Там, где плакучая ива,
Ветви склонив над рекой,
В зеркало вод сиротливо
Слезы роняет порой…
Там старый омут вздыхает,
Давнюю тайну храня,
И в час полночный мерцает,
Дивным виденьем маня…
В ПОГОНЕ ЗА МЕЧТОЙ
В помещении царил полумрак. В распахнутое окно осторожно проглядывали мягкие сумерки. Посреди комнаты, уставленной картинами, сидел молодой человек лет тридцати пяти, погруженный в нелегкие воспоминания, устало уронив голову на руки. Романтические пейзажи завораживали своей чарующей красотой, унося в мир грез…. С полотен смотрели то печальные, то задумчивые глаза прекрасной русалки. Вот она вынырнула из воды, держа в руках нежную лилию, а здесь она с тоской смотрит на огромный лунный диск, сидя на ветвях ракиты, свесившейся над рекой…. Сказочный образ был настолько глубок и правдоподобен, что возникало ощущение его абсолютной реальности….
Многие, приходя в гости к автору картин, спрашивали смущенного художника о натурщице, вдохновлявшей его на протяжении стольких лет. Этот вопрос всегда раздражал Глеба – он никогда не встречал женщину своих грез в реальной жизни. Она просто снилась ему с самого детства. Девушка, с печальными зелеными глазами и копной непомерно длинных золотистых волос, перехваченных металлическим обручем в районе лба, являлась во сне то в виде русалки, то женщины, в старинном славянском одеянии прошлых столетий. Ундина – так художник называл ее – словно преследовала его, приходя по ночам практически каждое полнолуние. После подобной «встречи» он принимался писать очередной образ, не имея сил остановиться и прерваться даже на минуту. Он частенько называл ее ведьмой, дьявольским наваждением, много раз пытаясь запретить себе выводить точеную, сногсшибательную фигурку, рисуя простой пейзаж, в виртуальном противостоянии доказывая ей, что не позволит собой управлять…. Но даже на таких холстах она по-прежнему незримо присутствовала, словно спрятавшись за деревьями и сочувственно наблюдая за ним.
Раньше он страстно желал найти ее. «Наверное, такая женщина существует и, скорее всего, должна встретиться», - думалось ему, иначе к чему тогда все эти сны... Она как будто бы стала неотъемлемой частью его жизни, второй половинкой. Частенько Глеб ловил себя на мысли, что любит эту призрачную деву с русалочьим хвостом, и от этой мысли становилось невыносимо… Взрослый, серьезный человек, мужчина – и детские нелепые мечты… Он никому не признавался в этом, даже своему лучшему другу – Сергею.
С годами Глеб, сделав над собой волевое усилие, прекратил свой немыслимый поиск, успокоился, и русалка перестала навещать его по ночам. Только легче почему-то от этого не стало. В глубине души разрасталась пустота. Больше не было такого вдохновения, как раньше, остро ощущалось одиночество, которое прежде всегда так устраивало. Хотелось создать семью, завести детей, жить, как все, и радоваться жизни…. Только вот найти ту единственную, с которой было бы не скучно жить, было проблематично. Его окружали эффектные красивые женщины, однако ни в одной из них он не испытывал потребности постоянного общения. Подсознательно Глеб пытался найти знакомые родные черты в своем окружении, но ни одна из его бывших ничуть не была похожа на женщину из снов, ни внешне, ни внутренне…. Знакомые и друзья называли художника циником. Не выбрать из такого количества женщин ни одну – было чем-то невообразимым. Но ничего не поделаешь – сердцу приказать невозможно… Время неумолимо бежало и ему уже стукнуло тридцать один….
И вот однажды он встретил ее….
Тогда он ехал с работы, получив приличную сумму за оконченный заказ. Теперь можно было расслабиться и отдохнуть. Проект отбирает много сил и времени, но все же архитектура – тоже творчество, и это значительно смягчает все сложности и напряги этой работы.
- Все! Пора отдохнуть. – Вслух произнес Глеб.
Мысли привычно предлагали возможные варианты досуга: ночной клуб, кафе, посиделки с Сергеем, дом, мастерская… При мысли о картинах защемило сердце – стало тоскливо и больно. Рисовать совсем не хотелось…. Уже давно…. Полное отсутствие вдохновения затянулось не на шутку.
- А ну его! – раздосадовано сказал он. Все надоело, все! Нужно срочно уехать! Хоть на край света – все равно куда – выпалил он, не заметив, как машинально нажал кнопку ответа на телефоне.
- Ого! – послышалось из трубки. - Ты с кем там разговариваешь?
- С собой, любимым…
- Ну, ты, блин даешь! Глеб, дружище, какая муха тебя укусила? – забасил Сергей. – Давай, ехай сюда! Тут такие девчонки!!! Ну что ты, в конце концов?
Глеб беззвучно рассмеялся:
- Все нормально, не обращай внимания! Да я уже почти дома…
- Так разворачивайся – я в такой гламурной компании! Давай, ждем! Мы в «Б 2», на втором сидим…
- Что-то нет настроения…
- Ни фига! Твои возражения не приняты! Чтобы пришел, а то еще умотаешь куда-нибудь на край света и со мной коньячку на прощание не попьешь! Хорош хандрить! Давай обмоем твой отпуск!
Тормоза взвизгнули на повороте, машина резко развернулась на ближайшем светофоре и помчалась в противоположном направлении…
Через несколько минут он уже поднимался по лестнице ночного клуба. Он всегда почему-то напоминал ему сарай и никогда не нравился, но Сергей имел обыкновение проводить время именно здесь. Всюду царила суета, народ толпился на каждом свободном метре, в прокуренном помещении оглушительно гремела музыка. Мужчина поморщился и приостановился, чтобы осмотреться вокруг. Вдали за столиком, между колоннами, слева от сцены, вальяжно развалившись, болтал Сергей с двумя девицами. Жгучая брюнетка что-то заговорщически напевала ему на самое ухо, как бы невзначай касаясь пышной грудью его плеча и периодически картинно подкатывая глаза. А вторая сидела напротив воркующих голубков. К Глебу она была спиной…. Длинные светлые волосы, стройное тело – все, что он пока мог рассмотреть….
- Я вижу, здесь уже все нормально? – с очаровательной улыбкой спросил Глеб, подсаживаясь к компании.
- Здорово, дружище! – Сергей хлопнул по плечу друга огромной волосатой рукой. – Карина, - торжественно с расстановкой произнес он, прикладывая руку брюнетки к своей груди, - а это - Лада!
Глеб перевел взгляд на блондинку, и с ним что-то произошло…. На небольшом лице красовались огромные золотистые глаза. Аккуратный ротик довольно раскрылся в мягкой улыбке. Девушка со старинным русским именем пытливо смотрела на него. Она была чем-то похожа на Ундину… Только внутри что-то настораживало…. Лада была далеко непростой.
- Дорогие дамы, хочу представить вам моего лучшего друга, супер-обаятельного и самого популярного среди слабого пола, мужчину – Глеба! – Выпалил Сергей.
- Глеб…. Такое необычное имя… - задумчиво произнесла Лада.
- Старинное скандинавское имя, которое означает «любимец Богов» и, как показывает практика, … женщин! – не унимался Серега, озорно подмигивая товарищу.
- О-о-о… как интересно! – протянула Карина, наигранно изображая крайнее удивление, часто хлопая наращенными ресницами.
- Серега! Ну, ты сказочник! – отмахивался Глеб.
- Да, кстати! Он еще и талантливый художник, девочки! Если чё, и с натуры запросто могёт …. – басил Серега, заглушая непомерно громкую музыку.
- Вау! – Воскликнула брюнетка. – Тогда я первая!
- В образе Венеры Милосской, а, богиня? – хохотал Сергей, бесцеремонно проводя рукой вниз от подбородка по бюсту подружки.
Подпитая компания шумела и суетилась, девушки выходили танцевать, заказывали коктейли, смеялись и флиртовали. Серега был в своей стихии. Разгорячившись алкоголем, он мастерски выплясывал на танцполе, то и дело шаря шаловливыми руками под блузками прекрасных соседок, случайно попадавших в поле его «деятельности». Карина, изображая что-то вроде стриптиза, призывно посматривала на Глеба, безучастно сидевшего за столиком. Он ничего этого не замечал. Его взгляд был полностью прикован к блондинке. Та грациозно двигалась в танце, смущенно отводя глаза от встречного взгляда нового знакомого. Его так тянуло к ней! Казалось, что это и есть та женщина, которую он ждал….
Сумерки незаметно сменились летней лунной ночью. Полотна померкли, и вместе с ними растворился в темноте родной до боли образ. Глеб по-прежнему сидел в кресле, ничуть не шелохнувшись. Перед глазами постепенно вспыхивали фрагменты прошедших двух лет….
В тот же вечер Лада оказалась в его постели. Она была так эмоциональна и романтична! А потом она осталась у него на три дня, и он предложил ей поехать с ним в путешествие. Девушка ликовала, а Глеб, окрыленный новыми отношениями, чувствовал себя абсолютно счастливым! Друзья поговаривали уже о свадьбе, и мысль об этом так согревала ему душу!
После поездки Лада перебралась к нему со съемной квартиры, и дом холостяка наполнился теплом. Он рисовал с нее удивительные картины, изображая девушку то принцессой крови, то неприступной королевой, то простой крестьянкой. Только эта идея ей совершенно не понравилась, да и образ как-то не получался – добродушие, открытость и целомудренность, присущие его ночному видению, никак не вплетались в облик Лады…. И все попытки изобразить ее как дитя природы не увенчались успехом. Зато Клеопатра получилась из нее превосходная. Как-то он предложил нарисовать ее в виде русалки, но девушка с негодованием отвергла это предложение. Казалось, она ревновала к несуществующей сопернице. Об этом свидетельствовало и то, что Лада, похозяйничав в доме, сдвинула все картины с Ундиной в угол комнаты, покрыв их белым полотном, и любовно расставила холсты с собственным изображением…. Это обстоятельство ничуть не расстроило Глеба – для нее он готов был на все. Не смущали и ее мелкие капризы, ведь то счастье, которое он испытывал рядом с ней, было гораздо значимее всяких мелочей и вообще всего…
Целый год счастья!
Мужчина, наконец, встал и, шумно вздохнув, направился к окну. Тонкая ткань шторы затрепетала на ветру, легко коснувшись лица, и отлетела в сторону от резкого порыва ветра. В углу что-то зашуршало и грохнулось. Он перевел взгляд к источнику шума – разломанные, изрезанные картины, а вернее то, что от них осталось, упали и разметались по полу. Прямо под ноги подлетел кусочек холста. С него укоризненно и надменно смотрели глаза Лады-Клеопатры. Что-то больно укололо в самое сердце, словно осколок былого счастья, напоминающий о непостоянстве всего человеческого…. Глеб поспешил отвернуться от ставших такими родными глаз.
Он уселся у остывающего камина на небольшой диванчик. Тлеющие угли причудливо мерцали в тишине, напоминая ему о том, что ничто земное никогда не станет вечным. Скоро и эти искорки погаснут, испуская последнее дыхание некогда яркого и неутомимого пламени… Завершился всего лишь один эпизод жизни, и необходимо двигаться дальше… Но, почему-то нет сил и желания прокручивать этот бесконечный калейдоскоп постоянно меняющихся персонажей, лиц и бессмысленных ситуаций, в которых невозможно узреть и понять даже часть Божьего промысла…
Глеб тысячи раз задавал себе один и тот же вопрос, на который никак не мог найти ответа…. Как нужно вести себя, чтобы сохранить любовь и не испортить отношения? Перед тем, как уйти, Лада сказала ему:
- Знаешь, у меня нет к тебе никаких чувств, а, может, их и не было совсем…. Мне вдруг стало скучно с тобой, не интересно…. Ты ведь даже не можешь поскандалить, ну, я не знаю, поревновать, что-ли, и, вообще, выполняешь все, о чем я ни попрошу!
- Я люблю тебя и доверяю тебе, проявляю заботу и стараюсь дать все, что в моих силах… Разве это так отвратительно? – изумился он тогда.
- Зря ты доверял мне, зря! – Ее слова словно хлестали по лицу. – А я тебе изменяла, и мне нравилось это делать! А ты ведь верил каждой моей выдумке о встрече с подругой и ни разу даже не додумался проверить…. Да ты просто тюфяк!
Он тогда еле сдержал себя, чтобы не залепить ей звонкую пощечину, просто открыл дверь и сказал одно единственное:
- Убирайся!
Она ушла, негодуя и плача, а с ней ушло все самое светлое и дорогое, что было в его жизни…. Она словно забрала, вырвала с корнями само стремление жить и вместе с ним мечту…. Мечту о настоящей любви, о семье и счастье, простом человеческом счастье….
Стало довольно прохладно и он, укутавшись в плед, и продолжая ломать голову над неразрешимой загадкой, незаметно уснул.
ДОРОГА В НОВЫЙ МИР
Назойливый звонок в дверь настойчиво вопил. Глеб, с большим трудом вырвавшись из объятий сновидения, наконец, открыл глаза. На мобильнике – десять пропущенных вызовов от Сергея…. И снова непрерывный истошный звонок в дверь.
- Иду! Возмущенно прокричал художник.
