В поисках Музы - 3D

Предисловие: в тот вечер клавиатура была собой, собственно у нее не было вариантов. Она потребляла электричество, передавая его худым пальцам, которые не были собой, и не были мной в каком-то смысле. В каком? Это уже вопрос, или все еще нет? Сейчас трудно, что-либо сказать наверняка.

   Где-то на дне недопитой кружки с кофе меня зовут, но я не отзываюсь. В следующую минуту кофе убирает со стола молоденькая официантка, сверкая всей алмазодобывающей промышленностью ЮАР, в своей ротовой полости, и ставит холодный зеленый чай с молоком. Ну и кем мне прикажете быть теперь?! Чувство реальности ускользает от меня, виляя бедрами. Предметы, с которыми я мог бы себя ассоциировать, приходят и уходят по-английски, не вдаваясь в этимологию.
- С вас 120 рублей за чай. - Говорит мне аппетитное декольте. Я стараюсь не смотреть на лицо девушки, жмурю глаза, свет от ее улыбки казалось, может выжечь их. Синтетические улыбки как синтетические наркотики, нужно соблюдать определенную осторожность.
- В вальс 120 угрей зачать. - Отвечаю я.
- Алексей, вы как всегда в своем репертуаре. - Она мигает мне жёлтым, в надежде, что я все же проскочу. 
- В Вас стагнация. Груб. Лень начать. - Продолжаю я. Это приводит ее в замешательство, и на лице вытягивается кошка.
-Гад.  - Коротко, как ее юбка, отвечает мне сие прелестное создание. Забирает с собой мои, свои, чужие деньги, и, оставляя за собой последнее слово, ретируется. Право первого впервые за вечер переходит ко мне.
   В окно витрины, где сегодня я исполняю роль экспоната, неожиданно врывается яркий свет фары. Одноглазая тойота как две капли воды похожая на своего наездника паркуется напротив меня. Фара все еще горит, на месте второй зияет рана. Из выхлопной трубы вылетают кольца дыма, я салютую ей сигаретой, выпустив в воздух “Олимпиаду”  из своих легких. Свет слепит, и я ощущаю себя бродвейской певичкой, готовой вот-вот зайтись душещипательной мелодией. Но сейчас не время щипать души, и я остаюсь неподвижным, пока фара не гаснет. Пальцы цвета картона выстукивают по краю стола нехитрый биток на каждые шесть восьмых. В купе со звуками зажигалок, выдыхаемого дыма, звона стекла и фарфора и отдаленными осколками диалогов выходит вполне неплохая композиция. Под аккомпанемент  больной фантазии я продолжаю седеть, эгоистично растворяя реальность в себе. Что я вообще здесь делаю? Хороший вопрос, или все еще нет? Трудно сказать наверняка. Я думаю, что ищу Музу, но возможно все совсем наоборот. Она обещала подкинуть пару чумовых вещиц, а может это парочка чумовых вещиц подкинет мне музу… Тут легко запутаться если не знаешь ЧТО делаешь.
   Эксперименты над словами, над сознанием, над сознанием слов довели меня до ручки двери в уборную. Смотрю в зеркало,  вижу зеркало. Вода шелестит обрывками газет со вчерашними новостями, я плавно подставляю руки под воду. Оросительные каналы ладоней наполняются влагой с примесью хлорки, и, я  предпочел бы не знать, чего еще. С каждой секундой в воде прибавляется примесей, через несколько мгновений приходит осознание того, что из крана течет песок… Такая современная интерпретация песочных часов.  Время вылетает в трубу.
   В половине второго кофе за мой столик подсаживается Чувство, что я подсаживаюсь на ожидание. Было забавно наблюдать, как оно ковыляет на своих неровных лапах. Его приход  дробовиком наводит на меня вопрос: Если час длиннее минуты, то, что за не срост со стрелками? Почему у них все наоборот? Через глоток мимо нас проходит Логика с многозначительной Улыбкой. Да… В этой компании я долго не выдержу, пора делать ноги и делать их качественно. Уходя, я прощаюсь с барменом по прозвищу Фаренгейт, или просто Фара, знаю его недолго, но мужик со вкусом, знает свое ремесло. Помню однажды он уничтожил авторским пойлом компанию весьма аппетитных дамочек. Их пришлось соскребать с пола, спустя  час как они появились. Никаких чаевых и максимум результата, отчаянный чувак, профи. Он кивает мне в ответ, и желает легкой дороги. Двери заведения закрываются за мной, а я за ними открываюсь, открываюсь прохладному весеннему вечеру.
