Я - боль!

Эл никогда не понимал самоубийц, считая их слабыми и никчемными. Никогда. До сегодняшнего дня. До дня, когда ему самому нужно было сделать свой выбор! Жить или умереть! Жить ненужным или умереть сумасшедшим.

Почти пятнадцать лет назад, Они со своим напарником шли на задание. Задание было обычным - уничтожить всех в лагере повстанцев. Переброска, марш бросок...
Напарник сообщил дистанцию до центра лагеря. Полтора километра... Много народу, но что делать - эти люди пошли против правительства и убивали его друзей.
Эл нажал кнопку наведения огня. Тридцать секунд и весь лагерь превратится в ад. Вот только мужчин в лагере что-то маловато, одни дети и женщины.
Пятнадцать секунд. Напарник распечатал конфету и стал смачно жевать.
Десять секунд. Эл заглянул в прицел лазерного наведения.
Девять секунд. Девочка в синем платьице смотрела прямо в глаза Элу.
Восемь секунд. Казалось, она знала, что сейчас произойдет.
Семь секунд. Из левого глаза девочки скользнула слеза. Одна единственная, но такая горячая. Это чувствовалось даже с такого расстояния.
Шесть секунд. Напарник закрыл прицел чехлом.
- Лучше порно смотри, старый извращенец. - похохотал он. - Снимаемся.
Они двинулись назад уже под грохот падающих снарядов. Рокот и рев летящего ужаса был уже привычным за эти восемь лет войны. Этот лагерь был одним из последних и, говорят, там был сам Старец, который и поднял восстание.
В лагере творилась пьяная вакханалия. Все были пьяны и передвигались вопреки всем законам физики. С горем пополам, Эл понял, что два часа назад, Повстанцы принудили правительство подписать мировое соглашение. Но это было не самое интересное. Президент сделал публичное заявление, признаваясь, какими интригами он морочил народу голову, натравливая их на Повстанцев. Попросив прощения, он застрелился. Прямо в прямом эфире.
Пятнадцать лет назад, мир пришел к пониманию собственного бессилия перед сумасшедшими. Во всех странах, так или иначе, начали разгораться внутренние конфликты. Эл по заданию Комитета выезжал место конфликта и очередной раз уничтожал гнезда недовольных.
А потом резко наступил мир. Народ стал поносить Комитет и тех, кто на него работал. Началась травля. Комитет распустили. Департамент лишил всех сотрудников Комитета пенсии и государственного содержания. Сотни хладнокровных убийц стали бездомными, безработными и отверженными. Их изгоняли из городов и деревень. Следом за ними мыли дорогу и кидали в спину тряпками...

Весной в хибару к Элу пришел писарь из их подразделения. Без руки и без глаза. В рваной одежде и голодный до такой степени, что потерял сознание от запаха хлеба. Он рассказал, что началась охота на тех, кто работал раньше на Комитет. Никого не убивали, нет. Каждого пойманного комитетчика медленно разрезали на части под улюлюканье и алкоголь, пока несчастный не умирал.
Утром гость не проснулся. Во сне, сблёвывая не пережеванную еду, он захлебнулся.

Примерно через недельку, возвращаясь с охоты, Эл сначала почувствовал запах гари, а потом и увидел свою сгоревшую хибару. Опытный глаз наемника заметил плохо замаскированную засаду и несколько неуклюжих ловушек возле сгоревшего жилья. Рисковать смысла не было и он повернул назад в горы. Там была еще одна охотничья ночлежка, где его не найдет никто, кроме медведицы, которая иногда проверяет человеческую лежанку.
Через несколько часов пути, Эл услышал позади себя собачий лай. Холодный пот мгновенно промочил рубаху насквозь. Надо было прибавить ходу, чтобы успеть к ручью. По воде собака след не возьмет. Адреналин трепал нервы.
Добравшись до тайничка в горах, на утренней зорьке, в чистом безоблачном небе, бывший комитетчик увидел парящий над ним беспилотник. За ним следили. И следили не визуально. Датчик-идентификатор, выдаваемый каждому наемнику сослужил дерьмовую службу, сдал его преследователям. Раньше именно эти датчики спасали жизнь раненым наемникам.

Эл не понял, откуда взялась собака, которая бросилась ему в горло. Одним ударом ноги он перебросил пса через себя и рванул вниз с горы, надеясь, что собака не сможет спускаться по камням так же ловко, как и он. Правая нога перестала держать его, отказываясь шевелиться и только потом, он понял, что кожа на бедре разорвана. Бумеранг. Только заточенный, чтоб рубить плоть. Эта штуковина валялась рядом, но дотянуться до нее было нельзя. Выбраться назад не хватило бы сил.
Дыхание пса заставило тело рвануть вниз с горы. Разорванная нога поскользнулась и наемник покатился по глиняному отвалу вниз к обрыву.

