Жадный, жадный муж. Часть вторая

Жадный – жадный муж

Oberthal
2010

Часть I – Невероятные приключения в России

…Кто за чем едет в Санкт – Петербург, а мой любимый посещает известный всему миру город на Неве, исключительно из-за экономии.
Тем более, что совсем скоро – его юбилей. И чтобы, как принято в богатой католической деревне, не заказывать ресторан для своего семейного клана, мы – убегаем. Убегаем на целых три месяца в Россию, где нас будут ожидать самые невероятные события и приключения…


Глава 1.Тщательная подготовка к отъезду.

Скорее, скорее в Россию, пока не наступил юбилей. Да вот незадача. У моего любимого никак помидоры позднего сорта не созревают: все еще зеленые. Да и салата не съеденного – целых три грядки. И неважно, что попортились от заморозков и стали линялого цвета. Важно, что все это может хорошо пойти под водочку, как закусь, на юбилей в России.
И этим же вечером, когда заметно стемнело, Кристоф по черной лестнице спустился вниз, под балкон, где в больших кадушках росли помидоры.
Потом минут через пять, оттуда  раздался страшный тяжелый стон, как – будто кому-то внизу стало плохо. А затем послышались шаги. Медленные, напряженные шаги по черной лестнице явно говорили о том, что поднимающийся человек или «в жопу» пьян или тяжело ранен.   
- Кто это? Кто же это может быть? И куда Кристоф запропастился, - запаниковала я от страха, и, схватив швабру, застыла в ожидании.
- Полина! Открой дверь пошире! – услышала я знакомый голос и обрадовалась, что не успела приложиться палкой по любимому.
Мой муж, как богатырь, стоял в проходе двери, держа обеими руками большую кадушку с землей, в которой рос куст с помидорами.
Да! Здоровья у него еще на двоих хватит. И куда это он припер эту кадушку?!! Интересно?!!
А припер он ее, как оказалось, в гостиную, и поставил вместо торшера в угол.
После 15-минутного перерыва – вторая ходка и вторая кадушка напротив первой. Гостиная сразу приобрела вид теплицы со специфическим запахом.
- Принеси-ка мне пивка из холодильника, да включи телевизор, – попросил супруг и уточнил:
- На сегодня – все – хватит! А завтра поможешь мне с салатом. Пока Кристоф «балдел» от пива, я считала томаты. На одном кусте было 3 штуки, на другом – пять.
Восемь небольших зеленых помидорчиков, для которых сразу была включена батарея на «3».
Мой юбилей будем отмечать с помидорами и салатом. Пригласишь своих подружек, а я им бутылку водки куплю, сосисок и хлеба.
И это мне обойдется не 1000 евро, как у нас в деревне идиоты отмечают, а это мне обойдется всего – навсего 130 евро – мечтательно произнес любимый, смачно отрыгивая пивной брагой.
Все, что я увидела утром в огороде, можно было назвать чем угодно – только не салатом: безжизненными, линялыми листьями было занято три грядки.
- Кристоф! Я и мои подруги это есть не будем.
- Что? Твои подруги все так хорошо живут, что-ли?
- Да нет, живут они все плохо, но говно жрать не будут.
- Да подожди ты! Не торопи события. «Говно, говно» – заладила. Из этого «гавна» такая «конфетка» еще получится, что сама добавки попросишь! Лучше давай помогай мне, да не умничай!
В огороде мы собрали абсолютно все. Потом это «все» осторожно перевезли на тележке в подвал. И там, только там началась скрупулезная работа: мы обстригали ножницами салат до не узнаваемости и он, на наших глазах, из большого безобразного пучка действительно превращался в маленькую, зелененькую «конфетку». Но вот насчет «съедобности» – не знаю!
Таких «конфеток» к концу работы набралось 24 штуки.
- Неси газеты! – скомандовал муж, любуясь нашей работой.
Потом, завернув каждую «конфетку» в кулечек, мы бережно положили их в ящик.
- Ну, вот и все! Надеюсь, что до нашего отъезда салат окончательно не испортится.
Но, увы, надежды частенько остаются только надеждами.


Ну, как можно уехать надолго в Россию, когда на журнальном столике все - еще стоит огромный розовый поросенок – копилка, куда мы складывали с Кристофом по 1 и 2 цента.
- Полина! Я же просил тебя вчера отнести мелочь в банк, тебе что, на мелкие расходы в России деньги не нужны?
- Кристоф! Да в поросенке всего на 5 евро. Я же знаю.
- А что, 5 евро не деньги, что – ли?!!
- Деньги! Конечно, деньги. Но все никак что-то не собраться.
- Так будь любезна: найди время и соберись…! Да, кстати, Полина! Чуть не забыл: ты сухарики любишь?
- А что?
- А то, что у меня в подвале одна черствая буханка черного хлеба есть. Можно в духовке сухарики сделать. И обязательно с солью. Едешь в поезде, смотришь в окно и грызешь…
- Будем с тобой прямо как два медвежонка « Грызли». Ха-ха-ха! – весело рассмеялась я, представив себе такую очаровательную картину.
А за мной следом засмеялся и муж.
Насмеявшись вдоволь, я спустилась в подвал, где обнаружила не черствую буханку хлеба, а настоящий кирпич, об который можно запросто сломать не только зубы, но и даже нож.
- Кристоф! Ни черта, никаких сухариков в дорогу не получится! – закричала я наверх.
- Это почему же? – искренне удивился муж, весьма быстро спустившись вниз.
- Да потому что такую буханку хлеба ни один нож не возьмет! Но ее можно взять с собой в Россию, как средство самообороны. Зашел в темную парадную, следом за тобой какой-нибудь непонятный субъект, а ты ему сразу – хрясь – по голове.…И я опять от души рассмеялась, но рассмеялась уже от другой очаровательной картинки. Но на этот раз супруг следом за мной не засмеялся, а сделав резкое замечание:
- Да что ты сегодня целый день ржешь, как лошадь, – уточнил:
- Да подожди ты, подожди! Не торопи события: что за торопыга такая?!! А лучше буханку хлеба опусти в холодную воду, но не больше 1-2 минут.
- А потом?!!
- Потом она будет резаться любым ножом, как масло…И сразу – в духовку. Только не забудь посолить и мелко нарезать.

Собирая многочисленные рюкзаки и чемоданы в дорогу, Кристоф все-таки был вынужден выбросить свой салат, потому что из «говна» никогда не сделаешь «конфетки». А вот помидоры зеленые он все-таки взял с собой.
- Пока доберемся до России поездом – они дозреют в рюкзаке.


- Полина! Сядь рядом, хочу с тобой поговорить, - неожиданно попросил супруг, когда уже все собранные чемоданы, рюкзаки и сумки стояли у выхода в коридоре, а мы уже были в верхней одежде!
- Да в дороге поговорим! Поехали! – возразила я ему еще раз, проверяя наличие паспортов и билетов.
- В дороге о таких вещах не говорят – строгим голосом произнес Кристоф, и я поняла, что мой Любимый хочет сообщить мне что-то очень важное.
Но Кристоф, долго собирался с мыслями, потом еще минут 10 что-то мямлил о доверии и порядочности. Его все время что-то сдерживало, он как –будто чего-то боялся и все никак не мог подойти к главному.
- Кристоф! Да не волнуйся ты так и не переживай: в России я бросать тебя  не собираюсь! – ляпнула я сдуру, подумав, что муж боится именно этого.
Боже мой, у кого что болит, тот о том и говорит. У меня в голове – все  любовь да страсти, у супруга – деньги и кошелек.
- Полина! Я хочу тебе денег дать в дорогу,  – медленно начал он.
- Денег?!! О-о-о!!! Давай, давай, я только «за»!
- Прекрати! Я хочу тебе дать много денег. Я беру с собой в Россию наличными 3000 евро. И нехорошо, если в декларации будет указана эта сумма, а у моей жены – ничего. Поэтому я дам тебе…дам…500 евро. Но это только для таможни и для того, чтобы ты прилично выглядела. А вот когда мы пройдем все контроли и все посты: немецкие, польские и белорусские, и въедем в Россию, ты вернешь мне все деньги, вернешь прямо в поезде.
- Поняла? – уже не знаю, в который раз за день супруг строго спросил у меня, снимая новенький кошелек с деньгами со своей толстой шеи.
- На вот, возьми 500 евро, и спрячь, как следует.
- Куда желаете – в трусы или в лифчик? - игриво спросила я, все еще не веря в такое счастье.
- Ни в трусы и ни в лифчик, а в такой же кошелек на шее, как и у меня. Я два таких купил: для себя и для тебя, чтобы не украл никто в дороге.
- Да, уж если украдут, то вместе с головой и шеей, – уточнила я, одевая точь в точь такой же кошелек.
- Да ты особо не радуйся и не остри! Я временно тебе даю деньги, как въедем в Россию – все вернешь!
- А что будет, если я не верну? А?!!
- Убью! – коротко и спокойно произнес супруг, и в глазах его промелькнула так хорошо уже знакомая ненависть ко мне.
- О-о-о! Этот точно убьет! За любое дешевое говно – убьет, а за 500 евро – так еще и четвертует, так живьем и закопает. И все потому, что жадность, как и красота – это страшная сила.



Глава 2.     Поезд «Берлин – Санкт-Петербург»   

Поезд «Берлин – Санкт-Петербург»   и я, упиваясь счастьем от дороги домой, не перестаю удивляться: и какой только дурак придумал такие конструкции, в которых трем пассажирам – не развернуться, не повернуться, не расслабиться и даже просто – не пукнуть.
  Три полки – одна над другой и умывальник в углу – напротив, в функции столика для еды. Ну, с этим оригинальным перевоплощением можно еще как-то мириться, не в ущерб собственным нервам и здоровью. А вот полки?!! Это уже весьма и весьма серьезная проблема. И для того, чтобы лечь на самую нижнюю «багажную», которая находится чуть ли не на полу, пассажиру нужно согнуться в три погибели, и хорошо, если у него нет проблем с позвоночником…
На средней полке лежишь зажатым, как в тисках, со всех сторон, и постоянно думаешь о том, как бы при подъеме не повредить одну-единственную голову.
Третья – «матрасная» полка – самая экстремальная. И для начала нужно иметь очень хорошее физическое здоровье, чтобы туда просто забраться.
А потом…? В течение двух суток скакать, словно обезьяна, вниз - вверх, вверх – вниз, да скакать так ловко, чтобы не зацепиться за чужие авоськи, пакеты и мешки, которыми буквально забито все пространство узкого купе, и при этом еще умудриться не повредить себе ноги. В общем, удовольствие от такой поездки – ниже среднего, и уж кто все-таки собрался в дорогу таким поездом, должен быть очень терпеливым, закаленным и выносливым.    

Проводник усиленно помогал мне грузить вещи, в надежде получить приличные чаевые.
- Что же так тебя понудило замуж выйти за такого урода? – без всякого стеснения спросил он у меня в упор, когда мы остались одни в купе.
- Значит, понудило.
- И все же, что это, если не секрет?
- Голод!
- Что? Что?
- Голод! Не знаешь, что-ли, такого слова?
- Почему  – не  знаю? Сам на своей шкуре испытал: три года мыкался без работы. Потом вот повезло: проводником устроился, даже на международные сообщения.
- А вот мне – не повезло. Мне легче было замуж выйти за немца, чем найти работу.
- Значит, ты отдалась немцу за кусок хлеба?
- Выходит, что так.
- Ну, кусок – то хоть жирный?
- Да, так себе!
- Даже так?
- А что ты так удивляешься? Ведь чем хуже положение в России, тем хреновей заморские женихи. Да и деньги всегда идут к деньгам.
- А дерьмо плывет к дерьму! Ха-ха-ха! – закончил за меня всем известную фразу веселый проводник, и нахохотавшись вдоволь, подытожил:
- Ну, пора мне. А то совсем заболтался. Вы, кстати, чай будете пить или, как все иностранцы, кофе и колу предпочитаете?
- Нет, нет! Что Вы! Я, конечно, буду чай и целых два стакана. Только – без  сахара и только – черный!
- Хорошо, учтем. А если что нужно будет – смело обращайтесь в купе проводника, не стесняйтесь!
- Спасибо!


Ближе к ночи, когда стали укладываться спать, мой любимый и еще один пассажир – мужчина средних лет, быстро разделили полки, согласно купленным билетам. У незнакомца была самая нижняя.
- Вы, конечно, дамочка, меня извините, но я по состоянию здоровья не могу Вам уступить полку. Я после тяжелой операции.
- А моя тогда – средняя полка. И я тоже уступать ее – не буду, ведь у меня тоже была операция, пять лет тому назад.
- Вот идиот! Уж молчал бы! – подумала я, а вслух – переспросила:
- Значит, мой – самый верх?
- Получается, что так, – не моргнув глазом, совершенно спокойно ответил Любимый.
- Кристоф! Ну, уступи мне, пожалуйста, полку. Меня где-то на грядках продуло. Спина болит.
- Сколько тебя знаю – у тебя всегда что-нибудь болит.
- Ну, не всем же быть такими здоровыми, чтобы целые кадушки с землей на себе таскать.
- А при чем здесь кадушки?
- Да, все при том же, огрызнулась я, прекрасно понимая, что деликатного разговора не получится, как и не получится средней полки.
- За наступившей паузой последовало длительное молчание, которое плавно перешло в отбой.
Ну, не буду вам мешать! Вы тут укладывайтесь, как следует на ночь, а я пойду, поговорю с проводником. Может быть, он поможет мне.


И я – не ошиблась. Весьма шустрый проводник, без особого напряга, поселил меня за 20 евро-наличными на самую нижнюю полку к одной одинокой даме в купе.
Почему бы и не пошиковать в дороге на перепавшие на халяву 500 евро?!! Когда еще такое будет и будет ли вообще?


