Условная единица

 - Только десятка осталась? У.е.? - смеётся мужик, торгующий свежей рыбой.
 - Наши, украинские у.е.
- Да ладно, дадим Вам трёх карпиков за десятку, в честь гола Шевченко.
 - Урааа, гоооол! Спасибо Вам, добрый человек! - подпрыгиваю я, - Следующий гол Шевченко забьёт в Вашу честь...
 - Та хай забивает...нам-то что с того..., - и глаза жёстче, и гладкое круглое лицо, оказывается, имеет под собой твёрдое основание черепа.
Я забираю рыбу в кулёчке, и ещё раз,тихо и признательно говорю "спасибо". Мужик чуть грустновато подмигивает мне на прощание, мы понимаем друг друга.

- Сыночка, рыбку пожарить?
 - Жарь - съедим, - отвечает сын.
  - Или уху?
 - Вари - выпьем, - смеётся сын.

Жарю тушки, а головки и хвостики на уху. Да нет, какая уха? - так, рыбный суп.
Первой счастлива кошка...ещё бы.
Потом сынуля.
Потом я...

А дальше мне снится...опять снится эта девушка в инвалидной коляске с электроприводом, которую так часто встречаю на улице. Как же мне хочется нарисовать это лицо. Крупные черты, ясные, классические. Красива, очень. Кажется, в два-три крупных штриха - и...не получается даже во сне. Просыпаюсь.

"
  " Здравствуй, Кощеюшко!

Как ты там - всё чахнешь над златом своим?
Тоскую я без тебя, но не приближусь после твоих равнодушных слов низачто, нееет.
Бесперспективная я? - и ладно.
Вот ведь как получается...бесперспективно,оказывается, бессмертное.
А смерть всегда перспективу имеет. Вот ведь как.
Думала глянуть жив ли ты(твоя-то смерть знамо где - в яйце - вдруг кто схватил уже, вдруг спасать надо), да яблочко чудесное подгнило и блюдце волшебное треснуло на самом интересном месте - только голову твою и силуэт склонившийся видать.
Я к ступе - дно отвалилось. К метле - только в руки взяла - прутья опали, одно древко да ещё и из осины.
Всё, думаю, не могу так больше жить. Села да зубом своим торчащим кол из мётёлкина древка заточила.Да в сердце с размаху...
Вот тут-то и вспомнила твои слова про бесперспективность. Прав ты, Кощеюшко....Насквозь проткнула, истыкала да извертела, что веретено - а оно бьётся,бьётся,бьётся...
Сижу. Плачу. И на нервной почве осиновым колом ногу костяную узорами испрещаю.




где ты мой милый
жилка листочка тонка
как паутинка

жду безответно
сморщены волны болот
в мелкую ряску

мелкие жабки
сбились на кочке поют
выпучив глазки

мне ль не дождаться
даже серебрянный луч
звёздочки плачет

...И не заметила, как встала и пошла, опираясь на осиновый кол, куда глаза глядят. Ни живая, ни мёртвая.
Долго шла, зорек не считала.
Оглянулась - а опилки с моей костяной ноги, с узоров осыпавшись, землю цветами покрыли. И радуга моих слёз коромыслом, а я на облаках, среди птиц, гусей-лебедей и самолётов - знай увёртывайся, никаких светофоров, только звёзды,близко-близко....А вот и солнышко разбитым яичком всплывает.
И тут я как испугаюсь - вдруг знак это, что зайца поймали, утку подстрелили, яйцо разбили и вот уже кончик иголочки сейчас...
Заметалась, запаниковала!

И пропустила самолёт...лайнер,то-бишь, красавец.

И кааак врежеться он в меня -

раз час ру на ти сам ку стюард пасс вырк есса у кнул а жиры в па взле ни...

В миг собралась, в прошлое вернулась, кол свой осиновый, попавший в штурвальную установку вытащила, пассажиров усадила обратно, стюардессе улыбочку наместо приклеила,лётчику оплеуху, чтоб из обморока вышел, дала, - на соседнее облако...

Короче, никто из людей и понять не успел, что произошло - все благополучно долетели.
Всего лишь и последствий - кол, в сторону мной отброшенный, облачка в тучи вскаламутил,футболистам и болельщикам ихним настроение испортил. Ну так ведь...тю, как говорится, алягер ком алягер, прошу пардону..."