   Солнце уже скрылось, и свет  теперь трудится в основном на благо рекламы. Мои биологические часы показывали десять часов, перед тем как я собирался уходить, но выходит, что они слегка отстают. На улице оказывается уже почти полночь. Океан  сегодняшней ночи пестрит маяками для моряков с любыми желаниями. И у сегодняшних моряков они мало чем отличаются от тех, что были столетия назад. Все хотят пировать, сношаться и периодически спать, испытывая при этом ощущение игры. Яркими заставками к будущим впечатлениям сверкают вывески баров, кафе, ресторанов, клубов. Плотно задернуты шторы притонов и публичных домов. Чуть ниже по улице два силуэта, внезапно подхваченные ветром,  влетают в открытые двери клуба. Я не могу разглядеть название, мои глаза улавливают лишь мигающую букву “М”, все остальные буквы расплываются, едва начинаешь к ним присматриваться. Словно неведомый фильтр не пропускает остальную информацию внутрь. Никогда не угадаешь, что может из этого получиться. В любом случае, здесь больше ловить нечего, и ноги, слегка шаркая по асфальту, несут меня далее. Вокруг гуляют ветра и течения, и еще весьма прохладно. Поэтому я кутаюсь в воротник и, переключая вкус  свежезакуренной сигареты на ментол, наслаждаюсь чувством контроля деталей.  Такая приятная мелочь изменить хоть что-нибудь в своем восприятии одним щелчком пальцев. Табачникам выражаю искреннее уважению за этот креатив.  С дымом ментола из-за угла дома выплывает голая Правда. Эта особа, будучи голой, как впрочем, и одетой, неспособна отказать никому, кто назовет ее по имени. Она дает абсолютно всем, назови её Правдой, и она станет твоей. Трудно отказать персоне, в которой через край стыдливой наготы и ощущения собственной необходимости, но это стоит сделать. Мне не нужна Правда, мне нужен был знак, и ноги сами неслись на его поиски.
   Поиски длились недолго, уже на следующем перекрестке один куривший джентльмен щелчком выкидывает окурок, и тот попадает прямиком мне в скулу. Положив на все хобот, остаюсь спокойным, как слон и бросаю взгляд на бычок, приводнившийся в лужу. К моему удивлению, он был чист. Название марки нырнуло обратно в океанариум брендов и я не успел его прочесть. Зато в луже, точнее в отражении от нее, мне улыбался Ваня Ургант. И что самое интересное,  под ним красовалась лишь одна унылая “У”, остальные буквы были наспех закрашены белой краской.  Я даже знаю, чья рука сотворила это безобразие. Это Она.  Как пса почуявшего след  меня несло на поиски этого долбаного Вдохновения. Это, то самое ощущение игры, оно щекотало меня пером внутри, под ребрами. Но вскоре я сумел оседлать свой азарт и немного сбавил шаг. Кварталы медленно проплывали перед моими глазами. Из одного кафе до моего уха добрался звук какого-то легкого хип-хопа и я был пойман собой на том, что пытался шагать в такт. От этого походка приобретала в вальяжности и меня, как бы покачивало  на волнах этой ночи.