Пока мужская половина укладывалась спать в одном купе, я – в   другом с восхищением смотрела на новую соседку.
Это была очень хорошенькая женщина, не более 45-ти лет, так, по крайней мере, мне показалось.
Одета она была просто, но весьма и весьма со вкусом. Поразило само лицо незнакомки. Такие лица, как у нее, обычно запоминаются с первого раза и на всю жизнь. И в этом нет ничего удивительного, так как аристократическая внешность в наше время – очень большая редкость.
  Но созерцание прекрасного пришлось прервать от неожиданного громкого стука в дверь. Так настойчиво мог стучать только мой Любимый, и Любимый был в ярости.
Не здороваясь, не извиняясь и даже не подбирая выражений, он, буквально, обрушился на меня еще из коридора.
- Сколько ты денег дала проводнику?
- 20 евро. Вот за эту нижнюю полку.
Да ты с ума сошла!
- Тише! Тише, пожалуйста, ты здесь не один! – я попыталась хоть как-то образумить мужа и знаком руки показала в сторону соседки. Но не тут-то было! Мой муж был в таком гневе, что его уже нельзя было остановить и образумить: его несло без тормозов и несло, как следует:
- Да плевать я хотел на всех русских, и, тем более, что в немецком – они ни хрена не понимают.
- А если понимают? – робко спросила я супруга, но, увы, он абсолютно ничего не слушая, все бормотал о своем:
- 20 евро, 20 евро! Да я лучше буду спать на полу или на крыше, чем отдам такие деньги.
- Кристоф! Ну в чем же дело? И почему ты тогда занял полку, а?!!
- Да потому, что она – в моем билете, и значит – моя. А лично тебе, Полина, хочу напомнить еще раз, что свои собственные деньги я дал тебе только лишь на время. И только лишь для того, чтобы ты пред таможенниками выглядела прилично, как настоящая немецкая Frau. А когда закончатся все границы, контроли и декларации – ты должна будешь мне все вернуть. Вернуть все – до последней копейки, – высказав мне все, что можно, и все, что нельзя, придурок направился к себе в купе.
А я готова была умереть от стыда и позора, и, тем более, что по выражению лица незнакомой женщины догадалась, что она поняла всю нашу идиотскую беседу.
- Полина! Вас, ведь, так зовут. А какое у Вас любимое место отдыха? – вдруг неожиданно спросила она меня.
- Это Вы о чем? – еще совершенно не врубаясь в смысл вопроса, переспросила я.
- Что Вам нравится больше всего?
- В моей деревне, что ли? Мне много что нравится.
- Ну, например.
- Например, мне нравится встречать восход солнца на одной лавочке, на горе. Нравятся соседские лошади, удивительно умные животные. Особенно один молодой жеребец цвета шоколада с ярко-рыжей гривой и таким  же ярко-рыжим хвостом.
- А еще я дружу с огромным псом, точнее, – это девочка, которую все в деревне боятся и обходят стороной. И есть от чего:
Лайла – довольно-таки агрессивная сука 80 килограмм. Охраняет сад. Ну, а я?!! Я – нисколечко не боюсь и частенько играю с ней, дурачусь и даже целую ее в большой меховой нос. А знаете – почему я не боюсь?
- Нет, не знаю.
- Потому что Лайла – мой лучший друг, это – самый  лучший друг в моей деревне. И в моей жизни – за последние четыре года.
- Почему моя собака любит тебя больше, чем меня? – ведь я забочусь о ней и хорошо кормлю! – обидчиво спрашивает хозяин.
- Потому что в той, другой жизни, я была такой же большой и грозной собакой. И вот твоя Лайла знает об этом, – спокойно объясняю я хозяину. И, в подтверждение моих слов, меховой друг ложится на спину, задирая кверху все четыре лапы. Таким непосредственным поведением он показывает свою любовь и привязанность.
Да и вообще, эта удивительная собака узнает меня за версту и когда-нибудь массивная цепь не выдержит радостных эмоций грозной суки.  И что будет дальше? Знаем только я и Лайла…
- Какая прелесть!!! А вы знаете, Полина, у Вас все еще впереди.
- Вы так думаете?
- Я просто в этом уверена.
- Почему?
- Потому что хорошо знаю одну женщину, которая замужем тоже, как и Вы, -   за немцем.
Так вот – бедная русская женщина имеет в Германии одно-единственное любимое место. Это – долгая, безлюдная дорога к старому заброшенному туннелю, где она никогда не видит света.
- Какой ужас!
- Да уж, действительно – ужас. И представьте себе: из-за мужа, который «шизанулся» на порядке, она возненавидела всю страну и всех немцев. Я ее, конечно, понимаю, но очень-очень жаль, что ее знакомство с Германией началось с домашнего тирана – идиота. Ведь среди немцев очень много хороших, добрых, порядочных людей.
- А мой муж «шизанулся» на деньгах и мое знакомство с Германией началось с жадного-жадного человечка. Какая примитивная проза жизни.
- Ну, это – как посмотреть. И не такая уж она – примитивная. Ведь жадность, если вдуматься, это – общечеловеческий недуг, от которого люди никак не могут вылечиться.
И эта, кстати, тема, у Николая Васильевича Гоголя – великого русского писателя – так и осталась незаконченной. «Мертвые души»  – II том – уничтожен самим автором. А сколько людей возненавидело писателя за эту тему?!!
Жадность – хуже раковой опухоли, и человек, страдающий такой болезнью, мучая себя и других, доходит до сумасшествия и преступлений.
Ну, хватит философии. Вам вполне достаточно того, что Вы живете с таким человеком, и больше о Вашем моральном уроде – ни слова!!! Договорились?!!
- Конечно, договорились. Я – только «за»!
- Ну, вот и хорошо. Вас зовут Полина, а меня – Мила Рисс.
- И вы живете в Германии?
- Нет, я живу в России, под Санкт-Петербургом. А вот в Германию ездила читать лекции по византийскому искусству в мюнхенском университете. И воочию, наконец-таки удалось увидеть собор «Санкт Петер унд Пауль» в Наумбурге. Великое творение рук человеческих. Скульптурная группа, запечатлевшая Маркграфа Тюринского Эккехарда и его ближайшее окружение. Я Вас, Полина, еще не утомила? – вдруг поинтересовалась Мила Рисс.
- Нет, нет, что Вы! Я вся во внимании.
- Так вот, в скульптурной группе особо выразителен образ жены Эккехарда – Уты, созданный неизвестным мастером 12 века, который сумел методом пластики создать уникальный шедевр. Скульптурный образ Уты стоит в одном ряду с живописным образом Джоконды, кисти великого Леонардо да Винчи…


Рассказ за рассказом, история за историей, и дорога домой мне показалась удивительно легкой и короткой.
Да и как можно после услышанных историй о Великих Творениях рук человеческих, болезненно реагировать на какую-то дешевую замшелую банку мясного салата с майонезом, которая в натопленном вагоне вздулась буквально за одну ночь.
Пора бы уж мне поумнеть и привыкнуть к тому, что кому-то нравится Джоконда, а кому-то – забродивший салат.

И раз мы уже заговорили об искусстве, то следующая глава будет посвящена культурной программе моего Любимого в прекрасном городе на Неве.



Глава 3. Юбилеи, экскурсии и прочие развлечения.

Юбилей супруга выглядел за столом этакой клумбой, в центре которой находился цветущий, самовлюбленный нарцисс по имени – Кристоф Кляйн.
А вокруг него робко разместились четыре моих «завядших» подружки. И им было от чего завять: каждая из них уже более 10 лет жила за самым нижним пределом нищеты и еле-еле сводила концы с концами. Не помогал даже социальный пакет, куда входили: 1кг сахара, банка сгущенки, 1 бутылка растительного масла, 1кг макарон, 950 грамм гречневой каши, столько же риса и 1 банка свиной тушенки. Эти продукты первой необходимости съедались, буквально, за несколько дней, вместо положенного месяца.
Такое затяжное безденежье в первую очередь отразилось на их внешнем виде, и все они, как бы не причипурились на день рождения, все равно были похожи на героинь из страшного фильма о Великой Отечественной войне и блокаде.
И, безусловно, к ним относилась бы еще и я, но меня, как говорится, Бог уберег, вручив мне счастливую карту в виде жадного-жадного мужа – идиота.
По правую руку от юбиляра сидела Надежда Сапрыкина, патронажная   
медсестра, которая всю жизнь посвятила роддому и детям.
Пятидесятилетняя, усохшая до неузнаваемости женщина, имела фигуру двенадцатилетнего подростка, сморщенное, как соленый помидорчик, лицо, и грубый голос от дешевых вонючих сигарет «Прима», всего-навсего за 60 центов за пачку. Надежда уже давным – давно разводит в пропорции 50:50 – колу кипяченой водой, чтобы на большее время хватило.
Кофе она пьет один раз в год, да и то – у кого-нибудь в гостях. «Любимое» блюдо – «ноготочки»  – суп, приготовленный не из самой дичи, а из куриных лапок с коготками, по цене – 50 центов за один килограмм.
Следом за бывшей медсестрой сидела Людмила Матисс с полной рыхлой фигурой, необъемным бюстом и таким же необъемным задом.
От бесконечной экономии и неправильного питания у нее были большие проблемы с обменом веществ. Отекшее лицо и ярко накрашенные губы, рот без нескольких передних зубов, могут вызвать брезгливую картину у кого угодно, но только – не у меня.
Потому что я знаю, что заветная мечта у бывшей ударницы коммунистического труда на ткацкой фабрике – это протезирование зубов. Хоть и без передних зубов, но очень добрая и совершенно не озлобленная жизнью – женщина.
И если у меня когда-нибудь будет много денег, я обязательно помогу ей осуществить ее заветную мечту.
По другую – по левую  руку от моего Любимого – сидела третья моя подружка – Ирина Родичева. Вдова советского офицера когда-то была яркой блондинкой. И щеголяла нарядами в военных гарнизонах Польши, Чехии и Германии. А сейчас ее ярко-голубое платье с плиссированной юбкой выглядело явным ретро 60-х годов. Но все это было сущей ерундой по сравнению со старыми разношенными и кособокими туфлями. Они не то, что не украшали яркий наряд,  – они, наоборот, подчеркивали его «ретро» – и   подчеркивали не в лучшую сторону.
Однажды я пригласила Ирину в театр на балет. Билеты были довольно-таки дорогие, где-то по 50 евро, и мы, как настоящие «белые» люди, сидели в первых рядах среди сытой и добротной публики. Прогуливаясь в антракте, она радостно мне сообщила:
-Полина! Я получила посылку с настоящим деревенским салом с чесноком, попробуешь?
- Ты что, с ума сошла?!! Сало, да еще и с чесноком, да еще в театре Оперы и Балета.
- Ну и что? Знаешь, как вкусно. И я специально тебе привезла, только тебе.
- Ну, хорошо! Хорошо! Давай я попробую сало, но только после балета.

Три моих подружки вместе со мной уже давным-давно овдовели. Единственная, кто сохранил семейный статус – так это четвертая моя подружка, соседка с 1-го этажа. Тоже, кстати, по имени Ирина. Инженер – конструктор по образованию, она в последнее время работала у каких-то богатых в няньках. Имела сильно пьющего мужа, поэтому утонченное приятное лицо ее всегда выглядела измученным и усталым. 
         А еще у нее сильно дрожали руки, и дрожали так, что она не могла даже прикурить сигарету и поднять стопку с водкой, не разлив ее на столе.
Вот такие они – мои давнишние подружки, подружки с изломанными судьбами, с загубленными жизнями. Их бы всех я с удовольствием отправила бы вначале в санаторий, а потом – на курорт, куда-нибудь на морское побережье, на целый долгий месяц!
Но, увы, «мои финансы – поют романсы» и единственное, что я для них могу сделать, так это подарить какую-нибудь шмотку из дешевого текстиля. Но даже и от такого хренового подарка я вижу в их глазах бесконечное счастье и любовь…

Вполне естественно, что моего мужа они восприняли, как настоящее чудо, которое наконец-таки пришло в их дом, а точнее, в мой дом. Ну, это уже мелкие детали, от которых абсолютно ничего не зависело за нашим праздничным столом.
Юбиляр был в ударе, и не важно, что русские женщины немного подустали от суровой жизни, и плохо выглядят, важно, что сегодня Кристоф Кляйн – их благодетель. Благодетель – на вечер, факир – на час.
Вначале мои подружки стеснялись, но потом?!! Потом, подогретые крепким алкоголем и вкусной жрачкой, – осмелели.
Ирина – вдова офицера, вспомнив школьные знания и Германию, все время пыталась что-то сказать моему Любимому по-немецки, но кроме “machen” и “zumachen” – я ничего не слышала.
А вот Людмила Матисс, подсев к захмелевшему юбиляру поближе, по-свойски показывала жестом руки, что нужно еще выпить водки.
Но Кристофу было не до жестов ткачихи: такой роскошный бюст и совсем – совсем рядом от него…И пока Людка размахивала руками, бедняжка аж весь взмок от перенапряжения: лицо его раскраснелось, а на носу появились капельки пота…А моей Людмиле все было нипочем, потому что для нее веселье еще и не начиналось!
Если моему супругу «захорошело» после двух стопок водки, то ей, чтобы дойти до такого состояния, нужно было целое ведро.
А вот медсестра Надежда безумно радовалась, что в Германии есть город с ее фамилией. И этот город – Saarbrucken (Сапрюкен).
Ну, а я и соседка с 1-го этажа были заняты только воспоминаниями детства, юности и зрелых лет.


Засиделись за полночь, и, в целом, все были очень довольны. Мой муж отметил юбилей, потратив на него всего 130 евро.
И за 130 евро весь вечер был в центре внимания, а как же иначе?!! Ведь один-единственный петух в курятнике, да тем более – «заморский» петух!!!
Мои подружки наелись до отвала и еще получили домой подарки. Надежда из щедрых рук подвыпившего Кристофа получила пачку русского «Мальборо» по цене 1 евро.
Полюбившаяся ткачиха – целую баночку кофе за 2 евро. И в знак особой симпатии – маленький, симпатичный пакетик. Как выяснилось потом, в нем были старые вязаные перчатки, с аккуратно заштопанными дырочками.
Вдова офицера – коробочку конфет. Ну, а соседка с 1-го этажа – остатки водки со стола для своего пьющего супруга и несколько бутербродов ему на закуску.
Ну, а мне?!! После всего увиденного и услышанного мне пришла в голову очень оригинальная мысль: отметить свой юбилей в какой-нибудь монгольской юрте или в африканской хижине племени Тумба-Юмба. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься.
Ну, а если серьезно – то я была очень рада увидеть своих подружек и подарить им немного тепла и счастья.


Супруг мне все уши прожужжал, что хочет увидеть русскую деревню. Обзвонив всех своих знакомых, а те – в свою очередь – своих, я получила невеселую картину: из десяти русских деревенских семей немца захотела принять только одна Мария – владелица мясной лавки на одном из центральных рынков Санкт-Петербурга. И то, лишь только потому, что у ее сына скоро будет день рождения, а это означает, что Мария не абы каких знакомых имеет, а имеет в знакомых самого настоящего немца, который по-русски – ни бум-бум!
Зато его можно вместе с подарком вручить сыну, как небольшую изюминку к столу и к гостям.
Чтобы все присутствующие знали – кто такая Мария:
- Может быть, я мясную лавку открою в Германии, а может быть, сына пошлю туда: пусть покумекает – что и к чему. Тем более, что Марию знает вся деревня и всё у нее на виду – на зависть соседям: и хороший новый двухэтажный дом, и новенький BMW – под окном, и банька неплохая, и денег – куры не клюют.
Ну, а если уж совсем честно, то я даже и не знаю: кто из нас троих – я, Кристоф или Мария – был больше рад?
Кристоф, наконец-таки, исполнил свою давнишнюю мечту в отношении русской деревни, Мария еще раз покажет себя во всей красе, тем более что в ее деревню, сколько она помнит себя, никогда не приезжал ни один иностранец.
Ну, а я, наконец-таки смогу несколько дней провести в своем родном Санкт-Петербурге, так, как мне хочется: может быть, еще раз сходить в Эрмитаж или Русский Музей. И не надо никому объяснять: куда и зачем я иду.
- Ты куда, Полина?
- В Эрмитаж!
- Так мы же там вчера были?
- Ну и что из этого?
- Как что? Ты же вчера там со мной была, забыла, что-ли? Ну, ты даешь, я и то – помню! – искренне удивился муж, совершенно меня не понимая.
- Кристоф, в Эрмитаж можно ходить годами, понял?
- Не знаю, что уж там можно делать годами, с меня и одного раза хватило. Красиво – правда, но я – не собираюсь идти туда снова.
- А я, поэтому, тебя и не приглашаю.

