмачки, развевались восхитительные пышные волосы, сиял и переливался золотой костюм. Прошло минут десять этого невероятного зрелища, и она опять приземлилась на крышу, полупрозрачная сфера окутала ее, и шар стал стремительно подниматься, пока не исчез из виду, превратившись в маленькую звезду.

Наш Рейнолд смотрел в окно как зачарованный, отложив подзорную трубу на подоконник. Удивлению его, смешанному с восхищением, не было предела. Неужели он стал свидетелем настоящей тайны и не значит ли это, что наступают новые времена, когда жизнь его круто изменится к лучшему, и он должен будет выполнить свое предназначение на Земле! Или он просто случайно оказался свидетелем  чуда, которое не оставит следа в его жизни? Был ли это знак судьбы или случайность, о которой лучше забыть? Некоторое время принц предавался тревожно-сладким мечтаниям. Это были  мечтания о прекрасном будущем: о почестях, развлечениях и удовольствиях, которые его ждут. И главное – о признании, наконец, его королевского достоинства.

Почти сразу вслед за таинственным появлением небесной незнакомки выпал снег и началась зима.

Однажды , когда тротуар и мостовые были покрыты ледяным глянцем и поземка обметала лед легким снежным веником, когда было темно, а фонари почему-то не горели и только тусклый свет из окон невнятно освещал путь, наш принц, возвращаясь со службы, переходил узкую улочку, по сути переулок, в нескольких кварталах от дома, где жил. Неожиданно из-за поворота послышался шум работающего мотора, затем переход осветился слепящим светом громадных фар. Большой черный автомобиль понесся совсем близко от Рейнолда и даже слегка задел его, отчего молодой человек отлетел на несколько метров к тротуару, больно ушиб руку и затылок. Он даже на некоторое время потерял сознание, а когда очнулся, увидел над собой прекрасное лицо молодой девушки в обрамлении меховой пушистой шапки с ушками, завязанными под подбородком. Ее блестящие темные глаза всматривались в его лицо, а изо рта при каждом слове вылетало легкое облачко пара.

-Как Вы себя чувствуете? – спросила она звонким взволнованным голосом.
- Благодарю вас, хорошо – с трудом произнес он.
- Я все видела. Негодяй. Номер машины был залеплен снегом, а то бы он ответил за свое преступление – она погрозила в темноту кулачком в большой вязаной варежке. – Идти сможете? Опираясь на меня хотя бы?

Она помогла ему добраться до своего жилья, которое было в подъезде напротив того места, где сбили Рейнолда. Она там снимала на первом этаже небольшую квартирку из крошечной комнаты и проходной, тоже крошечной, кухни. Эта квартирка была когда-то дворницкой - в те благословенные времена, когда каждому дому полагался свой дворник, чтобы следить за порядком. Теперь в этой квартирке жила девушка по имени Светлана. Она уложила Рейнолда на единственный в комнате диван и вызвала «скорую помощь».
Доктор, мужчина лет пятидесяти, лысеющий, с усталыми печальными глазами, под которыми свисали набрякшие веки, сказал, что серьезных повреждений нет, да если бы и были, он все равно не мог бы никуда отвезти пациента - без денег, без страхового полиса - и вообще, он не может ничего, только осмотреть и дать совет. Он советует полежать хотя бы неделю в покое. Доктор печально собрал свой чемоданчик и ушел.

- Знаешь что? – сказала Светлана - ты останься здесь. Я постелю себе на раскладушке на кухне и буду ухаживать за тобой. Без ухода ты пропадешь. И не возражай.

Девушка нравилась Рейнолду. Она была веселая и нежная. Но ему было неприятно, что она ухаживает за ним тогда, когда он справился бы и сам и теперь он словно будет ей обязан, и она словно опутывает его своей добротой в этом мире, где никто никому ничего не должен.