   Чувство ожидания передало мне привет и я решил взглянуть на часы. И тут - Бинго! На моих олдскульных cassio красовалась “3-ка”, без труда опознанная мною как “З”. Под ребрами уже не щекотало пером, я чувствовал, как Её изящные ноготки слегка скребут плоть  внутри грудной клетки. Сделав глубокий вдох, я выжал из этого ощущения всё наслаждение, до капли, и наполненный воздухом с примесью бензина продолжил свой поиск. Он уже напоминал мне погоню, и пес внутри меня несся, высунув язык. Однако я сам выдал лишь кривую ухмылку, исключительно для понта. И все же это разожгло огонь в моих глазах и теперь  все стало видно гораздо четче. Он подсвечивал. Путь был неблизкий, но прокрались пятнадцать минут и через  улицу от меня  в фокус был пойман  открытый канализационный люк. Вокруг которого были выставлены почему-то три, а не четыре арматуры на треногах. Одну наверняка с****или, не стоит забывать, где я географически нахожусь.. Фраза “Чувак, это Россия” делает тройные тулупы на моем языке. Между железками в свое время была натянута запрещающая красно-белая лента, но ее время давно в прошлом. Она обмоталась вокруг арматур, как будто обнимала двух своих самых пылких любовников.  Эта Зебра от заграждений уже изрядно выцвела и, что логично, была  порвана. Глядя на это, в памяти  всплыл недавно утонувший, но довольно модный еще треугольник. Но эта Мысль пронеслась  как Дорожный Бегун (та птица из Luney Toons, что вечно глумилась над Койотом) и ничего кроме пыли после себя не оставила. А мой квест с элементами экшена, тем временем, был пройден еще на 16.666666667 процентов.  Потому как две мои камеры наружного наблюдения зафиксировали асфальтопись, выполненную мелом. Она была стерта и напоминала прямоугольное облако, за исключением одной буквы. Буквы “Ы”. И судя по длине и ширине этого художества, кто-то гордо зафиксировал тут факт своего пребывания.  Пресловутое “здесь был”. И был здесь кто-то, чье имя состоит примерно из четырех букв...
   Благодаря нехитрому анализу, имеющиеся у меня данные были сложены в следующее слово: “М.У.З.Ы.”
   Я бросил взгляд на люк, на эту открытую пору города. Придется лезть под кожу. Уходить под землю, в андеграунд. Черт побери, сейчас можно смачно плюнуть с балкона любой высотки в городе и попасть в андеграундного чувачка. Чаще попадают в реперов, иногда в диджеев, фотографы, кстати, тоже довольно часто встречаются. Представив их всех вместе взятых, для кучности, выстреливаю в асфальт одиночный, слюной.
-Надо бы перекурить, Друг. - Хрипло произнес мне на ухо  Филлип Моррис, знаменитый супергерой ,человек-дым. Он всегда приходит к людям на помощь в такие моменты. Когда надо передохнуть, перекурить, поразмыслить.
-Да. Пожалуй ты прав, старик. – Ответил я.  
   Увидев, как я достаю свой kent , он зло зашипел. После чего вынул своей дымной рукой из кармана своего дымного пиджака пачку старого доброго parliament. Протягивая ее мне, он выдохнул, досадливо покачав головой.
- Что за день сегодня…До тебя были два ушлепка с mild seven’ом и один богатей, так тот вообще с трубкой. И как прикажешь работать?
   Этот престарелый герой комиксов, любимчик всех больных раком легких и гортани…Филлип тот еще фрукт. В двадцать пять лет этот парень получил некислую сумму денег от покойного Чарли Чаплина. Он выполнил условия таинственного завещания, выпустив сразу 10 колец дыма и пронзив их тонкой дымной стрелой, на манер Робин Гуда. Всё это естественно в присутствии жюри и свидетелей. В итоге у всех у них рак. Кстати он и по гороскопу Рак. Собственно, на  деньги Чарли Моррис и основал свою Компанию . Правда теперь он уже давно был на пенсии, бодрился и курил сам себя.
- Не кипятись Фил, parliament тоже сойдет.
Отвечаю я ему, как можно спокойнее.
- Тоже сойдет?! Да ты охуел мудак…
   Он все еще протягивал мне пачку, старика надо было уважить, так что ваш покорный слуга принял пачку из его клубящихся рук. А вокруг нас воцарилось такое спокойствие и тишина, что когда я подкуривал, щелчок моей зажигалки разнесся хлестким эхом от кирпичной кожи стоящих рядом домов. Состав клея для нашего ночного разговора остался тайной, так что курили мы молча. На последней трети сигареты я снова взглянул на люк, а когда вернул взгляд обратно, наш сизый борец  за права Никотина растворился, или лучше сказать развеялся. – Надо бы завязывать морские узлы с курением, а то старикан совсем сдал.