- Да неужели? – С ехидной усмешкой говорил Серега, входя в дом. – Я уже целых двадцать минут ломлюсь к тебе, а ты все спишь!!! Такому сну позавидовать можно! Ты что, и телефон не слышал? Колес что ли наглотался? – Засыпал гость меланхоличного хозяина вопросами.
- Я в отпуске. – Спокойно сказал Глеб. – Имею право хоть когда-нибудь выспаться?!
- А…. Ну извините, милорд! – Шутил тот. – Я не думал, что ты еще спишь в десять утра. Обычно ты – ранняя птица!
- Некуда мне сегодня спешить! – Говорил Глеб, снова укладываясь на диван.
- Да ты что, дружище! Посмотри за окно – весна уже заканчивается, а ты не замечаешь! – тараторил Серега, резко отдергивая занавески в гостиной.
Лучи солнца ворвались в комнату, словно вспышка яркого света. Глеб щурился, прикрывая глаза рукой, а Сергей весело хохотал, приговаривая:
- Так-так! Сейчас посмотрим, вампир ты у нас или нет…. Свет явно тебе не нравится, но кожа не дымится…. Значит, не все так плохо!
- Послушай, у меня нет никакого желания ничего делать, я хочу побыть в одиночестве! Не обижайся! Может, позже навестишь меня?
- Ничего подобного! Я пришел не уговаривать тебя, а просто забрать с собой! Ты и так уж больше трех месяцев избегаешь общества, все тоскуешь по своей блондинке, будь она неладна, и стал совсем несговорчивым типом! Пора начать новую жизнь! Решай прямо сейчас – друг ты мне или нет? – Басил гость, изо всех сил стараясь вывести Глеба из себя, чтобы увидеть в нем хоть какие-то эмоции.
- Ну, во-первых, я не тоскую по ней, во-вторых - никуда не поеду, в-третьих – ты всегда будешь моим лучшим другом. Я скоро приду в себя, только дай мне возможность разобраться в этом самому!
- Ты разбираешься в этом уже около трех месяцев и чем дальше, тем хуже! Знаешь, а я никуда не уйду! Буду сидеть и тупо ждать, когда ты согласишься! – сказал Сергей, помпезно усевшись в кресло и напыщенно надув губы.
Глеб тяжело вздохнул и пристально посмотрел на друга.
- Куда ты меня зовешь?
- Так-так…. – приободрился собеседник. – Вообще-то предлагаю поехать к нашему общему знакомому – Стасу в гости, на его провинциальную родину….
- Да ты что, спятил? Это ж полдня ехать!
- Поэтому я предусмотрительно пришел к тебе утром…
- Нет-нет, только не это! Нестись на край белого света, да еще и в глухую деревню! Да что там делать?
- Ну ты что, не понимаешь? На рыбалку сходим, в речке искупаемся, костерок разведем, посидим, попьем! Романтика!!! У него в деревне, какой-то праздник местный будут скоро отмечать…. Троица, что-ли…. Вот веселье-то будет! Посмотрим, как старинные праздники празднуются! Там же – еще, можно сказать, древний мир, нетронутая природа, нехоженые тропы… - Хохотал тот.
Неожиданно Глеба обдало огнем. Он вспомнил сегодняшний сон, и сердце в груди бешено забилось. Он уже не слышал болтовни друга, не обращал внимания на его шутки, и даже не осознавал, как быстро он складывает свои вещи в походную сумку. Сергей удивленно наблюдал за товарищем, попивая ароматный кофе и размышляя, что вдруг так повлияло на его решение поехать. Вот уже три месяца, после расставания с Ладой, Глеб не находил себе места, его невозможно было вытащить в клуб, на праздники, даже на простую прогулку, разве что пару раз удалось совратить на пьянку. Сергей очень беспокоился – депрессия к добру не приводит.
И вот, наконец, они едут вместе в деревеньку Званое, «на край белого света» и, самое интересное, в глазах недавнего отшельника светится огонь, не сходит с лица улыбка! Это просто чудо!
- Ты даже взял мольберт и все прибамбасы…. Я понял! Идея с поездкой подвигла тебя к творчеству? – Догадался Сергей.
- Да, ты прав! Спасибо, что настоял на своем! Я уже страшно давно не рисовал! И… у меня хорошее настроение! – Смеялся Глеб. – И всем этим я обязан тебе!
- Да я вообще офигительный! – Шутил тот.
Глеб откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза…. Машина неслась стремительно и плавно, из открытого окна доносился нежный аромат – благоухание весны. Он с удовольствием вздохнул, и перед глазами поплыли причудливые образы недавнего сновидения…. Он снова видел ее, прекрасную и нежную, такую близкую и далекую…. Ундина, пропавшая без вести уже больше двух лет назад, снова вернулась в его жизнь….
Сумерки были необыкновенно прекрасны: яркая луна сверкала вышине, рассеивая свой призрачный свет на прибрежные ивы. От этого их гибкие ветви, посеребренные нежным сиянием, склонялись над водой, словно длинные пряди волос прекрасной незнакомки. Он сидел на берегу, зачарованный сказочной картиной, впитывал каждый ее штрих, чтобы нарисовать потом это чудо. Как редко он бывал на природе! А ведь ЭТО все нужно видеть и придумать из головы такое совершенно невозможно!
Неожиданно созерцание было прервано – из реки вышла она…. Глеб затаил дыхание, наблюдая, как Ундина бесшумно приближается к нему. Вот она совсем близко! Сердце в груди учащенно бьется и лихорадочно замирает. Девушка опустилась перед ним на колени и их дыхание встретилось. Потом она коснулась его щеки, провела тонкими пальцами по его губам и запечатлела нежный поцелуй. Он жадно целовал ее холодные губы и нетерпеливо сжимал в своих объятьях стройное тело.
Вдруг она остановила его, посмотрела в глаза. Глеб словно онемел, а в голове крутилось множество вопросов, но ни один он не мог произнести. И тут она взяла его лицо в свои ладони, улыбнулась и сказала:
- Я жду тебя….
Образ стал прозрачным и тонким, а потом просто исчез. А ее слова отзывались эхом в голове. Ощущения были необыкновенно яркими, его переполняло чувство любви, какой-то неземной и необъятной, неведомой ему до сих пор…
- Мы на месте! – сказал Сергей, теребя Глеба за плечо.
Тот открыл глаза и с удивлением заметил, что уже смеркается.
- Соня! Проспал всю дорогу! – Не унимался товарищ. – Ты знаешь, сколько красоты ты пропустил, пока мы ехали! Чем ближе к Званому, тем красивей становились картины за окном! Чувствуешь? – Сергей приподнял одну бровь и интенсивно дышал.
Глеб вопросительно посмотрел на друга.
- Воздух какой?!!!
- И не только воздух! – Восхищенно произнес Глеб, осматриваясь вокруг. – Крайний домик на длинной линейной улице утопал в молодой зелени и зарослях жасмина. Высокие старые ворота с большим кольцом посередине, земляной длинный погреб, видневшийся во дворе, и воистину удивительное зрелище – колодец-журавль с длинной палкой, да и сама атмосфера места казалась какой-то древней, старинной. Кроме столбов с проводами и газовых труб, идущих по всей улице, больше ничего не напоминало о следах цивилизации.
- Да… - Задумчиво протянул Глеб. – Будто в прошлое на машине времени попали…
Ворота скрипнули, и Стас с радушной улыбкой и распростертыми объятьями вышел навстречу гостям.
- Ну, как добрались? Устали?
- Ты знаешь, - говорил Сергей, похлопывая товарища по плечу, - любуясь такой красотой всю дорогу, даже не очень-то и устал! У вас здесь что, древний мир?
Стас хохотал и весело болтал, входя с друзьями в дом. Небольшая хатка, обложенная кирпичом, снаружи казалась намного новее, чем внутри. Там пахло какими-то травами, свежим борщом и чем-то необъяснимо приятным, старинным…. В правом углу висело множество икон, прикрытых настоящими льняными полотенцами, красиво вышитыми крестиком. На кухне стоял стол с длинными деревянными лавками. Русская печь с лежанкой вызывала в душе необычные эмоции. Классический украинский интерьер прошлого столетия! Стас суетился, усаживая гостей за стол, и улыбка не сходила с его лица, когда он всякий раз замечал удивленные вытянутые лица товарищей, созерцающих обстановку.
- А это – хозяйка дома, Марфа Егоровна! – Торжественно произнес Стас, увидев собственную бабушку на пороге с букетом чайных роз. Белый платок обрамлял строгое лицо, со слегка выбившимися по краям прядями черных с проседью волос. Лицо было довольно необычно: слегка удлиненный тонкий нос, строгие и одновременно добрые глаза с прямыми длинными бровями, небольшой, плотно сомкнутый, рот, - именно такие лица изображают на иконах. Глядя на нее, возникало ощущение, что она – одна из святых и ведет непременно такой образ жизни. На фоне икон, висящих на стене, женщина абсолютно не выделялась и смотрелась довольно органично.
- Здравствуйте, ребятки! Не слушайте его, зовите меня «баба Марфа». Проголодались, небось? Сейчас я вас накормлю. Борщ у меня наваристый, вкусный, настоящий! Вы такого в вашей Москве-то не пробовали….
Усевшись за стол, гости взялись за ложки и вдруг остановились – старушка прикрыла глаза, опустила голову и чуть слышно шептала «Отче наш». Они тоже опустили глаза и затихли. Что-то в ней было такое, что вызывало глубокое уважение и почему-то мгновенно настраивало на молитву, хотя молодые люди совершенно не отличались религиозностью. Хозяйка перекрестилась три раза, посмотрела на них с теплотой и смущенно кивнула на стол, как бы говоря: ну что сидите, - кушайте! Ребята с превеликим удовольствием уплетали угощение, хвалили хозяйку и весело болтали. Глеб, впервые за последнее время, а может и за всю жизнь, ощущал такой душевный подъем. Это Богом забытое местечко вызывало в нем теплые чувства и ощущение, что он когда-то тут жил. Ему настолько комфортно и как-то радостно было находиться здесь, что душа его просто ликовала и замирала от предвкушения чего-то необыкновенного и очень важного.
После ужина все вышли во двор – ночная прохлада бодрила и придавала сил. Дворик был небольшой и уютный. Яркий диск луны ослепительно сверкал в вышине, всюду слышалось пение ночных цикад и сверчков, аромат жасмина просто сводил с ума…. Это была волшебная ночь! Глеб отказался идти спать - остался рисовать до рассвета.
- Эй, маэстро, хорош спать! – Басил Сергей над ухом Глеба. Пошли, искупнемся в реке, может, девчонок себе найдем! – Сказал он, бросив беглый взгляд на новоиспеченную картину, выходя во двор.
- С молодежью здесь не густо. – Сообщил Стас. - Так - три калеки, две чумы… По всей улице, может, пара богинь и найдется…. Да здесь половина домов пустует, а в оставшихся – только старики. К середине лета бывает молодежи больше – на каникулы дети, внуки приезжают, а сейчас еще рановато….
- Да как же ты красиво рисуешь, сынок! – Послышалось из дома. – Точь-в-точь моя усадьба! – Восклицала старушка, входя в спальню. – Первый раз живого художника вижу!
- Да он не только пейзажи рисует! – Говорил Сергей, мигом влетевший в комнату Глеба. – Та-а-аких русалок сногсшибательных, бабуль! Что глаз отвести невозможно!
- Да что ты? – Протянула Марфа. – Русалки…. Это ж кто? Мавки, утопленницы?
- Наверное! – Хохотал Сергей, видя недовольное лицо Глеба. – Что, тайну твою раскрыл?
- А у нас такие водятся…. – Вдруг серьезно произнесла женщина.
Глеб затаил дыхание, в голове пронеслись смутные догадки. Он хотел было расспросить у нее подробнее о местных суевериях, но, понимая, что Сергей подхватит и тут же высмеет эту тему, промолчал. Зато тот не унимался:
- Бабуль, вы разве в это верите?
- Да как же не верить-то, если так оно и есть. Последнее время они что-то попритихли, а вот моя бабка рассказывала мне такие истории про них, что аж мурашки по коже бегали!
- Да ладно вам! Все это сказки! А вообще-то – это идея! Марфа Егоровна! Может, сегодня вечерком расскажете нам на сон грядущий? – Тараторил Серега, озорно подмигивая всей компании. – Я всякие такие страшилки люблю послушать, особенно на ночь!
- Да хватит тебе издеваться! – Не выдержал Глеб.
- Да я не обиделась вовсе! – Тепло сказала Марфа.
- Ну, вы, бабуль, меня, балбеса, простите! Я ж так, без всякого умысла…. – Извинялся тот.
- Ну, че? Идем? – Послышалось в открытое окно. После чего и сам Стас появился в нем, словно в рамке.
- Стася! Внучок! Только на омут не ходите!
- Не волнуйся, бабуля! Мы на пляж!
Друзья отправились на Сейм, весело галдя и резвясь по пути, как дети. Глеб тоже испытывал необъяснимую радость, но слова старушки не давали ему покоя. Как сильно он хотел, чтобы прямо сейчас наступила ночь, и Сергей уснул, а он с огромным удовольствием выслушал бы все эти истории про утопленниц.
