Алло алло!

«…Мало жизнь мне подарила ночей спокойных, дней благих… И все же!...»
               
                В.Набоков


               

                Алло – алло!

                Драма в одном действии


У женщины сорока лет (Полина) пропал безвести муж. Долго в ее голове никак не укладывалось: сильный, крепкий мужчина, а пропал и все… Боль и горе, скорбь и отчаяние надолго поселились в ее доме. Что случилось в конце зимы у обрыва Авачинского вулкана, где последнее время работал проводником ее муж – физик из Санкт-Петербургского Университета – Матвей Уткин, ни Полина, ни Дарья (дочь Полины, девушка двадцати лет) не знают…
Каждый вечер Полина тщательно и заботливо сооружает большую «чум-юрту» посередине комнаты.
Пройдет время, утихнет боль, уйдут страхи, разберется «чум-юрта» и заживут обе женщины обычной жизнью… Ну а пока…



                Картина первая

Раннее утро. Большая светлая комната уже залита солнечными лучами солнца. В комнате тишина – все спят. Огромный диван перегораживает средину комнаты. На нем крепко спят: молодая девушка (Дарья) и женщина (Полина). Совсем рядом, вплотную к разобранному дивану на полу развалилась огромная собака Сенбернар (она лежит на том же боку, как и хозяйка). Все трое крепко спят. Звонит телефон. Полина никак не может проснуться, но наконец ей это удается, и она, перешагнув через спящую собаку, бредет по направлению к прихожей, откуда все еще раздаются настойчивые телефонные звонки. Долго возится в темном коридоре, пытаясь снять трубку.
Полина: Алло! (Хрипло спросонья и достаточно тихо).
Голос в трубке: Полину пожалуйста.
Полина: Я слушаю.
Голос в трубке: Здравствуйте. Это Владимир Александрович Болонин, режиссер театра «Остров».
Полина: Здравствуйте!
Режиссер: Я звоню вам, чтобы сказать, что вы талант. Я прочитал вашу книгу.
Полина: Да что вы?!!
Режиссер: Да, да…Талант. Настоящий талант. Только никому не говорите, что ваше творчество похоже на творчество Булгакова. А лучше приходите ко мне в театр  сегодня вечером на спектакль «Кастручча» по Володину. Да и дочку прихватите с собой. Я вас приглашаю.
Полина: Спасибо, обязательно приду.
Режиссер: До свидания.
Полина: До свидания. (В трубке раздаются частые гудки, но Полина еще долго ее не вешает).
Дарья: Мам! Я все слышала. Ты – талант! Ура! (Дашка быстро вскакивает с «чум-юрты» и бегает по комнате, весело кружась то в одну, то в другую сторону. Огромная сенбернариха, ничего не понимая, трусцой носится за ней).
Полина: Прекратите шуметь! Ведь рано еще! Соседи спят. Дарья, Нора! Слышите? К кому обращаюсь? (Но Дарья с собакой продолжают кружится).
Дарья: Ура! Мы будем богаты! Ура! Мы будем делать что хотим, мы будем есть, что захотим. Мам! Слышишь? Сегодня…нет…прямо сейчас – банкет: двойное мороженое, много фруктов и шоколад. А тебе –сардельку. (Дарья нежно хлопает собаку по кожаному носу и выбегает из комнаты. Через минуту раздается ее веселый и бодрый голос) Мам! Закрой дверь! Я в магазин, скоро буду!