Не важно, кто и что из нас хотел, важно, что в пятницу вечером к моему дому подкатило новенькое BMW. Я вышла проводить Любимого, который уже часа два томился в ожидании. С собой он взял, как всегда, большой рюкзак жрачки и 30 евро. Остальные же деньги спрятал в чемодан, чемодан закрыл на ключик, а ключик повесил себе на шею.
Мария оказалась нахрапистой и нагловатой бабой, около 45-ти лет, с весьма аппетитными формами, приятным лицом и «мертвой» хваткой. После минутного разговора я поняла, что мне с ней лучше не тягаться: сожрет сразу!!!
- А что сама-то не едешь?
- Да я только из одной деревни, да в другую, не очень что-то хочется.
- Деревня здесь не причем, значит муж хреновый. Ха-ха-ха! – громко расхохоталась Мария, показывая нам все 32 зуба.
- Да муж, как муж, – только было я собралась оправдаться, как она меня опередила:
- Ладно! Ладно! Не оправдывайся: я пошутила. Просто, больно, уж, смело его отдаешь. Я, ведь, могу и не вернуть: я – такая! Если, уж, что понравилось – то моё! Ладно, не бойся: мы поехали! Так и быть: верну твоего мужичка в целости и сохранности, но два дня – он мой. Ха-ха-ха! А Кристоф точно ни хрена по-русски не понимает?!! А то – мало – ли, что!
- Да, точно, точно: ни бум-бум!
- А что это он ко мне, как в поход собрался?
- Почему в поход?
- Да, рюкзак, уж, больно большой. Чем нагрузил: водкой? Так у нас своего самогона полно. И я – не из бедных, поняла. Тем более, что он – мой гость.
- Да он с собой в рюкзак положил две буханки хлеба и еду, на случай, если его кормить не будут.
- Ха-ха-ха! С буханкой хлеба ко мне еще никто не приезжал. Ну, повеселила ты меня от души – так повеселила.
- Да, и еще, Мария! Кристоф хочет дать тебе 30 евро за постой, за то, что у тебя несколько дней жить будет.
- А ну-ка, Полина, переведи быстренько своему немцу, что я к его 30 евро добавлю своих еще 130 евро. Ему от меня – на память. Ха-ха-ха! Мне и 30 евро? Ну и дела!!! Без пол-литра никто и не поверит! Дожила, Мария! Докатилась! Да у меня одна мясная лавка на рынке целых три семьи кормит! Сама видишь. Ладно, поехали мы. Телефон не занимай пустым трепом. Лучше нам поможешь общаться. Мы будем тебе периодически звонить. Поехали мы: а то нас дома все уже заждались. Кстати, Полина, у меня большая и хорошая семья: я, муж, сын, невестка, внучек, кошка и собака! Вот так-то! Так что за своего милого – не волнуйся!

Вначале звонки были через каждый час, и я, как дурочка, объясняла то Кристофу, то – Марии, кто и что из них хочет.
Потом, по мере опьянения, они вдвоем, в одну трубку и одновременно начали нести такую ахинею, что я просто диву давалась.
Ровно в 1 час ночи закончилось все мое удивление, и закончилось весьма необычно:
- А с твоим мужичком переспать можно? Он еще как? – поинтересовалась заплетающимся языком Мария. И я услышала, как где-то совсем рядом довольно захрюкал мой Любимый.
- Да, ради Бога! – спокойно ответила я, и, выдернув телефонный шнур из розетки, включила своего любимого «Английского пациента» по видео.
Я этот фильм знаю наизусть, а вот всякие мысли не давали мне покоя, а точнее – одна – единственная мысль:
- Самой никак не расстаться с любимым, так, может быть, хоть Мария поможет!
Все годы жизни в Германии я очень хотела вернуться в Россию, но страх, постоянный страх, что я буду в тягость своей одной – единственной любимой дочери, не давал мне покоя ни днем, ни ночью.
Те, кто никогда не нуждался в жизни, конечно, меня не поймут. Меня поймут только те люди, которые хорошо знают, что такое – жить за пределом нищеты, когда ты сам «тонешь» и тянешь за собой своих любимых родственников.
Вот почему даже такой идиот, как Кристоф, был единственным моим спасением и единственной надеждой на лучшую жизнь.

Подруга из Москвы, очень обеспеченная дама из Кремля, на следующий вечер никак не могла очухаться от той новости, которую я ей сообщила:
- Полина! Что ты делаешь?!! Ты своими собственными руками пилишь сук, на котором сидишь. Это надо же додуматься – отдать официального мужа – иностранца какой-то тёте – Моте! Я вижу – ты совсем сдурела. Немедленно собирайся и выезжай в деревню. Любым способом возвращай себе мужа. Сколько он уже там живет?
- Один день, и я абсолютно не вижу, за что так можно бороться? Вряд ли из меня получится декабристка: за мужем следом, в такой холод по бездорожью на автобусе?!! Я на такие подвиги не способна – не тот товар и не тот герой.
- Какой еще герой, черт возьми, тебе нужен, а? – возмутилась Томка не на шутку.
- Да за мной знаешь, сколько ухаживало мужиков в деревне? – вопросом на вопрос ответила я.
- А женился – то он один, и ты об этом никогда не забывай, поняла!!! И о чем  ты только думаешь? Герой – не герой, декабристка – не декабристка! Начиталась чепухи всякой и вечно ерунду болтаешь. Ты – в официальном браке – за немцем. И он, твой муж, не бедствует. У него: свой дом, свой сад, свой огород, автомобиль, пенсия и сбережения.
- Ну и что? Это же у него?
- Врубись, милая моя. Два века никто не живет. Тем более, что твой супруг – значительно старше тебя. Что ты делаешь: сама отказываешься от приличного куска наследства. К тебе, наконец-таки, мешок денег пришел, а ты этот мешок какой-то деревенской дурочке отдаешь. Сколько тебя знаю, ты всю жизнь мыкаешься без денег, всю жизнь – нуждаешься. А тут совсем немного осталось потерпеть, а ты – всё рушишь.
- Тамара! Да что ты такое говоришь: жить с человеком, да ждать его смерти! Это, уж, извините! И если так думать и так поступать – то я вперед супруга концы отдам.
- Что это тебе концы отдавать, а?!! Как бы твой Кристоф не хорохорился, у вас все – равно с ним очень большая разница. И эта разница – в твою пользу! – настаивала на своем моя расчетливая подруга.
- Ну, так как? Уговорила я тебя? Когда поедешь за супругом, а?!! Сейчас уже, наверное, не доберешься, а вот завтра рано утром – прямо и выезжай. Еще застанешь своего Любимого в жарких объятиях Марии. Баба – то она ничего, хоть?
- Да такая баба, что меня одной левой рукой уложит. И я – на ее фоне – прямо кузнечик! Как в песенке:
- В траве сидел кузнечик,
Совсем, как огуречик!
Совсем, как огуречик!
Зелененький он был!!!

- Послушай, кузнечик, что я тебе скажу: сейчас ложись спать, но завтра?!! Завтра, чтобы к обеду уже была в деревне. Пусть, уж, эту ночку голуби поворкуют, да твой дурачок бесплатно бабу потискает на печке, ну и хватит! Почудить мужу – немножко можно, но баловать?!! Его?!! Баловать – ни к чему!!!
Как мне посоветовал «кремль» – так я и сделала, с той лишь разницой, что к обеду следующего дня я была не в деревне «Лукаши», а в Манеже, на выставке Санкт-Петербургских художников.
Созерцать прекрасное – более достойное занятие, чем подсматривать в чужие окна и заглядывать в чужую постель.
Кстати, по поводу окон: целый год я никак не могла привыкнуть к тому, что у каждого второго жителя в моей деревне есть бинокль, в основном для того, чтобы подглядывать за соседями. Иногда доходило до абсурда: Кристоф в большой полевой бинокль смотрел на соседа напротив, а сосед, в это же самое время, наблюдал за нами. С той лишь разницей, что он немножко повоспитаннее оказался и поэтому вёл наблюдение, спрятавшись за шторку, в отличие от моего придурка, который, как столб в чистом поле, стоял перед окном…

Любимого привезли через три дня и через три ночи. Он позвонил рано утром в квартиру, и я не узнала его: это был не Кристоф.
Небритое, отекшее, серое лицо, воспаленные глаза, мятая грязная одежда.
И выглядел он, как все русские мужики, лет на десять старше своего возраста. И по всему внешнему виду походил больше на запойного алкоголика, чем на Казанову.
- Полина! Я, наверное, сегодня умру – мне так плохо с сердцем: я очень много пил и очень много курил.
- Курил?! Ты же бросил 20 лет назад.
- А в русской деревне – начал! Дальше разговаривать было без толку, потому что Кристоф рухнул на диван – в чем был, и, забормотав что-то непонятное, вскоре уснул.
Последующие три дня и три ночи, ровно столько, сколько кутил и пил, мой Любимый приходил в себя. Я уже думала, что без скорой помощи мне не обойтись, но Бог меня помиловал и Кристоф очухался. И первое, что он сказал:
- Больше я в русскую деревню никогда не поеду!
- А что так? – поинтересовалась  я.
- Очень много пьют. Пьют ведрами и мужчины, и женщины.
- Да, кстати, Кристоф, забыла тебе сказать: Мария звонила. Интересовалась твоим здоровьем, и …она хочет с визитом в Германию приехать.
- Нет! Нет! Нельзя! – Марии нельзя в Германию! – как идиот, испуганно заорал супруг на всю квартиру.
- Почему это нельзя?!! Ты же был в русской деревне, теперь она хочет посмотреть немецкую.
- Ну, она же пьет, как конь. Ну, и что?
- А то, что в нашей деревне женщины так не пьют. И я не буду себя позорить. Поняла? Мария ко мне никогда не приедет!!! 
Вот такая история произошла с моим Любимым в русской деревне. А разбирая его рюкзак, я вытащила оттуда помимо двух буханок зачерствелого хлеба и испорченных продуктов еще и три купюры, достоинством по 100$. Откуда они? Может быть, Мария? Ничего не понимая, я на всякий случай положила все обратно: и буханки хлеба, и жрачку, и деньги. И затихла в ожидании: что же будет дальше и что расскажет мне Любимый, когда очухается? Но любимый молчал долго, молчал до самого отъезда.
А я?!! Периодически подогревая себя различными мексиканскими страстями на предмет любви и верности, уже вся иссякла. И готова была сорваться в любую минуту, как вдруг супруг спросил у меня:
- Полина! А сколько обычно денег русские люди дарят на дни рождения своим близким?
- Кто как живет, тот так и дарит!
- Ну, а все-таки?
- Ну, Кристоф! Если человек плохо живет, то ничего не дарит. А если хорошо, то может даже автомобиль подарить. А что?
- А то, что Мария на день рождения сыну 100$ купюрами вместо ковра пол застелила. Представляешь: собрала всех гостей и, открыв дверь в комнату, сказала:
- Сюрприз!
- Ну и что? У богатых – свои  причуды!
- Причем здесь причуды? Когда в комнате примерно 15 метров квадратных.
Врубаешься, сколько это денег? Я, аж, пропоносился от злости, да сон потерял. И уверен, что Мария не последними купюрами пол застелила. А я что могу? От силы, в туалете – коврик накрыть – 70*40см.
- Хватит тебе, Кристоф, прибедняться, не бедствуешь! И не лень же было Марии на четвереньках ползать по комнате? Мне бы лично было «в лом»!
- Дура ты набитая! Как была дурой – так и останешься! Да я бы за такие деньги не то, что на четвереньках, я бы…я бы…языком застилал! А сынуля её – идиот – так напился, что даже доллары с пола собрать не смог. Прямо на них и уснул! А я всё лишний раз в туалет ходил мимо этой комнаты: никак не мог оторваться от такого зрелища. Живут же люди! – еще с большей злобой произнес Кристоф и надолго замолчал.
- А ты, бедненький, ходил, ходил, да и «выходил» 300$  – подумала я. И стало очень мерзко на душе от Марии, от Любимого, и от всех тех, кто по жизни чудит и начудиться никак не может!

Ну, а в отношении экскурсий – говорить нечего: единственный музей, куда супруг вошел внутрь – так это – Эрмитаж! И то лишь только потому, что у меня было два пригласительных билета и не надо было тратить деньги. А все остальные достопримечательности города на Неве, такие, как Петропавловская крепость, Спас на Крови, Исакиевский и Казанский Соборы изучались только с внешней бесплатной стороны.
Еще знаменитый всему миру Мариинский театр и «Лебединое озеро» и тоже – по пригласительным билетам. Битком набитая иностранцами Мариинка. Мне, правда, достался 20 ряд, но не важно, главное – попасть на такое зрелище и в такой знаменитый театр.
Когда весь зал рукоплескал, мой дурачок, откровенно зевнув, поинтересовался:
- Ну, скоро закончится? Ни черта не видно, уж надоело шеей, как страусу вертеть. Хоть и бесплатно, но все-равно – устал и надоело!
Вот на таком пошлом откровении закончилась вся культурно-просветительная программа Кристофа. Больше мой муж внутрь не вошел никуда: ни в один театр, ни в один музей!


Глава 4. Прощай, любимый город.

