Площадка 2. Из цикла Инварианты российской истории

1.
Еще два месяца, или чуть более, и грянет "Октябрь".
Немолодой человек углубился в размышления, он пишет книгу. Он еще не знает, что скоро грянет Октябрь. Как ни странно, незнание способствует его размышлениям о том, что он будет делать после Ок-тября. И как же он мыслит? Как всегда, исторически-конкретно. То есть исходя из предопределенного бу-дущего, он формулирует "задачи пролетариата" в настоящем. На его языке это звучит следующим образом:
"Вопрос об отношении социалистической революции пролетариата к государству приобретает, таким образом, не только практически-политическое значение, но и самое злободневное значе-ние, как вопрос о разъяснении массам того, что они должны будут делать, для своего освобож-дения от ига капитала, в ближайшем будущем" (Ленин, 1983, с.4).

Дело? Освобождение масс.
Кто будет делать это дело? Массы.
О чем свидетельствует мой собственный опыт общения с российским руководителем? На первом этапе, после занятия должности, он жаждет лично побуждать к активным действиям всех и вся; жа-ждет присутствовать везде и всюду. На втором, после того, как доходит до пределов своих возмож-ностей, жаждет сформировать такой аппарат, который будет продолжением его собственной лич-ности. На третьем, когда аппарат уже проводит в жизнь его указания, он дает понять окружающим, что никогда не ошибается. И даже если ошибся, то из-за нерадивого подчиненного, который пре-доставил ему неверную информацию. Короче, если вначале наделяет себя неистощимой энергией, то в конце – непогрешимостью.

Итак, в чем Ленин не сомневается.
Крах капитализма, когда он состоится, что этим прекращается? Начинается новая история, место сти-хии занимает развитие, вооруженное знанием законов общественного развития. Сознательное развитие.
Крах капитализма, коль скоро он состоится, что останется на обломках "военно-каторжных тюрем для рабочих"?
Взгляд, вооруженный знанием общественных законов видит главное: даже социалистическое общест-во, развитие которого осуществляется сознательно, "вынуждено будет хозяйничать" (Там же, с.93). К чему оно вынуждается? Сохранять несправедливость. Имя это несправедливости – "буржуазное право". И требу-ется буржуазное право социалистическому государству "в качестве регулятора (определителя) распределе-ния продуктов и распределения труда между членами общества" (Там же, с.95).
Прежде чем состоится распределение произведенного по труду, должно состояться распределение са-мого труда. В этом смысле можно утверждать, что распределение по труду (производство уже закончилось) есть производное от распределения труда (производство еще не началось). Действительно, когда работа «кипит», распределять уже поздно. Тем более поздно, когда работа закончилась. Парадоксально: чтобы обеспечить распределение по труду, нужно это распределение производить еще до самого труда, до начала труда (именно так и поступают в артелях).
Каким образом? Посредством того самого "буржуазного права". Что касается распределения предме-тов потребления, вопрос кажется ясным. Это "нормировка со стороны общества количества получаемых каждым продуктов" (Там же, с.98). Но что такое буржуазное право применительно к распределению самого труда? Работы, как говорит Ильич?

Итак, Ленин, вслед за Марксом, приходит к необходимости использования буржуазного права. Кто будет использовать буржуазное право? Общество и государство: предстоит организация "строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления" (Там же). Начинает Ильич с общества, но заканчивает "государством вооруженных рабочих (здесь и далее курсив Ле-нина – В.Л.)".
Каким образом?
Один шаг кажется очевидным, и Ленин тут же его делает. "Все граждане превращаются здесь в слу-жащих по найму у государства. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, го-сударственного «синдиката»" (Там же, с.102).
Если мы признаем буржуазное право, должны признать и наличие буржуазного государства.
Ленин не колеблется. Да, буржуазное государство – без буржуазии. Да, вооруженные рабочие будут выполнять функции буржуазного государства. А как иначе, если все граждане на службе у государства. Но есть ли такое буржуазное государство? Не смущаясь, Ильич все функции самой буржуазии передал буржу-азному государству. Далее несложно: если исполняет буржуазное государство, тем более справится госу-дарство вооруженных рабочих.