   Чтобы залезть в люк, нужно было не задеть четвертую букву. Это оказалось более, чем просто, и, опустив  подошвы своих кед на третью ступеньку лестницы, я лицезрел её ровно по центру на расстоянии ладони. Когда моя голова уже скрылась в открытой поре сонного города, до меня вдруг дошло, что спускаться  неимоверно трудно. Каждое движение занимало около десяти, а то и пятнадцати секунд. Вся лестница была вымазана чем-то клейким. Уж не разговорным ли клеем?  Я напоминал себе муху пытающуюся выбраться из ленты. И над этим пришлось постараться. Но, в конце концов седьмой минуты я проник внутрь. Меня обволакивала темнота, было такое чувство, что она хочет меня употребить. И если бы не огонь в глазах, боюсь, она бы это сделала. Света  это пламя давало не много, но хватало, чтобы идти и кое-что различать. Один старый кроссовок с найковской соплей на боку,  на стенах забавные рисунки современных неандертальцев. В парочке мест я заметил запятые, и мысленно передал привет давней знакомой, Мери Джэйн.  Под ногами хрустело первым снегом бутылочное стекло, луч света впитывал в себя окурки, страницы желтых журналов и газет. По дороге мне даже удалось раздавить банку пива, в прямом смысле слова раздавить. Она проводила меня еще несколько метров, удобно устроившись на подошве левого кеда, но в скором времени покинула меня. Я назвал это явление - алюминиевый стопо-стопщик (для простоты понимания дорогого читателя это была аналогия с авто-стопщиком). Далее по ходу попадался стандартный декор подземелья, в виде небольшой кучи кирпичей, нескольких крыс, жадно глядевших из темноты, деревянных ящиков т.д.. В самом дальнем углу мне на глаза попался мешок, по типу тех в которых хранят цемент или сахар, хотя если немного призадуматься, в таких мешках можно хранить вообще все, что угодно. У изголовья этого мешка, будто бы высовываясь из него, грязным и неряшливым пятном торчала шапка. Цвет ее напоминал бардовый или красный, но несколько слоев грязи изрядно его исказили и превратили в бурый. Шапка была с бамбончиком на ниточке, правда визуально он скорее напоминал просто свалявшийся комок грязи. Но самое главное это то, что на шапке осталась ослепительно белая буква “К”. Сопоставив цвет и фасон, я предположил, что это была “мясная” шапка. Приблизившись к разгадке еще на один шаг, я опьянел и на радостях со всего размаху пнул спартаковскую шапку. И каково же было мое удивление, когда через секунду после того, как моя нога коснулась чего-то твердого, раздался оглушительный крик вперемешку с отборными матами.  Я застыл как вкопанный, кеды прилипли к полу, словно смазанные тем же составом, что и лестница. Мешок начал шевелиться. Сперва, из него показались коротенькие руки с пальцами похожими на “альпийские колбаски”.  Через секунду передо мной стоял в полный рост никто иной, как карлик. Хотя нет, буду корректным, маленький человек. Этот человек был явно не в восторге от того что его смачно пнули по голове и отвернувшись начал копаться в мешке. Я по-прежнему стоял, не в силах сдвинуться. Шевелиться могли только мои губы, и те лишь произнесли невнятное - “ЧТО?” в ответ на вопрос – “Разве ты, идиота кусок, не видишь что это спальный мешок?”
- Что, что? Раз я в нем сплю, значит, мешок спальный, придурок. Совсем со своей Музой офонарели, ладно сам конченный, так и другим поспать спокойно не даешь!!!  А теперь давай ка посмотрим, из чего ты сделан. “Мясная шапка” должна была тебя навести на определенные мысли…
   После этих слов он ударяет левой рукой по бамбончику и тот начинает описывать круги вокруг орбиты карлика. И что самое интересное не останавливается, а напротив,  крутиться как заведенный. Правой рукой этот малыш достает из-за своей спины огромный, с пол его руки размером, тесак и начинает двигаться на меня.  Вот тут, наконец, мое тело приходит в движение, но бегство от этого лилипута-мясника происходит как-то странно. Как в кошмарном сне, когда пытаешься от кого-то убежать и не можешь оторваться, словно бежишь по горло в воде. Периодически я оборачиваюсь, и картина предстает зловещая. В тусклом свете фонаря моих глаз, перебирая короткими ножками, за мной несется карлик, в правой руке сверкает лезвие, света даже не хватает, чтобы видеть его целиком. Вокруг головы этого чудика вращается бамбон и, создается впечатление, что это недоразумение вот-вот взлетит.  Однако мини бомж слегка отстал, что дало мне небольшую фору. Проношусь мимо крыс и запятых, мимо всего того бреда, что описывал ранее и буквально взлетаю на лестницу. Карабкаться все так же тяжело и выход из андеграунда выходит у меня не лучше входа.  Где-то за спиной тесак позвякивает о металлическую лестницу и отдает глухим эхом от стен. От этого по моей спине начинают бежать мурашки, и, вылетев из люка первыми, они тянут меня за собой. Тело слушается плохо, и когда я уже почти выбрался, меня внезапно хватают за штанину короткие, но цепкие пальцы. Высунувшись из люка по пояс, я быстро нахожу опору и, что есть сил, бью второй ногой  мерзкого маленького человека в его миниатюрное, но от этого еще более мерзкое, лицо. Он с проклятиями срывается вниз, и через секунду я уже забываю о нем.  Мой мозг судорожно пытается выдать хоть один вариант, куда мне идти далее. Однако и до этого логическое мышление не особо помогало, так что мне не остается ничего другого, кроме как просто идти. Если в двух словах, то движение – жизнь.