Последний же месяц путешествия для моего Любимого тянулся очень долго и человек маялся, в буквальном смысле этого слова, не зная, куда себя деть. Но…нужно было оправдывать деньги, поэтому Кристоф в Санкт –Петербурге досидел до последнего дня запланированного отпуска.
И весь оставшийся месяц уже жил привычной для него жизнью: без всяких любовных историй и интрижек, без всяких приключений и экстримов.
В магазин отовариваться едой всегда ходил по понедельникам и с калькулятором. И не было ни одного русского, которому бы удалось «надинамить» моего мужа хоть на 10 центов. Он тщательно проверял каждый рублевый чек и каждую рублевую сумму, и делал это так быстро и так ловко, словно всю жизнь прожил в России.
А за три дня до отъезда начал паковать свои многочисленные рюкзаки и чемоданы, и никак не мог успокоиться, чтобы что-то не взять у меня из квартиры. Но в моей квартире не было абсолютно ничего ценного, кроме тысячи книг. Ну, зачем они Любимому, если в его большом немецком доме нет книг вообще!
Ну, как это так – уехать и ничего не взять из дома жены? Да такого быть не может и такой оплошности, как в прошлый раз, Кристоф не простит себе никогда.
Метр за метром, шаг за шагом – пристальный, оценивающий взгляд на каждую вещь и на каждую «плошку» в моем доме…Наконец – таки, выбор пал на простые стеклянные стопочки для ликера, со смешными ежиками на них.
- Это для тебя же! – убеждал меня Любимый, аккуратно запаковывая тонкое стекло в газету, - когда гости соберутся, сама же из них будешь ликер пить. Да, Полина! Все хочу спросить у тебя: почему ты одну штуковину держишь в шкафу, а?!! – поинтересовался супруг и, неожиданно встав на четвереньки, достал из самого нижнего ящика бледно-сиреневую перламутровую океанскую ракушку, диаметром около полуметра, - откуда она у тебя? – и, не дожидаясь моего ответа, уточнил:
- Такую красоту должны все видеть. Да! Вот её возьмем с собой, и в нашем, слышишь, – в  нашем доме – она будет на самом видном месте.
- Кристоф! Тебе ее будет не дотащить: помимо того, что она очень красивая, она еще и очень тяжелая. Около 5кг весом! – нехотя объяснила я, а сама с грустью вспомнила, как большую океанскую ракушку необыкновенной красоты и необыкновенного окраса привез с Кубы муж, как раз – на день рождения дочери. Как молоды мы тогда были и как счастливы. Но со смертью Владимира многое изменилось в моем доме, почти что всё! И чтобы лишний раз не искушать судьбу в минуты безденежья, я её надежно спрятала. Но увозить в Германию?!! Я не была готова на такой шаг.
Память и эмоции не давали мне покоя, но дурачку без толку что-либо объяснять, да и как можно объяснить эмоциональный мир – неэмоциональному человеку. Это все – равно, что воздушные кружева сплести с тяжелой цепью, а голубое небо – повенчать с черной мглой.
Но пока я играла в эмоции и «слова», ракушка уже оказалась в большом квадратном мешке из кожзаменителя, да еще и упакованная в личный гардероб Любимого.
Не знаю, что на меня нашло, но я поздно вечером, когда захрапел Кристоф, вытащила океанское чудо и спрятала обратно в шкаф. А вместо него положила толстый – претолстый русско-немецкий словарь. Тоже около 5кг весом и размером со среднюю картину.
И, забегая вперед, скажу, что дома – в Германии надо было только видеть физиономию Любимого. Вначале он был весьма удивлен и никак не мог понять, как могло произойти такое фантастическое трансформирование, и только «врубившись», что его «надинамили» и «надинамили» таким наглым образом. И не кто-нибудь, а собственная жена. Кристоф пришел в ярость и, затопав ножками, «буром» пошел на меня. Подойдя вплотную, резко замахнулся рукой, и я от страха невольно зажмурилась. Но, слава Богу, удара не последовало.
- Еще раз так сделаешь – останешься инвалидом на всю жизнь. Заруби это себе на носу и запомни.
За ужином, когда страсти немного улеглись, я попыталась оправдаться:
- Кристоф! Ну, как ты не понимаешь, что словарь мне очень нужен в Германии. А в твой черный мешок две крупные вещи – не помещались. Пришлось чем-то пожертвовать и выбирать что-то одно.
- И ты выбрала словарь, да?!!
- Да, конечно. Потому что «ученье – это свет, а неученье – тьма»!
- Ну, и тащила бы свой «свет», на своем хребту. И хватит изображать из себя невинную овечку. Я все – равно тебе не верю.
- Ну, и зря! – обидчиво ответила я и незаметно перевела разговор на другую тему.

Но больше забегать вперед не будем, и вернемся к нашему отъезду. Наконец – таки, для моего Любимого наступил этот долгожданный день. А мне впору – хоть волком вой! Но ничего не поделаешь: нужно уезжать. Оставаться – смерти подобно. С Россией сегодня – шутки плохи: она и не таких людей перемолола. Единственное, чем себя успокаивала, так это тем, что испокон веков самые передовые люди страны всегда находились в изгнании или ссылке, на каторге или в тюрьме.
- Ничего себе, тюрьму нашла! – кто-то из читателей обязательно возразит мне и съехидничает. Все правильно! Сегодня Германия по сравнению с Россией – элитный курорт. Но разве люди на курорте не тоскуют и не скучают? Не пишут письма и не звонят своим близким на Родину? Ну, а если отбросить всю эту «меланхоли», то у каждого из нас было по рюкзаку за плечами, по чемодану и по сумке. Вот такими нагруженными верблюдами мы до вокзала поехали на метро. И поехали, аж, с двумя пересадками. Мы попали в час «пик». Люди возвращались с работы усталые и раздраженные. Это раньше в метро можно было себя комфортно чувствовать, не хуже, чем в такси.
Сейчас же, чтобы метрополитену выжить, ему приходится экономить на всем. И, несмотря на тот факт, что проезд на подземном транспорте дорожает с каждым кварталом, ездить в метро стало весьма и весьма опасно. Да и неудивительно, так как интервалы между поездами увеличиваются, а их число – катастрофически уменьшается. Эскалаторы на спуск и подъем работают не в полную нагрузку, из-за чего на входе и на выходе собирается возбужденная толпа, среди которой человек может запросто затеряться или погибнуть, не входя даже в метро.
А обо мне и Кристофе вообще не могло быть и речи, потому что только сумасшедший осмелится поехать в метро на таких условиях.
- Тетка! Куда тебя несет в час «пик» с такими мешками?
- А ты, старый пень, ты бы вообще сидел дома на печке!
Что мы только не услышали в свой адрес, но я лично – без претензий! Так как прекрасно понимаю людей, живущих в моей стране. Я боялась только одного: как бы мне от разъяренной толпы не заработать переломы рук и ног, и как бы мне не упасть: затопчут! Затопчут насмерть!
За здоровье супруга я не шибко волновалась. Он мог бы и позволить такси, не для безопасности моей задницы, в первую очередь – для безопасности своей!
Двадцать раз я предупреждала Любимого об опасности метро в час «пик» и двадцать раз он мне не верил. Не помню уже как, но я – первая попала внутрь, а моральный урод – еще долго «барахтался» у входа.
- Граждане!!! Пропустите, пожалуйста, пропустите! – заорала я, испугавшись, что потеряю Кристофа из виду.
- Граждане! Пропустите его: он – иностранец, он – немец и ничего абсолютно не понимает по-русски.
- А раз иностранец – не хрен ездить в метро, пусть берет такси!
- Немец? Да какой он немец! Он – фашист недобитый!
- Schnell! Schnell! Шевели ногами! Schnell!!!
От всего услышанного и увиденного я была просто в шоке: такая агрессия общества, такая злоба и ненависть – до добра не доведет. Умом я понимала, что дело вовсе не в немце и не в наших чемоданах. Это – естественное поведение людей, доведенных до отчаяния и предела, но от этого понимания мне было – не легче.
И уже стоя на перроне в ожидании одного знакомого, мой Любимый испуганно произнес: так действительно могут и убить! Но я его уже не слышу, так как лучший друг моего мужа – профессор кафедры математики Технологического университета – приветливо махал мне рукой.
- Полина! Ну, как ты?
- Да, вот – уезжаю: без особой радости и без особого энтузиазма.
- Нет! Нет! Ты правильно все делаешь! Нельзя сейчас интеллигентным и порядочным людям здесь оставаться. Останешься – погибнешь! Погибнешь, как твой Владимир. Спокойно уезжай и ни о чем не думай. Поняла? И это лучшее, что ты сейчас можешь сделать в своей жизни! А я к тебе, кстати, с просьбой: у нас в университете из-за нехватки денег с Западом нет никакого контакта. Может быть, при случае, ты покажешь им мою новую книгу, правда, на русском языке, но не переживай за это. Для математиков – все будет понятно, потому что математика – это язык формул! Очень интересная работа. Может быть, они заинтересуются. Жалко бросать – такая перспективная тема!
Ну, что за страна такая: своих – не ценим, перед чужими – преклоняемся!
- Николай! Ты же знаешь, что я живу очень замкнуто и в деревне. Но при случае – постараюсь тебе помочь. На этом мы и договорились.
А еще через 10 минут поезд «St. Petersburg – Berlin» медленно тронулся в путь – на Запад! Ну, вот и всё! Прощай, любимый город!

- Какой интересный мужчина. Сразу видно, что интеллигентный,  - с восхищением в голосе произнес мой жадный – жадный муж и полез в полиэтиленовый мешок. Но, достав книгу, грустно уточнил:
- Ну! Ничего интересного! Одни формулы! А вот в коробочке очень дорогая вещица и, наверное, много денег стоит!
- Это ты о чем, Кристоф! – с удивлением спросила я.
- Ты что – не видишь – это же тебе он подарил.
Я посмотрела в открытую коробочку: письменный прибор – перьевая ручка на подставке с прекрасным видом на Неву и Растральные колонны со стороны Петропавловской крепости – это моё любимое место!
- Смотри! А перо-то? Перо? Золотое!!! И фотография, наверное, тоже инкрустирована золотом! Вот это да! Вот это – подарок так подарок! Сразу видно, что профессор!  Полина, мы обязательно этот прибор поставим вместе с океанской ракушкой на журнальный столик – в гостиную!
Глаза у Любимого разгорелись, и на лице его появился так хорошо уже знакомый мне нервический румянец. Но я ничего не ответила, потому что была уже далеко – далеко от жадного – жадного мужа и его глупых мыслей. Тем более, что напряженную обстановку в купе удачно «разряжал» один молодой немецкий режиссер, который собирался пробыть в Санкт – Петербурге две недели, а «застрял» на несколько лет. И умудрился снять не одну, а несколько серий о Блокаде. И все потому, что прямо на улицах моего родного города смог найти много ярких «типажей» того страшного времени, без всякого гримма и макияжа.
- Как хорошо, что сегодня – выходной – радостно уточнил супруг, подъезжая к Берлину.
- А тебе, что?  на работу что ли завтра? – зло огрызнулась я, выкатывая очередной тяжелый чемодан из купе.
- Мне – не на работу, а на поезд «выходного дня». И тебе, кстати, тоже!
«Поезд выходного дня»! Конечно, красиво звучит и дешево стоит, но ужасно выглядит для пассажиров с тяжелым багажом. Особенно, когда перемещаются фанаты! Ох, уж эти бесконечные ящики пива, вперемешку с чемоданами, сумками и котомками. Когда – с рюкзаком не расстаться и до туалета – не добраться! Единственное, на что можно надеяться, так это на то, что после «Mainz» будет посвободнее: можно будет расслабиться и как следует отдохнуть. Но на этот раз поезд «выходного дня» почему-то шел битком набитый до самого St. Wendel (Санкт – Вэнделя). И поэтому долгожданный полупустой автобус оказался настоящим чудом и истинным раем в пути.
Балдея на 200%, я бесцельно смотрела вдаль… Зигзаг, гладкая дорога, снова зигзаг.… Впереди идущее вишневое BMW, словно игрушечная машинка, переворачивается два раза и легко вылетает за пределы шоссе…
Водитель нашего автобуса резко тормозит. И только после этого я начинаю понимать ужас случившегося события…Скорая, полицейские машины, еще одна скорая и долгие часы ожидания. Потом молодежь куда-то разбежалась, и мы остались в автобусе вдвоем.
- 15 евро – конечно, я в состоянии заплатить такую сумму за такси, но ведь совсем недалеко осталось до нашего дома. Не более 8 километров! – бормочет мой любимый и предлагает:
- Давай, вот что сделаем: ты останешься в автобусе с чемоданами, а я – пойду пешком до нашей деревни. И потом за тобой приеду…
- И сколько же ты будешь идти пешком?!! Сиди уж, на ж… ровно. И не рыпайся!
- Ну, вот и хорошо! Ну, вот и замечательно! Ты, Полина, действительно, практичная женщина и настоящий русский солдат!!! Умеешь ждать и не паниковать!!!

   

Часть II. Сплошное горе и сплошная беда

Так уж устроен Мир, что на смену радости всегда приходит горе. Но чтобы одно несчастье «наступало на пятки» другому, а новая беда спешила за старой, - такой подарок судьбы заслуживают лишь «избранные», в число которых, увы, попала и я.

Глава 1. Возвращение домой.