                Картина вторая

Все та же комната. Мать устало садится на неубранный диван и надолго застывает в неподвижной позе. Собака устраивается рядом у ее ног.
Полина (вслух): Талант?!! Надо же так сказать! (Полина ведет разговор с сенбернарихой, гладя ее за ухом. Собака преданно смотрит в глаза хозяйки и внимательно слушает). Ну какой я талант? Так, пишу иногда. Что хочется, что чувствуется, но чтобы талант? Хотя?...
Полина обнимает собаку, целует ее в большой кожаный нос, встает с дивана, подходит к зеркалу, взъерошивает волосы в непонятную прическу, туго подпоясывает ночную сорочку поясом от халата, который валяется тут же, на кресле, включает магнитофон. На кассете шуршит пленка и любимая мелодия «Феричита» заполняет своими звуками солнечную комнату. Женщина делает погромче звук, поднимает руки в верх и застывает в ожидании следующего аккорда.
Полина (поет): Феричита! Да, да, да… (В такт музыки, легкими движениями гибкого тела кружится по комнате, выставляя то одну, то другую сильные ноги).

               
                Картина третья

Раздается громкий и долгий звонок во входную дверь. Полина быстро выключает магнитофон, и, привычно ссутулившись спешит к двери. Огромная собака трусит за ней следом.
Полина (открывая дверь): Ой! Извините, я не одета, я сейчас.
Звонившая женщина: Да ничего, ничего, я подожду.
Полина возвращается из комнаты, одетая в длинный махровый халат.
Полина: Проходите, проходите. Собаку вот закрыла, чтобы вас не пугать.
Женщина (грубовато произносит буквально с порога): Спасибо, конечно, ноя не из пугливых. Когда за свет платить то будешь?
Полина: За свет?!!
Женщина: Да, да, за свет. За что же еще? С «Ленэнерго» я. Квитанции разношу злостным неплательщикам. Вот к тебе пришла, аж на пятый этаж пришлось подниматься.
Полина: Да я знаю, но никак не получается что-то. Извините за долги.
Женщина: А что так?
Полина: Не работаю я.
Женщина: Больная что ли?
Полина: Нет, на бирже по трудоустройству стою, но что-то не получается.
Женщина: А на что живешь?
Полина: Подрабатываю от случая к случаю.
Женщина: А мужик-то есть?
Полина: Теперь вроде бы как и нет мужика. Был…Пропал без вести. На заработки поехал, да и не вернулся до сих пор. Тоже был безработным. Так вот и живем теперь с дочерью, никому не нужные…
Женщина: А кто сейчас кому нужен? Я вот, тоже никому не нужна. Ну все равно – нужен ты или не нужен, а вот тебе квитанция на оплату долга по электричеству. Работаешь ты или нет, никого это не волнует сейчас, а платить надо. А то отключать будем!
Полина: Хорошо, хорошо. Я что-нибудь придумаю. Пока не знаю что, но придумаю обязательно. (Берет квитанцию, расписывается в какой-то бумажке и открывает входную дверь).
Женщина (строго кричит с порога): Две недели тебе дано. Понятно?!! А то отключим.
Полина возвращается в комнату и застывает с квитанцией в руках.
В комнату входит Дарья с двумя авоськами.