В чем суть государства вооруженных рабочих?
Оно, рабочее государство, суть осуществление "равенства всех членов общества по отношению к вла-дению средствами производства, т.е. равенства труда, равенства заработной платы" (Там же, с.100).Но обес-печивает ли буржуазное государство равенство труда и равенство оплаты?
Если а) государство – буржуазное, и б) все граждане на службе у государства, почему будет обеспече-но "равенство труда и равенство зарплаты"?
Увы, это буржуазное государство не сможет оставаться буржуазным: ведь буржуазную государствен-ную машину пролетариат сломает "вдребезги", сметет "с лица земли". Заменит ее "государственной маши-ной в виде вооруженных рабочих масс, переходящих к поголовному участию народа в милиции" (Там же, с.101).
Хорошее слово, участие.
Просто потому, что это не буржуа, а рабочие массы. Просто потому что все участвуют в управлении государством. А если "действительно все участвуют в управлении государством, тут уже капитализму не удержаться" (Там же).
Либо буржуазное государство будет использоваться не по назначению.
Либо государство и государственная машина – это не одно и то же.
Что в остатке?
Немногое.
Все участвуют в управлении. Капитализм уже подготовил необходимые предпосылки: поголовная грамотность, новая дисциплина, сложный и крупный обобществленный аппарат управления. А значит, "возможно немедленно, с сегодня на завтра, перейти к тому, чтобы, свергнув капиталистов и чиновников, заменить их – в деле контроля за производством и распределением, в деле учета труда и продуктов – воо-руженными рабочими, поголовно вооруженным народом" (Там же, с.102).
Коротко говоря, трудящиеся массы в состоянии сами осуществлять распределение труда.
Что остается буржуазному государству, т.е. поголовно вооруженному народу, т.е. вооруженным рабо-чим?
Если массы сами управляют, т.е. сами распределяют труд, зачем контроль и учет? Затем, что предме-ты потребления – в распоряжении государства. Каким-то непостижимым образом, производители сами, рас-пределяя свой труд и сами, управляя производством, следовательно, сами, производя предметы потребле-ния, оказываются, тем не менее, отделенными от производимых ими же продуктов.
Что я имею в виду?
Диктатура пролетариата – орудие построения социализма, вовсе не становится буржуазным государ-ством, хотя бы в деле распределения предметов потребления. Она превращается в пережиток буржуазного строя. Видимо, и действовать она будет как буржуазный пережиток. Вот уж действительно парадокс: госу-дарство – пережиток буржуазного строя в стране, которая еще не доросла до буржуазного строя. И как бу-дет действовать это государство?
Ему остается насилие.
"Планомерность политики для рабочей партии заключалась бы в том, чтобы точно учесть свои силы, именно силы органи-заторские, и с ними, выполняя свою программу, соразмерять задачи, не усложняя этих задач без надобности, чтобы сил хватило" (Богданов, с.4).
В чем смысл уверенных заявлений Ленина? Он не сомневается в громадном расширении возможно-стей, которые получит авангард, т.е. диктатура пролетариата. Эти возможности не "силы организаторские", а именно "сила", т.е. ничем не ограниченное насилие. Он видит только возможности, которые дает поголов-ное уничтожение противника, но совершенно не видит то бремя, которое будет возложено на этот всесиль-ный авангард. Бремя это – равенство труда и равенство платы – то самое "проклятое наследство" (Богданов), справиться с которым не смогли даже суперкомпьютеры.
И, наконец, не самое последнее.
Ленин, много говоря о вооруженных рабочих, не указал, где будет его личное место в обществе, ставшем "одной конторой и одной фабрикой". Не пояснил, в чем будет его личное участие в деле обеспече-ния "равенства труда и равенства платы". Есть только глухой намек: "…диктатура пролетариата, т.е. органи-зация авангарда угнетенных в господствующий класс" (Ленин, 1983, с.89). Авангард – это, понятно, партия большевиков. И если вооруженные пролетарии – во главе народа, то авангард – во главе самих пролетариев.
Есть творчество, а есть инструменты, природа которых исключает творчество.

