ЭНИО

      Блог автора: http://hramcov.blogspot.com
      Отрывки из романа
      
      **********
      
      
      Гриша и Полина Сергеевна наблюдали эту картину из салона лимузина: Милка подошла к церковным воротам, те сами по себе раскрылись, дав простор вырвавшемуся изнутри свету, корова зашла внутрь храма, Атиша и Барабас последовали за ней.
      – Хорошо, что я его не ударил, – почесал лысину водитель лимузина.
      – Да уж, Григорий, меня иногда настолько поражает ваша глупая несдержанность.
      – Импульсивный я, что тут поделаешь, – вздохнул полуинкуб.
      Мощные двери храма затворились. Свет исчез. Угрюмый лес медленно погрузился в сумерки.
     II. Лорем Ипсум
      – Вот это да! – наигранно воскликнул гроссмейстер и как бы замер у закрывшихся за его спиной храмовых ворот, – меня нелегко удивить, но ты этого добился, старик.
      – Ты же знаешь, Барабас, что стариком я становлюсь только в мире людей, да и то не сразу.
      – Да я не в том смысле, я же по-дружески, Атиша!
      Перед демиургами от края до края горизонта простирался луг, сплошь поросший высокой сочной травой.
      – Это Милкин рай, – пояснил Атиша.
      – А где твоя хижина? Или ты в землянке живешь?
      – Это не земля.
      – Ах, ну да, значит, в небесянке.
      – Что-то вроде того.
      Атиша глянул на Барабаса по-детски лукаво. Грабли в его руках в ту же секунду превратились в посох, увенчанный золотистым бутоном в тысячу лепестков. Светлый демиург трижды ударил им о небесную твердь, которую Барабас посмел назвать землей; цветок засиял изнутри, лепестки его раскрылись; из торца посоха вырвался тонкий луч света, которым Атиша нарисовал на небе то ли иероглиф «аум», то ли просто цифру «3» (начертанное быстро таяло и гроссмейстер с трудом мог его рассмотреть), а через несколько мгновений к ним сверху медленно опустился замок-дворец с двенадцатью башнями и широким куполом посредине, венчавшим шестнадцатиярусную пагоду*.
      – Ого, шикарно! Это что, космический корабль? – пошутил Барабас, не в силах сдержать восхищение.
      Замок-дворец не был похож на архитектурное строение. Сотворенный в дюжину ярусов, он чем-то напоминал известное любому рядовому провидцу Дерево Жизни. Над пагодой порхали херувимы, серафимы и какие-то сказочные, окутанные неземным сиянием и разноцветными радужными ореолами существа. Если бы их описывал какой-нибудь наделенный духовным зрением поэт или писатель, он, возможно, сказал бы, что то были мифические птицы, фантастические крылатые звери или звероподобные ангелы. Но ни одно, ни другое, ни третье действительности бы не соответствовало, ибо нельзя описать то, что не должно иметь описания.
      – Ограниченное у тебя воображение, Барабас. Тебя всегда тянуло к технике, и ты теперь во всем необычном видишь летающие тарелки. Этот дворец или, как ты изволил выразиться, небесянка – живой. Хм, надо ж придумать: космический корабль!.. Поздоровайся с ним.
      – Здравствуй, замок-дворец! – поклонился Барабас.
      – Его зовут Lorem Ipsum Dolor Sit Amet, Consectetur Adipiscing Elit. Duis Pretium Justo In Enim Semper Hendrerit. Fusce Dolor Orci…
      – А покороче имя у него есть?
      – Но я и так договорил не до конца. Я зову его просто Лорем. Тебе же советую обращаться к замку-дворцу Лорем Ипсум, пока не познакомишься с ним поближе.
      – Здравствуй, Лорем Ипсум! – поздоровался гроссмейстер и прошептал, – что, опять кланяться?
      – Это у вас под землей все друг другу то кланяются, то поклоняются, а здесь это называется приветствием.
      – Где-то я уже слышал это имя.
      – О, ты прав, имя замка-дворца начертано на стольких скрижалях!
      Лорем Ипсум завис в нескольких метрах над «Милкиным раем», но не опускался на небесную твердь, видимо, чтоб не помять траву. От ворот замка простерлась движущаяся световая дорожка.
      – Трап, – заключил Барабас.
      – Прошу! – пригласил его в обитель Атиша, и гость осторожно ступил на дорожку, приговаривая:
      – Чтоб я так жил!.. Слушай, любопытная у тебя палица. Подари!
      – У тебя своя есть.
      – Твоя круче, Атиша! Давай махнемся.
      – На твой корявый сучок? Ты в каком дремучем лесу его подобрал?
      – Эх, жадный ты, демиург горнего мира!