Потекли дни. Уютно потрескивали дрова в цилиндрической железной печке в углу. Светилась в углу лампа под оранжевым шелковым абажуром, произведением Светланиных рук. Она по утрам была дома, а вечерами уходила, так как служила танцовщицей в кордебалете небольшого театра. Ему нравились ее длинные светлые волосы натурального соломенного цвета, ее розовая тонкая кожа и шоколадного цвета сияющие большие глаза. Нравились грациозные движения и то, как   она напевала на кухне, занятая приготовлением полезного бульона для Рейнолда, чтобы он поправлялся. И сам бульон необыкновенно вкусный и питательный ему тоже нравился.  Он ловил ее руки и целовал их, он благодарил ее и признавался в любви. Его тянуло к этой девушке, и он думал, как ей в сущности повезло, что на встретила его, такого необыкновенного, проникнутого царским достоинством и как  щедро он отблагодарит ее когда-нибудь впоследствии. Когда будет жить во дворце со своей женой, царицей, которая уже приготовлена ему в невесты. Он вдруг вспомнил про эту царицу и ее покрытый пылью портрет на книжной полке своей мансарды. Будет так замечательно, когда он предложит Светлане место во дворце. Место статс-дамы или фрейлины. Он, лежа на диване пока Светланы не было дома, старательно вызывал в памяти портрет своей невесты. С него смотрела настороженно  особа с колючими глазами и надменным чувственным ртом. Весь ее вид соответствовал той высоте, на которую она была поставлена неумолимым ходом вещей. Рейнолд гордился твердостью своей воли и благородством своего поведения.

Наступило время расставания. Рейнолд изложил Светлане свой план благодарности и возвеличивания ее. Девушка слушала с широко раскрытыми глазами, приоткрыв рот. Потом она заплакала, потом засмеялась и стала, хохоча, обзывать Рейнолда некрасивыми словами. Сама она тоже стала в этот момент какой-то некрасивой, жалкой и даже вульгарной. Она стала вмиг такой обыкновенной, что Рейнолд был очень огорчен, он просил Светлану успокоиться, но она вытолкала его за дверь.

Молодой человек продолжил свою  благородную аскетическую жизнь и свое ожидание исполнения должного. Он все также ходил на службу и предавался мечтам одинокими вечерами. Наступила весна, усилив, как водится, желания и мечты. Он вспомнил о золотой фее и стал с удвоенным вниманием следить за погодой, чтобы не пропустить ни одного звездного вечера, а с ним и повторения чуда. Но время шло, а чудо так и не повторилось. Через некоторое время Рейнолд стал досадовать на золотую фею: почему тогда улетела  быстро, ничего не сказала, только покружилась, и все. И что это значит? Он ожидал от нее большего, она не оправдывает этих ожиданий, не соответствует его мечте. Ах, как тяжело это ожидание! Вокруг него по-прежнему пошлые и малообразованные люди. Он посматривал на портрет своей невесты и вздыхал. Когда же будет признано, наконец, его королевское достоинство. Ради которого он претерпел столько бедствий и- сердце его болезненно заныло – из-за которого он не может стать обыкновенным человеком, жениться на Светлане и жить как все люди. Иногда он набирал номер телефона Светланы и молчал в трубку, иногда белыми бессонными ночами слонялся возле ее дома или вечером издалека наблюдал за ее парадным и видел, как она возвращается домой после спектакля, а потом долго, лежа на диване, представлял, как сделает ее у себя во дворце прислугой или, того хуже, сошлет скотницей на скотный двор. Ему  попеременно очень хотелось то увидеться с ней и поговорить как прежде, то дать ей прочувствовать, как много она потеряла, отвергнув его предложение.

 Прошло еще некоторое время, и он почти утратил всякую надежду на возвращение прекрасной космической акробатки и стал опять спокойно и привычно наблюдать за звездами в свою подзорную трубу.

Фирма, в которой он служил, меж тем разорилась окончательно, и он вынужден теперь был ходить отмечаться на бирже труда раз в две недели. Маленького пособия едва хватало на хлеб, воду и быстрорастворимую китайскую лапшу… Но зато оставалось много свободного времени, которое он тратил на изучение звезд по книгам, на сочинение стихов и на  мечты. Его вынужденное смирение перед тусклой и невзрачной реальностью существования подкреплялось ожиданием чуда. Тем более что он уже удостоился однажды Знака, что чудо это возможно. Он стал ждать. И дождался.