2.
Дооктябрьский, лучше сказать, предоктябрьский Ленин обошел вопрос о собственном участии в со-циалистическом строительстве. Но есть другое произведение, послеоктябрьское.
Вернее сказать, предсмертное.
22-й год. Разбитый параличом Ленин пишет «Последние письма и статьи». Что там? Он предлагает перемены. Где их начало?
В течение пяти лет Ленин упорно создавал и совершенствовал механизм управления, посредством ко-торого обеспечивалось бы выполнение решений, определяющих судьбу огромной страны и ее народа. Таким механизмом стал Аппарат . Но где принимаются решения, которые затем передаются аппарату на исполне-ние? На верхней "площадке", т.е. на самом высшем уровне управления.
Эта "площадка" есть ЦК.
Ведь должен же кто-то (вынужден?) стоять над Аппаратом.

"Всего за год те люди, которые в октябре 1917-го молили ос-вободить их от министерских обязанностей, обзавелись секре-тарями, персональным окружением, боролись за раздел сфер влияния, жалуясь в ЦК или лично Ленину на происки коллег и их пренебрежительное отношение к обязанностям" (Улам, с.409).
Что есть ЦК?
К 22-му "ЦК сложился в группу строго централизованную и высоко авторитетную" (Ленин, 1985, с. 473). Говоря проще, эта группа, т.е. уровень принятия решений, так высоко вознесен над рядовой массой, что совершенно ей недоступен. Впрочем, один способ есть – это "длинная советская служба". Оборотная сторона советской службы – просители, которые "просиживали часами в приемных наркоматов" (Улам, с.409). "Длинная советская служба" предполагает "длинных советских просителей".
Если кто-то стоит над Аппаратом, то и Аппарат должен как-то защищаться.
Может ли быть иначе, то есть можно ли "вернуть утраченную связь с чувствами и стремлениями масс" (Улам, с.410)? Если бы рядовая масса имела свободный доступ, т.е. если бы ЦК не вознесся, то рядо-вые сознательные коммунисты могли бы запросто парализовать работу Площадки. Ведь они все еще верили в лозунги 17-го, следовательно, не расстались с идеалами Октября. Без фильтров, т.е. без того же Аппарата, который быстро научился разделять постулаты "раннего идеализма" и удовольствие обладать властью, ра-бота ЦК уже невозможна. Но если работа ЦК невозможна без Аппарата, то партийные "чиновники должны пользоваться абсолютным доверием Москвы" (Улам, с.416). Придется назначать этих чиновников. И тогда нужны те, кто будет назначать их, или хотя бы подбирать кандидатов. А их кто? Последнее звено, сам Иль-ич. Какие проблемы, ведь Ильич имеет непререкаемый авторитет. Это так, но теперь "он не мог подвергать-ся критике" (Улам, с.419). Все, доступ к Площадке закрылся. Но в отсутствие свободного доступа, обяза-тельно найдется (и в жизни нашелся) некто, кто захочет столкнуть кого-нибудь, из числа аборигенов, с Пло-щадки.
Ведь сколь она мала, эта площадка.
И каждый ее край – обрыв.
Где место Ленина на этой площадке? Он – сама скромность. Он не занимает никакой должности, но знает: "Нельзя обходиться без террора" (Улам, с.410).

Всегда надо что-то сохранять (= охранять).
Да, с небольшой группой людей проще работать. Они согласятся с мнением вождя, любой вопрос бу-дет решен быстро. Ленин долго создавал и создал желаемый механизм управления, обязательная часть кото-рого – люди, принимающие каждое слово "вождя, как закон" (Улам, с.418). И вдруг Ленин предлагает пере-мены. В каком ключе? Он действует все тем же испытанным способом: пугает соратников призраком раско-ла. Следовательно, зовет к единству. Но это и означает раскол: прежде чем объединиться, мы должны раз-межеваться. Такова испытанная тактика "старого мастера интриги" (А. Улам, с.496).
Он называет тех, вернее того, с кем ЦК должен размежеваться.
Он называет тех, с кем нужно объединиться, это рабочие "от станка".
Остальным он объясняет, сколь непрочно их положение.

