Тень на солнце

– Солнце! – позвала мама с кухни, и я недовольно поплелась на окрик.
С самого детства родные, друзья, да и все благожелательно настроенные окружающие называли меня не иначе, как Солнцем. Честно говоря, этому есть довольно веская причина – копна кудрявых даже не огненных, а действительно золотых, как солнечные лучи, волос. Я настолько привыкла к этому прозвищу, что даже представлялась порой им, а не настоящим именем, вызывая недоумение новых знакомых.
– Чего, мам? – зайдя на кухню, поинтересовалась я.
– Ужинать будешь? – спросила она, не обернувшись, продолжая колдовать у плиты.
– Неа. Я через полчаса ухожу.
– Опять с ним? – она повернулась и посмотрела на меня, нахмурившись.

Ну, сколько можно?! Этот недовольный взгляд преследует меня по пятам вот уже второй месяц.
– Ты же сама знаешь. Зачем спрашивать? – буркнула я, отводя взгляд, ведь ссор с заботливой родительницей никогда не любила.
– Солнце, ты же понимаешь, что он тебе не пара? – в её голосе послышалась горечь. – Я же вижу. Вы совсем разные. Ты такая яркая и тёплая, а он – тёмный и холодный.
И вечно этот наставительный тон.
– Мама, он мне нравится. Не ты же с ним встречаешься, так? Давай не будем снова ссориться.
– Он, как тень, возникшая на моём Солнце, – совсем тихо сказала мать, вернувшись к готовке. – Будь осторожна. У меня нехорошее предчувствие.

И я ушла. Действительно, какое дело подросткам до предчувствий родителей? Мы гуляли с друзьями в парке, пили пиво, развлекались, и я была абсолютно счастлива, ведь со мной рядом тот, кого люблю. Так проходили многие вечера, и в этот тоже не произошло ничего особенного. Компания привычно загрузилась в машину, наплевав на то, что водитель нетрезв. Солнце оказалось не таким идеальным, каким виделось всепрощающей матери.

Мама рассказывала, что посреди ночи ей позвонили из больницы, сказав, что я попала в аварию. Я – последняя кого мой парень отвозил домой. Видимо, к тому моменту его изрядно развезло, ибо въехали мы не в нужный двор, а прямо в фонарный столб.

Выкрашенные в мерзкий оттенок бежевого стены, отвратительный запах лекарств, впивающийся в мозг писк медицинской аппаратуры, жёсткая кровать-каталка, капельницы, уколы, анализы. Как ни горько признавать, подобный образ жизни приобрёл привычную обыденность. Если поначалу я была готова на стены кидаться от сжигающего ощущения бессилия и несвободы, то теперь, смирилась. Проводила дни в бездумной прострации, или, скрючившись в позе зародыша, боролась с болью после очередной операции. Любимый не пострадал, чему я искренне радовалась в те моменты, когда чувствовала себя сносно. Он так ни разу и не пришёл навестить пострадавшую пассию, и очень быстро я перестала о нём даже вспоминать. Так случилось, что в аварии мне досталось за двоих. Кровоизлияние в мозг завершилось гидроцефалией. В свою очередь повышенное внутричерепное давление сделало меня практически слепой. Операция по шунтированию, естественно, имела место быть, но, к сожалению, вовремя эффекта не принесла. Плюс к этому несколько сломанных рёбер и рука. Всё бы ничего, и инвалидом можно жить…

Но неделю назад доктора развели руками и сказали, что повреждения мозга необратимы. Мне осталось полгода, а затем – растение, кома и смерть. Я даже не заплакала. Мать сходила с ума, а я словно долго ждала этого приговора и оказалась к нему готова. Обезумевшую маму жалко до судорог, до болезненных спазмов в сердце. Да, оказывается, её Солнце не бессмертно и тени удалось его погасить. Только сейчас я поняла сказанное родительницей на кухне. Когда она ушла, я осталась наедине с собой. Лежала в бездумной прострации, а в голове несвязными вспышками возникали видения того, что я могла бы сделать, но уже никогда не смогу. Решение пришло внезапно и так ярко, что невидящие глаза помимо воли зажмурились.

– Солнце, милая, ты уверена, что хочешь этого? – мать со слезами на глазах уже в сотый раз задаёт один и тот же вопрос.
Я только кивнула. Говорить больно. В висках настойчиво пульсирует боль, а к горлу подкатывает тошнота. Да. Я уверена. Пусть меня не станет, но после смерти рядом с моим именем, в памяти не будет стоять прочерк. Я сделаю то, что не дано сделать живым. Моё сердце спасёт кому-то жизнь, и будет продолжать биться в груди человека, который проживёт и испытает то, что я не успела.