Весь тот день в Петербурге шел дождь. Холодный и непрерывный. То мелкий моросящий, то крупный ливневый. Он сопровождался жестокими порывами шквального ветра, который выхватывал зонты из рук прохожих и заставлял дрожать и колебаться те немногие флюгера в городе, которые еще не заржавели окончательно. Но к вечеру ветер стих и стало понятно, что под его неистовым воздействием тяжелые облака, в клочья разорванные, улетели в дальние страны.

Потом наступила ночь, тихая и звездная. Рейнольд открыл окно, впустил в комнату сырой прохладный воздух, и, кутаясь в старенький, заштопанный в нескольких местах плед, приник к подзорной трубе. Движущуюся звезду он заметил не сразу. Он увидел ее уже тогда, когда ясно можно было различить человеческую фигуру в полупрозрачной сфере. Сфера приземлилась на крыше. Как и в прошлый раз она растаяла на глазах, оставив свою обитательницу на мокром железном листе. Только сейчас она не стояла на крыше прочно, как стоят люди на земле под действием гравитации, а как бы парила над ней, слегка пританцовывая, словно крыша была раскаленной. Как и в прошлый раз девушка ринулась вниз и затем проделала множество головокружительных этюдов в черном ночном небе. В заключение она стала кругами летать над двором и один раз пролетела совсем близко от окна, из которого за происходящим наблюдал  принц. Он  разглядел металлическую чешуйчатую фактуру ее костюма, крупные драгоценные камни на диадеме и туфлях, блеск  густых чуть вьющихся белых волос, которые то развевались за спиной, то закрывали лицо. В ту секунду, когда голова ее оказалась напротив окна, незнакомка повернула ее лицом к Рейнолду, и он увидел ее сверкающие черные глаза, улыбающиеся пухлые губы, сверкающие белизной зубы. Ему показалось, что она что-то сказала ему, но слова потонули в свисте разрезаемого воздуха, да и было их немного. Ну всего два слова от силы.

Рейнолд был потрясен. Он закрыл окно и лег на диван, чтобы обдумать происходящее.Несмотря на то, что он ждал этой минуты, ждал повторения чуда, в этот раз появление незнакомки наполнило его тревогой. Но почему? Он спрашивал себя и не находил ответа. То ли потому, что она приблизилась к нему и, возможно, от него что-то потребовалось теперь. А он так всегда боялся, когда от него что-то требовалось. То ли… Он не верил себе, но уже готов был поклясться, что незнакомка изменилась внешне – небольшое тело ее, не более полутора метров  всего,  в этот раз  стало  более тяжелым, полным, чувственным. Да и лицо… Ему показалось или действительно что-то недоброе было в лице ее? Ах., да разве стоит обращать внимание на такие пустяки. Ведь он, наконец-то удостоился Высокого Посещения, которое, несомненно, сулило только удачу. Да. Иначе и быть не могло: только удачу после стольких лет терпения лишений, после разочарований и ожиданий. Он посмотрел на портрет своей невесты: скоро, скоро.

Наступило утро.   Он спустился вниз по пропахшей кошками и щами  лестнице с чугунными ажурными перилами и такими же дверями вечно неработающего лифта. Вышел на улицу и под моросящим дождичком дошел до угла, где располагался антикварный магазин, в котором он и купил в свое время подзорную трубу. Звякнул колокольчик, хлопнула дверь, задрожали стекла, и он очутился в царстве старых вещей, каждая из которых имела долгую историю, переходила из рук в руки и хранила множество воспоминаний. Воспоминания, казалось, заполняли все помещение магазинчика до самого щербатого потолка.

- Что-то вы неважно выглядите сегодня – заметил продавец, седой усатый мужчина в очках.