Грунтовая дорога вела через сосновый лес к реке. Но в лесу она раздваивалась, а потом распадалась на множество тропинок. Глеб шел позади всех, вдыхая смолистый аромат, зачарованно глядя на высокие хвойные деревья и думая о своей неразгаданной тайне. Почему русалка всегда снилась ему? Может, это душа его бывшей возлюбленной являлась во снах и о чем-то хотела рассказать? О трагической гибели из-за несчастной любви или убийстве? Все это, конечно, странно и нереально, но что-то подсказывало ему, что разгадка где-то рядом….
- Зачарованный странник! – Послышалось вдалеке. – Куда тебя понесло? – Хохотал Серега.
Глеб в недоумении посмотрел вперед – друзья находились на приличном расстоянии, слева от него.
- Иди за нами, а то заблудишься! – Сказал Стас. – Места здесь дремучие, а в лесу даже днем темно, как вечером! А ты еще и к омуту направился!
- А что это за омут? – Спросил растерянно Глеб, догнав товарищей.
- Такое вот гиблое место. – Рассказывал Стас. – Картины там очень живописные, но прямо рядом с берегом – омут. Так он совершенно незаметен, но если ты поплывешь в ту сторону, так там и останешься! Очень быстро засасывает – кружит, кружит и со страшной силой затягивает. Многие там утонули. В том месте никто не купается, да и не ходит вообще. Бабушка рассказывала, что там водятся русалки, которые заманивают в омут случайных путников.
- А может там еще и зыбучие пески имеются? – Подтрунивал Сергей. – Ну там, рифы, сладострастные сирены, в общем, полный набор. А?
- Хочешь – верь, хочешь - нет, но утопленников там было много. К нашему соседу пять лет назад приезжал внук с другом. Пошли туда шашлык пожарить, попить, а на рассвете прибежал его внук в дикой истерике – друг утонул. Все село на ноги поставили, пытались выловить. Да как из омута выловишь-то? Такая трагедия была! Его родители приезжали, каких-то водолазов привозили, но и те как ни пытались, не смогли тело достать. Так с тех пор мать его частенько сюда приезжает, цветы бросает и смотрит, как они в омут плывут, и все плачет и плачет…
Печальный рассказ заставил всех замолчать. Даже Сергей какое-то время шел молча. Наконец, тропинка вышла на свет. Ярко сияло солнце, широкая чистая река ослепительно сверкала и манила своей прохладой. Май выдался довольно жарким, и вода успела хорошо прогреться. Вдоль берега росли деревья, а на зеркальной глади красовалось великое множество кувшинок и кубышек.
- Хорош париться! – Прервал затянувшуюся паузу нетерпеливый Серега. – Посмотрите, какая лепота вокруг!!! Давайте нырнем, а потом по водочке! – Говорил он, тряся пакетом в руке.
Друзья приободрились и с шумом ринулись к воде.
НОЧНЫЕ ПОСИДЕЛКИ
Явились они домой изрядно подвыпившие и веселые уже к вечеру. Баба Марфа встретила их с тревогой.
- Что ж вы так долго-то? Я уж волноваться начала.
- Да мы отдыхали, бабуля! – Говорил заплетающимся голосом Стас. В речке накупались, позагорали….
- Вижу я, как вы накупались…. Внучок! Я же тебе говорила!
- Ой, только не надо никаких нравоучений! Сейчас нам не до этого!
- Бабуля! – Подключился Сергей, хохоча и озорно подхватывая женщину под руку. – Мы уже взрослые! Ну что нам и водочки чуть-чуть выпить нельзя?!
- Да я не об этом…. Не нужно вам вечером на реке сидеть…
- Это почему же? – Глаза весельчака округлились.
- Троица скоро!
- И что?
- Русальная неделя началась.
В ответ раздался громкий бесцеремонный гогот Сереги.
- И что это значит? – Он открыл рот для очередной реплики, но ощутил укол локтем в бок. Повернув недоуменное лицо, встретил возмущенный взгляд Глеба. Тогда весельчак досадно махнул рукой и, пошатываясь, поковылял к дому.
- Не волнуйся, ба! Я же привел их засветло! – Оправдывался внук.
- Слава Богу, что все обошлось….
- А что могло быть? – Робко спросил Глеб, увидев, что Сергей ушел.
- За семь дней до Троицы и еще семь после нее идет русальная неделя. Все мавки-утопленницы выходят в эту пору из воды на землю и могут заморочить и защекотать до смерти любого, кто встретится им на пути. У них это как праздник.
- А зачем им это?
- Говорят, что завидуют они людям, мстят за то, что мы можем любить и строить семейное счастье. А им-то как тяжело столько веков маяться, ведь это ж души неприкаянные! Не могут они уйти на тот свет и на этом им места нет. Скитаются и мучаются утопленники - и жить не могут, как все, и умереть не получается….
- Почему умереть не могут? Они ведь уже мертвые…. – Не отставал от нее Глеб.
- В том-то и дело…. Грех они совершили перед Богом большой! Руки на себя наложили против Воли Божьей…. Кто от любви несчастной, кто от отчаяния… - Вздохнула Марфа, присаживаясь на завалинку. – По обычаю христианскому нельзя отпевать их. А не отпетая душа так на земле и остается бродить безвременно. Ведь Господь все видит. Он жить нам велел и грехи свои искупать, а не на свой нос воротить, что вздумается….
- Да, может, действительно им невмоготу было. Смысл жизни был потерян? Вот и отчаялись, несчастные…
- Так-то оно так, не поняли, ради чего жить нужно…. Вот и ослушались Отца Небесного.
- А что понять нужно, баб Марф? Зачем жить на свете? – С болью в голосе говорил Глеб, вспоминая свои неудачи в любви. – Ради продолжения рода? А если и семью создать не получается? Что тогда?
- Сынок, да сколько ж боли в тебе и бунта! Жить надо ради Бога. Он нам дает все – и плохое за грехи наши; и хорошее – чтобы почувствовали, как Он нас сильно любит! Он же всегда рядом! Подсказывает, да оберегает, а мы, нерадивые, все на судьбу жалуемся…. Не бунтуй, сынок! Господни пути неисповедимы…. Только Он один и знает, зачем мы тут и когда нам назад ворочаться….
- А если я не верю в Него?
- Веришь. Только сам того не понимаешь. Вон и крестик-то на тебе надет.
- Да это же просто предмет. Мать с детства приучила носить.
- Охо-хох, - покачала головой старушка, - дети вы еще малые. Сейчас всюду удовольствий много, они вас от Бога и уводят. А вот когда и они перестанут радовать, тогда и жизнь невкусной становится. Потому как земное не может быть всегда, только Господь один Вечный. На него и надо опираться, чтобы смысл не потерять. Да ты не горюй, будет у тебя еще счастье, только ты на него не молись, а о Боге почаще думай. Благодари за все и принимай, что бы Он ни послал тебе! Тогда счастье от тебя никуда не денется.
Глеб на минуту задумался, глядя в звездное небо. «А ведь старушка права!» - мелькнуло в его голове. Всегда то, чего он страстно желал и вдруг получал, он непременно потом лишался. Вот и на Ладу тоже засмотрелся, прикипел душой, даже, можно сказать, молиться на нее начал. Говоря языком Библии, сотворил себе кумира, потому его и отняли. Глеб раньше никогда всерьез не задумывался о Боге, а вот сейчас эти маленькие откровения, еще не сложившиеся в целую картину, вдруг расшевелили его душу. Не до конца осознаваемые, не осязаемые, они вызывали в нем нечто, похожее на смятение и рождали целую кучу вопросов. Он никогда не поверил бы, если раньше ему кто-нибудь сказал, что он будет думать о чем-то подобном. Он внимательно посмотрел на женщину, размышляя о том, какая она особенная, что так влияет на всех. Ничего не навязывает, ни в чем не обвиняет, а то, что говорит, воспринимается, как собственная кожа. Будто он и раньше знал эти истины. Явно она обладала даром убеждения, как сказали бы современные психологи, и еще чем-то, что трудно передать словами, но легко ощутить чувствами…. Какая-то искренняя теплота, которая просто исходит от нее как благодать, как надежда на спасение….
- Ба, а расскажи Глебу ту историю! – заговорил сонным голосом Стас.
- Да! Вы что-то говорили о русалках! – Приободрился тот.
- В здешних местах их много. Не знаю, почему. Раньше их видели чаще, а в последнее время, слава Богу, намного реже. Отмучились, видать, искупили вину свою, дела недоделанные завершили, да и покой обрели…. А лет сто назад, да и в моей молодости, частенько являлись мавки к простому люду…. Вот мама моя рассказывала: был у нас сосед Петька. Однажды по просьбе председателя отправился он в соседнее село по делу. А до него-то больно далеко. Он и возвращался уже ночью, и как раз русальная неделя была. Едет мимо реки, глядь – а там баба за кустом нагая, волосы длинные, черные, почти до земли и глаза светятся, как у кошки. И зовет его. Он лошадь погоняет, чтоб ближе подъехать, а кобыла упирается, ржет, на дыбы поднимается. Выломала оглобли, перевернула телегу и побежала прочь. Петька от испуга оправился, поднялся. А женщина та рукой машет, зазывает. И он, как заколдованный за ней и пошел.
- И что, утонул?
- Да на его счастье лошадь ему помогла. Прибежала домой, да заржала! Тут и мать моя, да и Петькин брат со снохой выскочили на улицу и бегом его искать. И нашли – чуть подальше от дороги берег заболоченный, а за ним речка. Вот он уже по пояс в этой трясине и стоял. Руку куда-то вдаль тянул. А они его как окликнули, он вздрогнул и сразу в себя пришел. Вытянули из топи, страшно испуганного и замерзшего. Петька им и рассказал, что женщина эта так красива была, что не мог он устоять перед ее чарами, ни сказать, ни сделать ничего был не в силах. А потом стало ему как-то хорошо, тепло и уютно, словно он заснул и увидел сон. Больше ничего не помнил до того момента, как на помощь пришли.
- Почему он не мог сопротивляться? – Спросил Глеб.
- Они страшные чары наводят, говорят что-то приятное, картины показывают сказочные и зовут за собой, на дно. И никакой человек не может от них уйти, если только кто-нибудь не помешает. Очень мертвушки не любят посторонних. Заманивают только одиноких путников. А вот напугать и целую компанию могут.
- Как это?
- Вот случай был у нас. Пошли мужики на речку сети ставить. Там заводь тихая есть. Собралось их человек пять. Посеяли сети, сели на берегу. Ночь лунная – далеко видать было. Только горилку достали, да закуску разложили, как вдруг появился кто-то на воде, будто в лодке. Они давай горланить, да руками махать, мол, куда плывешь, сети там стоят! Вдруг повернулась к ним фигура – глаза светятся в темноте, как два белых огонька. Поближе она к ним подплыла, и увидели они женщину. Волосы по ней зеленые, мокрые, длинные, аж всю ее закрывают, а из-под воды хвост здоровый, рыбий поднялся, да как ударит по воде. Они все разом и побежали кто куда, а она им вслед знай, хохочет, да приговаривает: «Что, рыбки моей захотели?» Пришли они туда только к утру, всю ночь от страха не спали. Сели на лодку, да за сетью поплыли, а достать не смогли – она вся в мелкие кусочки изрезана оказалась! Вот так сходили мужики порыбачить.
- А про омут что-нибудь знаете, Марфа Егоровна? – поинтересовался Глеб.
- Омут…. Это страшное у нас место. Никто туда не ходит купаться. Сколько там люду утопло! Один Бог знает. Вот и недавно молодежь стариков не послушала, и погиб там мальчик …. Говорили им дед с бабкой не ходить на омут, а они, знай, свое – мол, там красиво, мы и купаться не собираемся, только костер пожжем, да на гитаре поиграем. Вот и поиграли…. Мавки, они тоже поиграть любят…. Вы ж меня слухайте! Не ходите, ради Христа, на то место, да и от воды подальше держитесь вечером!
- Баб Марф! А увидеть их можно, например, издалека?
- Что ты, родимый! Упаси тебя Бог! Они людской дух сразу чуют! Утащат в омут, и глазом не моргнешь! Не подумай, что это все – сказки. Мавки ведь испокон веков рядом с нами бок о бок живут и напоминают о себе. Можно и не верить, да ничего от того не изменится – попадешь под их чары – не воротишься!
- А что, бабуль, - спросил Глеб, - все они такие злобные? И всегда ли живым мстят?
- Бывает и нет…. Они ж как люди, были ведь ими когда-то. Какой нрав при жизни имели, такой и потом останется. Говорят, что если кто в гибели их повинен, тому точно не поздоровится…. Отомстят – как пить дать! Когда-то давно бабушка мне рассказывала одну историю, которую ей еще ее бабка поведала. Было это лет двести назад…. Правда, позабыла я уже все подробности, но кое-что помню….
- Там, где омут, поблизости, - продолжала старушка, - было когда-то село домов на сто пятьдесят, не помню его названия. Принадлежало оно одному барину - Прохору. Слыл он своенравным и очень гневливым – чуть что ни по нём – до смерти засечет. Отец его, покойный, тоже был не сахар, но такого бесчинства не творил…. А вот сын его, вовсе голову потерял, как наследство получил. Любил он погулять да подебоширить, а еще уж очень был до девок падок! И жена ему – не указ. Не дай Боже увидеть ему на селе красивую девицу – не миновать беды! Ох, и горя же натворил… - качала головой Марфа – ему-то, окаянному, все ни по чем, а ей потом несчастной, после такого позора, и замуж выйти и детей родить не судьба. Раньше ж с этим все строго было – чтоб до свадьбы – ни-ни! Бывало, что и сватали таких, да редко, а другие, не выдержав позора, руки на себя накладывали - кто в петлю, кто в омут бросался….
