Сегодня свет

Сегодня свет, так ярко пробивается сквозь летнюю листву. Сегодня ночь будет так коротка.
Сегодня я видел томное марево на дороге, ставшее старой женщиной, когда я, как в загадочном сне, непомнящий проплывал к ней. Она встала с горящей зноем земли и взяла меня под вялую руку. От нее я чувствовал запах старого дома, который переливался в колыхание пшеницы на уставших полях. В этом, моя душа угадала бесконечную доброту и таинство смерти осевшее, как пыль на колосьях нашей судьбы. Ее беззубый рот, казалось, знал, кем я был и кем я стал.
- Пойдем со мной, - прошептала старуха.
- Куда?- я не мог понять, что происходит, мой разум боролся с сердцем.      
Она истерично засмеялась. Ветер неожиданно поднял облако горячей пыли и швырнул ее нам в лица. Когда размякшее солнце находилось высоко в небе, мы свернули на тонкую тропу, где в степных травах извивался змей. Неожиданно я уловил охлаждающее чувство приближающейся реки и усыпляющий детский смех, что волнами вибрировал в округе.
- Оставьте меня, дайте прилечь.
-Еще нет, нет, - голос старухи удалялся. – Нет.
 А я, уже не сопротивлялся и все плыл над раскаленной землей.
И я услышал просто слово,  Тогда………..
    Зима вступила в свой тяжелый век, и праздник свободной смерти кричал на окраинах забытых городов. Но я бездействовал, какой год, какое время я пропустил. Но я попытаюсь.
    Пришло утро, второй день метели 27 числа, второго месяца 19… года. Вчера в город К. вступил новый отряд. Уныло промаршировав по заснеженным улицам, он отправился к гостинице «Вечер», к их новому штабу. Откуда я знаю? Да, просто этот штаб стоит напротив дома, где я пока еще живу. Я проснулся от невероятного усердия вшей на моем изможденном теле. Шуршание на прогнившем столе и тонкий писк, это мыши дрались за крошки хлеба. Стук. Снова что-то упало сверху, или кто-то, как холодной сегодняшней ночью. Шипение. А, это паровоз плюется, подъезжая к «Северной станции». Уснуть снова, или умереть? Из двух зол выбирают лучшее? Да! Шипение. Плюется. Нет, у меня еще остались два талона на хлеб. Так просто они меня не сломают. Или…? Я встал, натянул черствые сапоги, надел полушубок, то, что не конфисковали, и потянулся к ведру, отпил немного холодной воды набранной из реки, встряхнулся и вышел из проклятого дома, что на улице Пятницкой. Сразу же, еще в подъезде потянуло мертвым холодом, входная дверь болталась на одной петле. Метель. Одинокие люди тянулись к старому цирку, теперь там выдавали хлеб, иногда мерзлую картошку и все. Это все, было самым ужасным словом, все, то есть ничего, ничего нет, и никогда уже не будет, никогда. Я споткнулся, о, что-то черно-белое лежащее на снегу, собака, нет, о боже человек, да человек, окоченевшая девочка со скрюченными пальцами, выставленными наружу зубами и глазами, забитыми снегом. Я хотел оттащить ее с дороги, к стене котельной, но она примерзла, просто примерзла, а у меня остался кусочек ее пальца. Я почти засмеялся, осмотрелся по сторонам, никого нет? А уж после разразился истерическим хохотом, даже сам испугался себя, я сумасшедший, или просто лишился чувств, что может то же самое. Ладно, это голод - думал я. Да. Голод может свести с ума, может привести к искуплению. Свернув за угол полуразрушенного здания театра, где не бывает представлений, я заметил длинную шеренгу людей, голодных, не разговорчивых, злых, припорошенных. Я занял свое место за жизнью. Шипение. Плевок. Но все же утро. Выстрел. Еще выстрел и еще, много выстрелов. Кто-то вскрикнул.
       -А, это за городом стреляют,- произнес сзади меня хриплый, чуть с издевкой голос.
       - Точно за городом?- вопросил голос женский.
      - А, точно, что мне врать! Эскадроны,- это они на полях стреляют ,чую- ответил первый.
Я обернулся, передо мной стоял мужчина лет сорока, высок, черные впалые глаза его впивались в душу, а улыбался он хитро.
     - Что?
     - Ничего, - отрезал я.
     - Да не обижайся, - переваливался он с одной ноги на другую.
    Свист.
     Возле толпы прошел отряд.
   - Не выбраться, -  шепнул он мне на ухо.
   - А не боишься  это говорить?
   - Нет, не похож ты на них.
  - Откуда знаешь, похож или нет?
   - Морда не та.
  И, правда, совсем не та. Слишком я на мертвеца, смахиваю, ни кто и не узнал бы.
     Где-то к двум часам метель прекратилась, и по небу поползли обрывки ультрамариновых облаков. Звуки ружейных залпов давно утихли, и образовалась странная тишина, нарушаемая лишь изредка хлопаньем ставен, бурчанием паровоза или лаем заблудшей собаки.
    - Как тихо, правда?
Мое дремотное состояние нарушил голос женщины.
   - Откуда вы взялись?- спросил я, стуча зубами.
   - Я перед вами все время стояла,- она улыбнулась посиневшими губами.
   - Я…просто…я,- мне было невероятно холодно.
   - Станьте возле меня,- произнесла она мягко.
  - Не мммм…огу, у меня вшшши
  - У кого их сей час, нет, идите же.
 Я резко прижался к ней и сразу почувствовал, что согреваюсь, или мне просто показалось.
 Мы получили хлеб. Комендантский час начинался в семь, еще четыре часа, есть время зайти к ней.