Он вколачивал пальцы в глину, чтобы снизить скорость, а когда фаланги начали болтаться, переломанные и окровавленные, он попытался уцепиться за глину зубами. Тренированное тело за секунду до удара сгруппировалось, чем смягчило падение. Еще несколько метров от обрыва он бесконтрольно кувыркался, а потом услышал выстрелы. Либо они намерено издевались над ним, всаживая пулю за пулей рядом, либо им следовало поучиться стрелять. Они долго стреляли по его неподвижному телу, даже пару раз попали. Спуститься вниз к нему без специального оборудования было практически невозможно, так же, как и выжить после такого падения. Но Эл выжил. А преследователи ушли.
Прошел день, за ним ночь, но охотники на наемников так и не появились, видимо решив, что он мертв. А он был жив. Он был зол. И ему было больно. Нет, тело уже ничего не чувствовало, невыносимое жжение было где-то в груди. Казалось, что внутри вспыхнул напалм. Это была обида. Обида на то, что он, Наемник Комитета, подготовленный выживать и убивать, прошедший сквозь сотни смертей, вот так, куском мяса, закончит свою жизнь, медленно умирая от переохлаждения. Это была жалость к самому себе за то, что он не погиб с друзьями быстрой смертью в одном из боев. Это был страх, что преследователи все-таки вернутся и расчленят его.

Дикий ужас прошил его насквозь, когда открыв глаза, Эл увидел перед собой человека. Это была маленькая девочка, неизвестно откуда здесь взявшаяся. Она вытирала с его лба пот и плакала.
- Не умирайте! Я скоро вас дотащу. Еще немного осталось. – Прорыдала она, увидев что он очнулся.
И действительно, он уже находился в другом месте. Девчушка волокла его на еловых ветках вниз по склону. Маленькая и беззащитная, тащила на себе огромного наемника. Холодный комок внутри начал давить на грудь.
- Не плачьте, дедушка вас вылечит. Он многое умеет. – Не унималась девчонка.
Эл попытался помочь ей, оттолкнувшись ногой.

Пару раз еще он приходил в себя, а девчонка упорно его тащила.

Кожа слегка горела, приятно обволакивая сознание. Эл открыл глаза. Убранство избушки выдавало в хозяине матерого охотника. Девочка сидела и протирала полотенцем, периодически смачивая его в каком-то жирном отваре. Пахло чем-то пряным. Тело было бархатным, но в груди по-прежнему пульсировал холодный сгусток. Глаза закрывались. Руки девочки нежно коснулись его лба.

Сколько прошло времени – неизвестно, но однажды Эл попробовал сесть и удивился, что смог это сделать.
- Халана очень за Вас молилась! – услышал он мягкий бодрый голос у себя за спиной. – Не отходила от Вас ни на шаг, еле спать отгонял. Как Вы себя чувствуете?
- Спасибо, пока живой как видите. – ответил Эл и поразился своему голосу. Так в его детстве шипели паровые котлы. – А где она?
- Спит! Всю ночь сегодня рядом сидела. Вы громко стонали. Как Вас зовут?
- Эл.
- Я Кара. – добрый и мягкий голос обрел очертания маленького и улыбающегося старичка, появившегося перед Элом.  – Глотните, это придаст сил.
Два глотка необычайно противной жидкости разлились теплой аурой по организму, хотя во рту все равно был туалет.
Дверь с грохотом вылетела. Столб огня, следовавший за ней, выбросил старичка в окно. Все падало на пол, кожа горела. Уже теряя сознание, Эл услышал детский испуганный крик. Крик молящий о помощи. Бездна открывала свои ворота.

Эл сидел, прислонившись к дереву. Вокруг была серый туман. Прямо перед ним стояла женщина и старик. В полумраке лиц различить было нельзя.
- Можешь забирать его, он обречен. – проговорил старик.
- Он убивал невинных, отправлю его сразу помимо Его, все равно его сразу не призвали. – Женщина подошла и коснулась горла Эла.
Резким отточенным движением руки, он перехватил её руку и в свою очередь схватил за горло женщину. Капюшон спал и перед ним предстало иссохшее лицо с пустыми серыми глазницами.
- Убей меня! – прошептала женщина, не открывая рта. – Убей! И тогда ты встанешь на мое место. Убей! Мне обещали!
- Ты не должна просить его, иначе не сможешь освободиться от обязанностей! – Старик подошел поближе и взглянул своими прозрачными глазами в глаза Элу. – Хочешь её убить? Хочешь! Я это знаю! Ну давай пока души, а я пока покажу, что тебя ждет.
- Не смей! Пусть убивает меня! – Кричала женщина, не открывая рот. – Убей меня, родненький, я же тебя мучиться заставила ради этого.
- Кто ты? – Голос Эла был тихим, как у испуганного дошкольника.
- Я Смерть! Я присутствую рядом с каждым умирающим, встречая его. Вот и тебя дождалась. Убей меня!