На краю того села жил старичок-знахарь. Лечил он травами, все к нему, как к доктору приходили. Жена его при родах еще умерла, а дочку – красавицу он один воспитал. И расцвела она в семнадцать лет, как роза! Глаза - что зелень весной, а косы – почти до колен, да настоящее золото! Потому, видать, и Златой звали.
На этой фразе забилось сердце у Глеба, словно птица. В висках застучало. «Вот оно! То, самое!» - шептал внутренний голос.
- И любовь у ней была крепкая. – Продолжала Марфа Егоровна. - Ох, и любила она одного парня! И он ее. Души в ней не чаял! Говорят, жениться они собирались.
- И что, поженились? – Нетерпеливо спросил Глеб.
- Барин, окаянный, разве ж позволил? Не помню точно. Знаю только, что отца он ее порешил, когда тот за дочку вступился, и хату их сжег, а она потом утопла в том омуте, несчастная!
- А жених ее что? Разве не смог защитить невесту? – Затараторил изумленный художник.
- Мне мать этого не говорила. А вот, что дальше было, сказывала…. На следующий год после тех страшных событий, прямо перед Троицей, девки белье полоскать на речку ходили, да припозднились…. И увидели Злату. Говорили, что сидела она на бережку близ омута, как живая, с венком из кувшинок на голове. Плакала, да все на руку смотрела, а на пальце колечко блестело, которое, наверное, ей жених дарил. Девчата сначала испугались и как вкопанные замерли, а она повернулась и посмотрела на них, да жалостливо так, что аж сердце заныло. А колечко к сердцу прижала, спрыгнула в реку и под воду…. Только венок и остался. Они тогда опрометью к дому бежали, да наперечет всем диво рассказывали. С ними и прабабушка моя была. А на Троицу гуляния начались. Избы цветами и травами устлали, в лесу березки лентами позавязывали, угощения мавкам наставили, чтобы задобрить их. И загудел праздник. Сейчас-то никто в лес гулять не пойдет, а тогда так положено было.
Девки наряженные, да с венками, песни пели, хороводы водили и костры жгли. А парни невест себе присматривали, в догонялки играли с ними. Говорят, к людям и русалки пристраивались хороводы водить, да парней завлекать. И отличить их от живых больно уж трудно было. Зачаруют, позабавятся с каким парнем, а потом и на дно потянут. Одно только спасенье и было – если в пояс полынь заткнуть, али траву со службы утренней Троицкой. Больно мертвушки не любили эти дела.
Видели той ночью и барина. Пьян он был до беспамятства. Все от него врассыпную, а он и догнать-то толком никого не сумел, повалился где-то в кустах, только матерщину и было слыхать…. А потом, по обычаю, все к реке побежали, венки пускать. Считалось, что если венок поплыл, то быть в этом году замужеству, а коли завертелся на месте или вовсе встал – расстроится свадьба. Но хуже всего было, если он тонул – большие беды это предвещало, смерть в семье или гибель суженого.
И вот девицы на Сейм побежали, кинули венки в реку и ну смотреть, что им Бог пошлет. Вдруг из-за кустов выскочил барин, проспался видать, да венком каким-то ну, размахивать. Все над ним посмеиваться стали, кто-то сказал, мол, барин, да не пристало тебе девичьими хитростями забавляться! А он хохочет, да орет на всю подселенную, что никто ему не указ и что он новый обычай теперь придумал. Размахнулся с дуру и бросил венок. И вдруг он завертелся, закружил и ко дну отправился. Молодежь зароптала, мол, знак плохой, смерть предвещает. А он захохотал, как ненормальный и давай девок хватать ручищами своими. Они с криками бежать, а он все ж одну словил, да на траву повалил, а чтоб не кричала, по голове ее ударил, так она и затихла.
Тут Злату и увидели все, кто еще не разбежался. Возникла она перед Прохором как из-под земли, глаза горящие, улыбка недобрая на губах…. Кто видел, говорят, от страха пошевелиться не мог. И только белой ручкой его поманила, он и про девку ту забыл. Кинулся к ней, да ноги подкосились, так на коленях и пополз. А она идет себе вперед, обернется, пальцем поманит, волосы длинные откинет, да усмехнется. А Прохор, как завороженный, рот разинул, на красы пялится, аж слюна течет, и бормочет что-то несвязное. А она ему: «Иди ко мне, иди, посмотри, полюбуйся! Ты же этого хотел? Чтобы я сама?! Иди же, получишь, что так сильно хотел!»
Никто его, Ирода, останавливать и не стал! А она его к самому омуту привела и в воду потянула. А потом вскрикнул барин, когда из-под воды вынырнул, одумался, стал на помощь звать. Да кто ж в омут за ним полезет? Так и закружил его водоворот…. Отомстила мавка ему за честь поруганную, да за отца! Да и других спасла, кого этот развратник не успел еще испортить. И с тех пор ее больше не видели. Вот тебе и русалка! – Вздохнула баба Марфа, окончив рассказ.
Глеб сидел ошарашенный, словно оглушенный, просто потеряв дар речи. Мысли роились в его голове, эмоции зашкаливали, в этой истории не хватало лишь одного звена. Он ощущал собственную причастность к тем давним событиям, но не мог понять в качестве кого. Невольного зрителя ли, отца этой несчастной, ее жениха или барина, не дай Бог!…. На этой мысли он замотал головой. Неужели мог он быть таким чудовищем, даже в прошлой жизни?
Он посидел еще с полчаса на завалинке после того, как все отправились спать, не замечая ничего вокруг. И уснуть никак не удавалось. Все ж к утру сморил его сон, тяжелый и сумбурный. Крики о помощи, толпы наряженных людей, мужчина с наглой усмешкой, шепот, разные голоса и имя… все время звучало имя - Злата. Теперь он знал – его Ундину звали именно так.
ВОПРЕКИ ЗДРАВОМУ СМЫСЛУ
Проснулся Глеб совершенно измученный. К своему удивлению никого в доме не обнаружил.
- Куда только могли все с самого утра подеваться? – Вертелось в его голове.
На глаза попался маленький будильник. И сразу стало все понятно. Проспал до обеда! А состояние такое, будто всего часа два отдохнул…. На огороде он увидел бабу Марфу. Та что-то полола.
- Проснулся, полуночник! Пойдем, поужинаешь и пообедаешь сразу. Окрошечки скушаешь! А ребята твои с утра на рыбалку умотали. Глядишь, рыбки к ужину нажарю. А ты не горюй, дорогу, поди знаешь. Куда вчера ходили, там они сейчас и сидят.
- Помню, помню, тут же всё по прямой! – Ответил Глеб. – Пойду и я к ним, порисовать охота!
- Ну, с Богом! Иди, только вместе держитесь, да до ночи не засиживайтесь!
- Конечно, бабуль! – согласился он, допивая прохладный, ароматный квас.
В лесу царила прохлада, слышалось журчание родника, соловьиные трели и куча других восхитительных звуков. Лес дышал, разговаривал и жил своей жизнью. Сколько тайн хранилось в его душе! Глеб шел, с удовольствием вдыхая глубокий хвойный воздух, который, словно по волшебству, восстанавливал силы. Он постоял немного на развилке тропинок, вспоминая, по какой из них он вчера направился, когда друзья окликнули его. И пошел вправо – неудержимо хотелось увидеть омут, ощутить энергетику того места, поразмышлять, пока есть возможность. Радость переполняла сердце от того, что так удачно появилась возможность побыть наедине, не слыша бесцеремонных комментариев Сергея.
Чем дальше он углублялся в чащу, тем сильнее его охватывало нетерпение. Реки еще не было видно, хотя, по его представлениям, он должен был уже к ней выйти. «Неужели заблудился? – промелькнула мысль – Может, позвонить Стасу?». А внутренний голос настойчиво звал вперед.
Вдалеке показался просвет. Сосны постепенно сменились дубами и березками и, наконец, показалась река. Молодая зелень драгоценными изумрудами сверкала на солнце, на небольших полянках, освещенных полуденным солнцем, красовались какие-то неведомые цветы. Река была прекрасна! В этом месте она делала небольшой изгиб, отчего было слышно ее течение. Она искрилась всеми цветами радуги, а у берега раскинулся роскошный ковер из ослепительно белых кувшинок. Они качались в такт набегающим волнам, переливаясь капельками воды на лепестках, каждый раз преломляя свет по-разному, причудливо и неповторимо. Сказочный, чарующий пейзаж, казалось, зацепил струны самой души. Нахлынувшее вдохновение накрыло художника с головой.
Несколько часов спустя на холсте возник маленький фрагмент природного шедевра. Картина получилась красочной и глубокой. Глеб с чувством истинного удовлетворения рассматривал собственное творение. Время было еще мало – всего лишь без четверти пять. Поблизости он обнаружил небольшой родник. Тот был обрамлен старинным деревянным срубом, ушедшим под воду. Вероятно, когда-то бревна находились на поверхности, и на них можно было опереться, зачерпывая кристально-чистую, ледяную воду. Он с удовольствием утолил жажду, умылся и намочил голову. Усталости не чувствовалось, напротив, сил было столько, что, казалось, он мог бы свернуть горы! Это восхитительное место просто волшебно! Глеб прилег на прохладную траву и засмотрелся в небо, видневшееся небольшим овальным островком среди пышных крон огромных деревьев, словно картина в рамке. Созерцание неожиданно прервал резкий звук – звонил телефон.
- Глеб! Ёрш твою меть! Ты где? – Кричал Серега в трубку.
- Я у реки, рисую. А что за наезды? – Возмутился художник.
- Да мы со Стасом уже до вечера досидели, все тебя ждали, ты так и не появился. Думали, ты – дома! Пришли, а тебя и здесь нет! Баба Марфа причитает, волнуется, всякие небылицы про русалок рассказывает, а ты там, значит, творчеством преспокойно занимаешься!
- Да что ж я не могу и пару часов наедине побыть?
- Какие пару часов? Ты на часы смотрел?
Глеб машинально взглянул на циферблат. Снова без четверти пять….
- Вот блин! У меня часы стали!
- Уже девятый час! Ты что там, затерялся во времени?
- Скорее всего, так. – Задумчиво произнес Глеб, осматриваясь по сторонам. Какое-то смутное волнение охватило его. – Да сейчас приду! – Спокойно сказал он, стараясь не выдать волнения.
- Ну, давай, ждем! Может, тебя встретить? Дорогу-то найдешь?
- Конечно, найду! Ждите!
- Ну, давай! Если что, мы на связи!
Он растерянно смотрел на мобильник – там тоже было без четверти пять…. Странно, будто кто-то умышленно остановил время. Солнце все еще ярко светило, из-за деревьев было трудно определить, в какой оно стороне горизонта. Значит, девятый час…. До темноты еще более двух часов.
- Успею вернуться. Тут идти всего-то с полчаса… - Размышлял он, переводя стрелки на двадцать минут девятого. Часы пошли, на мобильнике тоже. – Все хорошо! – Сказал он вслух, немного успокоившись.
Глеб закинул на плечо мольберт и, сориентировавшись, пошел в направлении деревни.
- А вдруг, все не случайно, - подумалось ему, - время остановилось, будто специально меня задержать…. Может, сегодня я встречу Ундину? Сказки! Такое, может, только во сне и увидишь.
Несколько минут он шел в противоположном направлении от реки, думая об истории, рассказанной накануне бабой Марфой. Трагедия прошлых столетий не давала ему покоя. Пережить надругательства, смерть отца и пожар для юной девушки оказалось непосильным испытанием…. Где же был ее избранник? Почему он бездействовал? Неужели так был велик страх перед барином? Вот он бы на его месте просто прибил бы титулованного извращенца, будь он самим царем! Его одолевало негодование и обида за невинную жертву. Особенно возмущало то, что не нашлось ни одного человека, кто вступился бы за нее…. Как ему хотелось оказаться рядом в тот момент. «Злата» - красивое, необычное имя. Златовласка! Да, его Ундина была именно такой. Бедная девочка! Возмущение сменилось теплотой и сочувствием, возникло непреодолимое желание прижать ее к груди и защитить от всех несчастий.
Над головой неожиданно пропищала сова, прервав размышления. Он поднял глаза и прямо перед собой увидел огромную серебристую иву с причудливо искривленным мощным стволом. Ее ветви склонились над рекой, а самые длинные из них опускались прямо в воду. Легкий ветерок колыхал их из стороны в сторону, отчего крупные прозрачные капли слетали с тонких листьев прямо вниз. Окрашенные пламенным закатом, они казались каплями крови. Пейзаж был потрясающий! От такой красоты художник затаил дыхание и подошел поближе. По зеркальной глади скользила огненно-алая дорожка зари. В кувшинках, у самого берега, порхали разноцветные стрекозы и бабочки. Но само по себе место вызывало не безмятежность, как предыдущий пейзаж, а скорее нечто противоположное…. Тоску, отчаяние, сожаление…. Глубокое восхищение и высокую боль одновременно! В груди защемило сердце.
В этот момент Глеб осознал, что снова находится у реки, только в каком-то другом ее месте…. Как такое могло случиться? Он сделал вдох и решил собраться с мыслями.