      – Куда мне до тебя, Барабас! Ладно, подыщу тебе что-нибудь стоящее из своей коллекции. А то без посоха до демиурга ты не дотягиваешь.
      Пока они поднимались по дорожке, Атиша молодел на глазах.
      Над воротами висела большая табличка, на которой было начертано полное имя замка-дворца.
      – Сыграем в шахматы? – предложил горний демиург, когда они подошли к пагоде.
      – Вообще-то, я карты предпочитаю. Но ради нескольких минут беседы с тобой, с радостью соглашусь и на шахматы.
      – Ты, я вижу, заметно поднаторел в искусстве лести.
      – О, да! Если интересуешься, могу преподать тебе мастер-класс.
      – Спасибо, попробую как-нибудь прожить без этого фимиама.
      Демиурги стали подниматься по вычурной винтовой лестнице – такой же живой, как и сам замок – на широкую, поросшую вьющейся зеленью террасу, внешней стороной выходящую наружу Лорема, со статуями мраморных ангелочков в самом верху естественно выросшего здесь парапета. Статуи, увидев в замке-дворце Барабаса, удивленно переглянулись, а одна даже пожала плечами, мол, что теперь на небе творится, даже в кино нельзя показывать, ибо происходящее идет вразрез со всеми небесными канонами.
      Внизу, во фруктовом саду, играли в прятки на первый взгляд абсолютно беспризорные ангельские дети. Неподалеку от них в ветвях тысячелетних дубов и ягодных тисов суетились с десяток мелких и крупных дятлов, соловьи, дрозды, иволги, щеглы и другие, певчие и, на первый взгляд, совершенно не певчие райские птички. Один из дятлов махнул крылом, и остальные птицы тут же заняли позиции на ветках вековых деревьев; второй взмах крыла – и пернатые начали насвистывать и отстукивать «Музыкальный момент №3» Франца Шуберта. На третьей цифре щеглы явно зафальшивили, и маэстро пришлось остановить исполнение, простучав по дереву «отбой». Он что-то настойчиво прощебетал, взмахнул другим крылом, и через какой-то момент музыкальное произведение зазвучало с новой силой и без фальши.
      Над демиургами несколько раз прокружил веселый пчелиный рой. Любопытные насекомые иногда забывали об этикете и проявляли к Барабасу чрезмерное внимание.
      Чуть поодаль от парапета заливались чудным пением с десяток белых ворон, над главным куполом Лорем Ипсума сияла неземная радуга в девяносто девять цветов, были во дворце и другие привлекательные моменты.
      – Какой импозантный замок! – восхитился гроссмейстер. – Кстати, а моя клюка весьма импонирует стилю твоего мира, Атиша.
      – Понравилось? Оставайся. Погостишь недельку, я тебя по воде научу ходить.
      – Да я уж понял, что попал... под твоё магическое влияние.
      – Никакой магии. Все по небесному просто, – ответил Атиша, которому на вид сейчас было от силы лет двадцать пять, если мерить земными мерками, разумеется.
     III. Античные воины
      Тьма-тьмущая и поднявшийся от реки туман, казалось, полностью поглотили лес. Полуинкуб Гриша и полусуккуба Полина Сергеевна, которую даже Барабас называл исключительно по имени и отчеству, нередко, правда, их аббревиатируя, сидели в машине без света: он демонам был без надобности.
      – Сколько можно болтать с этим старикашкой, – нервничал Гриша.
      – Мне тоже это остохорошело, – согласилась секретарша гроссмейстера, пересаживаясь на переднее сидение.
      – Как бабы!
      – Это ещё мягко сказано… Гриш, ты не против? Одной в салоне так скучно, – извинительно сказала П.С., захлопывая дверь, но водитель не обратил на её передислокацию особого внимания, ибо узрел на дороге нечто.
      – Глянь-ка, кто это там? – сказал он, тыча пальцем в тьму-тьмущую. Гришины глаза полыхнули дьявольским огнем.
      Секретарша тоже напрягла взор, её зрачки налились кроваво-красной магмой. Тьма расступилась, и Полина Сергеевна стала видеть почти как днем, будто у неё появился прибор ночного видения, правда, не с зеленоватым, а, опять-таки, с кроваво-красным оттенком.
      – Рыцари, – сказала она и глупо улыбнулась.
      – Да вижу, – ответил Гриша, – но откуда они здесь? Мы что, переместились в средние века?
      – Э-э-э… это не рыцари!
      Бывшие какие-то десять минут назад недругами, они переглянулись и почти прильнули друг к дружке, в один голос прошептав:
      – Это античные воины!
      