Дарья: Мам?!! А что дверь-то открыта?  Прошу к столу! (Начинает выкладывать содержимое пакетов прямо на стол). Мам! Бананы, груши, йогурт, вот «Эрмигут» - твой любимый. Сколько можно одни каши есть? Скоро, мама, ты будешь питаться одними йогуртами, и сколько хочешь.
Полина сидит на диване, ни на что не реагируя.
Дарья: Что случилось, мам? Что, скажи? (Кидается к матери и, заметив бумажку у не в руках, выхватывает и читает)
Дарья: Ну, собаки! Ну надо же! Такой праздник и испортили. Такую новость и обгадили. Ну, не дали людям помечтать, не дали насладиться. (Подсаживается поближе к матери на диван обнимает ее)
Дарья: Не надо, не смей! Только не сейчас! Я что-нибудь придумаю. Буду думать. Мам, ну что ты? Они твоего мизинца не стоят, все эти приматы. НУ, чтоб они…
Полина: Дарья! Прекрати. Что за выражения, ты же девушка!
Дарья: Да, я девушка. А они кто? Только не говори мне что люди. Который год травят, все никак дотравить не могут. Вот, отец уже пропал из-за этих уродов, а они все травят и травят. Нет! Хватит! Ни фига здесь не останусь. Хоть босиком, хоть на лошадях – все равно уеду! Уеду и тебя потом заберу, в «Макдоналдсе» работать буду, восемь долларов в час, без выходных… (Несколько секунд сидит молча). Мам! Ну давай поедим! Смотри сколько вкуснятины. Садись к столу, позавтракаем.
Полина присаживается поближе к столу.
Дарья: Мам! Ты очень сильная! Самая сильная женщина, которых я встречала. Ну не надо так… Тем боле сегодня.
Полина гладит Дашку по голове.
Полина: Знаешь, на кого я сейчас похожа?
Дарья: На кого же?
Полина: На таракана! Которого долго травят хлорофосом, а он все никак не может подохнуть, лежит на спине и ножками подергивает.
Молчат обе. А под столом, зажмурив глаза от удовольствия, старая сенбернариха дочавкивает банан. 
Звонит телефон. Дашка кидается в прихожую.
Дарья: Мам! Это тебя, как я-то женщина.
Мать устало встает и ссутулившись неспеша идет к телефону. 
Полина: Да, да. Я могу. А когда вам надо? Прямо сейчас?!! Подождите, я посмотрю на время. (Обращается к Дашке) Который час сейчас?
Дарья: Одиннадцать, без десяти.
Полина: Алло! Алло! Вы слышите, если возможно, мне было бы удобно в 12 часов. Где-где? В вестибюле на Графтио? Да, да, я знаю этот дом. В «Бизнес-Интернешнл»? Хорошо, обязательно приду. Спасибо вам большое, вы как раз во время позвонили. (Полина кладет трубку и возвращается в комнату).
Полина (радостно): Ты представляешь, как повезло. Ну надо же случится такому совпадению.
Дарья (не понимающе): Что, «Мерседес» выиграла?
Полина: Даша! Перестань! То рассказывать не буду…
Дарья: Ну извини, сорвалось…
Полина: На днях я заявку подала на уборку офисов, на подмену, когда кто заболеет, когда кто не выйдет. Это на Графтио, рядом здесь через дорогу в «Бизнес-Интернешнл».
Дарья: Ну и что? Теперь метлу в руки возьмешь? Давай, давай, убирай приматам!
Полина: Даша, прекрати. Ты же знаешь как нам нужны деньги. Это чисто и недалеко от дома. Сто пятьдесят рублей платят сразу после уборки.
Дарья: А как же твои ноги?
Полина: Да никак! У них там везде ковролин и пылесосы.
Дарья: Ну, хорошо. Сегодня суббота. Пойду и я посмотрю на эти ковролин с пылесосом.