Не успев, как следует, отдохнуть после изнурительной дороги, я снова засобиралась в путь. Но на этот раз это был путь волнений, ожиданий и страха.
- Только сумасшедшие, типа тебя, могут через две недели снова ехать в Россию! – сердито забурчал Кристоф, увидев, как я засобиралась в дорогу. Мне не хотелось вступать в дебаты, и я сделала вид, что не слышу.
- Полина! Я ведь к тебе обращаюсь. И учти: что бы у тебя там ни случилось – денег не дам. И так слишком много  «профукали». 
- Профукали?!! А кто обратно в Германию ввез 2 тысячи евро?!! И еще пенсию сохранил за два месяца!
- А это, уж, не твое собачье дело! – огрызнулся Кристоф и еще раз весьма грубо уточнил:
- Хоть потоп будет! Хоть землетрясение! Денег на Россию – не дам, и не проси!
- О-О-О!!! Это точно! – подумала я, а вслух сказала:
- Да я и не собиралась у тебя просить.
- Да что ты?!! Кто бы мог подумать: сколько раз говоришь, столько раз и просишь! – буквально, как ядовитая гадюка, прошипел мой Любимый. И немного помолчав, все-таки поинтересовался:
- А ты на какие «шиши» будешь жить в России?!! И на дорогу где возьмешь, а?!!
Но мне не хотелось отвечать, и я упорно молчала. Молчала до тех пор, пока не услышала следующую фразу:
- Полина! За тобой, кстати, с похорон отца должок остался!
- Долг?!! 50 евро?!! Да ты же мне их простил! – возмутилась я, вспомнив, как все выходные каталась на семи поездах в Берлин и обратно, чтобы вернуть жадобе 300 евро.
- Да, простил 50 евро. И зря простил, потому что никак не ожидал, что за одними похоронами последуют другие.
- Побойся Бога! Не хорони мою мать раньше времени: она еще жива.
- Вот то-то и оно! Что жива! Умирать она может и день, и два, и год .и целую вечность. Сколько точно лет сейчас твоей матери?
- 85
- Ну, так она и до 90 может протянуть. А я что? Должен один все это время жить? И вас деньгами снабжать, так что-ли? Ха-ха-ха, я – не миллионер и не сумасшедший.
- Ты, Кристоф – очень жестокий человек. У моей матери – обширный  инфаркт. И она, конечно, долго не проживет. Врачи говорят – максимум – месяц, а, может быть, и один день.
- Один день?!! Ха-ха-ха! А десять лет – не хочешь?
- Кристоф! Перестань паясничать. Мне-то что делать? Взять лопату и живьем закопать? Так что-ли получается? Между прочим, я – одна-единственная дочь у матери и очень порядочная дочь.
- Дочь – то ты, может быть, и порядочная, а вот жена – хреновая. И зачем я только на тебе женился – не знаю. Одни проблемы и одни растраты.
- Кристоф! Пойми: я не могу не ехать. В России сегодня нет социальной защищенности. И старых людей просто выбрасывают умирать на улицу.
- Ну, так попросила бы соседей.
- Что ты?!! Что ты?!! Соседи и так уже хорошо помогли. Нельзя на них больше грузить мои проблемы.
- А на меня, значит, можно, да?!!
- Да причем здесь ты – то? Я – в первую очередь на себя рассчитываю. И только на себя. Понял?!!
- Конечно, понял! Что же тут не понять! Твоя сила, мой кошелек.
- Идиот! – не выдержав, уже взревела я, - что ты все про деньги, да про деньги? Старый человек при смерти, неужели не понятно. Немощный старый человек, один, совсем один… в России.
- Ну, хватит причитать! Твоя мать свое уже отжила. Поэтому тебе можно не паниковать и не ездить. Всем бы дожить до такого возраста. Хрен – доживешь!!!
- Но моя мать не заслужила умирать под забором, как бездомная собака.
- Да катись ты хоть к черту. Но денег – не дам!!! Ни на живую мать, ни – на покойного отца. И у меня больше на Россию никогда и ничего не проси!!! Зря я, между прочим, на тебе женился. Ошибочка получилась.
- Так в чем же дело? Можешь исправить ситуацию. Я – не возражаю.
- И исправлю! Там в Турции такая одна хохлушка смачная была, так меня обхаживала, не то что – ты.
- Кристоф! Мне сейчас – не  до обхаживаний.
- На что же ты будешь жить в своей России, а?!! И где деньги возбмешь на дорогу? Ты так мне и не ответила!
- Я позвонила всем своим знакомым в Санкт – Петербург. Объяснила ситуацию – обещали помочь: кто сколько может.
- Ну, вот и хорошо! Вот и чудненько, что у тебя столько замечательных друзей. И когда же ты уезжаешь? – сменив гнев на милость заботливо поинтересовался мой Любимый.
- Как получу Western Union – так и поеду. Думаю, что через день, максимум через два. Лишь бы мать успеть застать в живых.
- Успеешь! Успеешь! Ты только не волнуйся! – уже совсем по-отцовски успокоил меня Кристоф, и усевшись поудобнее на привычное место на диване в гостиной, начал щелкать пультом в поисках чего-нибудь интересного. А потом вдруг неожиданно попросил:
- Полина! Я в России забыл перочинный ножик. Пожалуйста, привези его.
Боже Мой! О чем только думает вторая половина в минуты моих волнений, переживаний и страхов?!!
Ну, если бы это был только один перочинный ножик?!! Вечером того же дня, набрав глубокую ванну, Кристоф решил тщательно помыться.
Что там случилось, и  сколько пролежал мой Любимый в воде – понятия не имею. Думаю, что около двух часов, потому что я успела посмотреть очередную серию детектива и только в самом конце фильма услышала жалобные стоны:
- Полина! Полина! Полина!
Открыв дверь в ванную, я поразилась прохладному помещению и мыльному, скрюченному телу.
- Помоги мне, пожалуйста. Что-то с ногами случилось, – еще  с большей жалостью пролепетал муж, опираясь ледяными руками на мое плечо. Посиневшие губы его едва шевелились, а все голое, целлюлитное тело – приняло безжизненный оттенок, оттенок смерти.
Я опустила руку в воду и ужаснулась: ванна была наполнена холодной водой.
- Кристоф! Ты с ума сошел что – ли?!!
- Да подожди ты, не шуми: ноги свело судорогой, и я никак не могу встать на них. Может, паралич?!!
- Да какой, в жопу, паралич?!! Вода – ледяная, понял?!! – весьма зло уточнила я, пытаясь в очередной раз хоть как-то вытащить из воды стокилограммовую мыльную тушу!
- Вода! Это точно вода! – как ребенок обрадовался старый маразматик и наконец-таки с моей помощью вылез из ванны.
И только в спальне, лежа под двумя теплыми одеялами, честно признался:
- Знаешь, я ведь водонагреватель  до сих пор еще не перевел. Думал, что успею помыться, и что мне хватит воды. А она вдруг из крана совсем холодная  потекла. Я ждал, ждал…
- Да чуть было концы не отдал! – уточнила я, все еще находясь в дурном расположении духа, и добавила:
- Знаешь, у меня в Санкт – Петербурге был один сосед. Залез, как ты, в ванну, да и помер.
- Помер?!! – в ужасе переспросил Кристоф
- Точно помер! Сердце отказало от переохлаждения.
- Может быть, он уснул в ванне пьяный? Ведь в России любят пить и мыться.
- Ну, уж не знаю: я вместе с ним не пила и не мылась.
- Ну, хватит, хватит тебе причитать. Открой лучше платяной шкаф и достань самую крайнюю правую вешалку.
- С белым махровым халатом, что – ли?
- Да, да, именно с ним.
Ничего не понимая, я вытащила тяжелую вешалку.
- Сними халат!
Сняв старый, длинный балахон, я обалдела, а точнее впала в состояние шока: ибо на вешалке висел совершенно новенький костюм немецкого полицейского.
- Кристоф, я и не знала, что ты служил в полиции! – испуганно произнесла я.
- Да при чем здесь я?!! Это муж дочери моей сестры – был и до сих пор есть полицейский. Ты возьми брюки от этого костюма и еще: в среднем нижнем ящике лежат шерстяные синие кальсоны. Тогда тебе никакой мороз не будет страшен в России! – заботливо произнес любимый, нежась под двумя теплыми одеялами. И, немного помолчав, добавил: а впрочем, можешь взять и пиджак!!!

 

Глава 2. Первые этапы и первые испытания

Сменив два самолета и два поезда, потратив в общей сложности на дорогу трое суток и собрав около 1000 евро у друзей и знакомых, я наконец – таки попала в Сталинград, где в одной из кардиологических клиник застала еще в живых свою мать – старушку.
Она тихо лежала у окна, в битком набитой душной 12-ти местной палате.
Старая – престарая кровать. Линялое одеяло, серая простыня и проссаный  матрац – как нельзя лучше подчеркивали ее возраст и беспомощность.
Обшарпанная тумбочка, обглоданный на трех ножках стул, тяжелое металлическое судно, похожее на каску времен 1-ой Мировой войны, завершали композицию обветшалости, нужды и безысходности.
В палате стояла такая духота, и так дурно пахло мочой, немытыми телами и спертым воздухом, что у меня с улицы невольно закружилась голова, и слегка затошнило. Не спасала даже скрипучая дверь, которая была нараспашку.
В самом углу у выхода – один-единственный на 12 человек – умывальник, только с холодной водой. Без всяких шторок, ширм и прочих аксессуаров изоляции и санитарии.
Но самих больных этот дискомфорт нисколько не смущал, по всей видимости, они к этому уже давно привыкли. Поэтому каждый у умывальника делал, что хотел: кто-то чистил зубные протезы, кто-то сморкался, а кто-то старательно стирал трусы. И они, потом, как разноцветные флаги Великой России, развешивались по всем батареям, стульям и кроватям.
В основном, люди в кардиологическом отделении были весьма преклонного возраста: ветераны труда и тыла, участники Отечественной войны и Обороны.
Я приехала в больницу в самый разгар обеда: стареющая пышногрудая блондинка в замызганном фартуке наперекосяк – на ржавой тележке по длинному нескончаемому коридору везла три алюминиевых ведра: с супом, кашей и компотом.
Подъезжая вплотную к палате, она исступленно, как умалишенная, орала одно-единственное короткое слово: «обед!!!».
И тут же больные, словно дрессированные собаки, хватая чашки, миски и ложки, бодро неслись к двери, забывая напрочь о своих обширных и необширных инфарктах. И уже, буквально, через две минуты в палате слышалось громкое звяканье ложек, бодрый оживленный разговор. 
Старые русские люди – очень закаленные и неприхотливые, потому что они прошли все: войну, нужду и голод.
Их уже ничем невозможно испугать. И даже сейчас, с удовольствием уплетая больничную похлебку, они – счастливы.
А я?!! Я, словно беременная женщина, дурно реагировала на запахи отвратительной пищи. И во избежание всяких казусов, выскочила в коридор, в поисках туалета. Но не тут-то было!  В кардиологическом отделении примерно на триста больных их было всего – два. Один – для мужчин, второй – для женщин. А если выражаться более точно – это была крохотная собачья будка, без света, около полуметра, куда буквально боком протискивались больные. При этом – осторожно и на ощупь, чтобы не повредить себе ни руки, ни ноги, ни задницу, ни шею.
В этом же коридоре, совсем рядом с туалетом, было установлено несколько коек, на которых без всякого белья, прямо на зассаных матрацах, лежали ветераны Великой Отечественной войны. Лежали в ожидании свободной койки в палате.
- Доченька! Не нальешь – ли мне холодной водички из-под крана! – попросила меня худенькая старушка.
- Да, да, конечно! А разве можно пить холодную воду прямо из-под крана?
- А разве можно вот так свою жизнь заканчивать? Я, между прочим, до Берлина дошла санитаркой, всякого горя видала. Но такое?!! Такое – вижу впервые!!! 
После обеда, засучив рукава, я приступила к работе сиделки, уборщицы, няньки и медсестры в одном лице: умыть, расчесать, привести в порядок, переодеть, измерить давление, дать таблетку, почистить раковину, помыть пол, вынести мусор из палаты.
До 21 часа – целый день, в заботах и хлопотах, крутилась, как белка в колесе, помогая не только своей матери, но и тем несчастным, к которым вообще никто не приходил. Потому что больные в России, особенно, тяжелые и безнадежные, испокон века «висят» на родственниках и никакой социальной помощи никто и никогда не оказывает – ни в самой больнице, ни дома.
- Зря вы, Полина, приехали к матери,  – посочувствовала  мне Лидия Александровна – соседка по койке. Почему это? – искренне удивилась я
- Да, потому что теперь все повесят на Вас. Абсолютно все. И думаю, что вашу маму скоро выпишут.
- Ну, она же только поступила с обширным инфарктом?!!
- Ну и что из этого? Когда она поступила – никого не волнует. Главное, теперь есть на кого и куда ее спихнуть.
- А сколько же дней положено лежать в больнице после инфаркта? Поинтересовалась я, не обращая внимания на сказанное.
- Все зависит от возраста больного. А такая «древняя» старушка, как ваша мать, не должна лежать более 2-х суток, максимум – 3-х.
- Но почему?
- Да все потому, что с покойниками никто не хочет возиться. Полина! Вы, наверное, слишком долго жили в Германии? Вот и отвыкли от нашей Российской действительности.
- И что же это за действительность такая?
- А действительность заключается в том, что нынче люди в нашей стране мрут, как мухи.
- Да за такие вещи – сажать ведь надо.
- О-о-о!!! Милочка моя! Всех не пересажаешь. Одного мародера сменят, так на его место два других придут, еще хуже. Да и что рядовые врачи могут в больнице, в условиях полнейшего краха здравоохранения. Вся аппаратура и диагностика – 70-х годов.
Лекарств – нет, уколов – нет, процедур – тоже нет. Лежать и ждать смерти можно и дома, тем более, что из дома в больницу старых людей – не отправляют. Когда родственники по наивности вызывают скорую помощь, первое, что у них спрашивают по телефону, так это:
- Сколько лет больному?
Если возраст до пенсии – то могут и взять: а старых, заплесневелых грибов типа твоей матушки и меня – никто не берет. А если берут, то чисто формально, на день, на два…  – не  больше!!!
Вернувшись на ночь в квартиру своей матери, я никак не могла успокоиться и согреться.
Старенькая, однокомнатная угловая квартира, вся в окнах и балконах, насквозь продувалась холодным ветром, да и батареи были чуть теплыми.  Меня всю трясло и лихорадило: согреться, и принять горячую ванну, было невозможно, так как ванна имела приличную трещину и текла. Но соблазн был настолько велик, что я – рискнула. Рискнула принять душ, и мне, слава Богу, наконец-то пригодился многолетний опыт в Германии. Прыгая в ванной то на одной ноге, то – на  другой, я балансировала телом, чтобы избежать крупного потопа. Словно снайпер, направляя горячую струю строго под 45 градусов и строго – слева, я старалась не попадать под трещину. Это, конечно, возможно – теоретически, а вот – практически снайпер из меня вышел хреновый, но зато – согрелась.
Согрелась от физической работы: многократно наклоняясь под чугунную ванну и тщательно вытирая мокрый пол.
Горячее тело и забродившая кровь срочно потребовали внимания и любви. Не раздумывая, почти машинально, я позвонила Кристофу.
- Что случилось? – раздраженно поинтересовался мой Любимый, без всяких «прелюдий» и приветствий.
- Ничего не случилось.
- Ну, тогда завтра звони. Сейчас – футбол смотрю: «Мюнхен» - «Санкт – Петербург» - 0:1 – твои пока выигрывают.
Ну, вот и поговорили. Ну, вот и получила немного тепла и внимания. Первый день в России – первый день отчаяния, бессилия и страха – закончен. Пора спать! Завтра рано утром – в больницу!

Всю ночь из-за холода не удалось уснуть. А под утро, так и вообще, квартира остудилась так, что меня уже не спасала ни старая мутоновая шуба, ни два одеяла сверху.
- Нужно завтра срочно заделать все щели в квартире и купить большой масляный обогреватель. Иначе, когда наступят морозы, квартира совсем будет непригодна для жилья. Но неожиданный телефонный звонок, ровно в 6 часов по московскому времени, прервал все мои мысли и планы на ближайшее будущее.
Дежурный врач больницы, после короткого приветствия, поставил меня в известность, что моей матери значительно лучше и что я должна забрать ее домой.
- Когда?
- Сегодня, не позднее 12 часов дня.
- А можно мне ее завтра забрать? – робко спросила я, и только было хотела объяснить мои жилищные проблемы, как услышала в ответ чуть-ли не угрозу:
- Если не заберете сегодня в 12-00, мы сами Вам ее  привезем…
Пятичасовое ожидание выписки матери превратилось для меня в настоящую пытку, потому что за эти часы завуалированные признаки стали явными. Я вся горела, голова раскалывалась на части. И собачий, лающий кашель, от которого врачи и медсестры шарахались во все стороны, не давал никакой возможности расслабиться и отдохнуть.
- Все! Забирайте свою старушку! Но транспорта у нас – нет! Нет и помощников. Везите ее, как хотите!
- Доктор! Да вы что! Я же – не местная!
- Да какая разница: местная – не местная!
- Доктор ,войдите  же  в мое положение: у меня нет здесь родственников, нет сил и денег! – в ужасе, что меня ожидает, запаниковала я, хорошо понимая, что такое 90кг неподвижного тела при моем весе в 55.
- Это – Ваша Мать и Ваши проблемы.
- Доктор! Милый доктор! Мне больше 3-х килограмм поднимать нельзя: сетчатка – могу ослепнуть. Обычно в нормальной жизни я никогда не призывала к состраданию и милосердию, но тут, не на шутку испугавшись, честно призналась в своем недуге.
- А ты хочешь, чтобы я – ослеп?!! Нет уж, дудки. Твоя мать – ты и тащи!!!
- И потащу! Но Вы обязаны предоставить мне транспорт.
- Какая же Вы все-таки настырная. Хорошо! Я предоставлю Вам транспорт, но машина придет в течение двух часов и без грузчиков. Будете ждать?
- Да, буду!
Скорая помощь пришла, конечно, без грузчиков и пришла, аж, через три часа.
- Давайте каталку! – закричала я что было сил медсестрам на пост.
- А каталок – нет!
- Как – нет?!!
- Да, так! Нет и все! На всю многопрофильную больницу, на все семь этажей – всего две каталки.
- А как же мне быть?
- Придется Вам взять инвалидное кресло.
- Кресло?!!
- Да, да, кресло! Оно – вон там, в самом конце коридора стоит. Грузите на нее свою мамашу и…вперед. 
   

 
Глава 3. Пришла беда – отворяй ворота!