      Троянцы шли по дороге вразброд.
      – Ты точно знаешь дорогу, Парис? – сказал воин в дорогих кожаных латах и вышитом золотом хитоне, обращаясь к лучнику, одетому в том же стиле.
      – Да, Гектор! Только не пойму, откуда здесь асфальт.
      – Так и говори: «Дороги я не знаю».
      За братьями по пятам шагала сестра – высокая и крупная дочь Приама Кассандра, которую нередко называли «женщиной-горой», и семенили две другие принцессы – Елена и Брисеида, заморенные жаждой и долгим блужданием по лесу.
      – Пить хочу, – сказала одна из них осипшим, а потому еле слышным голоском.
      – Правильно, Брисеида, переходим на шепот. Не забывайте, девчонки, что ночью идет маньячка, – молвил Гектор.
      – Что такое «маньячка»? – спросила Брисеида у Елены.
      – Да так, ерунда, – отмахнулась подруга, – могут напасть со спины и горло перерезать.
      – Зима, Гектор: ночь по игре – это зима, – поправила брата Кассандра.
      – Предлагаю срезать путь через… перевал, – сказала дочь Брисея.
      – А в каком он у нас направлении, овцевод?.. Парис, я тебя спрашиваю! – начал нервничать Гектор.
      – Я не овцевод, а пастух. Бывший, кстати… Не знаю. Сейчас посмотрим по карте, – ответил брат брату.
      – У тебя карта есть? И ты молчал?
      – Так ты ж не спрашивал!
      – Эх ты, кузя! – в один голос сказали дамы, слово «кузя», по всей видимости, было нарицательно-ругательным именем для всех, кто совершает глупые поступки.
      – Ой, девчонки, надо ж по игре, – спохватилась Елена Прекрасная. – Три-четыре…
      – Эх, Парис! – крикнули принцессы хором и, насколько хватило сил, рассмеялись. Их охрипшие голоса вернулись лесным эхом – жестоким и пугающим.
      – Гектор, по жизни, посмотри, далеко ли ручей: жажда мучит – жуть! – сказала Брисеида.
      – Парис, что ты возишься!.. Эй, принцессы, у кого-нибудь есть фонарь, то бишь факел?
      Сыны Приама развернули карту, Гектор принял от сестры зажигалку, снабженную светодиодом, осветил бледно-синим лучом замусоленную карту и через секунду произнес, – а факел-то отсырел… Так, если мы здесь…
      – Но здесь асфальт, а по карте – грунтовка, – возразил Парис.
      – Да молчал бы уже… Тогда ручей, то есть река Лета, должна быть там, – и Гектор, не поднимая головы, указал пальцем в сторону лимузина.
      Гриша тут же прижал Полину Сергеевну к себе и потянул вниз.
      – Пусти, идиот. Это люди, они в темноте ни черта не видят, – раздался голос из-под руля.
      – А вдруг – не люди и – видят? – возразил Григорий, но руки все-таки разжал. – Кстати, у них фонарь.
      – Маньяк сексуальный! – сказала П.С., распрямившись.
      – Ни о чем таком я даже не думал, – соврал полуинкуб.
      