Могла ли реформа выйти за пределы ЦК?
Что есть диктатура пролетариата? Соединение личной власти с вертикалью управления, личного ав-торитета одного с отсутствием каких-либо моральных ограничений у прочих.
Конструкция механизма. Строго ограниченная Площадка для принятия решений – монополизация права принятия решений . Беспрекословное исполнение этих решений остальными членами партии – полное лишение их собственной политической воли. Такой механизм исключает вынос перемен за пределы ЦК. За пределами ЦК есть и должна быть только одна воля – самого ЦК. И только один вид перемен – устранение всех, кто хоть в чем-то не согласен с ЦК. Или хотя бы пытается размышлять самостоятельно.
Да, Аппарат защищает Площадку.
Но кто защитит Площадку от самого Аппарата?
Суть механизма, следовательно, в изменении природы одного человека, если угодно, величины этого человека. Человек, ставший такой "величиной социального масштаба" (Плимак), уже не может оставаться прежним товарищем по партии. Он накладывает личные качества, или как говорит Ильич, "личные свойст-ва", на всю страну. Он может радовать партийцев непринужденными беседами, весело подшучивать над ними, оказывать доверие – дело не в преданных партийцах. Это вождь открывается навстречу тебе. Замри, "разинув рот". Слушай, не теряя ни одного звука, и скоро тебя поднимет "прилив новых сил и энергии".
Иди и выполняй.

3.
"Даже после 37-го года оставался убежденным коммунистом. Говорил: я солдат партии" (И.Вишневская. Цитирую по: Ми-хайловский, с.6).
Механизм предполагает наличие особых людей.
Они есть, в чем их особенность?
Обратить насилие на самих себя и в течение 24-х часов переделать самих себя.
Отправная точка есть. Теперь ряд перемен. Ленин долго шел к этому. В 21-м партия, до того безого-ворочно шедшая за Лениным, начала упираться: она не принимала НЭП, т.е. капитализм. Как признался не-кий партиец, среднего уровня: "Словно молотом по голове ударило, когда услышали, что нужно нефть в Баку и Грозном отдать заграничным капиталистам в концессию …  здание Октябрьской революции тресну-ло, пошатнулось. Это означало поворот к капитализму" (Валентинов, с.65). А что Ленин? "Бешено идя про-тив течения, он властно, хлыстом заставил партию принять и политику концессий, и НЭП, но глубокое (вез-де курсив автора – В.Л.) непокоренное сопротивление всему этому в партии несомненно осталось, не было уничтожено" (Там же, с.68-69).
Надо стучать "кулаками по столу".
Весной 21-го он разгромил внутрипартийную оппозицию.
Увы, "весной 1922 года … коммунистическая партия оказалась на грани распада" (Улам, с.481). По-следний съезд, а значит и партия, фактически "вышли из-под контроля" (Там же, с.485). Стоит ли удивлять-ся, что Ленин перешел к угрозам. Осинский посмел возражать: "Если товарищ Осинский не захочет обра-тить внимание на те советы, которые в последнее время ему дает ЦК… то он неизбежно и полностью будет опозорен" (Там же). Предложение об исключении из партии «Шляпникова, Коллонтай и других лидеров оппозиции» не прошло. Да, нужны перемены. Да, они уже начались, еще в 21-м "партия практиковала чист-ки от чужеродных элементов" (Плимак, с.37). Но то "были профилактические меры", теперь требуются меры радикальные.