Моя Мать, естественно, не смогла самостоятельно сесть в широкое инвалидное кресло 50-х годов. Но мне каким-то чудом все-таки удалось это сделать.
Привязав немощное тело к креслу простынью с нелепыми подсолнухами, я медленно повезла самого дорогого мне человека по длинному-длинному нескончаемому коридору к выходу…
И уже без особых  приключений мы добрались домой. Правда, за трехдневное лечение в больнице я заплатила 100 евро. И еще 50 евро – шоферу скорой помощи, за то, что он помог поднять мать на 2ой этаж. А вот дома?!! Дома нужно было иметь титаническое здоровье, стальные нервы и отличный иммунитет, чего нельзя было сказать про меня.
- Полина! Ну, как ты? – заботливо поинтересовалась утром соседка с первого этажа.
- Плохо! – еле  слышно прошептала я.
- Сейчас я тебе чайку с медом заварю. Ты, наверное, вирус гриппа подцепила в больнице.
- Не знаю!
- Зато я знаю! В таких условиях можно подцепить что угодно. Это мы здесь закаленные, как сталь. А ты уж, извини,  – не  боец: Запад тебя испортил.
…От боли в горле я больше не могла говорить и показала соседке, чтобы она измерила давление моей матери, потому что та, вдруг, как-то странно захрипела.
- Полина! Давление за 200! Это – криз. Нужно срочно вызывать скорую помощь,  – всполошилась Валентина.

Врач явился к нам только через 45 минут. Моей матери было сделано сразу четыре укола и давление через некоторое время, слава Богу, стабилизировалось.
- Доктор! Посмотрите, пожалуйста, и на вторую больную,  – попросила Валентина врача. И не дождавшись ответа, пояснила: это – дочка. Она не местная. Приехала ухаживать за матерью, да вот сама заболела, наверное, грипп.      
- А раз – не местная, то я – не имею права.
- Ну, хоть одним глазком взгляните да посоветуйте: что делать?
- А что тут советовать?!! Народные средства: мед, молоко, горчичники, перцовый пластырь, банки, травы, теплое питье, и все будет тип-топ!!!

Врач уехал. Соседка пошла в аптеку, мать – уснула, а я – разревелась, ибо больше не могла сдерживать ни свою болезнь, ни свои нервы, ни все то, что накопилось за трое суток.

Вернувшись из аптеки, Валентина вручила мне лекарства и чеки на 90 евро.
«Какой ужас!» - промелькнуло у меня в голове, - такими темпами от моей собранной тысячи скоро останутся рожки да ножки». И что тогда делать, когда кругом беззаконие, взяточничество и мародерство? Моя рука невольно сама собой потянулась к телефону:
- Кто это? – переспросил Любимый, совершенно не узнавая мой голос.
- Это же я – Полина! Мать выписали домой, а я сильно заболела, – и  я снова, как дурочка, разревелась. Пока я рыдала, мой супруг не произнес ни слова: он ждал.
- Кристоф! Я очень измучилась и устала. Везде нужны деньги.
- А я, ведь, тебя предупреждал!
- Да что ты, как попугай заладил: «Предупреждал! Предупреждал!» Ты не представляешь, что творится в России: везде только деньги.
- Да в Германии – то же самое!
- То же – да не то же. Здесь всем «в карман» нужно. И наличными. Теперь понял?
- Да все я  давным-давно уже понял. Это ты у нас с голой жопой в фантазиях летаешь. А я, в отличие от тебя, прочно стою на ногах.
- Это ты, Кристоф, к чему, а?!!
- Да, все к тому же. Собиралась денег у меня попросить, да?!! Так вот – ничего не выйдет, и ты меня больше не разжалобишь. Знай, что мне легче с тобой развестись, чем на Россию денег дать.
- Кристоф! Что с тобой? Какая муха тебя сегодня укусила?
- Муха?!! Ничего себе – муха! 20 евро пришли за твои телефонные разговоры, за твое «бла…бла…бла…»
- Так я же деньги у знакомых искала. Я отдам тебе чуть позже; честное слово – отдам!!!
- Знаешь что, Полина: я женился не на твоем умершем папаше и не на твоей больной мамаше. Я женился на тебе.
- Да все я понимаю, но мне сегодня так плохо, так плохо…
- А мне очень хорошо, да?!! Я, между прочим, весь дом сам убирал и очень устал.
- Зачем же ты сам убирал?!! Взял бы на время моего отсутствия полячку за 8 евро в час.
- 20 евро – туда. 8 евро – сюда, взревел, как умалишенный, в трубку Кристоф,  – а ты будешь кататься и не хрена не делать. Лентяйка ты, как и все русские. И паразитка.
- Что? Что ты сказал? Повтори.
- Я сказал, что все вы русские – паразиты, и ты – в первую очередь.
- Какое же ты, Кристоф, дерьмо, - не прощаясь и не говоря больше ни слова, я повесила трубку. Разговаривать дальше – не имело смысла, как, впрочем, и жить с таким человеком.

И кто его знает: то ли от холода, то ли от того, что ухаживала за матерью, то ли от нервов, то ли от звонка к Любимому, то ли по закону подлости, как говорится, «где тонко – там  и рвется», но утром следующего дня меня «скрутило» в прямом и переносном смысле – в «бараний рог». Весь день я не могла согнуться и разогнуться. Не помогали никакие анальгетики и никакие обезболивающие крема. «Вольтарен» менялся на яд гадюки, а барсучий жир уступал место мази с необычно красивым названием «Хондра». Но, увы, ничего не помогало. Я вся извелась и измучилась. А когда левая нога совсем перестала ходить, мне пришлось обратиться в больницу.
В очереди ко врачу я была самой эффектной дамой. Правда, весь эффект заключался не во внешности, а в том, что я сидела не на стуле, как обычные больные, а под стулом. Под стулом  вела беседу и со врачом. Правда, его это вовсе не шокировало, а больше шокировало то, что я живу в Германии.
- Вам нужно срочно лечь в больницу. Это будет стоить 100 евро – в день. Только койка и еда, медицинская помощь – за отдельную плату.
- За 100 евро в день просто спать на койке в больнице?!! Да у меня таких денег отродясь не бывало. А нельзя ли мне что-нибудь подешевле выбрать? Если честно, то совсем дешевое, а?!!
- Из серии самого дешевого лечения на дому могу предложить два укола в день по 40 евро – устраивает?
- А сколько нужно сеансов? – на вопрос вопросом ответила я.
- Не менее 10. иначе не имеет смысла.
- Значит, с меня 400 евро.
На этом мы и договорились.

Медленно, но верно, боль покидала меня и я оживала. А матушка, глядя на меня, радовалась, как дитя.
Вечером мы играли в карты, «резались» в «дурочка» на ее постели. Я – старательно подыгрывала, а моя старушка – искренне не замечала.



Глава 4. В последний путь.

…Я проснулась ночью от непонятного шума. Спросонья, в темноте никак не могла понять: что же происходит?
И только лишь включив свет, поняла, что в квартире происходят очень страшные события. Моя мать, каким – то странным образом, оказалась на краю постели. Она сидела, свесив безжизненные ноги вниз, на коврик. И задыхалась.
- Что? Что? – страшно закричала я, но вместо ответа услышала одни лишь хрипы.
Что я орала «скорой помощи», и как пугала их, в случае, если они не приедут, мне сегодня уже и не вспомнить.
Одним словом, моей матери – ветерану Великой Отечественной войны, выдали направление в больницу. Пусть плохенькая, но все-таки – больница, где могут хоть как-то облегчить страдания и боль. Даже если на 1 час, даже если на 1 минуту.

«Скорая» приехала ровно в 6 часов утра. На больного мужчину с открытой формой туберкулеза и на мою мать.
- Отказаться – Ваше право! Но следующая машина будет не скоро и без грузчиков – заранее предупреждал меня врач.
Из двух зол я выбрала наименьшее, а именно – машину без грузчиков, но зато и без открытой формы туберкулеза.
Где рано утром можно найти грузчиков? – Конечно, на помойке!
И я – не ошиблась, увидев там несколько спившихся мужиков и одну женщину.
- Кто хочет подработать? За 50 евро моя старушка была нарасхват.
- Маруська! Ты как, участвуешь? – бойко поинтересовался самый интеллигентный из бомжей.
- Да нет, спина – ни хрена не работает! – грубовато пробасила Маруська.

Пока бомжи укладывали мою мать на брезент и спускали по лестнице к машине «скорой помощи», перед моими глазами стояла совсем-совсем другая картина:
«Германия 2008 года и моя католическая деревня на самом юго-западе. У дома 88-летней старухи – немки – целых две кардиологических службы. Загляни внутрь! – посоветовал Кристоф.
Я заглянула внутрь одной из машин и обалдела, ибо, вся она была «нашинкована» последними достижениями медицинской техники.
- Вот это – Германия! – с гордостью произнес мой Любимый».

- Россия! Мать вашу…как бы в продолжение темы громко выругался один из бомжей. И мои воспоминания о Германии, на фоне российского дерьма, померкли сами собой…

- Дамочка! А где будешь грузчиков в больнице брать, а?!! – поинтересовался все тот же, самый интеллигентный из бомжей.
- Да пока не знаю! – честно призналась я.
- Тогда мы вот что сделаем: чтобы тебе лишний раз никого не искать, мы с ребятишками поедем на автобусе следом. Здесь всего до больницы – три остановки. А ты нам подбавишь за эту услугу еще 30 евро. Так что с тебя – 80 евро за весь сервис – по-деловому подытожил спившийся мужчина с помойки.

Долгие, длинные телефонные звонки прервали мои грустные мысли и вечернюю пустоту в квартире. Так настойчиво мог звонить только мой Любимый. И я – не ошиблась.
- Полина! Ты экспресс – письмо от меня получила? – без всяких приветствий спросил Кристоф.
- Нет!
- Точно не получила или придуриваешься? – весьма раздраженно переспросил супруг.
- Кристоф! Да мне не до придуривания сейчас!
- Ну, тогда завтра получишь. И чтобы мне тебе больше не звонить, и чтоб я был уверен, что ты письмо получила, давай еще раз уточним адрес. Для этого я тебе, собственно, и звоню. Говори медленно и четко.
Ничего не понимая, я продиктовала адрес своей матери.
 - Gut! Sehr gut! – все правильно написал! – довольным голосом произнес супруг и добавил:
- Ну, будь здорова! Пока!
- Подожди, Кристоф! А ты что, деньги письмом отправил мне, да?!! Спасибо тебе большое. Но ведь могут и не дойти – это же Россия!!! Если ты не забыл их хорошо  в фольгу завернуть, тогда – дойдут! Мне деньги сейчас очень нужны. Одни растраты каждый день. Кристоф! Если бы только знал – что здесь творится?!! От всего этого кошмара – я не сплю по ночам.
- Я тоже, кстати, спать перестал!!!
- А ты, почему не спишь? – поинтересовалась я.
- Ну, есть у меня на это кой – какие причины. Ну, все! Пока!!!

Уже лежа в постели, я все думала и гадала: звонок от Любимого не выходил из головы.
С одной стороны: безразличие и черствость. С другой – забота и деньги. Ну, может быть, так и поступают эгоистичные люди?!!
Интересно, сколько Кристоф выслал? Может быть, 200, а может быть, целых 300 евро?!!
Ладно, не надо жадничать. Сколько бы не выслал – все хорошо. И все
вовремя. Так как впереди меня ожидают очень страшные события и очень большие растраты. А денег осталось: совсем ничего! Нет! Все-таки и у жадных людей иногда просыпается совесть и открывается кошелек.
И от такой радостной мысли я первый раз за день – улыбнулась.
Утро следующего дня принесло мне пренеприятное известие: вместо денег в «экспресс – пост»  – пришли документы о том, что мой муж Кристоф – Рейнольд – Кляйн,  – подал  на развод. И если я не приеду в Германию к указанной дате бракоразводного процесса, то меня ожидает штраф, в размере 1000 евро и больше. А еще идиот зачем-то написал, что я живу в России и почему я там живу – он понятия не имеет. Наверное, потому, что не люблю его. Хотя, в современном бракоразводном процессе это вообще никого не волнует. Сегодня вполне достаточно одного желания или нежелания жить семьей.   
  Моему возмущению не было предела. Ну, какая же сука! Умудрился выбрать момент в самый пик моего горя. Это – самое настоящее предательство.
С таким человеком не то, что в разведку – не пойдешь, с таким – на одном поле – срать не сядешь и на одних нарах валяться – не захочешь.
Ни слова правды, ни слова – о моих проблемах и о моих родителях. Но что больше всего меня возмутило, так это:
-«Моя Frau не любит Германию, и терпеть не может немецкий язык».
За такую фразу меня в 40-х годах сразу бы поставили «к стенке», как предателя и врага народа, что в Германии, что в России. Но сейчас, слава Богу, 2010 год, а это означает, что я преклоняюсь перед Германией, но мое сердце – в России. И язык Гете – прекрасен, так же как и язык Шекспира. Но я со школы учила английский и поэтому он мне ближе и понятнее.
А еще я поняла, что если человек – дерьмо, то не надо из него делать «конфетку». Ибо дерьмо всегда останется дерьмом, – никогда не тонет и всегда дурно пахнет.
Если честно, то не знаю, как далеко и куда бы увели меня такие дикие мысли, но, приехав в больницу и увидев горе людское, бюргерская какашка как-то померкла сама собой. И до моего отъезда в Германию, я о ней вообще не вспоминала.
Да и некогда мне было вспоминать какого-то урода: больница – дом, дом – больница и вечно не решаемый вопрос:
- Где срочно можно взять деньги?
В квартире матери ничего ценного не было, да и в России сейчас не втюхаешь никакое старье. 
Единственное, что я могла продать сразу – так это – золото и драгоценности, ордена и медали.

Поздно вечером, выложив на стол, словно разноцветную мозаику, все имеющиеся украшения матери и медали отца, я долго думала, так чем же мне
пожертвовать: золотом или заслугами.
Конечно, было бы лучше всего продать немецкие побрякушки, но, увы, они остались у Любимого, в сейфе, под ключом.
Выбор пал на золото, без всякого сомнения, угрызений совести и скорби. Единственное, о чем я скорбела тогда, так это о смерти матери, которая произошла, буквально, на следующий день после указанных событий.
Но пока я жива, моя мать всегда будет в моем сердце, так же как и мой отец, и мой муж, и моя капризная сенбернариха по имени Нордвеллина ди Несси.



Часть III. На чужой каравай – рот не разевай.

 
В Германию на бракоразводный процесс я вылетела налегке: абсолютно без вещей и без денег.  С единственной дамской сумочкой, в которой были семейные фотографии моих родителей и ордена и медали моего отца – военного летчика I класса.
И как наивна я была тогда, как непосредственна. Никак не могла понять, что
сострадание и безразличие,
горе и обиды,
скорбь и мерзость,
траур и злоба
 – никогда не могут идти вместе в ногу…


Глава 1. Темная ночь ожидания.