      – Судя по карте, перейдя Лету, мы сразу окажемся в Трое, – заметила Кассандра, когда друзья двинулись вперед по дороге.
      – Ну вот, девочки, за одно и водички попьете, – сказал Гектор.
      – Ага. Только одного ты не учел: кто сделает хоть один глоток из Леты, тот забудет все прошлые воплощения, – возразила невестка.
      – А ты не по игре пей, а по жизни.
      – Нет, играть, так играть. Я уж до Трои дотерплю.
      Античные воины вплотную подошли к лимузину, но тьма-тьмущая и туман не позволяли им увидеть автомобиль Барабаса. Гриша надвинул на глаза темные очки, а Полина Сергеевна и вовсе погасила свой демонический взор.
      – Подождите! – окликнула друзей Брисеида, отставшая на несколько шагов, – да стойте же, придурки, то есть… э… благородные троянцы!
      – Что ещё? – заговорил долго молчавший Парис.
      – Туда гляньте!
      – Только пальцем не тычь – глаз выколешь… Куда?
      И тут все увидели в глубине леса мерцающий свет, который становился ярче и ярче.
      – Ура! – воскликнула Елена, – праздник огня! Мастера разожгли большой костер; лагерь там!
      
      – Странные они какие-то. Давай-ка, Гришенька, рассмотрим этих субъектов в доспехах поближе, – предложила Полина Сергеевна.
      – А если гроссмейстер вернется?
      – Барабас нас и в тартарары найдет, не то что в этом голимом лесу!
      – Слушай, П.С., а вдруг они того… из другого измерения, и мы с тобой сейчас провалимся в пространственно-временную дыру?
      – Вот и хорошо: когда вернемся – диссертацию об этом напишешь.
      – Я? Диссертацию?.. Так что ж мы сидим, идем за ними!
      
      – Да, Парис, хороший из тебя проводник, – с сарказмом молвил Гектор, когда друзья двинулись в обратном направлении.
      – При чём тут я? – промычал заблудший сын Приама.
      – Слушай, Парис, скоро под Киевом игрушка будет, как раз для тебя, – хихикнула Елена.
      – Да? И как же она называется?
      – Как, как… «Иван Сусанин»!
      Троянцы шли и хрипло хохотали, пока не углубились на пару десятков метров в чащу. И тут Елена Прекрасная не понарошку взвизгнула. Тот, кто схватил её сзади, тут же зажал высокопоставленной троянке рот рукой.
      – Бросай оружие, – прозвучал весьма строгий, но спокойный мужской бас, – не то всех порешим.
      – Главное, без глупостей, воины Илиона. Нам нужны только деньги, – добавил другой голос, женский.
      
