Повар экспериментатор

Повар – экспериментатор
 

       Что  бы  ни  говорили,  но  русский  человек  никогда  словам  не  поверит,  ему  нужно  или  пощупать,  или  попробовать.
       Взял  я  в  ученики  одного  парня.  Да,  какой  он  парень,  почти  мой  ровесник.  Много  лет  прожил  во  Владивостоке  и  решил  вернуться  на  родину.  Ничего  не  умел   делать,  кроме,  как  над  душой  стоять  да  языком  молоть,  рассказывая  о  морских  похождениях  и  друзьях – корейцах,  которые  приучили  его  к  своей  национальной  кухне.  И  так  расхваливал,  так  причмокивал  от  удовольствия,  что  я  не  выдержал  и  велел  принести  что-нибудь  эдакое,  заковыристо – иноземное,  чего  я  еще  не  видывал  и  не  пробовал.
       – Да  без  проблем! – пригладив  торчавшие,  как  у  ёжика,  волосы,  сказал  Фарит  и  достал  из  сумки  небольшую  баночку. – Уже  прихватил  с  собой.  Моя  Танюшка,  «Хе»  приготовила.  Это  настоящая  корейская  еда.  Друзья  дали  рецептик.
       Взял  баночку.  Вижу,  в  ней  что-то  серовато-бурое,  неприглядное  лежит.  Повертел  в  руках  и  небрежно  отставил  в  сторону.
       – Фара,  что  за  ерунду  притащил? – спрашиваю  у  него,  доставая  половинку  курицы,  запеченную  в  фольге. – Вот  это  настоящая  еда – и  вкусная,  и  такой  видок,  хоть в  ресторане  подавай.  Съедят,  и  не  заметишь.  А  твоя…  Увидишь  и  вздрогнешь.
       – Ничего  ты,  Мишель,  не  понимаешь, – разгорячился  Фарит,  открыв  банку  и  зачерпнув  что-то  ложкой,  протянул  мне. – Попробуй.  Но  предупреждаю,  она  очень  острая.
       – Ну-ну, – усмехнулся  я,  но  не  стал  говорить,  что  горький  перец  ем  и  не  морщусь. – Ладно,  испытаю, – небрежно  сказал  ему  и,  не  обращая  на  предостерегающий  жест,  стараясь  не  смотреть  на  серо-бурую  массу,  быстро  сунул  ее  в  рот  и,  не  пережевывая,  проглотил.
       Затем  еще  раз  попробовал,  и  еще  раз…  До  тех  пор,  пока  баночка  не  опустела.  Но  в  чем  секрет  этого  «Хе»,  так  и  не  понял.  Главное,  что  после  первой  ложки,  рука  непроизвольно  сама  тянется  опять  в  банку,  чтобы  еще  ухватить  да  побольше.  Эх,  посмотрел  на  пустую  посудину,  бросил  ложку  на  стол,  свою  курицу  толкнул  к  смеющемуся  Фариту  и  сказал:
       – Забирай.  Вот  сижу,  Фара,  и  думаю,  из  чего  же  приготовлено?  Стрескал  целую  банку,  а  такое  чувство,  будто  не  наелся.  Слышь,  ты  живее  шевели  челюстями,  а  то  обратно  курицу  заберу.  Лучше  признайся,  что  твоя  жена  туда  положила?
       – Знаю,  что  применяют  рыбу,  лук  и  всяко-разные  специи.  Да  ты  пока  посиди,  я  сбегаю,  Танюхе  позвоню,  она  рецепт  продиктует, – и,  доедая  на  ходу  курицу,  он  выскочил  из  мастерской.
       Вернувшись,  он  протянул  небольшой  клочок  бумаги:
       – Держи,  Мишель, – сказал  он  и,  приглаживая  ежик,  добавил, – Танька  предупредила,  чтобы  все  делать  строго  по  рецепту.
       – Слышь,  Фарит,  жена  не  поваром  работает? – спросил  я,  читая  рецепт. – И  это – все?
       – Да,  в  столовой,  а  ты  откуда  знаешь? – удивился  Фарит.