Компания «Air Berlin» и дешевый рейс «St. Petersburg – Berlin – Saarbrucken»
Из-за плохой погоды в моем любимом городе на Неве вылет был задержан на целых 6 часов.
Если бы я тогда была чуть-чуть поумнее, я бы поехала домой. Хорошо бы выспалась, отдохнула денек – другой, сходила бы в Эрмитаж и русский Музей, а потом бы уже и вылетела, предварительно послушав прогноз погоды. Тем более, что спешить мне было абсолютно некуда: свою мать – старушку я захоронила, а до развода с жадным – жадным мужем было целых 8 недель. Но, увы, так уж устроен нищий человек, что он частенько несется по жизни, словно обезумевший бизон, и,  сметая все на своем пути, как плохое, так и хорошее, очень хочет всему миру что-то доказать!
А вот что?!! Он и сам толком не знает. А еще такой наивный человек всегда надеется на Чудо, и на то, что найдутся добрые люди, которые его обязательно поймут и полюбят, пожалеют и приголубят.
Какая же наивность, и какая глупость!!! Нестись, буквально, «на раскрытых парусах» туда, где ждет жестокость и непонимание, хладнокровие и жадность.
…Итак, из-за плохой погоды, я прилетела в Берлин поздно вечером, и самолета на Saabrucken (Сапрюкен), конечно, уже не было. Но зато был Франкфурт – на Майне и такси за счет «Air Berlin» за 260 евро. Добирались целых 4 часа. Дождь со снегом, гололед, туман, сильный ветер, трасса, как каток. И около десятка машин на обочине.
Уже не молодой шофер, рискуя своей жизнью, спешил туда, куда я могла вообще бы не спешить. Жестокая ирония судьбы. И весь этот опасный путь я проделала только лишь из-за того, что не было денег на отель. Не было в кармане каких-то вонючих 50 евро.
Наконец-таки, ровно в час ночи, я в виде ценного срочного подарка была доставлена целой и невредимой в аэропорт «Saarbrucken».
На этом заканчивался безукоризненный супер – сервис «Air berlin» и начинался совершенно другой сервис – сервис нищего Человека.
Расписавшись у водителя в выполнении заказа, я вышла из такси. Темная ночь, пронизывающий холодный ветер, снег с дождем, один – единственный фонарь и ни одного человека вокруг – аэропорт закрыт. Телефон – автомат – сломан, мобильника – нет. Да, невеселая картина.
Такси укатило. И я осталась совсем – совсем одна. Мне стало так страшно. Как - будто я попала на какую – то другую планету, где кроме меня – нет никого живого.
- Без паники! Иногда полезно побывать на другой планете, чтобы, вернувшись на свою, лучше любить ее. С чего бы начать новое знакомство? Может быть, с экскурсии?!!
Вот моя посадочная полоса: длинною…раз, два, три, четыре, двенадцать, двадцать два…ровно 30 шагов – в  длину, и всего 5 – в ширину. На этом игра в неизвестную планету закончилась. 
Холод, пронизывающий насквозь ветер, снег с дождем, опять начали сковывать все тело, и я – запаниковала.
- Да что же это такое?!! Мало того, что в России так мучалась и страдала, так теперь здесь, в маленькой и сытой стране, могу умереть от страха. Да будь он проклят – этот развод, да и мой идиот вместе с ним. Тоже мне, дисциплинированная школьница нашлась! С седой головой и больным позвоночником. Что я буду делать, если у меня вдруг от холода откажет нога? А?!!
Да я могу сдохнуть прямо здесь и прямо сейчас!!! И, словно, в подтверждение страшных мыслей, меня заколотило, как в лихорадке, и кто-то длинной и острой иглой стал прокалывать мое сердце. Боль была настолько тяжелой, что я уже не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть, и оперевшись на стенку здания, стала медленно оседать…Сколько я так просидела на корточках – не знаю, но очухавшись, удачно вспомнила о том, что люди, попав в экстремальную ситуацию, в основном, гибнут от страха, паники и жалости к себе.
Валяться «трупиком» ночью у забрюкинского аэропорта я больше – не  желала. И жалеть себя – не собиралась. Посмотрела на часы: было ровно 2 часа ночи…
Дождь немного затих, и это дало мне возможность ознакомиться с вокзалом аэропорта со всех сторон.
Я, как хорошая служебная собака, «вынюхивала» все закрытые двери и решетки, в надежде услышать хоть какие-нибудь признаки жизни оттуда.
Но, увы, вокруг не было ни одной живой души и аэропорт – словно вымер.
Зато экскурсия заняла около часа, и я, размяв ноги, немного согрелась. И последние два часа ушли, исключительно, на уличные марши и философию жизни.
К 5-ти часам утра, намотав ногами десятки километров, когда я уже ничего не чувствовала и ничего не соображала, аэропорт начал жить своей привычной жизнью.
А это означало только одно: у меня появилась возможность позвонить Любимому. Долго никто не брал трубку, а взяв ее, мой Идиот еще дольше не мог понять: откуда я и зачем звоню?
- Кристоф, извини, что я тебя разбудила. Самолет задержался из-за плохой погоды. И я – целые сутки – на ногах. Забери меня, пожалуйста, из аэропорта «Saarbrucken».
- Да ты с ума сошла! Сейчас еще ночь на дворе и я – сплю.
- Кристоф! Ну, я тебя очень прошу. Пожалуйста. Я полночи  на улице торчу. Вся вымокла и промерзла. В последний раз тебя прошу, слышишь?!!
- А что ты меня просишь? – искренне удивился супруг и уточнил, ты теперь мне – Кто? – ты теперь мне – «никто»!!!
- Но я же прилетела на суд!
- А это, уж, извини, твои проблемы.

Добираясь дальше со своими проблемами до дома идиота, я всю дорогу взвешивала и гадала: что лучше и что хуже? И стоит ли игра свеч?!! Мысли, мысли, самые разнообразные мысли не давали мне покоя. А что нажила за годы совместной жизни в Германии – так это, вообще, смешно – ничего не нажила, кроме головной боли и испорченных нервов.
Русские эмигранты частенько любят про себя эмоционально говорить: я – свой среди чужих, чужой – среди своих. Это про кого угодно, – но  только не про меня. Про меня – совсем-совсем другая фраза: «от чего бежала – к тому и прибежала». Или более грубо и цинично: «была дерьмом – дерьмом и осталась». А, поскольку, уж, больно не хотелось им оставаться, то бракоразводный процесс был как раз мне на руку, да и, тем более, что я первый раз в своей жизни – разводилась. Разве можно сравнить развод со смертью близкого человека?!! Конечно, нет!!! И я уверена, что и мой отец, и моя мать, и мой русский муж, и даже моя капризная сенбернариха – Нордвеллина ди Несси,  – все те, кого я так в жизни любила, однозначно сказали бы мне:
- Никогда не давай себя в обиду! Слышишь, никогда!!!


Глава 2. Долгожданная встреча.

Пока я добиралась до дома, Кристофа, наступило утро, и оно было прекрасно: светло и солнечно. А вот все окна в доме Любимого почему-то были закрыты жалюзи.
- Что это он так наглухо запаковался? – промелькнуло у меня в голове, и не придавая особого значения этому факту, я, достав из сумочки свою связку ключей, подошла к входной двери. Но – не тут-то было: дверь не открывалась. И я, ничего не понимая, искренне удивилась:
- Надо же! Уже и забыла: какой ключ, и от какой двери!!! Перепробовав все ключи на связке, и вспомнив про себя все «маты», я, наконец-таки, сообразила, что идиот сменил замок. Но когда позвонила дверь – ее тут же открыли: меня ждали и очень ждали. Любимый был в новом красивом спортивном костюме, а вот пухлое лицо его было перекошено злобой. Прищуренные глазки пытливо изучали меня, не пропуская вперед. Потом владелец дома коротко приказал:
- Иди за мной!
И я, по так хорошо знакомому коридору, пошла вглубь дома. Проходя мимо нашей спальни, поразили непривычно закрытые шкафы. И они были без ключей.
- Неужели Кристоф думает, что мне понадобится его нижнее белье или его трусы? – удивилась я во – второй раз за утро и невольно засмеялась в коридоре, представив себя в кальсонах и шляпе с пером.
Я смеялась, все еще не понимая, в какую мерзкую историю ввязываюсь, в какое дерьмо влезаю.
- Теперь до суда ты будешь жить здесь, - строго, без имени произнес шизофреник и пальчиком пухлой ручонки показал мне на комнату.
Это была самая холодная комната во всем двухэтажном доме бюргера. Своего рода – морозильник, где мы подолгу хранили приготовленные к празднику вкусные блюда, и они – никогда не портились. Так, рождественский картофельный салат с майонезом сохранялся целую неделю, а пасхальные яйца – так и вообще – месяц!
Но я эту комнату назвала по-другому: карцером. Именно в карцер сажают непослушных жен неудачники – мужья интернациональных браков. Сажают за любую незначительную провинность, за безвинную детскую шалость.
Потом я, имея кучу свободного времени, досконально изучала причину жуткого холода. И изучила. Все дело было в окне и раме. Поэтому такую комнату, как ни топи – сауны из нее никогда не получится.
А вот жить до суда мне в ней – придется!!! Но жизнь будет проста – до «безобразия». Только электрический матрас на диване будет тщательно скрыт под простынёй от глаз сурового хозяина.
А остальное?!! Остальное – все, как на ладони: смотри – не жалко:
Пуховая перина, шапка с ушами, теплый костюм, шерстяные носки, шарф и перчатки. А вот для крепкого и здорового сна, и также, чтобы не заболеть и расслабиться – желательно принять на ночь бокал вина или 2-3 стопки ликера, за неимением которого можно выпить и водку, что я сразу и сделала по приезду.
Проспала я в такой берлоге – около суток. Сначала – хоть стреляй! А проснувшись на следующий день рано утром, ощутила такой голод, что выйдя на кухню, опустошила у своего Любимого целую полку в холодильнике. Колбаса менялась на сыр, сыр – на сосиски, сосиски – на мармелад и печенье. Что произошло?!! Я ела и не могла наесться!!! Такого явления я раньше за собой не замечала. И решая, чем бы еще «угоститься» у хозяина, достала жареную свинину, который мой Любимый заботливо завернул в фольгу.
Так с чем же мне ее попробовать? С горчицей или с хреном? А, может быть, и с тем, и с другим?!!
- Полина! Поставь свинину на место! – услышала я за своей спиной, и, вздрогнув от неожиданности, уронила большое блюдо на пол.
Откуда в такую рань появился супруг – понятия не имею, обычно в это время он еще спит крепким сном.
- Собери все с пола и запомни: твоя полка в холодильнике – средняя. Остальное – ничего не трогай! Поняла? – строго спросил меня Кристоф.
- Даже так? – переспросила я.
- Даже так! А как ты хотела?
- Тогда дай мне деньги на еду!
- Никаких денег я тебе не дам и будешь есть то, что куплю. Вот на этой средней полке тебе еда – на неделю.
- На неделю? – промелькнуло у меня в голове, – Боже  мой! Какой ужас! Я сама у себя уже сожрала на три дня вперед.
Возмущаться, истерировать, и, тем более, – плакать – было без толку. Ибо я прекрасно знала, что мой любимый не нарушил ни один закон и что юридически к нему – не придраться.
После небольшого обоюдного молчания разговор возобновился, но уже совершенно на другую тему:
- Желательно тебе, Полина, за неделю найти жилье.
- За неделю?!! Да что я смогу найти за неделю, когда у меня денег даже на дорогу нет.
- Это – твои проблемы, и я тебя предупредил.
- Gut!!! Если ты меня предупредил, то я – тоже тебя предупреждаю: будешь хамить и поступать не по закону, то я – вызову полицая!
При слове «полицай» мордочка обнаглевшего супруга нервически задергалась и он, уже помягче, произнес:
- Хорошо! Уедешь – когда найдешь!
Я чуть было не ляпнула «спасибо», но вовремя опомнилась. Тем более, то, что ожидало меня впереди, не входило ни в какие сравнения ни с упавшим на пол куском свинины, ни со средней полкой в холодильнике.
Мой супруг решил избавиться от меня совершенно другим способом: он начал «чудить», и «чудить» со страшной силой, буквально, уже вечером.
Но прежде мой Любимый, открыв все шкафы и ящики, позвал меня в нашу спальню:
- Это тебе! – буркнул он, кидая что-то на мою кровать.
- А это – мне! Еще раз мне! И опять – мне!
Я все никак не могла понять, что делает Кристоф. Наконец – таки, глядя на содержимое двух кроватей, меня осенило: мой бывший муж, не стесняясь и не стыдясь, делил мой гардероб: делил все, даже обувь, нижнее белье, шампуни и пенку для укладки волос.
В конце дележки на моей постели была совсем маленькая горка, на постели мужа – целый Эверест, на вершине которого лежал мой свадебный костюм, туфли на высоком каблуке и…электрофен!!!
- Наверное, Кристоф, если бы мог, то и мою разделил бы также, как и этот гардероб – подумала я, а подумав, вспомнила совершенно другую картину и совершенно другого мужа:
«Как – то в России, в Санкт – Петербурге, я долго и тяжело болела. Все близкие люди сильно переживали за меня, боясь самого худшего. Но больше всех переживал мой Владимир. Он, буквально, не находил себе места. И, однажды, взяв мою руку в свои огромные ладони, спокойно произнес: если судьбе или Богу угодно забрать чью-либо жизнь – пусть возьмет мою. Так будет справедливо».
Я смотрела на бюргера: мне было стыдно за него и за его крохоборство. А еще мне было стыдно за себя, за то, что я вышла замуж за такого морального урода.
- Вот это – забирай! – скомандовал Кристоф, и, схватив другую гору в свои жадные ручонки, начал запихивать ее обратно в шкаф. Но «гора»  – не пролезала ни в какие дверцы, и тогда он, придя в ярость, начал пинать ее ногами.
Раскрасневшееся возбужденное лицо, вспотевшая лысина, расстегнутая рубашка и…что это?!! О, ужас!!! Что я вижу на шее?!! Я не верю своим глазам, потому что на толстой шее супруга вижу подаренную мне когда-то золотую цепь, на которой нанизано сразу два обручальных кольца!
Прочь!!! Скорее – прочь!!!
 
   
Глава 3. «Щедрые» чудачества.

…Вот уже целый месяц мой муж чудит и чудит со страшной силой.
И чем ближе дата нашего бракоразводного процесса, тем ярче и необычнее его чудачества. Сколько в них фантазии и оригинальности, что я не перестаю удивляться.
Не перестаю удивляться с того самого момента, когда мы разделили шмотки в шкафу и полки в холодильнике.
Так вот, по поводу холодильника: я обалдела, увидев там, на следующий день, вместо еды деревянный ящик с замочком. Правда сыр и колбаса на моей полке – были на месте.
- Да-а-а!!! – все видела в жизни, но такое?!! Такое вижу в первый раз. Интересно, а ключик от ящика у него тоже на шее?!!
Мне не хотелось больше оставаться на кухне и я, заварив крепкого чая, и взяв несколько кусочков колбасы и хлеба, пошла к себе в комнату, искренне жалея только об одном: нужно было ужинать значительно раньше, и тогда бы я успела чем-нибудь «угоститься» у хозяина с «барского» стола. Но видно – не судьба: опоздавшему всегда достаются кости.
  И уже засыпая, представила своего Любимого вместе со мной в постели. Получилась очень эротическая картина: я – в шапке, шарфе, носках  и перчатках. А Любимый – с тяжелой связкой ключей на шее.
Я его обнимаю и целую жарко-жарко, постепенно снимая ключик за ключиком: ключик от еды, ключик – от сейфа, где лежат деньги, ключик от автомобиля…
Следующий прикол из серии «щедрых» чудачеств связан с минеральной водой, на многих бутылках которой появились странные горизонтальные черные полоски. Бутылки стали походить, буквально, на зебру.
А я так все еще и не понимала, что это означает. Не понимала до тех пор, пока не увидела, как идиот, выпив немного воды, сделал черным фломастером новую горизонтальную отметку. Такой экзекуции была подвергнута только минералка, потому что я не пью ни колы, ни фанты, и никаких других напитков.
Что такое черточки по сравнению с замками?!! Да сущая ерунда! И поэтому минералку мы хлебали вдвоем, и каждый из нас старательно делал пометки и делал эти пометки – тайно!