 

                Картина четвертая

Просторный холл. Паркетный пол блестит как в Эрмитаже, на стенах висят замысловатые картины в стиле «Модерн», и несколько больших аквариумов с диковинными рыбками. На кожаном диване – Полина и Дарья. Долго ждут, болтают ни о чем. Выходит мужчина (администратор).
Мужчина-администратор (интересуясь): Если вы на конференцию, то она выше этажом.
Полина: Нет, а вам пол помыть.
За женщинами приходят две физически здоровые тетки в ярко-зеленых передниках и такого же цвета кокошниках (одна – более старше, другая – моложе).
Одна из женщин: Пойдемте! Мы покажем ваши офисы и можете начинать хоть сейчас.
Дарья: Иди, иди! Посмотри, а я тебя тут подожду. Посмотрю, что из этого всего получится.
Полина встает с дивана и идет вслед за женщинами по коридору первого этажа.
Одна из женщин (более старшая): Здесь пять кабинетов от различных фирм. (Стучит в одну из дверей, открывает). Здравствуйте! Вот, новую уборщицу привела. Объем работы показываю.
Полина вместе с двумя женщинами оказывается внутри офиса, обставленного по последнему стилю евродизайна.
Женщина: Влажная уборка каждый день и обязательно в присутствии сотрудников. Не забыть про окна, пыль и мусор. Два раза в неделю – пылесос, по вторникам и четвергам. Сухая уборка также в присутствии сотрудников офиса. Понятно?
Полина: Да, да, конечно понятно.
Женщина (Полине): Ну, раз понятно, то пошли дальше. (Обращаясь к сотрудникам) Извините, что помешали. (Закрывает дверь). Это только часть твоей работы. Теперь посмотрим дальше.
Все трое идут по длинному коридору.
Женщина: Так - весь коридор ваш. Мыть пол каждый день и все офисы, расположенные по обеим сторонам коридора – тоже ваши.
Полина смотрит в глубь коридора, но не видит где же он заканчивается. Тускло горят лампочки. Старшая из уборщиц стучит в дверь и открывает ее, не утруждая себя излишними приветствиями. Все заходят. Цементный пол, тусклое оконце, старнеькая и ломанная мебель. Кое-где валяются пачки дешевых сигарет, обертки из-под плавленых сырков и пустые упаковки из-под молока и кефира. В офисе никого из работников нет.
Женщина: Влажная уборка каждый день в любой время, можно без присутствия сотрудников. Что с них возьмешь. Понаехали тут, а толку никакого… Гопота! Ну, когда приступишь?
- Полина: Сейчас дочку домой отправлю и приступлю.
Женщина: Ладно, ладно, можешь не торопиться. Надумаешь, то где меня найти ты знаешь…
Полина возвращается в холл к Дарье. Дарья все также сидит на диване.
Дарья: Что так долго? Ушла и пропала. Куда ходила, а? (Смотрит на растерянную мать и решительно произносит) Пошли домой. Все понятно. Динамо!



                Картина пятая

Полина сидит дома на кухне и пьет только что заваренный чай. Молчит. Дарья сидит напротив.
Дарья (старается шутить): Ну что, о чем задумалась. О метле, что ли?
Полина: Там никак почему-то не могла вспомнить что же мне напоминают эти офисы?
Дарья: Ну и что, вспомнила?
Полина: Конечно вспомнила. Далекое детство, начальную школу, маленький городок Липецк и подвал…
Дарья: А подвал-то здесь причем?
Полина: А притом, что всем жильцам нового дома выдали ключи от клеток-кладовок в подвале. Жильцы там могли держать ненужные вещи и картофель на зиму. Я бегала в этот подвал с фонариком на случай, если погаснет свет и всегда боялась заблудиться, когда искала клетку под номером «21». И очень боялась крыс когда набирала картофель в авоську.
Дарья: Ну и сравнения у тебя. Аж страшно становится.
Полина: Ну, что делать, если всплывают такие воспоминания.
Дарья: Это всего лишь воспоминания… и прошлое… А театр – это настоящее и сегодня. Пора собираться. Хочу тебе напомнить, что режиссер театра – это единственный человек, который на сегодняшний день признал твой талант. И сам позвонил тебе. Кто еще звонит тебе по поводу твоих книг?!! Никто! (Дарья никак не унимается) Иди, мой пол. Ну, что молчишь? Кто и когда приглашал тебя в театр? И денег при этом не брал? А? Я что-то не припомню такого случая. Тут сам режиссер приглашает, а ты все раздумываешь. Нечего думать, давай собираться…



