Тебя безумно мало!

Я никогда не пела в хоре, мальчик.
Наверно посчитал меня хористкой? Мой голос чистый и не терпит фальши, уверена: он впору для солистки. Ты не узнаешь, что пою от боли, которую запрятала умело в диезах, хоть внутри звучат бемоли, и чёрным стало то, что было белым.
Танцоркой посчитал в кордебалете? Не веруя, что справлюсь с ролью примы? Мой танец птицы, бьющейся о клетку, в метаморфозах грустной пантомимы.
Мне не подходит партия забавы, запутавшейся в сети птички певчей, такой же одинокой, как купава, цветущая в пруду старинном вечность. 
Ты понимаешь, что кричу стихами?
Вся жизнь разделена на до и после той встречей лун, пронизанной грехами, бездонностью своей наполнив осень. В который раз слова и буквы сами ложатся с трепетной надеждой в строки. Тебя безумно мало! Вновь листаю страницы памяти, зарубки, сроки.
Не заставляй петь в общем хоре, мальчик, пойми, что на других я непохожа. И с каждым днём мой голос тише, дальше... Я удаляюсь, если слышать можешь...

Меня уносит ветер шелестящий и смешивает с облаком прохожих...










Вся жизнь разделена на до и после той встречей лун, пронизанной грехами, взорвавшей жизнь в ноябрьскую осень.

Вся жизнь разделена на до и после той встречей лун, пронзившей, словно скальпель, безумствами грехов наполнив осень.