На что только не способен жадный – жадный человечек в минуты ненависти и злости. И какие безобразия он только не творит?!!
  Так, однажды, рано утром я обнаружила весьма необычный плакат, приклеенный скотчем прямо к сиденью унитаза:
«Туалет – не работает.
Убедительная просьба пользоваться горшком в подвале».
Как же им можно пользоваться, если в него не поступает вода? – невольно удивилась я, вспомнив ржавую, не работающую конструкцию 60-х годов. Но, спустившись в подвал, мне уже было не до удивления: потому что я увидела огромную, 50-ти литровую алюминиевую бочку, стоящую вплотную к горшку. Бочка была наполнена почти до краев мыльной водой зеленоватого цвета, на поверхности которой «плавал» эмалированный ковшик с обглоданной ручкой, своего рода – «черпак».
Все еще не врубаясь: Что это? Как? Зачем? И почему? Я начала внимательно изучать непонятную «экибану», состоящую из ржавого унитаза, алюминиевой бочки, стиральной машины «Сименс» и кучи шлангов.
- Боже мой! Это же вода из стиральной машины! – наконец-таки сообразила я, вспомнив полинявшее от стирки вчерашнее постельное белье зеленого цвета.
Открытое настежь окошко предназначалось исключительно для проветривания и прекрасных воспоминаний из далекого – далекого детства: русская деревня в Сибири. Лето. Раннее утро. Цветущий сад. Маленькая семилетняя девочка, глядя на зеленую воду в бочке, представляет себя самой настоящей принцессой на корабле, который путешествует по удивительным городам и странам…
Чем ближе было до развода, тем больше мой супруг оскатинивался, прекрасно понимая, что я фактически ничего к нему не предъявлю и ничего не докажу. Отсутствие еды в холодильнике на моей полке можно было списать на хороший аппетит, холод в доме – из-за испорченного только что котла.
А мои эмоции – это только лишь эмоции, и на хлеб их – не намажешь и ни под какую статью – не подведешь. Тем более, что у меня не было ни избитой физиономии, ни – синяка под глазом, да и вообще, у меня не было никакой угрозы для жизни, изо дня в день у меня была сплошная бытовая мерзость, и я проживала на одной площади со свиньей, которая может громко рыгнуть, а может и запросто пукнуть. Почему бы и нет, если, уж, очень хочется. Идиот хамил, и хамил – в открытую! В то время, как на моей полке оставалось все меньше и меньше еды. Частенько немецкий холодильник напоминал мне холодильник в России, в годы моего обнищания, когда там, на протяжении пяти лет, стояло всего две кастрюли: одна – с кашей, другая – с непонятным постным супом под названием «Тюр-лю-лю».
Кристоф же – не стесняясь и не стыдясь, готовил себе вкусные выходные обеды из мяса, картофеля и салата. А потом, – под громкую и веселую музыку, в одиночестве уничтожал все это в гостиной, при свечах. Вполне естественно, хозяин у себя в доме делал все, что хотел, но главное – он продолжал херовничать, и херовничать ровно до дня развода.
И такое занятие доставляло моему Любимому огромное удовольствие и даже продляло ему жизнь.
Однажды днем, на кухне, я не обнаружила никакой посуды, кроме старенькой сковороды и поварешки. У себя же на полке я тоже ничего не обнаружила, кроме одного пакетика супа. Но прежде чем удивиться или возмутиться, посмотрела на календарь на стене: стало все понятно: осталась ровно неделя до бракоразводного процесса. И каждый следующий день был -  в мою пользу. Приготовив суп в сковородке, я так громко черпала по ее дну поварешкой, что муж, аж, прибежал на кухню.
- Хочешь супа? – как ни в чем не бывало, предложила я ему. Кристоф ожидал всего, что угодно, но только не такой реакции, поэтому, опешив, по инерции ответил:
- Спасибо! Не хочу!
А я?!! Я – наевшись досыта, вышла гулять по своей деревне. Кстати, такой способ еды можно предложить какому-нибудь телевизионному каналу в развлекательную передачу под рубрикой: кто быстрее справится!!! Почему бы и нет?!!

Праздник души и желудка наступил совсем неожиданно. Он наступил тогда, когда старый маразматик рано утром укатил в Saarbrucken, ко врачу. А ключи от «знаменитой» кладовой в «бункере» оставил прямо в дверях. Соблазн был настолько велик, что я тут же оказалась внутри. В этой «знаменитой» кладовке я не была несколько месяцев, не была со дня отъезда в Россию. И я – не узнала ее: теперь она больше  была похожа на жилую комнату, чем на кладовку.
Посередине помещения стоял большой обеденный стол, накрытый скатертью. На столе – чего только не было: и печенье, и кексы, и конфеты, и шоколад, и бананы, и яблоки, и виноград, и йогурты, и даже – свежая клубника со сливками. Много всякой вкуснятины, от чего у меня, аж, закружилась голова. А еще – новая кофемашина, маленький приемник, торшер в углу и мягкое велюровое старинное кресло у торшера. Теперь понятно, где мой Любимый проводит все вечера. А я не понимала! Не понимала, что он может делать в бункере – часами? А он, оказывается, ничего не делал. Он просто там сидел, как крыса, и жрал. И судя по открытым пачкам, оберткам, бумажкам и коробкам – жрал – не плохо. Ну а мне это было только на руку. И не теряя больше ни минуты, я с каждого открытого пакета и с каждого открытого мешочка набрала себе целую авоську. И понеслась наверх, в свою комнату.
Идиота не было до обеда. А я до обеда наелась до безобразия, и с раздутым, как у бушмена, животом, завалилилась на диван, разгадывать Sudoku. Но прежде, словно хорь, спрятала оставшиеся куски по всем углам и уголкам комнаты.
Супруг приехал часа в четыре и без стука сразу ввалился в мою комнату.
- Повесь это на окно! – произнес он и положил на стул смешного снеговика с метелкой в руке.
- Да, кстати, у меня на Рождество будут гости. Поэтому тебе желательно после суда сразу найти жилье.
- Да не волнуйся ты так: мне легче умереть, чем жить с тобой! После суда, когда будут бумаги на руках, я перееду на первое попавшееся мне жилье.
- Ну, вот и хорошо. Тем более, что тебе поможет социальная служба. И не забудь, пожалуйста, про окно: а то у всех соседей уже окна украшены.

Я долго не могла уснуть. Получился перебор в халявной еде. Долго лежала в темноте, любуясь забавным светящимся снеговиком. И одна и та же мерзкая мысль не давала мне покоя:
- Разве могут в одном доме ужиться Хорь и Крыса?!!
Прочь!!! Скорее прочь!!!


Я с нетерпением ждала суда, но продолжала мерзнуть, хотеть есть и воровать еду при каждом удобном случае.
Как-то утром, обнаружила не спрятанные куриные яйца. И тут же моя рука потянулась к давно забытому деликатесу. А еще через 10 минут я уже завтракала яичницей и была на вершине блаженства. Супруг, слава Богу, не проснулся и я «сцап – сцарапала» еще одно яичко на черный день.
Решила посмотреть ТВ. Но подняв глаза чуть выше экрана обомлела от давно забытой семейной фотографии на стене. Я и Кристоф – в день свадьбы: нарядная одежда, светлые тона, улыбающиеся лица и Любимый, обнимая меня, весь светится счастьем.
Прошло пять лет! И совсем – совсем другая картина уже не на стене, а в реальной жизни:
Я – одна в комнате, в спортивном костюме, шапке и носках. В руках у меня – одно – единственное куриное яичко.
Сняв семейный портрет со стены, я не долго думала, что с ним делать: решение пришло молниеносно.
В холодной комнате, где я жила, был шикарный портрет одинокого волка. Всего за несколько минут произошла замена, и все сразу встало на свои места.
Утром Кристоф был в ярости, и такой ярости, что, не сдержавшись, швырнул тяжелой пепельницей в стену. Стекло разбилось вдребезги. А вот волк – молодец, выдержал. Лишь немного окривел на правый глаз.

Но надо же было такому случиться, что я отравилась за один день до суда. И сильно отравилась. Накануне очень захотелось что-то съесть существенное, что-то мясное. И стибрив у хозяина дома банку гуляша с рисом, быстро справилась с ней, абсолютно забыв о том, что я – вегетарианка и что обязательно нужно проверять даты.
Оставшийся вечер и всю ночь мне было так плохо, что утром решила обратиться за помощью к семейному врачу.
Нагрузив полную сумку старого «гавна», я пошла на прием. И выложила на стол обширное разнообразие гастрономии: рыбные консервы, мясные фрикадельки, супы – пюре, подливки и соусы.
- Что это? – строго спросил молодой врач, ничего не понимая.
- Доктор! Я – отравилась, и это то, что я обычно ем.
Наступила небольшая пауза, и я молила Бога, чтобы доктор хоть что-то взял в свои руки. Бог прочел мои молитвы, и врач в руки взял мясные фрикадельки.
Вдруг он неожиданно опешил, и было от чего: срок годности мясных консервов закончился в 2004 году.
- Что Вы вчера ели? – заботливо поинтересовался он.
- Гуляш с рисом! Съела всю банку!
- Гуляш?!! Может быть, Вам тогда лучше лечь в больницу?!!
- Мне нельзя – в больницу! У меня завтра – развод. А вот после развода, пожалуйста.
- Ну, хорошо. Я Вам дам хорошие таблетки по очистке крови и контроль – через три дня. Ну, если будет хуже – сразу ко мне!

Вернувшись домой, я поставила все испорченные консервы, супы и соусы – на прежнее место. Какое мне дело теперь до того, что кто-то чем-то травится. Тем более, что травится по собственной воле и собственному желанию. Мало ли чудиков на земле!!!



Глава 4. Прощальный ужин при свечах.

Но вот и наступил долгожданный день бракоразводного процесса. Каждый из нас собирался отдельно. Только я, в отличие от Кристофа, собиралась задолго, еще накануне. И все потому, чтобы лишний раз не сталкиваться и не мешать друг другу.
И, оказывается, правильно сделала, так как мой Любимый занял ванну на целых два часа.
Нет, нет и еще раз нет! Он не мылся тщательно, он сам себе электрической машинкой старался сбрить с лысины отросшие сзади волосы, но, как оказалось, – это не так легко было сделать. Тогда, бурча и чертыхаясь, он схватился за длинные ножницы, и, размахивая ими, как саблей, начал «рубить» свою редкую растительность налево и направо. При этом лицо его раскраснелось, как помидор, а срубленные пучки падали прямо на чистую рубашку.
Вот Идиот, так – Идиот! – подумала я, и чуть было не подскочила к открытой двери ванной комнаты, чтобы помочь ему. Но вовремя опомнилась: это же мне сегодня дают по жопе…

Чтобы не видеть картину еще более ужасную, чем эту и чтобы не искушать свою судьбу дважды, я выехала автобусом в  St. Wendel (Санкт – Вэндель).
Волнительные два часа ожидания в суде – не прошли зря: за 15 минут до нашего процесса, я, как дурочка, уселась в зале №2, с людьми, которых абсолютно не знала. Все присутствующие, ничего не понимая, молча смотрели на меня.
- Вы по какому вопросу? – не выдержав, спросил адвокат одной из сторон какой-то пары.
- Я – по поводу своего развода.
- А на какое время у Вас назначено?
- На 2 часа 10 минут – все еще не врубаясь в реальность событий, – ответила  я.
- Ну, тогда Вы рано пришли. Вы будете после нас.
- О-О-О!!! Извините! Ради Бога, извините! То-то я смотрю и никаких знакомых не вижу. Все присутствующие засмеялись, а я постаралась поскорее выйти вон.

Все мои знакомые собрались, буквально, за несколько минут до процесса. За 10 минут – прикатил супруг, с пластырем на щеке. Его адвокат прибыл – за 5 минут. А мой – всего за две!!! Но зато мой адвокат по имени Александр был самым изысканным украшением нашего мерзкого развода: красив, умен, высок и элегантен.
Нас развели за одну минуту, потому что если нет обоюдного желания жить вместе, то не о чем и говорить, тем более, что из совместного имущества делить нам было нечего и все эти годы я была на иждивении Кристофа. Он остался при своем доме, при своем авто, при своем саде, огороде, пенсии и деньгах. Одним словом, при всем при том, причем и был. Я же оставалась при голых интересах и уходила на социал. Из зала суда разбежались так же быстро, как и собрались: все довольные и счастливые укатили на автомобилях домой. Супруг от счастья сиял, как медный таз, а я медленно пошла пешком по любимым улочкам St. Wendel (Санкт – Вэнделя). Спешить больше было некуда. И только лишь когда стемнело, села на автобус. Первую половину дороги я, естественно думала о своей никчемной семейной жизни. Вторую же половину – о свободе и прекрасном будущем, совершенно не догадываясь, какой сюрприз ожидает меня в доме Любимого.
Стол в гостиной был сервирован на одну персону: белоснежная скатерть, цветы в вазе, салфетки, свечи и… две тарелки.
На одной – ; круга лионской колбасы с белой булочкой, на другой – маленькое пирожное.
- Полина! Садись ужинать! Это я тебе купил в «Глобусе». Все свежее и вкусное.
Я с недоумением посмотрела на Кристофа: глаза его светились бесконечным теплом. В голосе – нежность и забота.
Потом мой бывший жадный – жадный муж взял со стола ножик, отрезал половинку от маленького пирожного и, зажмурив глаза от удовольствия, произнес:
- Да! Действительно очень свежее! И, усевшись в гостиной, Кристоф начал увлеченно читать. Больше за вечер он не произнес ни одного слова, а был целиком и полностью – во власти книги.
Это было большой неожиданностью для меня, потому что за пять лет семейной жизни я видела читающего мужа – впервые.
Вполне естественно, что я не могла спокойно лечь спать, не полюбопытствовав, что это за книга такая: «семейное право»? «кухня»? «огород»? Но я не угадала: книга называлась: «Musterbriefe fur die private Korrespondenz». Совершенно не врубаясь, что это, я открыла первую страницу:
- Мое сердце и эти розы – у Ваших  ног!
Что за чушь? Что за ерунда такая? – подумала я, продолжая читать:
- Ты – моя печаль
и Ты – моя радость…
…Мне легче написать, чем сказать, что я Вас люблю…
И только перелистав страниц 10, я наконец-таки догадалась, что это за книга. Но что самое интересное: у меня не было никакой реакции: ни боли, ни возмущения, ни обиды, ни грусти. У меня не было ничего, кроме Пустоты и Вакуума!!!
А еще через два дня после бракоразводного процесса я переезжала на другое местожительства, где меня ждала новая, прекрасная жизнь
с Чистого Белого Листа.


Рецензии
Прочитала Вашу повесть перед самым отъездом в Германию в 2015 году , к своему немецкому мужу. Очень понравилось. Конечно же я ни на секунду не задумалась о правильности своего выбора (переезда в Германию), но прочла эту историю взахлёб. Было интересно и не скучно читать. Жизнь такая штука, что произойти может с кем угодно и что угодно, но это не значит, что нужно сидеть в своей норке и не высовываться. Я поехала и не пожалела.
А вам большое спасибо за интерасную повесть.

Наталья Вагнер 2   05.07.2020 23:51     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.