"В 1921 году Ленин уже не безответственный подпольщик-демагог, а человек, переживший в четыре года грандиозный опыт социально - экономического строительства, проверив-ший в нем социалистические схемы, освободившийся от мно-жества иллюзий и, с высоты поста правителя-диктатора Рос-сии, познавший и увидевший то, чего прежде не знал, чего со-всем не понимал" (Валентинов, с.71).
Что ж, у него будет новая партия.
Страна заплатила 15-ю миллионами. На очереди партия, ей тоже придется заплатить.
В мае 22-го последовал первый удар, природа остановила Ленина. 16-го декабря того же года – новый удар. Далее известное, «объединенный фронт» Политбюро, блокада. Партия ждет нового вождя. Его еще никто не знает. Но понимают, будет, должен быть. А потому делают ставки, т.е. выбор.
Стало ясно, реформа не выйдет за пределы ЦК. А в самом ЦК?
Ведь это Площадка, т.е. как раз такое место, где Ленин чувствует себя увереннее всего, сколько раз он устраивал расколы. Устроит и сейчас, он "готов до последнего бороться с плохим самочувствием и с неис-кренними друзьями … он встанет с постели и разрушит планы тех членов Политбюро, которые фактически держали его в качестве пленника" (Улам, 469). Раскол неизбежен, но где должна пройти линия раскола?

"Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих ру-ках необъятную власть" (Ленин, 1985, с.441).
Хорошо сказано: сделавшись.
Ленин тут, конечно, ни при чем. Вот и линия раскола.
Остальные должны сделать правильный выбор. Неужели отдать «им» систему власти, выстроенную «под себя»? Выдержать столь жестокие схватки, и снова вернуться на исходные позиции? Нельзя же прини-мать всерьез его угрозы вроде "превращения в простого публициста, пишущего в «Правде» и других совет-ских изданиях" (Валентинов, с.68). Следовательно, к чему должен сводиться предлагаемый ряд перемен? К еще большому усилению позиций Ленина в партии. Вернее, его место теперь над партией. Ради этого при-дется переделать саму партию. Видимо, не зря Плимак, разбирая «Завещание» Ленина, говорит "о порази-тельной нешаблонности его взглядов" (с.18). Но "они", т.е. Политбюро, прекрасно осведомлены о порази-тельной способности Ленина к нешаблонным поступкам.

"Тот же Петр был озабочен не социально – психологическими преобразованиями русского общества, не переносом на рос-сийскую почву передовых европейских концепций государст-венного устройства. Нет, он все свои усилия направлял на формирование пирамиды власти…" (Жидков/Соколов, с.444).
Миф о коллективном руководстве.
Один из самых приятных.
"Мысль Ленина очевидна: ни один из «выдающихся членов ЦК» недостоин, ибо неспособен быть «диктатором», единолично управлять партией" (Геллер, Некрич, с.169). Что отсюда следует? "Содержание «завещания» не оставляет сомнения: Ленин настоятельно рекомендует заменить себя коллегиальным руко-водством" (Там же).
А вот наблюдения непробиваемого ленинца.
"Главный совет Ленина – устранить те недостатки в структуре, в системе аппарата, которые могут дать возможность проявиться тем или иным отрицательным чертам руководителей партии, их личным кон-фликтам, их притязаниям на доминирование в центральных органах партии, тем самым обеспечить подлин-но коллегиальное, а не единоличное руководство партией" (Плимак, с.30 – 31).
Что есть «подлинно коллегиальное»?
Вот характерное. Вождь уже не может регулярно присутствовать на заседаниях Совнаркома. Понятно, любой заместитель (их два) не сможет заменить его, остается, коллегиальное руководство. Ильич создает необходимую конструкцию. "Заместители занимают равное положение" (Улам, с.479). Как же руководить? По очереди, это же так просто. Два часа – один заместитель, следующие два часа – другой. Присутствие обоих на протяжении всего заседания – обязательно (хорошо хоть в туалет можно ходить по очереди). А если не смогут прийти к общему мнению, такое в жизни бывает? Передать проблему – для решения – в По-литбюро. А если и там не смогут прийти к общему мнению? Ведь там тоже «подлинно коллегиальное руко-водство»? "Что бы произошло, если бы заместители выполняли указания наставника? Ответ ясен. Они бы, как два коршуна, наблюдали друг за другом" (Улам, с.480).
Все бдительно следят друг за другом.
Устранить «недостатки в структуре» значит устранить сам аппарат; что будет с партией? Ровным сче-том ничего, она тут же породит новый аппарат. Вот почему мысль самого Ленина вертится вокруг «мело-чей» (Плимак берет это слово в кавычки). Но предлагаемые меры – действительно мелочи, и не могут не быть мелочами. Ибо порождать новый аппарат в партии Ленина может только один человек, сам Ленин.
Когда Ленин пишет «Письмо», он еще надеется.
Все проще: зачем называть преемника, если он вернется.