      **********
      
      Окна её квартиры выходили на центральную улицу. Казалось, кроме Инны в городе на асператус уже никто не обращает внимание. Улицы города были по-будничному суетливы. Кто-то спешил на работу, кто-то на учебу в школу, институт, техникум; дети шли в детский сад. Город на полную грудь дышал серой пылью, все было, как всегда, за исключением маленького, совершенно незначительного обстоятельства, на которое никто – или почти никто – не обращал ни малейшего внимания: среди прохожих были не только люди. Демонические существа разгуливали по городу, с любопытством осматривая достопримечательности. На главной площади собралась целая группа переселенцев из нижних слоев. Это были экскурсанты. Гид – чисто выбритый длиннорогий черт в костюме и в галстуке – направил указку на большое светлое здание.
      – Перед вами городской культурный центр, – сказал он, – здесь проводятся театральные шоу, сеансы кино, концерты и другие мероприятия.
      – Вы не могли бы помедленнее? Я записываю, – сказал молодой бес с электронной записной книжкой в руках.
      – Восемь утра, а он уже надрался! – возмутилась пожилая бестия, отгоняя перегар одной рукой и зажимая нос другой.
      – А что такое кино? – поинтересовался змееглазый силат, чье тело состояло преимущественно из жидкости грязного цвета.
      – Об этом я вам расскажу, когда мы войдем внутрь и посетим одно из главных помещений Дворца Культуры, которое называется зрительным залом, – ответил гид и повел группу к центральному входу во дворец.
      На небольшом здании на другой стороне площади обыкновенные черти, внешне напоминавшие простых рабочих, меняли вывеску. Новая надпись гласила: “Ломбард «Душенька»”.
      Низко в небе с некоторой натугой летали стриги, чуть выше парили гарпии, а совсем высоко – несколько мечехвостых змиев. Иногда гарпии пикировали и нападали на ничего не подозревавших горожан, но далеко не всегда им удавалось выхватить из человека его дживу.
      Особенно много летучих тварей скопилось на казенных зданиях: они прямо-таки облепили крыши исполкома городского совета и главного учебного корпуса местного вуза. Студентов атаковали редко. Больше их интересовали солидные люди в костюмах – чиновники разных рангов и преподаватели. Иногда в нападениях участвовали не только гарпии, но и виверны, которые могли пробить своим мечом не только хилую, но и достаточно здоровую энергетическую оболочку человека.
    ***
      По длинному институтскому коридору проплыла словно пава стройная длинноногая блондинка. Студенты, ошеломленные её великолепной фигурой, оборачивались и разевали рты. В начале коридора скопилась целая толпа таких зевак. Блондинка сексуально провела карточкой по электронному замку, стрельнула глазами в толпу юных созерцателей, «убив» при этом наповал, как минимум, человек пять, зашла в секретную лабораторию и заперла за собой железную дверь.
      – Что вы ахаете: не про вас этот медный таз, – сказал кто-то из толпы.
      – Какой таз?.. О, как это пошло, так говорить о такой женщине! – отозвался другой сын науки.
      – Какие бедра! Какие груди! Какая талия! – вторили ему другие.
      – Пошло, не пошло, а с ней там наш новый директор, – ответил первый голос.
      – У нас, что, новый директор? – удивились студенты.
      – Спайдер. Бывший завкафедрой органического синтеза.
      – О, эту сессию я не сдам! – сказали хором человек десять.
      
      – Ну ты даешь, Карга! Никогда бы не подумал, что ты такая… обольстительная и сл-л-ладкая, – дрожащим голосом сказал Паук и вожделенно схватил омоложенную старуху за талию, не успела та закрыть дверь.
      – Но-но! Слишком сладкая: прилипнешь, – сказала Карга и отшвырнула новоиспеченного директора в сторону. Но затем улыбнулась и добавила, – я уже не в том возрасте, чтобы глупостями заниматься. Давай-ка, братец, лучше посмотрим, как наш сервер на новой сетке будет крутиться.
      Карга потянулась за мышкой, а Паук уставился на её попку.
      
      **********
      
      – Что-то с терпением у меня совсем нелады, – нахмурилась Инна, – но в конце концов, кто тут хозяин, я или этот шалопай птеродактиль? Да и вообще, я здесь – это не я!
      – Ты же уже так делала! Учишь тебя учишь, а все не впрок, – снова услышала она голос кьюнга. И Копростасис снова заговорил стихами:
      
      – Отрекись от себя, устремившись туда,
      где основа тверда и не плещет вода.
      Измени своё я и к истокам вернись,
      и на веры прозрачную твердь обопрись.
      