                Картина шестая

Та же комната. В комнате Дашка вытаскивает весь гардероб матери прямо на диване, на свободном краешке которого сидит Полина, одетая в простые серые брюки и простую блузку.
Полина: Что ты делаешь?
Дарья: Ищу, чтобы тебе поприличнее надеть. Итак бесплатно идем, да еще как гопники выглядеть будем.
Полина: А я разве не одета?
Дарья: Но я хочу тебя видеть другой, совсем другой. Как раньше! Неужели ты не помнишь?
Полина: Какой другой?
Дарья: Ты знаешь какой. Такой как тогда у Думы пять лет назад. Помнишь, этюдники, раскладные стульчики, импозантно одетые оригиналы…
Полина: Ты про уличных художников?
Дарья: Вот именно. Про них. Как давно все это было и как все было прекрасно. Ты тогда только что вернулась из Парижа и мы с тобой не виделись целых три месяца. Я ездила с тобой по твоим делам, но перед домом у нас с тобой была непременная прогулка где-нибудь с мороженным и «без забот». Тогда была прогулка по Невскому, мимо Думы…
Полина: Это когда на Невском художники нас окружили плотным кольцом, приглашали по-русски, по-английски, по-французски. Приняли нас за иностранцев. А ты смеялась и прятала за меня лицо.
Дарья (радостно): Помнишь молодого художника, который тебя уговорил?
Полина: А как же… Весьма впечатлительная внешность. Борода, усы. Одет был в солдатскую шинель, на голове – берет. Курил большую, свернутую из газеты самодельную папиросу.
Дарья: Я больше запомнила не его внешность, а то, что он сказал тебе по поводу твоей внешности. Помнишь?
Полина: Не очень что-то.
Дарья: Я так и знала, что не помнишь. А я вот запомнила слово в слово. У него что-то не ладилось с твоим портретом. Снял один лист, положил на этюдник второй и тоже снял… Наконец не выдержал, и с раздражением обратился к тебе: «Дама! Такой сексуальный рот и такие грустные глаза. Получается просто порнография. Я вас умоляю, улыбнитесь глазами…» (Молчание) Я многого тогда не понимала и не замечала, глупая была, и маленькая. Но слова художника запомнила на всю жизнь. Теперь я все понимаю, что хотел тогда сказать художник… и про глаза, про улыбку и про Париж…



                Картина седьмая

Полина и Дарья идут в театр. Неожиданно на улице появляется странная женскую фигура («Черный Лебедь»), которая идет на встречу им.
Дарья: Ах! Этого только мне не хватало! Опять этот «Черный Лебедь». Быстрее, пошли быстрее прочь отсюда.
Полина: Перестань, Дарья! Я тоже встречаю ее и не в первый раз. Но, в отличии от тебя – я не боюсь ее. Я жалею ее и сочувствую. Всю жизнь она провела в клиниках и диспансерах, но она не агрессивна и никого не может обидеть.
Дарья (в ужасе): Все равно, я  ее боюсь. «Черный Лебедь» приносит только одни несчастья. Что-то должно случиться, что-то очень ужасное… Я знаю, я чувствую, я ощущаю этот страх. Так было и в прошлый раз, когда я встретила ее, пришло известие, что отец пропал без вести… теперь еще что-то должно произойти, очень плохое…
Полина: Дарья, прекрати! Это истерия и больше ничего. Причем здесь эта несчастная женщина?
Дарья: А при том, что она, «Черная Лебедь», всегда улыбается когда проходит мимо меня. Да ты только посмотри как она улыбается – неподвижная, застывшая улыбка человека, знающего что-то очень важное, чего не знаю я. Может быть, она и не причинит мне вреда, но мне страшно, страшно за тебя, за себя, за свою собаку. (Молчание) А ее наряд? Смотри, из-под пальто торчит как всегда рубашка-комбинация, обшитая по низу вороньими перьями, и на голове повязка, обшитая теме же вороньими перьями. (Молчание) Нет, нет, ты не права. Можешь мне говорить что угодно, но ведь не зря же ее прозвали «Черный Лебедь». Она – предвестник горя и печали. И я всегда буду ее бояться и ждать только плохого.
Полина: Внимательнее и спокойнее нужно смотреть на нее.
Дарья: И что тогда изменится?
Полина: А тогда – уйдут все твои страхи и волнения. Дарья! Тебя, ведь, должно было поразить другое!
Дарья: Что именно?
Полина: Лицо! Лицо, на котором огромные, сильно накрашенные черные глаза горят огнем безумия; большие чувственные губы накрашены как у циркового клоуна. Да, действительно, она улыбается, но улыбается глядя в никуда… Потому что счастлива каждую минуту, счастлива всегда. Она находится в другом мире и другом времени. Она не воспринимает реальности окружающего. Она парит над всем в своем безумие и ей дела нет до нас.
«Черный Лебедь» уходит по проспекту все дальше и дальше от Полины и Дарьи.
Дарья: Может быть ты и права, но я точно знаю, что «Черный Лебедь» будет еще долго терзать и мучить меня…
Полина: И совершенно напрасно. Дарья, смотри, как бы за разговором, театр не проскочить…