4.
"Упрощенно говоря, царь считает: ему вполне по силам обу-строить державу в одиночку" (А. Иванов, АИФ, 2009, № 47).
Что проделал Сталин в 52-м?
Октябрь, очередной. 19-й съезд. Сталин делает ошеломляющее заявление: "Многим может показаться, что у нас (в КПСС – Р.П.) существует полное единство. Однако у нас нет такого единства" (Пихоя, с.212). Затем "резкий поворот мысли, переход к «ряду соображений чисто личного свойства»" (Плимак, с.25). Ста-лин рассматривает "неправильное поведение" некоторых соратников. Как и тридцать лет назад таких вы-дающихся людей двое: Молотов и Микоян. "Молотов – преданный нашему делу человек. … Но нельзя пройти мимо его недостойных поступков" (Пихоя, с.213). Микоян? С ним проще, ибо он "возражает против повышения сельхозналога на крестьян" (Пихоя, с.214).
Последовали организационные изменения.
Где? На Площадке, в руководящих органах партии. Политбюро (9 членов и 2 кандидата) было заме-нено Президиумом ЦК (25 членов и 11 кандидатов). В результате? «В Президиуме ЦК оказалось много но-вых людей» (Пихоя, с.215). Новые люди, на кого они будут ориентироваться? Риторический вопрос. И как замечает Пихоя: увеличение численности Президиума ЦК "позволило Сталину создать своего рода «коман-ду дублеров»" – чтобы заменить старое руководство. Простым голосованием многочисленные новые люди решили бы судьбу старых руководителей: приятно сталкивать с Площадки.
Вмешалась смерть.

Теперь к Ленину, что предлагает Ленин?
Да, Ленину надоела Площадка, проще говоря, старая гвардия, окопавшая на этой Площадке. Эти со-ратники, которым он дал неслыханную власть, уже повели дело к превращению Вождя в ритуальную фигу-ру. Значит, перестали считать его той реальностью, которой надо подчиняться. Что ж, в конце концов, есть известное правило Макиавелли. Ленин решил стать "вершиной". Впрочем, что значит решил? Он стал. Он видит реальность, но не может воспринимать реальность просто как внешне данную реальность. Над ней он видит новую реальность, которая должна заменить старую. И эта замена возможна именно как результат его же действий: "вся реальность преобразуется" (Гройс). Объективная реальность, данная Ленину в ощущени-ях, оказывается вполне зависимой реальностью. И если партийный аппарат отделяет вождя от самой партии, если реальность стремится быть независимой, тем хуже для реальности.

Пример Ленина доказывает: теперь возможно появление материи зависимой от сознания.
Собственно говоря, если деятельность человека есть преобразование Природы, то результатом такого преобразования может быть лишь появление материи, хотя бы на Земле, обязанной своим происхождением человеку. То есть зависимой, в конечном счете, от сознания. Отделить часть Природы – от остальной При-роды, в этом суть цивилизации. Отделить часть народа – от всего народа, зачем? Чтобы судьба народа опре-делялась этой частью. Отделить часть партии – от всей партии, зачем? Чтобы судьба партии определялась этой частью. Наконец, отделить самого себя от этой части партии, зачем? Чтобы решить ее судьбу. Подчи-нить ЦК, используя ЦК – переделать партию. Используя партию – переделать народ. Используя народ – пе-ределать мир. Где конец этой экспансии? Насилия ради счастья, т.е. насилия ради насилия?

