Елинек - пианистка

Елинек – пианистка.
Фильм Ханеке серьезно озадачил, но как-то забылось. А вот обсуждение его в электронной прессе возобновило интерес. Потому и обратилась к первоисточнику, дабы Нобелевские премии за просто так не дают. Аннотации и мнения когда смешили, когда обескураживали, выходило, что комитет по премиям совсем отупел уже в 2004 году, ладно бы сейчас,  когда все изменяется стремительно ускоряясь.
Что потрясло? Отважность! Мужественно вскрыть душу, а у человека есть возможность так распорядиться только своей – подвиг. Сделать это мастерски художественно – гениальность. Роман ни есть сюжетная линия, по сути, хотя структура выглядит именно так.  И, поскольку,  я не увидела, возможно, по недоумию или невнимательности потенциальной возможности выхода из круга, восприняла его как описательное  художественное полотно, в котором динамика возможна только внутри цикла, т.е. по принципу живописи. Но и этот факт не умаляет достоинства, поскольку этот принцип не снимает вопросов и проблем, заставляет искать и отвечает на многое, там, где мы боимся закинуть удочку мысли, там, где кончается «хороший Я».  И да, в переводе романа, в конце и Вальтер и Эрика называются или называют себя плохими. Елинек так же боится, потому и описывает этот страх с предельной точностью  во всех нюансах. Любое приближение к истине – есть натяжение резины от удобств и безопасности, чем ближе – тем напряжение возрастает, возрастает страх, наступает предел терпению боли. Результат – возвращение назад, но связующий резиновый шнур безвозвратно деформирован и вернуться в исходное никак не получится. Разрыв более интересен, чреват свободой и одиночеством, т.е. психиатрическим диагнозом и соответствующим положением в социуме. Но есть и другой вариант – прямой выстрел  в точку, иначе - гений творчества.
Итак «по косточкам», если получится, поскольку смысл я воспринимаю как круто замешанное тесто, можно выделить ингредиенты, но только условно, диффузия необратима, и лишь помещая в разную среду мы можем в какой -то степени обнаружить наличие того или иного. А может быть это свойства одного вещества, одного атома. Поэтому попытки разграничить: убеждения, секс, любовь и творчество, рассмотреть, изучить в отдельности вряд ли  возможно. Изменения в одном изменяют другое прямо и непосредственно. Мама – все убеждения и страхи, гордыня и сопротивление, секс и любовь. От этого невозможно избавиться и это нерациональное. Что там в подсознании, не психолог, не сужу, а Елинек всю подоплеку и структуру нерационального вскрыла, потратила много красок. Вальтер (альтер..эго, еще одно –возможно только моя «притяжка») – рациональное на службе у иррационального, демон воплощения расчета в достижении желаний, но когда ему непосредственно, но против воли «корреспондировали» страхи и в целом все проблемы мамы – произошла описываемая драма, не справился. Была надежда на любовь, но и она оказалась бессильна, слишком слаба, подавлена, неразвита..  В итоге - попытка убить, избавить или избавиться и, увы, возвращение домой. Но это логично, там нужно или разобраться, или смириться.
Обособившись,  стоит творчество, оно мало подвержено бурным коллизиям среди остальных персонажей души, оно упомянуто как утешение, но в значимости я не убедилась, возможно потому, что могу иметь дело только с переводом. Восприняла эту сторону такой же хрупкой и инертной, как любовь. Возможно это данность, или проникнуть туда сложней, необходим уровень понимания иного порядка.
Интересный аспект для тщеславия, когда музыка, творчество становится знаменем, орудием, одним из убеждений шовинистического плана, но не выходом, несмотря на утверждение в утешении.Может ли быть утешением то, что является источником гордыни? Тут можно идти далеко: только превосходство – утешение. Здесь есть место творчеству?
И выходом получилось то, что знающие люди и считают главной идеей  романа – природа жестокости. Воспитание, убеждения, ограничения, мама, с которой борьба в себе, а значит и жестокость к себе проецирует жестокость во вне. Попытка это рационализировать, или избавиться – еще больший всплеск жестокости. Любовь немощна, подавлена страхом и рациональностью. Или даже так: рациональность, тщеславие и страх – суть одного и того же, но если чуть- чуть изменить пропорции – получается взрыв все разрушающий. И если подумать, то уход в "порочность", "ненормальность" - самый мирный исход страдающей души.
Насколько бы посмеялась над моими измышлениями Елинек – не знаю. Но я ей очень благодарна.