       – Хватило  взглянуть  на  ее  рецепт, – помахав  бумажкой,  я  засмеялся. – Все  повара  стараются  сэкономить.  Там  не  доложат,  здесь  не  довесят,  глядишь,  и  для  семьи  продукты  не  нужно  покупать.  Хорошо  живете,  Фара!
       – Ты  прекращай, – непроизвольно,  Фарит  погладил  себя по  животу. – Моя  Танюха  честно  работает.
       – Угу,  по  тебе  видно, – пробормотал  я,  и  ткнул  пальцем. – Вот  написано,  что  рыбы  нужно  килограмм,  а  лука  всего  полкило.  Почему?  Потому  что  вторые  полкило  надо  спереть  домой,  не  говоря  уж  про  всякие  приправы...
       – Эй-эй,  завязывай, – сразу  взъерепенился  Фарит. – Да  лучше  бы…
       – Да,  лучше  скажи – это  раскладка  для  одной  порции  или  нет? – взглянув  на  взъерошенного  Фарита,  я  засмеялся. – Мне  же  надо  четверых  накормить.
       – Скорее  всего,  что  на  одного  рассчитано.  Все  зависит  от  рыбы,  какую  будешь  разделывать, – нахмурившись,  сказал  Фарит. – Для  настоящего  «Хе»  нужна  только  свежевыловленная  рыба,  а  не  магазинная.
       – Ну,  ты  обрадовал, – теперь  уже  я  нахмурился. – Где  я  в  декабре  поймаю  свежака? 
       – Не  проблема, – сказал  Фарит  и  снова  пошел  к  выходу. – Сейчас  позвоню  на   турбазу.  Туда,  в  рыбный  цех,  вчера  две  машины  пришли  с  сазаном.  Скажу,  чтобы  одного  тебе  привезли, – и  он  снова  ушел.
       Ну,  работничек  достался!  Лишь  бы  ничего  не  делать.
       Не  знаю,  сколько  времени  прошло,  но  Фарит  появился  довольный,  чуть  ли  не  светился  от  счастья,  словно  миллион  выиграл.
       – Все,  Мишель,  договорился, – заявил  он,  плюхнувшись  на  стул. – Подберут  сазанчика  на  четверых  и  к  вечеру  привезут.
       Ага,  привезли…  Сазанище,  да  килограммов  на  пять,  не  меньше.  Ладно,  ругаться  не  стал,  кое-как  в  сумку  его  затолкал  и  быстрее  поехал  домой.  Решил  своих  побаловать  новым  блюдом.
       – Ольга! – крикнул  жене  с  порога. – Принимай  товар.  Сейчас  ужин  буду  готовить. 
       – Рыбу  жарить? – увидев   сазана,  спросила  Ольга.
       – Нет, – сказал  я,  быстрее  переодеваясь,  и  сразу  направился  на  кухню. – Фарит  корейский  рецепт  дал.  Все  будет  готово  через  два  часа.  «Хе»  сделаю  из  свежей  рыбы.
       – Хе?  Хе-хе, – рассматривая  сазана,  проворчала  жена. – Два  часа  и  его  можно  есть?  Не  дури!  Лучше  пожарь,  чем  рыбу  портить.  Нет,  я  не  стану  ее  есть.  Сазан-то  еще  живой!  Как  можно  ее  сырую  жевать?  Фу-у-у,  гадость!
       – Ничего  не  понимаешь  в  корейской  кухне, – буркнул  я,  доставая  разделочную  доску  и  ножи. – Мне  понравилось.  Приготовлю – позову.  Иди,  занимайся  с  дочками.
       Рыбу  почистил.  Выпотрошил.  Срезал  филе.  Взвесил,  чтобы  не  ошибиться  с  луком  и  специями.  Разложил  его  на  доске  и  гляжу,  прикидываю,  сколько  из  него  получится – этого  «Хе»?  Достал  рецепт.  Так,  если  написано,  что  на  один  килограмм  рыбы,  лука  требуется  полкило,  значит,  не  доверяя  поварам,  надо  положить  тоже  килограмм.  Хорошо,  так  и  сделаю.  Ну,  уксуса  налить  не  три-четыре  столовых  ложки,  как  советуют,  а  у  меня  же  четыре  килограмма  филе,  тогда  не  менее  двенадцати-шестнадцати  ложек.  Ничего  себе!  Таким  количеством  можно  не  только  косточки  рыбные  растворить,  но  и  железо  расплавить.  Ладно,  разберусь.  Ага,  нужно  еще  филе  нарезать  тонкой  соломкой.  Решил  начать  с  него.
