III

Какой год трубят, что детские сады пусты, в школах мало учеников, рождаемость была и есть маленькая. Да, это правда, и Люцинск не исключение. Взять любой роддом, например, южного района. Одна-две рожениц в день и всё. Так было всегда с начала работы этого заведения. И этот тихий солнечный октябрьский день ничем особенным не обещал отличиться от предыдущих дней. В нем посменно работали два врача. Три дружно приближавшихся к старости и один молодой лет тридцати. Сегодня как раз была его смена. Последнюю молодую маму выписали, и роддом остался на время без клиентов. Прошло два часа. Персонал откровенно бездельничал, кто читал журнал, кто смотрел по телевизору повторение тех сериалов, что смотрят они вечером; одна пожилая акушерка вязала на зиму шарф своему внучку, а на все помещение, разрывая тишину в клочья и принося некоторое оживленное состояние чуть не мертвому от безделицы родильному дому, раздавался басовый, протяжный храп старика-врача. Подъехала машина, оттуда вышла беременная женщина. Как ни странно, она была одна. Вышел из своего кабинета этот молодой врач, в коридоре он встретил своего заспанного коллегу, зевавшего и раскрывшего свой рот пошире бегемота.

- Ну что, Коленька, кто пойдет? – спросил он, протирая глаза.

Коленька ничего не сказал, только сжал ладонь в кулак. Старичок намек понял, и ребята разыграли камень, ножницы, бумагу.

- Вот что значит опыт, - сказал старик и пошел заваривать себе кофе. А Николай принялся быстро готовиться к принятию родов.

Стоило только вымыть руки и снять халат, как на каталке завезли еще одну роженицу.

- Ну, это уже не ко мне, - сказал Николай.

- Э, нет, мне долго готовиться, а ты уже готов. Только халат одень и за дело. 

Николаю ничего не оставалось делать, как снова приняться за работу. В то время как он принимал роды, в здание роддома вошла еще одна роженица, и тут уже пришлось старикам пойти в бой. Как только его подготовили к работе, вошла еще одна женщина, ее наскоро принял Николай. Затем почти одновременно вошли две беременных. Старик позвонил своим коллегам и те вскоре приехали на подмогу. Женщины в свою очередь все прибывали и прибывали. Заведующий роддомом позвонил в роддомы других районов и оказалось, что там ситуация абсолютно такая же, как и у них и в некоторых даже позвали студентов последних курсов медицинского университета помогать принимать роды.

Прошло еще пара часов. Свободных палат не осталось и те женщины, что приходили или приезжали в роддом рожали и отдыхали в коридорах. Даже кабинеты врачей и кухни были наскоро оборудованы под палаты. Два врача, у которых был выходной, поехали обслуживать рожениц на дому. Когда эта волна одиноких беременных женщин закончилась, и Николай рухнул на сиденье в коридоре, к нему подошла пятилетняя девочка со слишком большим для ее возраста и тела животиком и сказала:

- Доктор, когда родится мой ребенок, сделайте, пожалуйста, ему пластическую операцию. Я не хочу, чтобы его дразнили в детском садике, – она достает фотографию и протягивает ему цветную фотографию чебурашкоподобного существа. – Ему нужно будет сделать побольше носик и изменить уши, а то они у него слишком большие. А так он у меня…

Она не договорила и вскричала от боли, схватившись за живот. Доктор не успел подготовиться к операции, положил девочку на журнальный столик и начал принимать роды. Каково же было его удивление, когда из совсем уж юного тела девочки начала высовываться и противно кричать и злобно, наморщенно глядеть на него маленькая головка с почти незаметным носиком, кривым ртом и большими почти как голова ушами, с которыми по началу возникли проблемы с родами. Но потом все пошло, как говорится, как по маслу. Дитя, которое неизвестно как туда попало, родилось. Оно было точь-в-точь как на той цветной фотографии, что показывала доктору девочка. Николай распорядился держать новорожденного подальше от других детей. Он подошел к молодой маме, которая сама была еще ребенком, чтобы расспросить об этой странной вещи, что тут происходит, но она опередила его своей просьбой о пластической операции.

- Я не пластический хирург, девочка. Я всего лишь принимаю роды, слежу за тем, чтобы они прошли хорошо и, чтобы мама и новорожденный ребенок чувствовали себя хорошо и быстро восстановились.

- Но кто мне может помочь?

- Я не знаю. По-моему, в Люцинске нет вообще пластических хирургов. Ты лучше скажи, может быть тебе будет неприятно об этом говорить, но откуда… как ты оказалась в таком положении?

- Я не знаю, доктор, - отвечала ему девочка.

- Хорошо, тогда можешь сказать, кто твои родители и как нам с ними связаться?

- У меня нет родителей. Я живу с дедушкой и бабушкой.

Девочка назвала адрес и телефон.  Николай связался с ними и через полчаса они приехали в роддом.

- Анечка! Где ты была? Мы так беспокоились! Доктор, что с ней?

- Что с ней? Она стала мамой! В пять лет. Вот что с ней! Как вы это объясните? Да, бывают случаи, что рожали в четырнадцать, даже в одиннадцать. Но в пять! Это просто ужасно. Как вы это допустили?