   Пейзаж вокруг меня был смазанным, то ли глаза еще привыкали к свету, то ли пока я был  внизу дождь смыл очертания, и контуры, а новых нарисовать не успел. Но вскоре, резкость навелась и стало видно, что неоновые вывески все так же дрожали светом, будто находясь в перманентном экстазе. И их нельзя в этом упрекнуть, люди делают почти то же самое от избытка внимания к себе. В свете последних событий время играет со мной злые шутки, я не знаю, сколько точно его прошло мимо меня. Сцена с Карликом выбила меня из колеи. Откуда вообще взялся этот мудозвон в своем спальном мешке?! Где то по периферии сознания на коньках скользит мысль о последней букве, которая была у этого чудика на шапке. Это так любимое всеми творческими доходягами Вдохновение, чуть меня не убило, и я просто обязан был его отыскать и восстановить справедливость. Буквы сложились во вполне предсказуемое “М.У.З.Ы.К.” , но при первом прочтении это мне ничего не дало. Мысли уничтожали себя различными способами, одни бросались в бесконечный океан прострации, другие, едва появившись на свет, стрелялись, третьи и четвертые поглощали друг друга и порождали в мозгу такое чудовище, которое могло съесть меня целиком. Я, изо всех сил  постарался не думать, не загонять себя в лабиринт и без того больного мозга. И тут как это иногда случается, озарение пришло, но не в виде мыслей или слов. Это было знание в чистом виде, а затем уже все буквы образовали слово “М.У.З.Ы.К.А.” и я безошибочно знал, где ожидает меня последняя “А” и моя первая и единственная “М”.  Муза, как много в этом слове…
   Снова перед глазами выстраивались кварталы, бары, кафе, клубы, мертвецки пьяные моряки выброшенные на асфальтовые берега. То кафе, из которого доносилась музыка, застыло в моей памяти,  но в действительности я никак не мог его отыскать. Уже представив стакан чистого виски со льдом и холодную, но многообещающую улыбку Вдохновения, сидящего напротив, я брел как в бреду. Течения ночи перехватывали мое отрешенное тело, направляя его строго по какому-то своему курсу. Спустя в трубу какое-то время, стал понятен тот факт, что потоки города окончательно меня запутали и водят кругами… Прислонившись к фонарному столбу я решаю перекурить и достаю свой kent.  До чего же может довести это хитрое и расчетливое создание на букву “М”. В полном смятении мои пальцы сминают пачку и вставляют в рот последнюю сигарету. Щелчок зажигалки и слабый огонек. Сигаретный дым растворяется в небе, внезапно вспомнился старичок Фил, он наверняка глубоко оскорбился и больше никогда не придет, слишком принципиальный. Жаль, если так, мне он был симпатичен.  Легкие жадными глотками втягивают воздух, чтобы выхватить хоть немного свежести из остатков ночи. Я поднимаю небрежно брошенный взгляд с мостовой и замечаю на своем пальто следы мела. Что бы это могло значить?  Но не время затачивать на этом свое внимание, надо идти дальше, правда, куда не вполне понятно. Броском через плечо я отправляю окурок точно в урну, и эта маленькая удача дарит мне вторую кривую ухмылку.  Еще пятнадцать минут бесполезной ходьбы. Никаких следов ,никаких намеков, никаких знаков. Нет, я действительно хожу кругами. Снова перед глазами злополучный люк, из злорадства подхожу поближе, чтоб подразнить Маленького Человека с безопасного расстояния. Тут что-то изменилось. Но с первого взгляда неясно, что именно. Приглядевшись чуть более пристально, я замечаю, что буква “Ы” была стерта почти вся. Скорее всего, это я сам ее стер, когда пытался найти опору и избавиться от коротышки, в пользу этой догадки говорили следы мела на пальто.  На асфальте остался только небольшой круг с короткой вертикальной чертой. Я изобразил из себя циркуль и описал несколько окружностей вокруг люка и тут меня пронзило! Стоя с другой стороны, было видно, что теперь этот символ стал предельно похож на прописную “А”.  Вот тут мой мозг начал действительно кипеть, лицо налилось краской как спелый помидор, участилось дыхание, мне не хватало только маленького металлического свистка в зубы. Когда вокруг такие непонятки, решение принимается само собой, как и раньше это просто идти, потому что никаких иных выходов не светит. Огонь в глазах потихоньку начал тускнеть. В этот момент важно помнить, что от Музы так просто не уйдешь, она может настигнуть тебя в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время.  В глазах уже рябит от одних и тех же вывесок и силуэтов, и пес внутри меня практически валится с лап.