В сознании Эла появилась девочка, которую он видел в прицел лазерного наведения. Девочка в синем платьишке смотрела на него, а рядом сидела серая женщина и плакала. Снаряд попал девочке прямо в голову. Из руки девочки выпал заяц, которого тут же разорвало осколком. Холодный шар в груди начал давить изнутри.

Старушка лежала на деревянной кровати, укрытая несколькими рваными одеялами. В избе было холодно. Видно, что давно не топили. Иссохшие губы что-то шептали. Глаза были полны ожидания. Пальцы теребили маленький медный крестик. По улице шла и орала матерные песни пьяная компания. Крестик бесшумно скатился с кровати и упал на пол. Серая женщина смотрела в стеклянные глаза Старушки. Холод внутри разрывал грудь.

Девочка-подросток сидела на краю крыши и рыдала. В руках у нее была фотография симпатичного парня. Она прикрепила фотографию к конверту, с нарисованным огромным сердцем и, поцеловав, положила рядом с собой. Серая женщина держала свои руки на плечах девочки. Погладив одной рукой по голове, она отошла, а девочка, оттолкнувшись, прыгнула вниз. «Я любила тебя!» - прошептала девочка. «Стой! Я люблю тебя!» - кричал парень, бегущий к краю крыши. Девочка на миг обернулась и в глазах отразилась боль, накопленная ей, и радость встречи с любимым. «Она любит его!» - сказала серая женщина. В ушах Эла стоял грохот.

- Убей меня! – прошептала Смерть – Я устала видеть все это. Убей! Ты же можешь! Ты же убивал! Ну пожалуйста!
- Убей ее! И ты сможешь увидеть как умирают твои враги. А у тебя их сейчас ох как много! – ухмылялся старик.
- Я умер? – Эл не мог понять что происходит.
- Нет еще, не умер. Она решает когда тебе умереть, смотри не зли ее! – надсмехался старик.
-Убей меня! Ну же! Давай! – кричала серая женщина. – Сжалься. Я не могу больше видеть боль, я устала встречать невинных. Ты же убийца, тебе все безразлично!
- Убей! И тогда ты заменишь её. Будешь иметь её власть, выполнять её обязанности. – не унимался старик.
Бывший наёмник вспомнил преследователей. Вспомнил каждую пулю, впившуюся в землю рядом с ним. Вспомнил испуганные глаза повара, пришедшего к нему в надежде спастись от преследования. Вспомнил его застывший взгляд. Рука на горле серой женщины стала сжиматься.

Он вспомнил, как во втором классе его одноклассники толкнули его в ведро с помоями. Как они смеялись над ним. Девочки тоже смеялись в стороне. Все, кроме одной. Кроме той, которую он любил. Кроме самой красивой девочки в классе. Она подошла к нему, растолкав глумящихся детей. Легким движением ноги она перевернула ведро с помоями на Эла и громко засмеялась. Новый взрыв детского смеха заглушил звук хрустящих позвонков серой женщины.
- А может ты добрый? – весело спросил старик. – Может, ты жить хочешь?

Вылетающая дверь деревянной избы вышвырнула старика в окно. Он упал, неестественно изогнувшись назад. Грудь моментально стала багровой. Пламя взрывной волны пролетело над лежащим на кровати Элом. Следом за пламенем в комнату влетел огромный белый пакет. Из-за занавески выскочила Халана и с криком побежала к окну. Эл рванул к ней, чтоб укрыть ее от взрыва. Пакет рванул. Все пропало в ослепительной вспышке.
- Будь ты проклят, наемник! – кричала отпущенная Элом серая женщина. – Я никогда не приду за тобой, слышишь? Никогда! Ты будешь умолять меня, ты будешь терять всех, с кем заговоришь! Я не приду за тобой! Будь ты проклят!

Пахло гарью. То ли огонь, то ли холодный ветер обжигали кожу. Эл был придавлен бревном, но в общем то мог шевелиться. Прямо перед ним, по пояс заваленная обломками дома, лежала Халана. Было ясно, что ей сильно досталось, но она, не проронив ни одной слезинки, смотрела на Эла. Только сейчас Он заметил, что на ней был синий сарафан. Только сейчас он увидел в её глазах надежду, которую мог её дать. Соскочив, принялся раскидывать бревна, прижимавшие хрупкую девочку.
- Держись! Сейчас! – проговорил Эл задыхаясь.
- Будь ты проклят! – Услышал он в голове.
Бревно скользнуло из рук и с хрустом упало на голову девочке. Рука Халилы отпустила зайца. Глаза её так и остались смотреть на Эла. В глазах застыла вера в него. И прощение….