- Нужно прекратить думать о русалке. Эти размышления сбивают меня с пути. – Вертелось в голове. – Так. Я иду в сторону села – на восток. Река у меня за спиной. Вероятно, где-то я незаметно свернул и пошел в противоположном направлении, словно по кругу. Через двадцать минут лес должен закончиться. Кстати….
Глеб взглянул на часы, стрелки показывали без пяти десять. Удивляясь, как быстро летит время, он решительно направился на восток. Только бы не позвонил Сергей. Стать предметом насмешек совершенно не хотелось. Хорошо, что телефон молчал. Он непременно сейчас выбрал правильное направление и скоро выйдет к селу. Некоторое время Глеб шел спокойно, думая о том, как будет возмущен Серега при встрече. Лес все никак не кончался. Темнело достаточно быстро. Вдалеке забрезжил небольшой просвет. «Ну, наконец!» - облегченно вздохнул он. Еще минута – и перед ним….. снова та же самая ива…. Только всё теперь утопало в мягких объятьях густого тумана. Сердце бешено забилось в груди.
- Опять я здесь…. – Поразился он. А внутренний голос стучал в голове маленькими молоточками: «Заблудился…. Заблудился…»
Небо постепенно меркло, начинались сумерки. Туман сгущался и приобретал более плотный молочный оттенок, причудливо зависая над землей, словно парил в воздухе. Повисла тишина, он отчетливо слышал только стук собственного сердца. Глеб выхватил телефон из кармана, чтобы позвать на помощь. Монитор не горел. Он судорожно нажимал кнопку включения, но ничего не менялось. Практически разобрав и снова собрав его, художник остолбенел – снова никакого результата. Липкий страх заключил в свои объятья. Вспомнились истории бабы Марфы. Славная, добрая старушка! Что бы он сейчас ни отдал за то, чтобы увидеть ее иконописное лицо! Где-то вдалеке послышалось пение. Глеб перевел дыхание, прислушиваясь к звукам. Слабая надежда на то, что он здесь все-таки не один, вселяла оптимизм. Он двинулся навстречу голосу, но с удивлением заметил, что песня теперь слышна довольно отчетливо, будто бы исполнитель в несколько секунд оказался рядом.
- Берёзонька, берёзушка, услышь мою печаль!
Матушка, родимая, с чего же мне начать….
Всего же мне не высказать, и слез не удержать,
Из омута проклятого никак не убежать…. –
Послышалось совсем рядом, и пение резко оборвалось. Ужас липкими щупальцами опутал все его существо. Из-за спины раздался короткий девичий смешок. Глеб повернулся, чтобы увидеть шутницу, кем бы она ни была. Теперь смех слышался в разных местах – то здесь, то там. Будто бы их было несколько, и они окружали его. Мужчина вертелся на месте, пытаясь кого-либо увидеть. Наконец, он смог что-то сказать:
- Кто вы такие? – В ответ снова смех. – Зачем шутите со мной? Ладно, хорошо, ваша взяла. Я заблудился, мне совсем не до веселья. Так выйдет кто-нибудь или так и будете прятаться?
Внезапно он ощутил за спиной чье-то присутствие. Кто-то дотронулся до его плеча. Он вздрогнул и резко повернулся. Перед ним стояла девушка. Черные волосы обрамляли мертвенно-бледное лицо. Огромные черные глаза словно приковывали, излучая немой приказ беспрекословного повиновения. Дама улыбнулась.
- М-м-м…. – Протянула она словно от удовольствия. – Красавчик какой! Ты что же, шуметь вздумал? Заблудился…. Подумаешь…. Пошли со мной, знаешь, как давно девичье сердце по любви тоскует. – Произнесла незнакомка, прикладывая руку к груди и пуская слезу.
Глеб остолбенел, не мог даже пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы разговаривать. «Не может быть! Ты – призрак, иллюзия! Ты сейчас исчезнешь!» - проносились мысли в его голове. Он зажмурился, а когда открыл глаза, ужаснулся еще больше – девица не исчезла, только лицо ее исказилось в недобрую гримасу.
- А ты потрогай! – Неожиданно вскрикнула она, хватая его руку и прикладывая к своей груди. – Разве иллюзия?!
Он отдернул руку, ужасаясь мысли о том, что это существо еще и мысли его читает.
- Все вы - живые, самонадеянные! Думаете, что только вы одни и можете существовать! А нам, значит, нет места рядом с вами! А легко ли, думаешь триста пятнадцать лет маяться? И ни конца этому, ни края! – Она громко рассмеялась сквозь слезы. – Посмотрите на него! Настоящий наш, не выдуманный! – Русалка взмахнула рукой.
Только сейчас Глеб отчетливо понимал, что все происходящее – не плод воображения, не сон и не мираж…. Абсолютная реальность, будь она неладна! Всюду – и на ветвях, и за деревьями, и на траве, сидели …. русалки. Они внимательно наблюдали и тянули к нему свои тонкие бледные руки.
- Боже правый! – Вырвалось у него.
- Иди к нам, родной, любимый! – Неслось справа.
- Как я хочу любить тебя до рассвета!
Призрачные девицы медленно приближались к нему, демонстрируя свои прелести, слали воздушные поцелуи.
- Выбери меня!
- Может я тебе люба?
- Он мой! – кричали со всех сторон.
- Нет! Он – моя добыча! Я первая его увидела! – властно сказала та, чье пение он услышал вначале.
Глеб просто потерял дар речи. «Господи! Как же избавиться от них! Куда бежать?!» - отчаянно думал он, озираясь по сторонам, чтобы узреть хоть какой-нибудь шанс на спасение.
- Оставьте его! – Послышалось где-то за всей этой толпой. Голос был спокойным и твердым. Сборище дружно обернулось и расступилось. Сквозь туман просматривался силуэт еще какой-то девушки.
- Это он, – раздался шепот – тот самый….
Неожиданно все исчезли, кроме одной. Девушка из тумана шла ему навстречу. Он ошарашено смотрел на нее. Страх куда-то исчез.
- Злата? – Робко спросил он, созерцая родные, до боли знакомые черты. – Ты прекрасна!
А она шла, стыдливо прикрываясь волосами. Немного рассеялся туман, и он вдруг понял, что находится в том месте, которое видел во сне, перед поездкой в Званое. Ночь. Серебристая ива, которую тогда он так хотел нарисовать с натуры. И ….
- Я ждала тебя! – произнесла она.
– Точно! Именно это ты сказала тогда во сне. – Смущенно прошептал художник.
- Я знаю….
Девушка была совсем близко. В ее огромных миндалевидных глазах он увидел столько тепла, боли, радости и любви, что забыл обо всех предостережениях, о том, где находится и что заблудился, о том, что перед ним – лишь призрак, то, чего не может быть. Чувства накрыли его с головой и вырвались из души.
Глеб осторожно взял ее лицо в свои руки и не мог насмотреться.
- Как долго я искал тебя, мечтал о тебе, бредил тобой! Я всегда знал, что ты есть! Бедная моя девочка! – Говорил он, не останавливаясь, гладя ее волосы, лицо, губы. Она плакала и улыбалась одновременно, прижималась к нему и тоже нежно трогала его тонкими пальцами. Ледяная кожа совсем не смущала его, в этот момент он просто был безмерно счастлив. Влюбленные страстно целовались, говоря друг другу слова любви. Страсть, словно ураган, кружила их в своем неистовом танце. В какой-то момент Злата немного заволновалась и стала останавливать возлюбленного.
- Что?... Что-то не так? – Извиняющимся тоном говорил он.
- Любимый, родной, все хорошо! Если бы ты только знал, насколько! Но…. – Злата смотрела печальными, полными слез, глазами и качала головой.
- Скажи! Не бойся! Я все пойму!
- Глеб, я должна сказать тебе что-то очень важное! – И она снова прижалась к нему всем своим существом. – Нам нельзя быть вместе! Нельзя…. – Шептала она.
- Почему? Потому что ты….
- Утопленница. – Продолжила она. – Да. Я совершила большой грех, по собственной воле. И теперь обречена скитаться в безвременье.
- Но тебе же было так страшно и тяжело!
- Ничего не дается не по силам. Раз так случилось, значит, могла справиться и жить. Да я ведь еще и после смерти большой грех на душу взяла – отомстила барину, окаянному, за нас ровно через год, на русальной неделе. Он так ничего и не понял. За тот год еще три девушки утопились, не выдержав позора. Знаю, что не должна была вершить справедливость – это дело Господнее! Все, что дает Творец, нужно принимать, не ропща на судьбу. Это как упасть и поранить ногу, оказавшись в дремучем лесу. Больно, помощи ждать не от кого, но идти нужно. Со временем и боль пройдет, и ты станешь сильнее, потому что научишься это преодолевать. А бывает, и в душе появляется рана. Такую боль тяжелее перенести, но справившись с ней, ты станешь еще крепче, мудрее и чище.
- Но ведь можно и без боли!
- Без несчастья и счастья не познаешь.
- Но в чем смысл всего?
- В Вечности.
- А как же Любовь?
- Она и есть Вечность. Мы все – дети одного отца, его частички. Он нас так любит, что не сравнить это ни с какой человеческой любовью! Он дает нам все, чтобы мы были счастливы! Только вот сберечь этого нам не удается. Начинаем мы, нерадивые, восхищаться земным, думая, что оно для нас – самое главное в жизни. Так и забываем о любви и благодарности к Творцу, отрекаемся от Него ради любви к человеческому, проходящему. Оно закрывает нас от Него, становится для нас Богом. И тогда приходят несчастья, чтобы в боли и страданиях вспомнить о самом главном, вновь вернуться к Нему. Тогда снова Его любовь согревает нас, и мы получаем шанс на спасение, шанс обрести утраченное счастье. А я….. просто сдалась, сломалась, не стала бороться. Если бы ты знал, любимый, как страшно омут затягивает в свою утробу!
- Злата, милая…. – Говорил он с глубоким сочувствием, обнимая и прижимая девушку к себе. – Я так хочу помочь тебе! Расскажи мне свою историю!
Русалка немного отстранилась от него, взяла за руки и прошептала:
- Смотри мне в глаза, не моргай. Что бы ни увидел, молчи и не шевелись.
ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ
Глеб смотрел в ее бездонные глаза, а вокруг все мутнело и расплывалось. Подул легкий ветерок, и что-то незримое закружилось водоворотом вокруг них. Он перестал ощущать собственное тело, ее глаза растворились. Мерцающая дымка призрачной воронкой надвигалась на него. Неожиданно вспышка света озарила пространство и, к своему удивлению, он обнаружил, что находится в каком-то странном месте.
Ярко светило солнце. Пахло сенокосом. Природа была потрясающей –у огромной реки находилось село, которое утопало в зелени и цветах. Домишки, небольшие, ветхие, крытые соломой, казались сказочным поселением. Всюду работали люди в старинных рубахах и лаптях. Издалека послышался топот копыт и через некоторое время появился всадник на гнедом коне. Он летел по селу галопом, не останавливаясь, лишь периодически склоняясь вбок, чтобы посильнее стегнуть ногайкой кого-нибудь из крестьян, кто не успел убежать с дороги.
- Прохор, батюшка, помилуйте! – слышались крики бедняков. Крестьяне опрометью бежали к своим хатенкам, таща за собой жен и босоногих детишек.
Всадник являл собой довольно неприятное зрелище – пухлое, красное от гнева лицо с рыжеватой бородкой, длинный, слегка загнутый кверху нос, небольшие плечи и внушительный живот. Причитания подневольных определенно доставляли ему истинное наслаждение – с лица не сходила самодовольная улыбка.
«Как кино….» - пронеслось в голове Глеба, перед тем, как он плавно из зрителя превратился в участника событий….
***********************************************************
Барин остановил разгоряченного коня у реки и спешился. Утолив жажду родниковой водой, он сбросил с себя дорогую одежду и залез в реку. Вдоволь поплавав, он собрался выйти из воды, как вдруг услышал чьи-то голоса. Прокрадываясь вдоль берега, затаился в зарослях, полностью превратившись в слух.
- Злата, душа моя! – Трепетно и нежно говорил молодой мужчина прекрасной девушке. – Без тебя мне ни сна, ни покоя! Каждую минуту думаю я о тебе! – Он осторожно гладил руками ее лицо и неотрывно смотрел в глаза.
- Егорушка, сокол мой ясный! И ты люб мне! И я день и ночь думаю о тебе! – Пылко отвечала она, прижимаясь к широкой груди возлюбленного.
Влюбленные крепко обнимались, даря друг другу жаркие поцелуи. Барин затаился в кустах словно хищник. Жадно пожирал взглядом он влюбленную пару. В прищуренных глазах светился сладострастный огонек. Их диалог вызывал в нем бурю недовольства. «Глупцы! Неотесанные тупицы! Холопы! – Неслось в его голове. – О какой еще любви они говорят?! Бабы, эти похотливые сучки только об одном и мечтают – как раздвинуть ноги! И только это им и нужно! Кто такая эта Злата?– Неистовствовал Прохор». Он никак не мог рассмотреть девушку – огромная крепкая фигура Егора закрывала ее от хищных глаз.
- Я хочу просить твоей руки! – Неожиданно сказал молодой человек. – Ты выйдешь за меня? – Взволнованно продолжал он. – Вот, прими этот дар в знак моей любви к тебе! – Он протянул ей тоненькое серебряное колечко. «НАВСЕГДА» - было выгравировано на нем. Девушка восторженно рассматривала подарок, лицо светилось от счастья. Она одела его на палец и прижала к груди.