               
                Картина восьмая

Театр. Полина и Дарья в буфете.
Полина (оглядываясь кругом): Очень мило…
Дарья: Мам! Бананы по пять рублей за штуку. Но куда же ты смотришь?
Полина: На водку «Смирнофф».
Дарья: На водку? Но ты же не пьешь?
Полина: Не пью! Но сегодня с удовольствием бы выпила.
Дарья: Вот это да! Не замечала что-то раньше за тобой таких желаний.
Полина: Ты много чего не замечала. Не замечала, например, что Париж для меня тогда был последней надеждой, я знала, я чувствовала, что если я вернусь сюда, то мы все погибнем. Я вам звонила, в надежде услышать что-то очень важное для себя, но, увы, не услышала того, что хотела. Ты и отец разрывали мне душу и сердце, и я не смогла…, не смогла остаться и побоялась за себя – там, а за вас – здесь. Сложно, все запутано, не объяснить того, что случилось. Отец боялся за меня, что я  там, в Париже, не найду своего места, а в итоге здесь, в России не можем ничего найти и изменить. В родном городе как в ссылке, в вечной ссылке. Вот и Матвей ушел в эту вечность, но ради чего? Разве то, что творится сейчас в стране можно как-то оправдать? Ведь нет ни войны, ни засухи, ни наводнения… А есть только одно горе людское… (молчание) Эх, Дашка, Дашка, если бы можно было все вернуть назад. Может быть и наш отец был бы с нами сейчас, а не пропал бы безвести в поисках заработка…(тяжело вздыхает)
Дарья: Мам, ну не надо. Забудь кто что не смог и не сделал. Что теперь об этом долдонить: «если бы, да кабы…», знаешь такую поговорку? (старается шутить)
Полина (обняв Дашку): Смотри какая красавица ты у меня стала: вся в отца, да и палец в рот не клади – откусишь руку.
Звонит первый звонок. Полина и Дарья выходят из буфета и идут в сторону зала. Проходят через холл. На стенах много фотографий.
Полина (видя испуг дочери): Что? Опять «Черный Лебедь»?
Дарья: Нет! На этот раз не «Черный Лебедь». Разве ты не читала?
Полина возвращается в холл, с интересом рассматривает фотографии на стене.
Дарья: Мам! Не надо, прошу тебя.
Полина: Да я ничего. Все нормально.
Дарья: Ну, что нормально? Я же вижу.
Полина: Что ты видишь?
Дарья: Все! Думаешь я ничего не понимаю. Я, может быть тоже ушла бы, будь на твоем месте сейчас. Ведь я вижу что ты хочешь уйти. Ну не надо, прошу тебя останься. Ведь режиссер театра здесь не причем. Он ведь хотел как лучше.
Полина: А получилось как всегда!
Полина долго мочит, рассматривая рабочие моменты фильма «Трудно быть Богом режиссера Алексея Германа, киностудия «Ленфильм».
Дарья: Ну, что ты молчишь? Ну хорошо, давай уйдем, но завтра, ведь опять будешь искать кто бы взял твои книги, кто бы напечатал. Опять будешь искать где бы пол помыть. Может быть этот режиссер тетра сможет как-то помочь нам?