       Когда  филе  лежит  двумя  пластами,  не  кажется,  что  его  много.  Но  нарезая  тоненькой  соломкой,  рыбы  становилось  все  больше  и  больше.  Обычная  чашка,  где  замешивал  тесто  для  пельменей,  была  уже  забита  до  отказа,  а  рыбы-то  еще  много  осталось.  Ну,  русским  не  привыкать,  все  готовить  тазиками.  Достал  эмалированный  таз  и  стал  в  него  укладывать  готовую  соломку.  Нарезал  последний  кусок,  посмотрел,  задумчиво  потрепал  бороденку.  Даже  сейчас  этим  можно  накормить  не  четверых,  а  половину  подъезда.  Ладно,  потом  разберусь.  Шестнадцать  ложек  уксуса  вылил  в  таз,  все  очень  тщательно  перемешал,  чтобы  мелкие  косточки  растворились,  и  решил  заняться  нарезкой  лука.
       Делаю  все  строго  по  рецепту,  умножая  на  два.  Почистил  четыре  килограмма  лука  и  стал  его  тоже  шинковать  тонкими  колечками.  А  лук  у  нас  уродился  горький-прегорький!  Режу  и  плачу,  режу  и  плачу.  Теперь-то  я  понимаю,  почему  у  корейцев  глаза  узкие.  Уже  сколько  раз  мысль  промелькнула,  что  дома  всегда  нужно  держать  противогаз.  Так,  на  всякий  случай.  Ладно,  быстро  шинковал.  Горка  появится,  я  сразу  ее  в  таз  сбрасываю  и  снова  берусь  за  лук.  Когда  последнюю  луковицу  разрезал,  бросил  в  кучу  и  посмотрел,  чуть  не  упал.  Н-да…  Столько  могут  только  наши  приготовить – полный  таз! 
       Теперь  осталось  еще  немного  поработать.  Перемешал  эту  солому  рыбью  с  луком,  соли  насыпал  и  снова  буторю.  Попробовал.  Ага,  соли  достаточно,  уксус  превышает  норму,  но  ничего,  главное – свежатиной  не  пахнет.  Достал  молотую  кинзу,  черный  и  красный  перец,  одной  рукой  высыпаю,  второй  рукой  все  перемешиваю  и  пробую  на  вкус.  Опять  пожалел,  что  нет  противогаза.  Почти  на  ощупь,  приготовил  и  быстрее  к  раковине,  чтобы  глаза  промыть.  Такое  чувство  было,  словно  в  меня  выстрелили  из  газового  пистолета.
       Кое-как  проморгался.  Опять  посмотрел  в  таз.  Тихий  ужас!  В  гости  можно  весь  подъезд  приглашать.  Попробовал.  Показалось,  не  хватает  приправы.  Ну,  русская  душа – широкая.  Уже  не  глядя,  от  всей  доброты  душевной,  еще  сыпанул  из  пакетов,  перемешал  и  решил,  что  пусть  постоит,  пропитается – вкуснее  будет.  Сам  же,  быстренько  картошку  сварил.  Пюре  не  стал  делать,  оставил  половинками.  Достал  большую  тарелку.  Высыпал  в  нее,  сверху  полил  растопленным  сливочным  маслом,  посыпал  свежим  укропчиком,  добавил  немного  петрушечки  и  поставил  на  стол.  Загляденье!  Картошка  поблескивает  от  масла,  да  на  ней  зелень  лежит,  а  сама  паром  исходит.  Ух,  вкуснятина!
       Все,  ужин  приготовлен.
       – Девчонки! – крикнул  я,  приоткрыв  кухонную  дверь. – Идите  ужинать.