Она, вытесненная болельщиками, оставила бесплодную попытку найти свой плащ, повешенный на вешалку где-то под массой чужих дождевиков и раскрытых ярких зонтов и вышла под ливень так, как была, положив за пазуху, прижав к себе, стопку исписанных бумажных листочков, и они смялись вместе с её грудью в одно целое странное оригами. Шла по безлюдной, слепой от ливня улице, и струи небесной воды смывали с неё все краски и черты на асфальт.
Редактор издательства, в ожидании трансляции матча, подрёмывал за столом. Лёгкий стук, скрип двери - он вскинул голову, открыл глаза. У дверей стояло полупрозрачное существо, тонких очертаний, с двумя мерцающими огоньками наверху. "Канделябр" - мелькнуло в сонной голове редактора. Существо протянуло ему что-то, оторвав от себя, и он понял, что эта мокрая грудочка была когда-то, вероятно, рукописью..." О, боже"- произнёс редактор, а канделябр опустил светящиеся глаза на смятые листочки,по-женски ахнул,затух и будто расстаял, увидев, что все слова размыты и давно утеряли свой смысл..." "

Девушку в инвалиднойколяске с электроприводом часто сопровождает мужчина с узким,азиатским, разрезом глаз. Я не знаю, кто она, кто для неё он. Но ещё в первый раз, встретив её, подивилась удивительной женственности и достоинству, которые сказываются в каждом повороте её головы. Разве она едет по улице в коляске, потому что не может ходить? Нет, она не может ходить, потому что не может не танцевать. Так мне подумалось, и если я когда-нибудь узнаю, что она чемпионка в танцах(они имеют какое-то специальное название, которое я не помню и которое не имеет никакого значения), я не удивлюсь. Как и не удивлюсь, если она ими не занимается. Дело ведь не в этом. Дело в движении - в порывах - её души. Они сильны, музыкальны и классически женственны.
И когда я увидела рядом с ней мужчину с азиатским разрезом глаз, в который раз удивилась тому, как мало осталось среди наших мужчин тех, кто способен эту женственность ценить и беречь.
И я снова беру карандаш...не то.
Мелок...не то.
Перо...это странно. Странный набросок. Птица,плывущая к гнезду. Птица с опущенными глазами и хвостом из цветов, распускающимися по воде. Берег в стороне, ветки дерева, протянуты к птице, ждут. Птенцы, запелёнутые гнездом на большом листке...Это ты,девушка в инвалидной коляске с электроприводом, и мне самой необъяснимо, почему, никогда не спрашивай.

" Редактор встряхнул головой, прогоняя видение, выглянул в окно. Ливень кончился, по улице бежали люди в сторону стадиона. Бежал фанат-паренёк с мячом и автографом,одетый в футбольную форму, за ним девушка, еле поспевая, увидев в идельном круге быстрых кривых ног "футболиста" целостность мира, и пытаясь протиснуть туда хотя бы свой бюст...
 
 "Знаешь, Кощеюшко,
когда я была маленькой-маленькой и слышала, что меня называли "костяной ногой", стеснялась спросить: если у меня костяная, то у других какие - меховые, каменные,золотые, стеклянные - какие?...Вот думаю, раз я тебе не нужна, бесперспективная такая, может, мне к Кустурице в его деревню попроситься, а?
Ой, погодь, тут ко мне мяч залетел, надоть помочь людишкам...щас,разбегусь только....ГООООООЛ!!!"

Под вешалкой стояла забытая седая от времени кошёлка, где тихо и безропотно размокала горбушка от стекающей с разноцветных зонтиков дождевой воды. "

Сын ночью проснулся и сварил себе макароны.
Днём, увидев девушку в инвалидной коляске с электроприводом, поджидающего своего узкоглазого спутника, который покупал хлеб, я, проходя мимо, с неожиданной для себя наглостью сказала:
 - Здравствуйте!
И она ответила тем же и быстро отвела взгляд в сторону, чтобы я не прочла в нём недоумение. Она ведь со мной незнакома.
Откуда ей знать, что в моё "здравствуйте" вложена благодарность за спасение в минуту отчаяния и бесплодности всех моих усилий, усилий "маленького человека", условной единицы населения планеты в её полиреальностях.