   Возле до боли знакомого кафе мне встречается едва живой моряк, хотя судя по щетине, этот больше смахивает на Боцмана. Видно, что наплавал он уже немало. Пока мои глаза изучали этого субъекта, ухо зацепилось за что-то жутко знакомое, я испытал чувство дежавю. И тут в долю секунды все части мозаики сложились в вместе, образовав единую картину. Это было то самое кафе, я уже раз пять прошел мимо него лишь потому, что всему виной была именно музыка, только она могла открыть мне дверь и дать знак. Радости и ликованию не было предела, и пусть внешне я остался спокойным, внутри у меня безумный танцор, бросив шляпу на пол, топтал ее в приступе дикой джиги.  Мне хотелось обнять весь мир, мне хотелось быть целым миром! Снова представился виски, и лицо той единственной, которую я весь этот вечер так усердно искал. Наконец-то Муза даст мне хорошую рифму, или идею, и я напишу что-нибудь стоящее: острое и хитрое четверостишие, или песню, или быть может даже рассказ!  Человек напротив, заметил мою улыбку, взглянул в мои полные огня глаза, от чего с неохотой зажмурился, и затем спросил.
- Ик… Уважае…й! Не подска…шь кото…й  чассс?
   Глупо отказывать в просьбе нуждающимся. Тем более, что сейчас я был готов буквально на все, пусть его вопрос и казался до безобразия нелогичным и неуместным. Одного скользящего взгляда хватит, чтобы понять – этот  человек и время давно друг друга не волнуют. Все же я отдергиваю руку, изящным и резким движением, чтобы взглянуть который все-таки час. И тут все мое ликование, нетерпение, фантазии, воспоминания, в общем, все мое мироощущение стало похоже на скомканный лист бумаги. Как будто писатель-неудачник, в очередной раз, пытающийся что-то из себя выжать, в порыве ярости и отчаяния комкает все, что написал за вечер и выкидывает в камин (хотя откуда у писателя-неудачника камин?).  В общем и целом, я  просто сползаю на мокрый, холодный и равнодушный тротуар. Потому что, к красовавшейся там некогда “3-ке” сверху прибавилась еще одна вертикальная палочка и теперь с экрана часов на меня ехидно глядела, дразня своим хвостом цифра “9”. В которой, я легко узнал прописную “Д ”. Никакого виски, никаких рифм, никаких стихов и песен,  рассказ можно было вообще выкинуть из головы. Танцор внутри все с той же бешеной энергией плясал свою джигу, только топтал он теперь не шляпу, а все мои надежды. Хотя если задуматься, то все мои надежды как раз и были шляпой. С этого дня возьму за правило не издеваться над официантками и перейду на parliament, а лучше вообще брошу. Короче говоря, конец игры, фиаско. Горечь поражения с привкусом табака проваливается внутрь меня вместе со слюной. В мозгу отчетливо звучит слово  “М.У.Д.А.К.” произносимое ЕЁ нежным и трепетным голосом, но от того звучавшее еще более сокрушительно. ОНА меня в очередной раз наебала…