- Да. Я стану твоей навсегда. И только твоей. – Послышалось в ответ.
- Ты не передумаешь, любимая? – Прерывающимся голосом сказал Егор.
- Никогда.
- Я буду любить тебя, что бы ни случилось! – Егор обнял возлюбленную бережно и предельно нежно. – Мы всегда будем вместе, - шептал он, - И даже смерть не разлучит нас!
- И даже смерть не разлучит нас! – Вторила она.
Счастливые, они сидели у реки, прижавшись друг к другу, словно единое целое. Глеб, и одновременно Егор, ощущал невыразимое, ни с чем несравнимое чувство полета и безмятежного счастья. Он и был сейчас Егором, или наоборот…. Это было уже не так важно.
Находясь в засаде, барин негодовал – сколько они так будут сидеть? Непривыкший ждать, никогда не испытывавший чувства любви, он просто сходил с ума. Как самодовольна эта чернь! Всегда они будут вместе…. Никто их не разлучит…. Ну, попадется она мне! Эта Злата! Ему страшно надоело сидеть в зарослях, он раздосадовано сплюнул, махнул рукой и осторожно, дабы не быть замеченным за столь неблаговидным делом, стал продвигаться к месту, где оставил своего коня. Вскочив в седло, Прохор решил немедленно двинуться в их сторону, чтобы, наконец, рассмотреть девицу.
Влюбленные шли к селу, держась за руки, мило разговаривая и не подозревая о том, что подверглись страшной опасности. Барин поскакал вслед за ними, поднимая клубы пыли. Проезжая мимо, изо всех сил стегнул Егора ногайкой.
- Пш-шли прочь! – Прошипел он от ярости, бесцеремонно разглядывая юную крестьянку, которая инстинктивно пыталась спрятаться за своего избранника. Егор отчаянно закрывал ее собой, глаза бешено сверкали, выражая готовность броситься на обидчика, кем бы он ни был.
Барин самодовольно хмыкнул и расплылся в похотливой улыбке, совершенно не замечая Егора – на самом деле красота девушки пленила его и вызвала непреодолимое желание овладеть ею. Никогда еще он не видел такой изысканной красоты! Злата совершенно не была похожа на своих соседей, она напоминала лесную нимфу. Разгоряченный конь поднялся на дыбы и понесся прочь. А потом всадник снова затаился в деревьях и двигался тихо и бесшумно позади них, пока не увидел, куда Егор проводил девушку. Дьявольский план был готов.
*******************************************************
В полночь тревожно зазвучал колокол деревенской церквушки – начался пожар. Крестьяне, кто в чем, бежали с ведрами в руках. Горел дом знахаря. Яркое зарево освещало небосвод, как днем, огненные языки бешено выплясывали свой смертоносный танец. Егор ринулся в дом, надрывно выкрикивая имя возлюбленной. На полу он увидел ее отца с пробитой головой. Прямо над ними затрещали потолочные балки, готовые вот-вот обрушиться. Недолго думая, он бросился к пострадавшему и, задыхаясь от дыма, успел вытащить его на улицу.
- Дочка… - Протяжно стонал тот. – Господи, почему?....
- Где Злата, где она, скажите, прошу вас?! – Кричал Егор, обезумев от горя.
- Барин…. – Слабо прошептал старик, теряя сознание. Неожиданно в следующую минуту он, словно собрав последние силы, вдруг широко раскрыл залитые кровью глаза, крепко ухватил парня за ворот. – Помоги ей! Заклинаю тебя, спаси ее!!! – Из глаз знахаря хлынули слезы, хватка ослабела, и последнее дыхание жизни покинуло его.
- Нет! – Взревел Егор, пытаясь привести старика в чувства. – Нет, не уходите! Не надо! Не сейчас! Господи!!!
Селяне оттаскивали его в сторону, пытаясь хоть немного успокоить, но тот словно сошел с ума…. Он тряс несчастного, не веря собственным глазам, пытался привести его в чувства. Бездыханное тело больше не подавало признаков жизни. Егор остановился и замолчал. Переведя дыхание и, наконец, осознав, что старик умер, он, что есть силы, побежал к барской усадьбе.
**********************************************************
Тем временем Прохор приступил к своей самой вожделенной части плана.
- Ну же, сучка, давай! – Пыхтел он, навалившись на хрупкое тельце девушки, разрывая на ней одежду. Злата кричала, вертела головой и царапалась.
- Ишь, какая строптивая! Ничего, сейчас тебе понравится! – Бормотал он, жадно сжимая Злату, оставляя слюнявый след на нежной шее.
- Сволочь! Я ненавижу тебя! Мерзкий ублюдок! – Прокричала она.
Прохор побагровел от гнева и принялся избивать девушку.
- Будешь знать, сука, как на барина такие непотребные слова говорить! Мне никто такого не говорил! Ах, ты тварь! – Он колотил ее по голове, не замечая, что она уже потеряла сознание.
- Что глядите, остолопы! – Выкрикнул он слугам, находившимся неподалеку. – А ну, плесните на нее водицы!
Девушку окатили ведром воды, она вздохнула и закашлялась.
- То-то же! Ну, что, готова?! – Говорил он со сладострастной усмешкой.
В этот момент раздались крики и шум со двора. В помещение пыток ворвался Егор. Глаза его метали молнии. Он со всех ног кинулся на барина и одним ударом выбил из него дух. Слуги толпой набросились на смельчака и скрутили ему руки. Барин пришел в себя и, мотая головой, словно пытаясь смахнуть с нее нечто тяжелое, захрипел:
- Высечь его! Прямо здесь! Пусть она полюбуется на своего голубка! Пусть услышит, как он будет верещать на разные голоса!
- Нет! Не надо, пожалуйста! Не надо! – Причитала Злата. – Егор, любимый, зачем ты пришел сюда? – Заливаясь слезами, лепетала обессилевшая девушка.
- Злата! Не бойся! Я спасу тебя, я вырву тебя из грязных лап этого зверя! – Кричал Егор, не осознавая, что теперь он ничего уже не сможет сделать.
Его привязали за руки, разорвали на спине рубаху и принялись сечь. Хлыст играл и свистел в воздухе, оставляя на коже кровавое месиво. Злата сжималась от каждого удара, остро чувствуя боль возлюбленного. Егор молча сносил каждый удар, пристально глядя в глаза Прохору. Тот вышел из себя, раздосадованный такой выдержкой соперника.
- Что, хочешь сказать, что ты непробиваемый? – В глазах истязателя появился опасный блеск. – Сейчас ты выпьешь чашу боли до дна!
Он набросился на Злату, разрывая до конца остатки ее одежды. Она сопротивлялась, как могла, однако силы были не равны…. Прохор насиловал и избивал ее с особой жестокостью. Егор прорычал и рванул веревки. Неожиданно откуда-то изнутри появились невероятные силы, крепления не выдержали. В мгновение ока он разбросал троих слуг – участников его экзекуции. Затем, словно дикий зверь набросился он на барина, колотя его, что есть мочи. От надменной физиономии Прохора не осталось ничего. Тот валялся на спине, хрипел и захлебывался в собственной крови, а Егор не останавливался.
Внезапно его тело пронзила острая боль, и он замер. Кто-то из очнувшихся слуг ударил его в спину ножом.
- Нет, любимый, кричала Злата, пытаясь подползти к нему.
Мгновение Егор недоуменно смотрел помутневшими глазами на бездыханное тело Прохора, на Злату, и не слышал ничего. Он словно оглох. Потом рухнул на землю. Повисла пугающая тишина. Только девушка тянулась к нему окровавленной рукой. На мгновение сознание вернулось к нему.
- Прости…. – Прошептал Егор своей возлюбленной. – Я не смог тебя защитить…. – Сказал он прерывающимся голосом и взял ее за руку.
- Это я виновата! Ты погиб из-за меня!
Барина утащили из подвала, в котором теперь они остались одни…. Измученные и окровавленные, не в состоянии подползти ближе, влюбленные тихо смотрели друг другу в глаза, держась за руки.
- Прощай, моя любимая! – Сказал он. – Я и там, куда ухожу, все-равно буду любить тебя!
- Егор, Егорушка, я тоже буду любить тебя и только тебя!
- Навсегда…. – Прошептал он в последний раз.
- Навсегда… - Эхом повторила она, заливаясь горячими слезами.
**********************************************************
Все вокруг помутнело и перед глазами, один за другим, вспыхнули короткие фрагменты истории: Злата, склонившаяся над могильным холмом возлюбленного и отца, крутой обрыв у реки, ива, омут…. Последние ее слова: «Даже смерть не разлучит нас!» Затем, словно кадры из фильма, промелькнули: все тот же омут, прекрасная русалка, манящая зачарованного барина вслед за собой и вращающийся водоворот, уносящий с собой последние крики деспота….
- Глеб! Глеб! Очнись! Ты здесь! – Послышалось ему словно сквозь сон. Пространство завибрировало и сжалось в точку. Яркая вспышка света разорвала сумрак, и он пришел в себя.
- Злата! Любимая! Ты со мной, ты снова со мной! – Шептал Глеб, бережно обнимая девушку. Она тихонько плакала, прижимаясь к нему всем телом. – Я никуда не отпущу тебя, кем бы ты ни была! Ты – моя, моя навсегда! Только не уходи! Я так давно искал тебя…. Не бросай меня, слышишь? – Он напряженно вглядывался в ее прекрасное лицо, ища положительный ответ.
- Мертвые не имеют права быть с живыми….
- Но ты – живая! Живая!!!
Русалка с состраданием и сочувствием глядела на него, именно так, как на его картинах. От этого взгляда ему стало очень больно где-то в самой глубине души. Постепенно приходило осознание….
- Я хочу нарисовать тебя! Ты позволишь?
- Приходи следующей ночью. Один. – Тихо ответила она.
Неожиданно зазвонил телефон, резко вырывая Глеба из иной реальности. Мраморное личико девушки исказилось от боли. Она посмотрела ему в глаза последний раз, мимолетно коснувшись ладонью его лица.
- Прошу тебя, прошу тебя, принеси мне крестик! Он сорвал его с меня той страшной ночью, и теперь я так долго без Божьего благословения… - Она заплакала, словно маленький ребенок, обделенный любовью собственных родителей.
Глеб сделал движение в ее сторону, чтобы обнять и пожалеть несчастную, но силуэт русалки растворился прямо на глазах. Он все еще смотрел в темноту, в ту сторону, куда «ушла» его любимая, а звонок настойчиво требовал ответа…
Из трубки послышались крики и ругательства Сергея, даже Стас, всегда сдержанный и учтивый, тараторил что-то несуразное!
- Все нормально, ребята! Просто немного заблудился… - Извинялся Глеб. – Что? Где я сейчас? Трудно сказать…
- Мы сейчас покричим! – Сообразил Сергей. – Только трубку не клади, а то, ни приведи Господь, снова телефон отключится!
- Гле-е-е-е-б!!! – Раздалось где-то не так далеко.
Он рванул навстречу голосам товарищей. Друзья продолжали орать, что есть мочи, он тоже, в свою очередь, отвечал им. Встретившись, они обнимались и хохотали, как ненормальные от счастья, что все закончилось благополучно. По дороге домой все расспрашивали Глеба о ночном приключении, но он упорно отказывался раскрывать тайну, отшучивался и смеялся, рассказывая о том, как просто бродил по кругу и ничего необычного, кроме этого не заметил. Ему хотелось подумать обо всем наедине с собой, сделать выводы и придумать что-нибудь, чтобы следующей ночью отправиться к омуту, никому из них не причиняя волнений и неприятностей. К половине второго ночи все трое ввалились на порог.
- Живой… - Воскликнула старушка, крестясь и вытирая слезы. Она обняла «пропажу» по-матерински крепко и нежно, будто он был ее родным внуком. - Господи! Спасибо тебе! – Восклицала она, то и дело всхлипывая.
Глебу было жутко неудобно и как-то стыдно, ведь из-за него баба Марфа, эта хрупкая и старенькая женщина, так сильно волновалась весь вечер.
- Простите, простите, что подвел Вас, не выполнил обещания держаться вместе. Мне, правда, очень жаль!... – Говорил он, поглаживая старушку по голове.
- Главное, что живой, невредимый… - Все остальное – не важно! – Шептала она.
После полуночного застолья, где друзья «раздавили» бутылочку соседского гарного самогона (для снятия стресса), они побрели спать.
- Баб Марф, а можно я на сеновал? – спросил Глеб.
- Ой, сынок, да там же столько комаров и мошкары всяческой! Лягай в хате!
- Да пусть идет в сарай! – Загорланил Серёга. – После ночного похода ему теперь Ваши мошки – ни почем! И русалки тоже! Потому что их просто не бывает. – Говорил он заплетающимся голосом.