      Хорх продолжал с упоением наблюдать за тем, как волны играют с коконом, как вдруг, потерял игрушку из виду. Прозрачный беспокойно крутил головой то влево, то вправо, его глаза пытались обнаружить пропажу, и тут он услышал:
      – Ты это ищешь, курица общипанная?
      Хорх поднял голову и увидел Инну, которая стояла прямо перед ним как ни в чем не бывало. В руках она держала прозрачный шарик; ростом Инна была вдвое больше дракона. Птеродактиль глотнул слюну и… потерял сознание.
      – Стакан воды, – скомандовала Инна своей вселенной, и в её руках тут же возник сосуд с жидкостью. Она набрала в рот воды и брызнула на Хорха. Птеродактиль мгновенно очнулся, распахнул свои огромные выразительные веки и неистово закричал от страха. Ещё через мгновение Хорх бежал куда глаза глядят, то и дело поскальзываясь на неподходящей для бега поверхности; испуг и смятение парализовали его крылья, он не мог ими даже пошевелить, а уж тем более – взлететь.
       – Вот это дракон! – вздохнула Пинцова, – придется тебя кем-то заменить.
      Через мгновение Хорх уже бежал обратно. Вернувшись к Инне, он виновато моргнул и тихо пропел извинительную мелодию.
      – Хорошо. На первый раз я тебя прощаю. Но если ты ещё раз заставишь меня или Энио тебя уговаривать… смотри мне! – Хорх понятливо кивнул, после чего Инна продолжила, – ты должен защищать Храм Мандалы. Кстати, как пройти к его воротам?
      Птеродактиль в ответ пожал своими плечами-крыльями.
      – Ладно, давай-ка разомнемся: крылья вверх, в сторону, вниз… Молодец! А теперь – ступай к Энио.
      Дракоша оттолкнулся от твердыни и быстро исчез в бледнеющей высоте.
      Когда он появился в долине цветов и занял свое место, ворота храма возникли перед Инной сами собой.
      – Я хочу войти, – сказала она, и ворота тут же распахнулись. Инна прошла внутрь Храма Мандалы и взяла в руки чашу с темно-фиолетовой жидкостью. Но тут она растерялась: за алтарем никого не было, её личный Логос, её высшее Эго, её Атман исчез.
      Инна подняла голову, глянула на купол с начертанной на нем картой вселенной, глубоко вздохнула, ещё раз обдумывая свое решение, и – пригубила чашу.
      
      **********
      
      Отец Никодим было уж подобрал рясу и сел за стол, но вдруг встал и направился обратно к сеням.
       – Куда это тебя нечистая понесла? – поинтересовалась матушка.
      – Куда ж ещё, как не на двор.
      – Эх, отец Никодим, люди уж давно канализацию в дома провели, у кого ни спроси, в доме и ванная с горячей водой, и туалет. Одни мы в сортире нужду справляем.
      – Цыц! Ты опять за своё? – возразил ей священник, – да мы с тобой в роскоши живем, не то что святомученики! Сколько раз говорить, ешь постно, живи совестно, тогда и душу сбережешь. Чтоб я таких разговоров от тебя больше не слышал.
      – Хорошо, что июнь на дворе, а зимой-то как? – сказала попадья, но супруг её уже исчез за дверью. – Эх, Никодим, чувствую, продам я с тобой душу нечистому за комфортабельный санузел.
      Отец Никодим второпях добежал до сортира, но только он открыл дверь, как изнутри на него бросилась пучеглазая стрига. Она сбила священника с ног и галопом поскакала прочь, размахивая недоразвитыми крыльями: через огород и ограду – в темный лес.
      – Во дела: нечистая в мой сортир ходит… Господи, пощади! – взмолился он.
      Воротя нос от зловония, исходящего после стриги, святой отец справил нужду и поспешил осмотреть двор и сарай со скотиной, но никого больше не нашел. Когда же он закрыл дверь сарая, из сена показалась чертова голова. После появилась и чертовка.
      – Я тебе говорила, не надо у попа селиться, – сказала она.
      – Ладно, завтра переедем. А сейчас спи, – ответил рогатый самец.
      Священник вернулся домой, умыл руки в умывальнике и молча сел за трапезу.
      – Вот ты говорил про постную пищу, а сам всегда за полночь чревоугодничаешь, – пожурила его попадья.
      – Радуйся, грешница, Господь твои молитвы услышал: завтра же куплю тебе унитаз, – ответил супруг. – Вот только к благочинному отцу Никифору поутру съезжу.
      – Вот спасибо, сделал одолжение: тебе! Будто я одна в доме живу.
      – И себе тоже. И детям. Каждому – по унитазу!
      – Грешно это – в Троицу унитазы ставить.
      – Вот те на: то ватерклозет ей немедля подавай, то грешно…
      **********
      
      
      Купить книгу можно на личном блоге автора: http://hramcov.blogspot.com