- Подождите, доктор, мы не видели нашу Аню девять месяцев, - начал Анин дедушка. - В феврале, если помните в нашем спортивном комплексе «Союз» были всякие конкурсы с зимними играми. Мы с Аней пошли туда и спустя всего лишь какой-нибудь час она пропала. Мы сначала рассказали охране, потом милиции, ее искали, но не могли найти. О, что же с тобой было, Анечка?! Кто с тобой это сделал?

- А где ребенок, - спросила бабушка.

Николай приоткрыл занавес детской кроватки, и дедушка с бабушкой вздрогнули от ужаса при виде своего правнучка.

- Это мальчик, - сказал доктор.

- Не правда ли, он у меня красавец, - сказала довольная Аня. – Только ушки надо немного обрезать. И носик увеличить. И он будет самым красивым мальчиком на свете.

- Нет, это ужас. Да кто это с тобой сделал, - начал волноваться и кричать дед. – Я… это какое-то дьявольское отродье. Доктор, нельзя ли его… усыпить?

- Да вы что! Это же живое существо, прошедшее все стадии созревания, имеющее душу, умеющее уже как-то, пусть пока еще примитивно анализировать обстановку вокруг него. Это будет убийство.

Дед не нашел, что сказать и вышел вон. На следующий день они взяли девочку с ее ребенком домой. Дед настоял, чтобы дитя спало отдельно от всех, даже от своей матери. Глубокой ночью, когда все дома давно уже спали, он встал и тихо, с подушкой в руке, подошел к детской кроватке, в которой крепко спал этот чудный новорожденный. Но стоило лишь подойти к нему, как его маленькие глаза открылись и засветились в темной комнате желтоватым светом. Он не закричал, а лишь похихикал. Дедушка схватился за сердце и с грохотом упал на пол. Утром его холодное тело нашла бабушка…

Бабушка хоть и испытывала некий ужас перед своим правнучком, все же заботилась о нем. Она же дала ему имя Анатолий. Ему укоротили ушки, увеличили нос, он стал хоть и не красавцем, но и не таким уж отличающимся от большинства людей. Только от пережитых множества операций, его лицо было старовато для его возраста. В свои восемнадцать он имел тело тридцатилетнего мужчины и выглядел старше своей матери. Он был отличником в школе. Несмотря на свою оригинальную внешность, был авторитетом в классе и вообще был большим гордецом.

В школе он активно принимал участие в общественной жизни. Когда пришло время поступать в вуз, выбрал правовой профиль, выучился на юриста, стал судьей. Второй диплом высшего образования был по политологии. Он учился на четвертом курсе, как организовал свою региональную партию и стал ее единственным полноправным лидером. Она быстро завоевывала умы людей, была популярна. Под добрыми делами, яркими праздниками на самом деле подготавливался некий зловещий план Анатолия. Проработав пять лет судьей, он решил уйти в политику. Он проводил все реформы, что писались сверху и так набирал популярность у вышестоящей власти. А эти реформы нельзя было назвать благими для народа. Отмена бесплатного среднего образования, бесплатной медпомощи, все это в конец начало поворачивать народ против Анатолия. Тогда в Люцинске шестидесятилетний заслуженный врач организовал оппозицию. Но это было тщетно. Власть лишь делала вид, что идет на уступки, делая, к примеру, бесплатные осмотры терапевтом или хирургом, но операции и лечение – это все стало платным. Главный оппозиционер все это видел и решился на крайнюю меру. Он решил убить Анатолия.

Он проник тайно в квартиру Анатолия, которая не имела сигнализации. Единственная входная деревянная дверь была оснащена только одним несложным замком. Взломщика это удивило и немного насторожило. Он вошел с заряженным пистолетом в спальню, где спал Анатолий, подошел к нему сзади, положил палец на курок, но тут сзади услышал голос.

- Ты думаешь, если помог мне родиться на свет, имеешь право лишить меня жизни?

Оппозиционера звали Николай, тот самый Николай, что принимал роды той маленькой девочки. Он повернулся и увидел перед собой Анатолия.

Говорят, в темноте все красавцы. Если эта история правдива, то сия поговорка есть ложь, потому что в темноте Анатолий, равно как и на свету был далеко не красавцем. Искусственный нос, уши, подкрашенные глаза – все это производило ужасающий эффект на того, кто смотрел на Анатолия. Горящими желтоватыми глазами он смотрел в глаза своему врагу и наслаждался сим моментом.

- Да кто ты такой? – спросил ошеломленный Николай.

- Тот день был странный, да? Он такой единственный в твоей практике. Десятки рожениц в один день и все они – одинокие женщины. А еще маленькая беременная девочка, которая имела цветную фотографию своего еще не рождённого сына. Этот день был особенным и ознаменовывал новую пору, которую ты, увы, не застанешь.

С кровати встала молодая его мама, которая быстро выхватила пистолет из рук старика и выстрелила несколько раз в его спину. Удивительный феномен природы этот материнский инстинкт, особенно у человека. У некоторых он совсем никак не проявляется, а если и появится, то мать идет за своим дитятей, куда бы то ни пошло. Даже согрешит ради него. Так и этот добрый ангел Анна, чтобы сберечь своего красавца-сыночка, пошла на убийство. Так и случаются те редкие случаи, когда зло побеждает добро.

Что же произошло дальше? Это история ведь не закончена. Да, незакончена. Она имеет продолжение. И продолжается она сейчас, может быть тогда, когда вы читаете этот рассказ. Но как все закончится, я обещаю, что обязательно расскажу все в мельчайших подробностях.