Полина: Насчет помощи не знаю, а вот воспоминания о прошлой зиме еще слишком свежие. Обид много, и боли…
Дарья: Какие могут быть обиды, когда мы нищие. Нас каждый может пнуть, толкнуть. Вот всегда ты такая, не смотря ни на что..
Полина: Какая?
Дарья: Гордая и слишком правильная.
Звонит второй звонок.
Полина: Пойдем в зал, пора уже. (Молчание) Не гордая я, а уставшая.
Дарья: И от своей усталости на всех обижаться будешь за то, что ты стояла на рынке.
Полина: Легко говорить! А стоять-то было холодно, даже в валенках. Да и цыплята были промерзшие насквозь и я без конца грела руки горячей водой, налитой в бутылку из-под «Кока-колы». Часто простывала и болела. Разве этого не достаточно?
Дарья: Ну, потом-то тебе повезло. В самые крутые морозы тебя взяли на киностудию «Ленфильм» младшим библиотекарем. Это я, между прочим, за тебя просила. Забыла?
Полина: Да нет, не забыла. Помню, что стояли жуткие холода и морозы, и лучшего мне было не найти. И я это очень хорошо понимала и ценила. Старалась понравится, но, не понравилась и тогда меня уволили.
Дарья: Нет, нет, и еще раз нет! Меня учишь, а сама? Опять не видишь главного, а главное – это то, что ты именно в библиотеке начала новую книгу. И она, поверь, уж мне на слово, получилась очень и очень даже не плохо!
Полина: Ты имеешь в виду «В поисках прекрасного»?
Дарья: Вот именно, «прекрасного». А ты о какой-то пыли, ведре и тряпке! Один чудик с «Ленфильма» что стоит?
Полина: Ну, уже если быть совсем откровенной, то если бы не это чудик, как ты его величаешь, этого «прекрасного» вообще могло бы и не быть.
Дарья: Вот теперь я тебя узнаю.
Полина: С одной стороны, Андрей, очень хотел написать книгу о хорошем журналисте, но, с другой стороны – его так заклинило, что сам того не замечая, он мучил других этим страстным своим желанием. Но больше всего мучил конечно он сам себя. Врагу не пожелаешь иметь огромное желание написать книгу, и не суметь этого сделать. Помню, как каждая написанная чепуха давалась ему с таким трудом и отдачей, что кроме сочувствия, у меня ничего его творчество не вызывает. Вот уже заклинило, так заклинило.
Дарья: И ты, конечно помогла ему в его творческих муках?
Полина (весело): За что в итоге и пострадала.
Дарья: Да уж, дело прошлого. Но выгнали тебя действительно классически. Я думая, что в этом что-то есть. У русской бабки-писательницы отобрали даже ведро и тряпку, и не где-нибудь, а именно, так скажем, в кузнице литературных киногероев. Большой пошлости, если захочешь, то не придумаешь. Нет, в этом определенно что-то есть. Может быть вернешься на «Ленфильм», но совсем в другом качестве, в качестве сценариста.
Полина: ни за что, и никогда! И ни за какие деньги!
Звенит третий, последний звонок.