- Спасибо. Вы так добры ко мне. – Рейнолд был очень хорошо воспитанным молодым человеком и всегда был предельно вежлив с окружающими его людьми, даже тогда, когда душу его разъедала досада на то, что он вынужден соблюдать эту вежливость, внимание и терпение по отношению к людям, в сущности, глубоко ему безразличным.

- Да вот, знаете ли – Рейнолд замялся, – тут такая история… не представляю даже, с кем посоветоваться – и он сбивчиво изложил свою историю о прекрасной незнакомке (или незнакомках, он уже путался в словах и событиях).

Почему он обратился именно к этому человеку? Тот был всегда добр к нему, позволял долго рассматривать вещи и не прогонял. А подзорную трубу продал в рассрочку, так как всех денег сразу у принца не было. К тому же, близость к старым вещам и воспоминаниям навевала предположение о мудрости и жизненном опыте.


Рейнолд не ошибся. Продавец молча пошел в подсобку и через некоторое время вернулся с толстой потрепанной книгой, заложенной кожаным красным ремешком. Он открыл книгу на закладке и прочел

«Космические феи триастерины бывают двух видов – добропорядочные и агрессивные. Главный оличительный признак этого вида фей – сфера. Добропорядочных триастерин можно узнать по тому упорядочению чувств, мыслей и движений, которыми всегда сопровождается их появление, для тех, к кому они изволили явиться. Агрессивные, наоборот, вселяют тревогу, пытаются внушить к себе влюбленность и нередко похищают людей. Триастерины особенно часто являются людям мечтательным, бездеятельным, пугливым и эгоцентричным. Добропорядочные пытаются успокоить их…»

- Что за чушь, - перебил его  принц и рассмеялся, - впрочем, спасибо вам и на этом. Он поднялся по ступенькам и вышел из полуподвала. Внутри у него все кипело. Какие глупые бывают книги! То, что несомненно является знаком Высшего Признания Вселенной по этой бездарной книге всего лишь какое-то видение на посмешище, демонстрирующее эгоизм и пугливость, вот еще. И продавец этот, жалкий и недалекий, что он может понимать.

- Будьте осторожны, молодой человек! – прокричал ему вслед продавец. Он даже выбежал ради этого из магазина  под дождь. Но принц не слышал его.

И опять потекли дни. Он пытался еще что-нибудь узнать о триастеринах и даже заглянул в интернет ( у него был планшет, подарок от фирмы к празднику, когда еще фирма процветала). Но и в интернете ничего о триастерианах не было.

Рейнолд продолжал смотреть по вечерам в звездное небо. И вот наступил момент, когда фея прилетела опять. Только теперь по всей золотой сфере, окружающей ее, вспыхивали малиновые огни, а сфера во время вспышки становилась на мгновение белой. Она, как и в прошлый раз, не стояла твердо на  железной крыше, пританцовывая ногами в воздухе. Рейнолд уже прочитал в интернете, что феи не любят железо. Особенно злые феи.

-Настоящая фея, это настоящая фея, - думал он и сердце его наполнялось ликованием.- Она прилетела посетить меня, сказать, что я буду коронован и смогу показать свое величие и забыть, наконец, эту бедную никчемную жизнь.

Костюм на триастерине был уже лиловый  и она опять совершила все невероятные акробатические этюды и опять пролетела мимо окна и Рейнольд опять увидел ее бледное лицо, горящие темные глаза и алые чувственные губы. « Я люблю тебя!» прокричала она сквозь свист ветра и, совершив пируэт над двором-колодцем, влетела к нему в окно, хлопнув рамами так, что из одной вылетело стекло и упало на пол с хрустальным звоном.

Рейнолд в это время уже забился в угол своего бедного жилища и во все глаза смотрел на происходящее.

Фея легко взлетела на спинку старенького дивана и присела на нее.

- О, великий Рейнолд, - сказала она. – умнейший из людей, благороднейший избранник, ты создан для того, чтобы повелевать смертными. – Моя сестра, Стелла, которая явилась тебе первый раз, она помогает только слабым. К сильным прилетаю я, Наркизия, а ты сильный, не то, что все прочие людишки. Поэтому к тебе явилась я и я люблю тебя…

Она, растянув пухлые губы в улыбку, сверкая глазами и зубами, протянула к испуганному Рейнолду свои руки в лиловых чешуйчатых рукавах, в браслетах и кольцах.