"Ленинская апология насилия" (Штурман).
Дело не в том, что насилие – основа ленинской теории и практики. Важнее, что он придумал инстру-мент, посредством которого можно осуществлять насилие. Сначала "партия нового типа", затем дополнил и усилил ее "полицией нового типа". И вот он решает начать с начала, с партии. Теперь партия начинается в ЦК, вернее, в Политбюро. Он решил бороться с Политбюро. Значит, ему нужен инструмент. То есть ему нужны люди, которые бы стали беспрекословно выполнять все его указания и требования. Где их брать?
"Для решения любых проблем он (Ленин – В.Л.) предлагал стандартные решения: «привлеките подходящих людей», «наберите сотню сознательных рабочих», «реорганизуйте ГОЭЛРО, что-бы оно получило реальную власть». Он не замечал, что все уже пропитано политикой. … Мало было найти «подходящих людей», они еще должны были быть людьми Зиновьева или Троцко-го" (Улам, с.480).

Люди Зиновьева или Троцкого. Вербовать за пределами партии?
"Длинная советская служба": ему нужны члены партии не прошедшие эту службу.
Любые аппаратчики – уже не просто коммунисты. Они уже чьи-то люди, они уже кого-то поддержи-вают, слушают указания. Они уже под чьим-то влиянием. Взять людей в пределах партии, но за пределами аппарата, неужели это и есть нешаблонное решение? Решение неожиданное, для соратников. Почему не-ожиданные для нас решения мы склонны принимать за нешаблонные решения? Это характеризует нас, под чиненных, нашу инерцию. Почему-то мы забываем, что Вождь, любой, в любую минуту готов сбросить бал-ласт. Заранее считать себя балластом? Столь далеко наша гибкость не распространяется.

Итак, люди, лишенные веса. Новые люди, они будут его людьми. Их обязательно должно быть много, гораздо больше, нежели представителей старой гвардии. Будучи большинством, они задавят оппонентов вождя, по указке вождя. Но старый мастер интриги не спешит: тактика "салями" вовсе не изобретение Ста-лина. Возможно, вначале ЦК стал бы просто работать, как всегда, новичков ведь нужно обучить. Затем из-гнание Сталина, простым голосованием. Возможно, вначале бы состоялось изгнание Сталина, новичков на-до предупредить. После чего ЦК стал бы работать, как надо. Прочие старики поддержат, ведь их-то это не касается. Пусть думают так.
Сталин сосредоточил власть?
Проще говоря, появилось очень много людей Сталина.
Значит, людей Ленина стало меньше.

Люди – против людей. Прежде чем Сталин стал величиной социального масштаба, т.е. занял высший пост, он, если угодно, стал настолько большим, что стал достоин этого высшего поста. Печально, Ленин оглянулся, огляделся и увидел несколько больших фигур. Всего несколько фигур. Остальные потерялись в их тени, разве смогут они противостоять гигантам.
Что ж, будут новые люди. И что будет? Будет несколько гигантов.
Все что умела пирамида власти – это выращивать гигантов.
Далее, должен остаться один.


Литература:

1. Богданов А. Судьбы рабочей партии в нынешней революции // Совершенно секретно, 1991, № 5.
2. Бурлацкий Ф.М. Никита Хрущев. – 2-е изд. – М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2003.
3. Михайловский А. «Культ нормального человека» // Персона, 2001, № 11 – 12.
4. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. – В 3-х книгах. Кн.1. Социализм в одной стране. – М.: Из-дательство «МИК», 1995.
5. Валентинов Н. Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. – М.: Со-временник, 1991.
6. Жидков В.С., Соколов К.Б. Десять веков российской ментальности. – СПб.: Алетейя, 2001
7. Ленин В.И. Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции. – М.: Политиздат, 1983.
8. Ленин В.И. Как нам реорганизовать Рабкрин. – В кн.: Избранные произведения. В 4-х т. Т.4. – М.: Политиздат, 1985.
9. Пихоя Р.Г. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны, 1945 – 1985. М.: Русь-Олимп: Аст-рель: АСТ, 2007.
10. Плимак Е.Г. Политическое завещание В.И. Ленина: Истоки, сущность, выполнение. – 2-е изд., пе-реработ. и доп. – М.: Политиздат, 1989.
11. Улам А. Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2004.