Фронтовая банька

   Фронтовая банька.
  В воспоминаниях на фронте прежняя, довоенная жизнь казалась теперь ярче, интереснее, чем она была на самом деле. Милыми, славными, добрыми казались все товарищи: и Куражин, и Протченко, и, конечно, Кирпота. С Александром Кирпотой Николай Бандуристов был просто дружен. Многое роднило их.
   Оба были на хорошем счету у командования училища. Обоим еще перед войной в Ленинакане присвоили внеочередное звание, оба стали одновременно старшими лейтенантами. Кирпота, правда, иногда получал дисциплинарные взыскания. «Все из-за баб». Но если приезжало высокое начальство и надо было продемонстрировать отличную стрельбу, выбор всегда падал на батарею Кирпоты. Сам Александр о себе с гордостью говорил: «Я -- огневик».
Бандуристов уважал Кирпоту.
   В чем они никогда не могли найти общий язык -- это отношение к женщине. Бандуристов по натуре был целомудренным, застенчивым с девушками, скромным.
-- Не пойму я тебя, Александр, -- говорил он другу. -- Как так можно? В каждом городе подружка... Растрачиваешь ты себя...
-- Я ищу, Коля, ищу единственную, которую ты, кажется, нашел... (Кирпота знал, что Николай не расстается с фотографией одной своей одноклассницы.)
-- Не иронизируй, пожалуйста.
-- А я не иронизирую. Я правду говорю. Ищу... Но одному суженную удается найти сразу, а мне вот никак… Но я, откровенно говоря, надеюсь. Знаешь, как в песне поется: кто ищет, тот найдет...
-- Просто ты -- бабник!
-- Ну, зачем же так грубо?.. И что такое «бабник»? Дамский угодник... Мужчина, который угождает дамам...
-- Да ну тебя к черту, -- притворно озлился тогда Николай. -- Нельзя с тобой по-серьезному разговаривать на эту тему.
-- Согласен, Коля. Давай перевернем пластинку... Кстати, сейчас в моду входит вот это: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось...» Видишь, даже «солнце нежно прощалось», -- подчеркнул Кирпота. -- У моей Наночки  в медсанбате есть эта пластинка. Я договорился, что мы в выходной придем с тобой в гости, а она подругу позовет...
-- Это ты зря! -- решительно заявил Николай. -- Ни к каким Наночкам я не пойду.
-- Ну, чего ты испугался? Что тебя съедят там? Сахарный, что ли... Тоже мне гоголь-моголь нашелся...
-- Я не гоголь-моголь! Я не хочу! -- уже со злостью сказал Бандуристов.
-- Ты просто трусишь...
-- Трушу? Я?..
-- Ты! Не я же...
  Это была единственная серьезная размолвка за те три года, которые они знали друг друга.
  Кирпота и Бандуристов на фронте служили в одном полку, часто встречались. В мае сорокового года их полк перебросили на турецкую границу, под Ленинакан. Куражин же и Протченко остались  в другом полу служить в Западной Белоруссии. Николай переписывался с обоими, но как только началась война, письма перестали приходить.
   В штабе, передав пакет по назначению, Бандуристов, выйдя на крыльцо, лицом к лицу столкнулся с лейтенантом, который служил в батарее Кирпоты. С ним Николай передал другу короткую записку: «Завтра хотим сорганизовать баньку... Не пожалует ли к нам «месье Д'Артаньян?»

* * *
   Когда война дарит солдату часы, а еще лучше -- дни относительного спокойствия, солдат старается это время употребить с пользой: углубить окоп, провести траншею, поспать в запас, ну и конечно -- баня.
  Без бани никак нельзя. Немилосердно чешется немытое тело. Все поры забиты. Кажется, от этого даже дышать тяжелее. Противно липкое, сто раз пропотевшее нижнее белье...
Когда лежишь в грязи под обстрелом врага, «неудобства» эти кажутся пустяковыми. Но когда наступает затишье, мелочи эти перестают быть мелочами.
  Человек, который почему-либо не мылся несколько месяцев или даже недель, знает, что такое баня.
  Но какая баня на переднем крае? Разведчики Бандуристова притащили несколько ведер воды из колонки с железнодорожного разъезда, что виднелся справа. Нагрели ее на костре. Из штабного автобуса сделали «предбанник». Там раздевались и выскакивали голяком на фанерный лист, положенный на землю у дверцы автобуса.
Легкий морозец щипал купающихся. Тело сразу покрывалось мелкими пупырышками. Но все равно хорошо!
  Кирпота принес с собой флягу со спиртом: «Александр Васильевич Суворов говаривал: после баньки белье продай, а выпей...»
-- Не помню я такого изречения что-то, -- высказал сомнение Николай.
-- Изречения знаменитых полководцев надо знать, -- наставительно проговорил Александр.
-- Товарищ старший лейтенант, ваша очередь! -- крикнул разведчик Береза.
Кирпота выскочил на фанерный лист. Береза поливал его водой из кружки. Кирпота время от времени взвизгивал, ежился, забыв про срамное место, поднял руки, стал растирать тело.
-- Товарищ старший лейтенант! -- озорничая, сказал Береза.-- А у вас, я вам доложу, оружие!..
-- Отставить разговорчики! -- строго приказал Бандуристов. Не любил он таких шуточек.
Сам Бандуристов мылся осторожно. Когда поднимал руки, поворачивался к окружающим «тылом».
Вода была горяча и животворна. В каждую клеточку вливалась какая-то новая сила, бодрость.
После бани, как и полагалось, приняли горячительного внутрь.
-- Одна сестричка милосердия одарила, -- разливая, похвалился Кирпота.
-- Мне бы такую сестричку найти, -- хохотнул кто-то из разведчиков.
Разомлевшие от тепла, от выпитого бойцы стали вспоминать о доме, о родных и, конечно, о девушках.
-- Помнишь, Николай, Стешу, что была в Бресте.?
-- Сестру по классу? А как же...
-- Я от нее вчера письмо получил. В армии, оказывается, она.
  Стеша когда-то нравилась им обоим. Она работала уборщицей в командирском общежитии под Брестом. Была она совсем молоденькой. Родители ее, бедные крестьяне, не могли прокормить семерых детей, вот Стеша и работала при «панах» с детских лет. А когда пришли наши, не захотела возвращаться к родителям в деревню, осталась в городе.
Стеша отличалась простодушием. Николай немножко ревновал ее и считал, что ее доверчивость может повредить ей.
-- Послушай, Александр, -- как-то сказал он Кирпоте, который стал «ухаживать» за девушкой. -- Не трогай Стешу...
-- А я и не трогаю...
-- Врешь!
-- Не веришь, не надо. Спроси у нее сам...
И чтобы окончательно успокоить друга, Саша заявил «при всех», что она ему, как «сестра по классу (рабочему)». Реплика эта вскоре стала известна в полку. Ребята подтрунивали над Кирпотой: «Саша, «сестра по классу» тебе привет передавала». Но Александра эти подколки нисколько не смущали. «Бардзо дзенькую», -- вежливо отвечал он по-польски.
-- Давай выпьем за Стешу, -- предложил Николай.
  Разлили остатки из фляги. Николай пошел провожать Александра. Договорились встретиться в ближайшие дни: «Если позволит обстановка»…
   А впереди был Крым..1944 год.