Хозяйка тяжело вздохнула и махнула рукой. Глеб улегся на какой-то фуфайке на сеновале. Сухая трава все еще прекрасно пахла, хоть и лежала здесь с прошлого года. С улицы доносилась песня сверчка…. Он уснул мгновенно, только закрыв глаза, а ночные видения будоражили его воображение до самого утра. Всю ночь он убивал барина, прятал Злату, кутал ее в каком-то плаще, обнимал и говорил слова любви…
ПОРТРЕТ С НАТУРЫ
Утренняя прохлада разбудила его довольно рано. Он задумчиво смотрел в просветы крыши сарая, думая о необычном происшествии. Казалось, что все, включая ночной кошмар, встречу с русалкой и поздний ужин, было лишь одним сном, грезой, чистым вымыслом. Баба Марфа полола на огороде клубнику, опершись рукой на колено, практически не разгибая спины. Глеб поздоровался и принялся ей помогать. Было как-то особенно приятно возиться в огороде вместе с этой доброй женщиной. Она рассказывала ему что-то интересное из своего прошлого, а он одновременно слушал ее и думал о своем. Окончив небольшую плантацию, работники пошли в дом. Часы показывали всего лишь семь утра. Серега и Стас еще спали. Бабуля начала что-то стряпать, а Глеб засобирался в церковь.
- Пойду, пройдусь по деревне. – Сказал он.
- Пройдись, пройдись… Да только ничего тут интересного нет. Разве что церква в конце села, да и та уж обветшала…
- Это-то и интересно, бабушка! Старина особую энергетику имеет, разные ощущения вызывает необычные. Я вообще очень люблю всякие экскурсии. Старушка улыбнулась и кивнула.
- Пройдись, да к завтраку ворочайся!
Глеб шел по деревне, состоящей из одной длинной улицы, которая походила скорее на коридор. С двух сторон друг на дружку смотрели аккуратные старенькие домики, а пышные кроны деревьев склонялись к центру улочки, щедро даря тень и прохладу.
Вдалеке показалась старая церковь, внешне ничем неприметная. Но внутри царила удивительная атмосфера глубокой умиротворенности и спокойствия. Все было украшено восхитительными садовыми и полевыми цветами. Их аромат сливался с запахом ладана, создавая новые многогранные оттенки. Никуда не хотелось уходить. Утренняя служба только началась. Народу было немного. Прихожане держали в руках букеты и ветви березок. Только сейчас он вспомнил о празднике Троицы. И первый раз в жизни Глебу по-настоящему захотелось отстоять всю службу. Что-то было такое трогательное, родное и чистое в этой древней маленькой церквушке….
Какое-то время он рассматривал иконы, батюшку, чудесный резной иконостас, потом стал вслушиваться в каждое слово. Когда вступил хор, вторя служителю, по всему телу пробежали крупные мурашки. Неведомо почему, Глеб вдруг глубоко ощутил смысл услышанных молитв. К горлу подступил комок, и совершенно неожиданно побежали слезы, которые он не мог, да и не хотел унимать. Слезы боли, сожаления, стыда и одновременно понимания и благодарности….
Он молился за свои ошибки и недовольства, осуждение и гнев, которых так много было в его жизни….
Он молился о Злате, прося Творца простить ей этот тяжкий грех, помочь найти утешение и выход….
С ним происходило что-то необъяснимое, но такое нужное, жизненно необходимое, что в этот момент никто не смог бы его прервать.
Спустя три часа молодой человек шел домой, ощущая невероятную легкость, не только в теле, но в душе. Периодически он разжимал ладонь, любуясь ажурным серебряным крестиком на витой красивой цепочке, и улыбка не сходила с его лица….
К вечеру баба Марфа украсила всю хату. Начиналась Троица. Ото всюду свисали молодые ветви березок, пол в комнатах был устлан душистым ковром из трав, а на столе, подоконниках, тумбочках, этажерках красовались удивительные букеты из полевых цветов. Дом полностью преобразился, теперь он походил на сказочное жилище какой-либо деревенской ведуньи. Аромат разнотравья напоминал экзотические благовония, а лампады и свечи мерцали таинственным манящим огнем, на который хотелось безотрывно смотреть, ни о чем не думая.
Все сидели за столом, ужиная и слушая рассказ старушки о том, как раньше, в давние времена отмечали этот красивый праздник в деревнях. Глеб внимательно ловил каждое слово и почти зрительно ощущал рассказ. В его воображении предстал лес у реки, толпы молодых людей, парней и девушек, в нарядных одеждах, с венками из цветов и ветвей, песни, хороводы…. Вот они завязывают разноцветные ленточки на березках, целуются, выбрав каждый себе избранника, бегут к реке и бросают в воду венки с горящими свечками.
Ему так захотелось попасть в то время и увидеть эту красоту…. С улицы послышалось пение – селяне праздновали день святой Троицы.
- Сейчас, конечно, в лес никто не ходит, потому как и молодежи в здешних местах не осталось, да и другие у них стали забавы …. А наш брат стар для хороводов-то, но попеть – не промах! – Засмеялась баба Марфа. – Вон уж начали. Сначала на лавках соберутся петь, а потом и по улице пройдут. Так-то….
Озорные огоньки зажглись у Сереги в глазах, и он потащил всех на улицу, присоединиться к народному гулянию. По деревне медленно и чинно шествовала толпа – впереди всех, пританцовывая, двигался гармонист, позади - бабульки в цветных блестящих платках и мужики в вышитых рубахах. Украинские народные песни шикарно звучали, эхом разносясь по всей округе. Сергей выскочил перед толпой и пустился в пляс, изображая что-то русское народное, которое никогда в жизни не танцевал. Но он делал это так душевно, что селяне с восторгом поддержали его, дружно аплодируя смельчаку, а те, кто моложе, вызвались на подмогу и тоже пустились в пляс. Стас, недолго думая, сбросил свитер и присоединился к другу. Ребята всячески старались повторять движения и через минуту уже практически не отличались от местных профи.
Глеба тоже пытались вытащить, но он всякий раз находил свои отговорки. Ему больше нравилось смотреть на столь невиданное зрелище. Периодически он представлял всех этих людей лет тридцать – сорок назад, когда они были совсем молодыми, сильными, красивыми и счастливыми….
Сборище разошлось ближе к половине двенадцатого ночи. Уставшие и весьма довольные друзья вместе с хозяйкой дома буквально ввалились в избу. Хотелось только спать.
- Я на сеновал! – Сказал Глеб.
- Сынок, да что ты там хорошего нашел? Хоть одеяло возьми! К утру то прохладно будет. – Беспокоилась баба Марфа.
- Пусть идет! – Басил Серега. – Вот уедем послезавтра, когда еще его мошкара покусает, не известно…. А так – романтика – лежишь, всякая невидаль по тебе прыгает, кусается, жужжит. Красота, да и только! Может, и мне с тобой, дружище?
При этих словах у Глеба что-то похолодело внутри. Ему, во что бы то ни стало, нужно было сегодня идти на свидание. Может, он там сегодня и не встретит ее, но хотелось использовать все шансы.
- Да ну тебя, - сказал он как можно равнодушнее, - ты храпишь слишком громко!
- Вот-вот, - подтвердил Стас, - не дает мне спать окаянный! Иди, иди на сеновал, говорю! Я хоть раз высплюсь!
- Нет уж! – Смеялся Сергей. – Что-то я передумал. Лучше уж дома похраплю!
Глеб облегченно вздохнул. Когда все угомонились, он какое-то время лежал на сене, обдумывая дальнейший план действий. Было как-то жутковато идти ночью в лес совершенно одному. Если что-то случится, друзья даже не будут знать. Но совсем отказаться от мысли ночного похода у него не было сил. Он не может подвести свою возлюбленную снова, но уже по собственной слабости. Все стихло, слышался только стрёкот ночных цикад. Он решительно взял мольберт, проверил крестик во внутреннем кармане рубашки, несколько минут посмотрел на огромную полную луну, осторожно открыл ворота и двинулся в путь.
Благополучно миновав деревню, поле и проселочную дорогу, Глеб оказался в лесу. Было так темно, что даже свет луны практически не проникал сквозь кроны деревьев. Он шел осторожно, прислушиваясь ко всем звукам. Впереди показался густой туман. Перед тем как войти в него, он остановился. Сердце учащенно билось в груди, было по-настоящему страшно. В голове роились мысли о том, что все, увиденное прошлой ночью, могло быть просто игрой его богатого воображения. В измененном состоянии сознания, в моменты страха или опьянения, люди видят и не такое…. Может, бросить эту затею, пока не поздно?
Неожиданно вдалеке показались маленькие огоньки и послышались песни.
- Может, в соседней деревне гуляют? – Подумалось ему. – Или здесь?
И тут, словно в ответ на его вопрос началось какое-то движение. Звуки песен, смех, голоса становились громче. Глеб шагнул в туман, чтобы рассмотреть ближе. Мутная влажная дымка окутала его со всех сторон. Он шел все дальше на звучащие в темноте голоса и, наконец, увидел такое, что восхитило и удивило его безмерно. Глеб остановился как вкопанный и, затаив дыхание, наблюдал за происходящим. Страх пропал окончательно.
Молодые парни и девицы плясали у костра. Они хохотали, шутили, пели и, взявшись за поднятые вверх руки, парами выстраивались в ряд, одна сзади другой. Молодой человек выхватывал полюбившуюся девицу за руку и вел за собой, пробегая под аллеей рук, внутри. Выбежав сзади хоровода, они становились в ряд и снова поднимали руки вверх, ожидая очереди. Девушки были с распущенными волосами, одеты в белых длинных платьях, на голове у каждой красовался венок. От такой красоты невозможно было отвести взгляд. К хороводу прибывало все больше молодежи. Кто-то бежал вприпрыжку, таща за собой пару. Некоторые нежно ворковали чуть в стороне, целовались и обнимались.
- Вот это да…. – Вслух протянул Глеб. – Кто же они такие?
Тут он заметил, что к нему направляется какая-то девушка. Она приветливо улыбалась и застенчиво манила его рукой.
- Что же ты стоишь то? Выбирай! Потанцуем или полюбимся….
- Н-нет, я не хочу.… - смутился он.
- Может, в хоровод? – Говорила она, подходя к наблюдателю. – Вот и венка у тебя нет. – Она сняла его с себя и потянулась к Глебу, чтобы одеть ему на голову. – Такой красивый, а никто тебя венком не обручил…. Будь мне любимым!
- Я уже люблю. Найди себе кого-нибудь еще! – Сказал он, отстраняя ее руки с венком.
- Кого же ты любишь? Ведь нет ее с тобой! – Звонко хохотала девица, пытаясь все же водрузить ему на голову заветный венец, чтобы стать ему возлюбленной.
- Злата. Я люблю ее! – Вдруг произнес он.
Назойливая особа исказилась в недовольной гримасе. В глазах сверкнул недобрый огонек. Она пристально посмотрела ему в глаза, будто обдумывая дальнейший ход действий по приручению строптивого. Вдруг вдалеке показалась Злата.
- Злата! – Радостно прокричал он и пошел навстречу возлюбленной, обходя разгневанную даму.
- Глеб, любимый! – Говорила она, прижимаясь к широкой груди. – Как же соскучилась по тебе, родной мой! Истосковалась! Думала, что не придешь…. Ты пришел, пришел, любимый! Спасибо тебе! – Русалка сняла с себя восхитительный венок из белоснежных кувшинок и одела ему на голову.
- Я не мог не прийти, девочка моя! Я так хочу быть с тобой. – Говорил он, покрывая ее лицо нежными поцелуями.
В этот момент Глеб четко осознавал, как сильно она нужна ему, как ему ее катастрофически не хватает. Такого сильного чувства он не испытывал никогда. Он смотрел на Злату, покоренный и очарованный ее красотой, сходил с ума от прикосновений и поцелуев. Страсть захватила его с дикой немыслимой силой. Взяв девушку на руки и продолжая ее целовать, он унес ее за деревья, подальше от посторонних глаз. Злата просто таяла в его руках, она стала такой податливой и послушной, что не могла сопротивляться этому желанию…. Их тела и души сплелись в едином порыве, и вся нереализованная нежность и любовь сорвалась, словно с цепи, изливаясь на них мощным всепоглощающим водопадом.
Это была настоящая сказка наяву. Периодически приходили мысли о том, что совсем скоро, вот-вот все это закончится…. Закончится навсегда…. От таких мыслей ему становилось больно где-то в глубине души, и каждый миг этого неземного счастья становился еще острее и ярче.
Русалочий праздник был в самом разгаре. Счастливый, он шел, нежно обнимая Злату, к той самой заветной иве. Девушка красиво улеглась на ветвях, а он принялся ее рисовать. Полная огромная луна светила так ярко, что отчетливо был виден каждый изгиб ее юного тела, каждый взмах ресниц. Глеб рисовал быстро и самозабвенно, полностью отдаваясь нахлынувшему вдохновению. Когда на холсте возникла точная копия необыкновенно красивого фрагмента, он остановился и замер – так необычно он еще не рисовал никогда. Казалось, картина жила собственной жизнью, ветви старой ивы плавно шевелились от легкого ветерка, русалка улыбалась и слегка двигала головой. Злата восхищенно рассматривала произведение искусства, восторженно нахваливая мастера.
Время пролетело быстро…. Небосвод стал чуть светлее…. Начинался рассвет. Песни и голоса резко стихли, на какое-то мгновение наступила тревожная, звенящая тишина.
- Мне пора, любимый! – Тихо сказала Злата.
- Нет, нет…. - Крутил он головой, не желая даже думать о том, что сейчас последует. Прижимая девушку к себе, гладя ее нежное лицо, он взволнованно смотрел в ее печальные, полные слез глаза, с немой мольбой.