-Иди ко мне, любимый…- прошелестело со спинки дивана и следом оттуда же раздался сдавленный стон.- Красным длинным языком Наркизия облизала свои чувственные губы и, полуоткрыв рот, закатила глаза. – Иди…

- Мммм….-принц издал невнятный звук, не в силах произнести ничего членораздельного и даже не в силах собраться с мыслями. Страх сковал принца. Он вжался в табуретку и не мог оторваться от нее. Он вдруг остро почувствовал, что совсем не хочет иметь дело с этой… гм… странной пришелицей. Он стал шарить глазами по книжным полкам в надежде увидеть портрет своей высокородной невесты и укрепиться созерцанием ее волевого и бесстрастного лица. Но взгляд его почему-то  не находил этот портрет, а когда он, наконец, увидел старинную позолоченную рамку, оказалось, что изображение настолько покрыто пылью, что издалека и в полумраке уже совсем ничего не разобрать. Принц мгновенно осознал, что, в сущности, его невеста значила для него так мало, что в этот час отчаянного страха воспоминание о ней не имеет уже никакого значения. Взгляд его задержался на маленьком вышитом бисером футляре для флэшек, который когда-то давно сделала для него Светлана, потому что он разбрасывал и терял их. Вещичка на мгновение словно засветилась, излучая тепло, которое усиливалось по мере того, как боль и сожаление от воспоминаний овладевали Рейнолдом. Но свет быстро погас, как только через мгновение стыд за эту слабость пересилил раскаяние в душе принца. Вереницей пронеслись перед его мысленным взором люди, которые когда-то поддерживали его, которые помогали ему или просто были с ним добры. Но они уже ничем не могли ему помочь. Связь с ними давно была разорвана. Он сам сделал этот выбор и остался теперь наедине с этой  холодной темной бездной в сверкании далеких светил.

  - А-ха-ха – донеслось с дивана – какой ты пугливый! Да не комплексуй же, няшечка, покажи им всем, чего ты стоишь!.. Полетели со мной к звездам, айда!

С этими словами она схватила бедного Рейнолда и, легко оторвав его от табуретки, подняла в воздух и вынесла через окно на просторы  ночи.

Через несколько дней соседи осознали постоянный сквозняк из-под закрытой двери комнаты Рейнолда и в кухне началось сетование на безалаберность жильца. А вот когда пришло время платить за электричество, группа соседей с осторожностью проникла за закрытую, но незапертую дверь, обнаружив запустение и распахнутое окно с  побитым стеклом. На полу, среди разбросанных книг и тетрадей со стихами валялась никому не нужная подзорная труба.

Слухи о таинственном исчезновении Рейнолда Аспероса дошли до седовласого продавца из антикварного магазина.

- Жаль, - бормотал он себе под нос, протирая пыль с деревянного слоника, некогда привезенного из Индии, - видимо его похитила злая фея. Такое иногда случается: феи похищают людей. Надо будет сообщить об этом при случае той милой молодой девушке, которая заходила и справлялась о его здоровье. Жаль, что он не дослушал тогда статью из толстой старой книги. Ведь в ней говорилось, что добрая Стелла, фея удачи, является людям бедствующим, но сердечным, смиренным и трудолюбивым. Она помогает им или, по крайней мере, если сделать практически уж совсем ничего не возможно, поддерживает в борьбе, укрепляет дух, посылает счастливые стечения обстоятельств. Но ее легко спугнуть: любой фальшивой мысли достаточно для этого(чудо чахнет от фальши как цветок от отравленной воды). А вот злая Наркизия смеется над безвольными мечтателями, над ленивыми эгоистами, над горделивыми самолюбцами, строящими планы покорения мира. Смеется и уносит за собой. Куда? Кто ж знает…