       Достал  тарелки,  расставил  их  на  столе.  Нарезал  хлеб.  Ложки  и  вилки  разложил.  Взял  свою  тарелку.  Положил  в  нее  несколько  картофелин,  а  сбоку,  на  краешек,  горочку  приготовленного  «Хе».  С  гордым  видом  сел  на  стул.  Зацепил  вилкой  это  «Хе»  и  сунул  его  в  рот.  Хорошо,  девчонки  не  успели  зайти.  Первое  ощущение,  будто  огонь  проглотил.  Не  только  в  жар  бросило,  и  весь  каплями  пота  покрылся,  я  сразу  же  зажмурился,  чтобы  глаза  на  месте  удержать  и  схватился  за  голову – аж  волосы  зашевелились.  Казалось,  поднеси  спичку  ко  рту  и  вырвется  пламя.  Огнедышащий  дракон,  по-другому  никак  не  назовешь.  Ничего  себе – приготовил  закусочку!
       Здесь  и  жена  с  дочками  зашла.  Увидела  таз,  полный  знаменитого  «Хе»  и  глаза  у  нее  стали,  почти,  как  у  совы.  Не  знаю,  наверное,  от  удивления.  Потом  очень  медленно  перевела  взгляд  на  мою  красную  рож…,  Нет,  на  моё  очень  красное  лицо,  на  волосы,  что  дыбом  встали  на  голове  и,  отступая  к  двери,  сказала:
       – Я  не  записывалась  в  самоубийцы, – и  быстро  шмыгнула  в  зал.
       За  ней  и  старшая  дочка  исчезла.
       Младшая,  Юлька,  вот  я  понимаю – храбрая,  подошла,  немного  зацепила  вилкой,  сунула  в  рот – глаза  сразу  стали  широкие-широкие  и,  бедняжка,  слово  сказать  не  может,  только  слезы  засверкали.  Кое-как  проглотила,  и  молча  ушла.  Ну  все,  придется,  есть  одному  весь  таз.  Эх,  а  я  так  старался  им  угодить,  новым  блюдом  побаловать.  Обидно…
       Сижу,  беру  кусочек  картошки,  следом  чуть-чуть  «Хе»  и  жую.  Вкуснятина!  Сам  посматриваю  на  таз  и  думаю,  куда  теперь  я  дену  столько-то  еды?  Не  выбрасывать  же!  Пока  думал,  снова  Юлька  заскочила  на  кухню.
       – Папуль,  я  что-то  кушать  захотела, – сказала  она,  схватила  тарелку  и,  быстро  положив  картошку,  рядышком  немного  «Огнедышащего  дракона»  и  убежала  в  зал.
       Слышу,  оттуда  тихий  шепот  начал  доноситься.  Потом  возгласы  раздались,  Юлькин  довольный  голос  и  снова  быстрый  топот.  Думал,  младшая  бежит.  Нет,  старшая  заскочила.
       – Папуль,  я  тоже  хочу, – сказала  она,  и  что-то  проглотила.
       Ага,  понятно.  Устроили  втроем  дегустацию  нового  блюда,  пока  я  не  вижу.
       – Жень,  все  перед  тобой, – сказал  я  и,  добавил  себе  еще  картошечки  и  «Хе». – Ешь понемногу,  слишком  острая…
       – Зато  вкусная, – сказала  дочка,  положила  на  тарелку  и  упорхнула.
       Снова  донеслись  до  меня  голоса  дочек,  недовольное  ворчание  жены.  Затем  в  зале  наступила  на  несколько   минут  и,  опять  раздался  голос  жены  и  ее  шаги.
       – Ладно,  уговорили,  попробую, – сказала  она,  наполнила  тарелку,  внимательно  просмотрела  рецепт  и,  направляясь  в  зал,  добавила, – слышь,  я  прочитала,  что  эта  закуска  хороша  под  водочку.
       – Ну…
       – Так  скоро  Новый  год.  Гости  понаедут.  Закажи-ка  еще  сазана,  а  лучше – двух.  Приготовишь…, – и,  не  обращая  на  меня  внимания,  с  аппетитом  начала  есть  настоящее  корейское  «Хе»…