Эти рога напротив...

   - Оленей гонят, -  вместо «приятного аппетита» сказал Коля Михайлов, зайдя в котлобак*. Буднично сказал, словно сообщил, что пошёл дождь. Реакция у буровиков была соответствующей: ну, гонят и гонят,  эка, невидаль! Бывало, стадо вокруг буровой паслось, а оленеводы чаи гоняли у кого-нибудь в бараке. Обычное дело. Ну, это кому как, а мне очень даже хотелось посмотреть на живых оленей. В тундре я был недавно, и каждый день с удовольствием открывал для себя её  удивительный мир.
     оропливо проглотив ужин, я выскочил на улицу и, убедившись, что они всё ещё  в радиусе досягаемости,  в сушилке надел бродни и, прихватив телогрейку,  бросился за ними. Однако  скоро стало  ясно, что  оленей не догнать. Стремительно обогнув Василковский залив, они устремились в сторону Красного. Мне ничего не оставалось, как остановиться и любоваться на них издалека. Странная это была картина: бег разномастных оленей ассоциировался с водным потоком. Создавалось впечатление, что стадо течёт. Как река в мультяшном фильме. Сходство было поразительным. Уменьшенное расстоянием,  оно и просочилось ручьём за сопки.
     Я оторвал взгляд от горизонта и огляделся. Добротный ковёр тундры был уже изрядно поеден сентябрём, как молью, и разноцветный ворс его сыпался под ноги. Но ни  грусти, ни чувства утраты дорогой вещи  у меня не было. И ни одной ноты из «Прощания с родиной» не услышал  в   звуках и голосах тундры в преддверии зимы. Я оставался здесь, как и олени, а провожающие не ностальгируют.
     Начинало темнеть. Пора было возвращаться на буровую.  Повернулся - и  замер: в нескольких шагах от меня мирно паслись  два оленя.
   - Откуда они   взялись, -  удивился я, - только же мимо прошёл, никого не было.
     Застыв на месте, чтобы не спугнуть  животных, повёл глазами по сторонам: мало ли кто ещё в кустах бродит. И вовремя.  На высившуюся вдалеке сопку взлетела оленья упряжка и величественно застыла на фоне вечернего неба. Оленевод, сидевший на нартах, не мог не видеть меня, но, видимо, решил, что угрозы для животных  я не представляю, и нарты тут же скатились вниз и заскользили дальше за стадом.         
     Олени спокойно реагировали на человека. Или они ручные, решил я, или надеются на свои рога: вон, какой частокол на головах,  а  на вид, вроде, смирные.
     И желание погладить животных пересилило страх. А то, что выглядели  они какими-то дохленькими, придало мне смелости. Однако же, сделав пару осторожных  шажков, я остановился, оглянулся: не видит ли кто? намотнул на левую руку телогрейку и, сознавая комичность ситуации, шутливо промурлыкал про себя «эти рога напротив...». Потом поднял глаза к небу. Инстинктивно. Вон, и в книжках часто пишут: «Он в последний раз посмотрел на солнце». А я – на небо. Может, узнать: не пора ли? Не заждались ли? Но гром не грянул, и я не перекрестился.
   - Ну, что же: Бог не выдаст – олень не съест, - проникся я оптимизмом и сделал к ним еще шажок. Они подняли головы и равнодушно посмотрели на меня. Слегка задетый таким невниманием к своей особе я уже смелее пошёл на них: пан или пропал! Такая напористость оленям, видно, не понравилась, и они кинулись  от чудика  прочь.  Только  их и видел!
     В барак пришёл уже в темноте. О случившемся  никому не рассказал: ещё засмеют!


    *Котлобак - столовая