                Картина девятая
 
После спектакля Полина и Дарья еще долго сидят на кухне у себя дома, делятся впечатлениями о просмотренном спектакле.
Дарья: Герои «Кастручча» - прямо как мы с тобой, вылитые. Словно с нас «лепили».
Полина: Это точно, хотя сумасшествие сегодняшнего дня заключается совершенно в другом, но все равно, это не что иное как сумасшествие в чистом виде. Люди же, сами того не замечая, становятся продуктами своей эпохи. Вот мы с тобой – продукты, состоящие из издерганных, измотанных, нервических и зацикленных эмоциях. Безумие нашего времени!
Дарья: Хорошо бы от всего этого безумия где-нибудь отдохнуть на море, на пляже, где не будет ни одной живой души, кроме тебя, меня, шума набегающей волны и крика чаек.
Полина: А Нордвеллина?
Дарья: Естественно и она. Ведь без ее участия ни одно дело не обходится.
Полина: Мечты, мечты…
Дарья: Почему мечты? Другие же как-то ездят?
Полина: То другие!
Дарья: А чем мы хуже других?
Полина: Может быть и не хуже, но где же столько денег-то взять?
Дарья: А вдруг книги твои издадут?
Полина: Это еще маловероятнее, чем деньги найти.
Дарья: Для чего же ты тогда пишешь?
Полина: Для себя!
Дарья: Для себя?!! «для себя» уже полки забиты.
Полина: Дашка! Сейчас лучше ко мне не приставай с этими книгами. Особенно после спектакля. А то я тебе отвечу.
Дарья: Ну и ответь!
Полина: И отвечу. Я пишу для того, чтобы не стать 100% каструччем.
Дарья: И это все правда?
Полина: Конечно, правда! Происходит постоянная работа над мозгом и над собой. Это, во-первых…
Дарья: А во-вторых?
Полина: У меня давно нет нормальной работы, положения в обществе, благополучия и денег. И чтобы об этом не думать и не зацикливаться, у меня есть книги. Я люблю своих героев, потому что они настоящие люди, значительно лучше окружающих, честнее, благороднее и умнее, если хочешь знать! Эти герои помогают мне оставаться человеком.
Раздается громкий телефонный звонок. Он обрывает жизненную философию Полины. Дарья бежит в коридор и хватает трубку.
Дарья: Алло-алло! Да, это квартира Уткиных. Да, да… (молча слушает, ни пророняя больше ни слова).
Дарья вешает трубку. Идет на кухню.
Полина: Кто это? Кто звонил?
Дарья (после некоторого молчания): Ничего особенного. Не волнуйся. Это один кастручча лично мне звонил. Пойду спать, что-то голова разболелась. Спокойной ночи.
Дарья уходит в комнату. Тут же раздается еще один телефонный звонок. На этот раз Полина поднимает трубку.
Полина: Алло! Алло. Да, это я. Здравствуйте. Да, да, да. Опыт? Конечно имею.
Дарья выходит из комнаты и прислушивается о чем мать ведет разговор. Тихонько садится в глубокое кресло.
Полина (в трубку): Сосиски, сардельки, шпикачки, отварные и копченые колбасы.
Голос в трубке: Большой ассортимент?
Полина: Ассортимент очень большой. Целых две витрины одних только отварных колбас, 15 наименований.
Дарья (вскакивая с кресла): Ну все! Достаточно! Честное слово, больше не могу. (Громко и истерично орет в прихожей, не обращая внимания на то, что мать еще разговаривает по телефону).
Полина: Простите, я сейчас не могу говорить. Конечно справлюсь, конечно согласна. Перезвоните мне минут через пять. Молодость бунтует… (Полина шутливо прерывает разговор)
Дарья (неожиданно резко выдергивает шнур из телефонной розетки): Алло! Алло! Вот вам! (Показывает фигу) Теперь аллокайте на здоровье! Разве это люди! Это не люди! Это – звери, это хуже… (Дашка рыдает)
Полина: Что с тобой? Что случилось? Тебя я такой еще никогда не видела. Скажи кто звонил? Слышишь? Немедленно скажи, ты не имеешь права молчать и мучить меня… (Кричит) Если не скажешь, я не знаю, что сделаю! (На сильны шум в коридоре выбегает сенбернариха, и, не понимая что происходит, носится по прихожей то к одной, то к другой женщине...)
Наступает неожиданная ужасная тишина. И как гром среди этого безмолвия, раздается совершенно чужой, незнакомый для Полины голос дочери.
Дарья: Это все она! «Черный Лебедь»! Я так и знала! А ты не верила, что она принесет нам несчастье и страдания. Отца нашли там, у вулкана. Он умер, понимаешь? Умер!!!

               

                Гаснет свет. Звучит скорбная музыка.