- Останься, прошу тебя! Пожалуйста, не уходи! Я только обрел тебя!
- Для любящих сердец не существует преград! Ты не потеряешь меня. Я буду любить тебя всегда! Знай это. Я всегда буду рядом с тобой. – Она поцеловала его в последний раз, долго и нежно. – Любимый, Господь даровал мне такое счастье! Сотни лет моя душа страдала и маялась, не находя себе покоя…. И эта боль – благословенна, потому что она позволила мне очиститься и получить прощение! Я чувствую это! Спасибо за твои молитвы! Как мне легко стало теперь! – произнесла она, постепенно отдаляясь от него.
- Подожди, любовь моя! Я принес тебе крестик!
Злата остановилась и радостно всплеснула руками.
- Да, и я чуть не забыла. – Торопливо говорила девушка, тревожно посматривая вверх. – Вот, возьми это колечко – пусть оно напоминает тебе о нашей любви. – Она протянула ему тоненькое серебряное украшение, Глеб одел ей на шею цепочку с крестиком.
В это мгновение произошло что-то странное. Силуэт русалки озарился ярким золотым сиянием. Злата недоуменно посмотрела на крестик, который вспыхнул белоснежным огнем, потом на Глеба, и на лице ее растворилось блаженство.
- Я спасена! – Воскликнула она, подняв глаза к небу. – Господи! Благодарю тебя за освобождение! Я иду к тебе!
Светящийся образ стал полупрозрачным и поплыл наверх, над ее головой образовалась сияющая воронка, словно разверзлись небеса, готовые принять новую душу.
- Злата…. – Прокричал Глеб ускользающему видению. – Я приду к тебе!
- Ты больше не найдешь меня здесь! Но мы обязательно встретимся! – Эхом прозвучал ее голос, прежде чем все исчезло.
Забрезжил рассвет. В ярких лучах восходящего солнца ему все еще виделся далекий прекрасный образ возлюбленной, сердце бешено стучало, непрошенные слезы струились по щекам. Но это были уже слезы радости. Необыкновенной, волнующей радости и светлой грусти. Он смотрел на небосвод, становящийся все ярче, печалясь о том, что никогда больше не увидит ее. А душа ликовала от осознания того, что теперь, наконец, Злата обретет покой и продолжит свой путь в цепи бесконечных воплощений, одухотворенная и обновленная. Там, когда-нибудь, в следующей жизни, она будет ждать его, как и обещала. И он придет к ней на встречу, благодаря Творца за истинное счастье – любить и быть любимым. Он никогда не забудет эту ночь и это чудесное светлое утро….
Он взглянул на кольцо – «НАВСЕГДА» было выгравировано на нем.
- Навсегда. – Сказал он, обращая взор в небесную высь. – Я буду помнить это чудо, и благодарить Тебя, Господи, за все! Каждую минуту отведенной мне жизни. Всегда….
СПУСТЯ ГОД
Глеб припарковал машину и направился к дому. Он вошел в просторную комнату, в которой стояли его картины. Подойдя к одной из них, приветливо поздоровался. Русалка с холста нежно улыбнулась ему в ответ. На минуту художник остановился. Портрет был действительно необычным. Кому бы он его не показывал, никто ни разу не заметил ни малейшего движения, хоть многие и восхищались ее реалистичностью и живостью, по сравнению с другими картинами. Он вспомнил, как возвращался тогда из леса. Никто не узнал о его отсутствии, так что проблем с объяснениями не было. Правда, ребята подшучивали потом над ним по поводу этого рисунка.
- Уж не с натуры ли ты рисовал ее, а? – Как всегда подтрунивал Сергей.
А ему даже не пришлось лгать – он ответил утвердительно, сказав чистую правду. Только вот никто ему не поверил. Все хохотали и выдумывали всякие небылицы, он тоже поддерживал шутливый разговор, довольный тем, что его тайну никто не узнает.
Возвратившись домой он занялся привычной работой. От недавней депрессии не осталось и следа. Напротив, жизнь наполнилась каким-то новым смыслом. Конечно, ему не было известно, что могла в будущем преподнести судьба, но Глеб точно знал, что жизнь – прекрасна, глубока и таинственна. В ней всегда есть смысл, даже если в какой-то момент ты и не видишь его. Она – как огромный айсберг, отколовшийся во время таяния. Видимая его часть понятна и проста, как все наши желания, амбиции, проблемы, достижения. Но большая часть айсберга – та, что в воде, нам не заметна и непонятна. Она – непознаваемая часть мистерии существования, задумки Творца, которую мы до конца никогда не узнаем….
Неожиданно раздался звонок в дверь. Глеб поспешил к двери, перебирая в уме, кто бы это мог пожаловать. Но то, что он увидел, превзошло все его ожидания.
- Привет! – Сказала Лада, нервно теребя в руках легкий палантин.
- Привет…. – Растеряно произнес хозяин дома, не понимая ее визита. – Чем обязан? – Выдавил он, стараясь сохранить спокойствие. Надо признать, Глеб уже давно простил и забыл о ней. Но сейчас девушка стояла у него на пороге, а он не знал, как реагировать. Желания общаться не было. В голову не приходило даже, что спросить у нее…. Лада прокашлялась и неловко начала разговор:
- Ты прости меня! Я тогда была не права. Нам просто было не по пути. Я бы никогда не побеспокоила тебя, если бы не обстоятельства….
- Что случилось? – Спросил он, приглашая войти в дом.
- Понимаешь, мне трудно это говорить, но я пришла тебя просить. – Лада присела в кресло.
- О чем?
- Я скоро выхожу замуж и уезжаю в Германию.
- Рад за тебя!
- Но…. Когда мы с тобой расстались, я забеременела…. Потом родила. Ты даже не сомневайся – ребенок твой. Если хочешь, можешь сделать анализ….Она записана на тебя.
Глеб был настолько шокирован, что тело пробрала мелкая дрожь, а в голову ударила горячая волна.
- Я хочу увидеть ребенка! – Практически прокричал он. Лада вздрогнула, подскочила с места и торопливо заговорила:
- Я покажу тебе ее! Я хочу попросить тебя забрать малышку…. Ей только семь месяцев и она не вспомнит потом меня…. – Выпалила дама и зарыдала.
- Ты – он не мог найти слов – ты просто чудовище! Лада! – Он тряс ее за плечи. – Ты сошла с ума! Опомнись! Ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь! Она же твоя дочь!
Девушка ревела еще громче, у нее началась настоящая истерика. Глеб подал ей стакан воды и усадил на диван. Осознание того, что он сейчас услышал, постепенно доходило до него.
- Успокойся, подумай хорошо, ведь ты – мать. Она же нуждается в тебе! Как ты можешь ее предать?
- Я…. Не могу ее оставить. Мой муж очень богатый. Он готов забрать меня к себе и выплачивать деньги на содержание малышки, но принять ее отказывается…
- Зачем тебе такой мужчина? Он так же потом откажется и от тебя!
- Нет, нет. Он очень меня любит, просто не может принять ребенка от другого мужчины. А я, я тоже не могу потерять его. А девочка…. Она будто не моя…. Я боюсь ее….
- Что ты несешь! – Взревел Глеб, еле сдерживая себя, чтобы не ударить женщину.
- Да! Она похожа на твою русалку! Я понимаю, что это – бред, но я всегда ревновала тебя к ней, хоть ее и не существует! Да она привиделась мне во время родов, когда я теряла сознание! – Кричала Лада. – Она обнимала мою малышку и сливалась с ней, становясь ею! Я это видела дважды! Не могу, не могу быть рядом с ней! Слышишь! Избавь меня от нее! – Орала женщина, колотя Глеба кулаками по груди.
Он молча смотрел на обезумевшую женщину, думая о том, как быстрее забрать девочку.
- Прекрати! – Спокойно сказал он, схватив ее за руки. – Я заберу ее, не волнуйся!
Лада широко раскрыла глаза и улыбнулась сквозь слезы.
- Спасибо, спасибо тебе! Глеб, дорогой! – Она кинулась на колени и стала целовать его руки.
Он брезгливо отдернул их и открыл дверь, предлагая удалиться.
- Да, да, спасибо, – лепетала она, медленно поднимаясь с колен - я отдам тебе ее сейчас, а потом мы будем присылать тебе деньги….
- Замолчи! – Прорычал он. – Пока я не придушил тебя прямо сейчас! Мне не нужны твои жалкие деньги, которые для тебя важнее родного ребенка!
Лада выскочила на улицу и побежала к машине. Вытащив ребенка, она остановилась, внимательно всматриваясь в ее лицо. Потом снова заплакала и принялась целовать девочку и прижимать к себе. Глеб не выдержал – он побежал к машине. Ему хотелось быстрее забрать дочку, будто ей угрожала страшная опасность. Лада протянула ему ребенка. Глеб взял ее на руки и затаил дыхание. На него пытливо смотрели огромные зеленые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Из-под шапочки выбился маленький золотистый локон. Девочка молча смотрела на него, а потом вдруг улыбнулась. Глеб просто онемел от счастья!
- Солнышко мое, лапушка! – Он расцеловал девочку и прижал к себе.
- Я назвала ее Злата. – Сказала Лада, садясь в машину. – У нее такие золотые кудряшки!
От этих слов Глеб вздрогнул. Машина, взвизгнув тормозами, унеслась прочь, а он все стоял, как вкопанный, не веря этому чуду, этому огромному счастью, неожиданно свалившемуся на его голову. Он смотрел в небо, плакал от радости и благодарил Бога за ниспосланный бесценный дар….
ЭПИЛОГ
В мастерской художника играла красивая мелодия. Глеб склонился над холстом. Улыбка не сходила с его губ. Ведь он рисовал свою маленькую любимицу. Дочка жеманничала, строила рожицы и постоянно что-то болтала.
- Злата, малышка моя, пожалуйста, не двигайся! Я же должен закончить портрет! Понимаю, ты устала, но мне осталось совсем немножко!
- Папочка! Она мне улыбнулась! Улыбнулась! – Кричала девочка, указывая рукой на одну из картин.
- Ты это видишь?
- Да! Вон, смотри! – Ребенок с восторгом тянул руку.
Глеб посмотрел на русалку, улыбнулся и сказал:
- Не вижу. Тебе показалось!
Дочка подбежала к отцу, обнимая его за ноги.
- Ты обманываешь, папочка! Ты тоже видишь это!
- Не вижу, я уже старый и у меня нет такого воображения, как у тебя! – Шутил Глеб.
Злата колотила его маленькими кулачками и хохотала. Отец целовал и щекотал непоседу.
- Я хочу подарочек! Ты давно не дарил мне ничего!
- Как давно? А позавчера, что не помнишь? Я же принес тебе еще одну барби!
- Которая с длинными белыми волосами?
- Да!
- Ой, папа, какой ты смешной! Это же было так давно, я уже ее не помню! – Хитрила маленькая плутовка.
- Хорошо, я куплю тебе завтра что-нибудь. Так пойдет?
- Пойдет! Или…. Нет! Я хочу сейчас! Сейчас, сейчас! – требовала она.
Глеб на минуту задумался, прикидывая, что можно подарить ребенку прямо сейчас. И тут его осенила одна мысль.
- А у меня есть для тебя сюрприз! – Заговорщически сказал он. – Вот, смотри! – Он протянул девочке маленькую коробочку, стоящую у него на полке, в самом верху. – Тебе нравится?
Малышка нетерпеливо открыла крышку и замерла. Взяв колечко, она сосредоточенно рассматривала его. На ее маленьком личике невозможно было прочитать ни одной эмоции. Глеб весьма удивился такой реакции дочери.
- Ну, что скажешь? – Осторожно спросил он. Девочка подняла на него свои огромные глаза, которые от удивления казались еще больше.
- Да ты что, папа! Это же мое колечко! Как ты мог его мне так долго не отдавать?
Вопрос настолько ошарашил мужчину, что он просто развел руками, не найдя что сказать. По телу пробежали крупные мурашки, а сердце гулко застучало в груди.
- Ну, что ты молчишь?
- Малышка, - он присел на корточки, взял ее лицо в свои руки и внимательно посмотрел ей в глаза, - это колечко тебе велико! Как оно может быть твоим?
- Оно мое! – Твердила Злата. – Я вырасту и буду его носить! Оно мое самое любимое! Оно будет со мной НАВСЕГДА! Ну, скажи, пап, откуда оно у тебя?
- Пока это секрет. Когда-нибудь, я расскажу тебе о нём!
Легенда старого омута
© Copyright: Наталья Пономаренко, 2012
Свидетельство о публикации №212061700004
Свидетельство о публикации №212061700004
Рецензии
Наталья! Просто роскошная сказка!!! Какая Вы молодец! Так живо, образно написали. Я очень рада, что познакомилась с Вами и что получила такое громадное удовольствие от этого рассказа. Конечно же, прочту и остальные произведения. До встречи! :)
Елизавета Орех 10.12.2012 14:01 • Заявить о нарушении
Елизавета Орех 10.12.2012 14:01 • Заявить о нарушении
Лиза! Спасибо огромное за теплые слова!К сожалению, прочла их только что - совсем забросила страничку! А в рецензии вообще не заглядывала! Очень-очень
Вам благодарна!
Наталья Пономаренко 26.02.2018 03:44 Заявить о нарушении
Вам благодарна!
Наталья Пономаренко 26.02.2018 03:44 Заявить о нарушении