Товары-почтой

Три начальника было в деревне: директор школы, управляющий отделением совхоза и заведующий почтовым отделением и, по совместительству,  сберегательной кассой, где вкладчиков было - курам на смех, а  их вкладов, вместе взятых, не хватило бы и на ''Запорожец''…

Каждый начальник знал себе цену и думал, что он главнее всех. Но, всё-таки, менее других на  главенство претендовал директор школы, так как к нему жители обращались крайне редко, в случае, когда их  чадо шалило на «поле» знаний. Образование у всех было  разное: высшее – у директора школы, среднее имел управляющий и  начальное  –  заведующий почтой.  Он то и претендовал на главенство в селе, да и в семье. Знал все о каждом жителе до третьего колена. Имел точные сведения о том,  кто, кому и куда пишет и где живут адресаты,  вплоть до названия  улицы, номера дома и квартиры. Ходили слухи, что и  письма   наиболее интересующих его личностей почитывал, но за руку его никто не поймал. А поймать было невозможно, так как в конце рабочего дня он закрывался на надёжный запор. Свидетелем  его выборочных читок была только его совесть.

Герой нашего повествования был уже не молод, но и не пенсионного возраста. Прошел войну и, учитывая свою преданность к большой и малой родине, работал начальником. К нему стекались все дороги и тропинки сельчан. Уплатить за радио, выписать газету, получить пенсию, приобрести через Посылторг желаемую вещь, которую невозможно было купить в местном    сельмаге - все замыкалось на обязанностях данного начальника.

Каждое утро Терентьевич важно шёл на работу в брезентовом плаще с капюшоном. Рост его был выше среднего, плечист, ширококостный.  Скуластый,  с крупным, приплюснутым,  красным носом на широком лице. Глаза хитрые и какие-то жесткие, заглянуть в которые невозможно от его тяжелого встречного, проницаемого насквозь взгляда. Книг он не читал и читать не собирался. Сельскую библиотеку обходил стороной и, вообще, о ней отзывался снисходительно - мол,  зачем государству деньги зря тратить'. Если бы данный объект культуры исчез с лица земли, он бы не сожалел, а только радовался. Кроме сала и себя, признавал еще деньги.  В зимнее время, например, перед тем, как отправиться на работу, он залазил на чердак,  отрубал кусок мяса и отрезал сало строго по норме. Затем закрывал чердак на замок. Деньгами заведовал сам, не доверял жене.

Плащ Терентьевич носил независимо от времени года. Зимой под плащом был полушубок, поздней осенью и весной – телогрейка.  В теплую погоду носил плащ без поддёвки. Данную вещь ценил, так как она была казённая и подлежала сдаче при замене на новую. К концу срока носки  эта надёжная защита от влаги и ветра  вместо обычного, зеленого цвета, была почти белой. Поражала ткань плаща, она была из плотного брезента, казалось, что не только ветер, но и пуля не способна пробить эту ткань.

Характер у  хозяина плаща был чем-то сродни ему - такой же непробиваемый.
Ни на какие уговоры, чтобы отступить от буквы закона или инструкции, не соглашался.  Всякий раз, беседуя с клиентами, опускал очки на широкий разлет носа и сосредотачивал на них свой строгий, милитаристический взгляд.
- Здесь чётко написано, чёрным по - белому, посылка должна весить не более десяти килограмм, а у вас  сто граммов  лишнего веса. Не приму.
-Терентьевич, ну сделай как  неделимое, вот и решим вопрос.
-Что, сало неделимое? Давай, я отделю. Мне не нужны неприятности от районного начальства, - делал он  заключение.

При посещении почтового отделения такие разговоры часто можно было услышать в зимнее время.  Местные жители с Терентьевичем старались не портить отношения, иначе письмо, дозволенное цензурой, то есть начальником почты, могло не найти своего адресата или попасть в казённую печь.

Наглядные примеры были. Вот один из них.  Как-то поссорилась деревенская скандалистка с женой Терентьевича, назвала ее мужа бездельником, и тут же Терентьевич свершил свое темное дело: на полгода лишил её возможности переписываться с дочерью.
 Валька - скандалистка обратилась к нему с претензиями: ''Вы что, выбрасываете мои письма,  полгода  нет ответа от дочери? ''.
Терентьевич, опустив очки, сосредоточил гневный взгляд и  зло выкрикнул:
- Писать надо письма, чтобы получать ответы. А за клевету ответишь по закону.

После этого разговора Валька стала отвозить письма в район. Переписка с дочерью возобновилась, при встрече с Терентьевичем Валька извинилась,  вежливо поздоровавшись.
Все бы так  продолжалось и дальше, но вдруг  в село возвратился Василий Смирнов – коренной житель села, попал под  сокращение на флоте. Устроился работать электромехаником в местный радиоузел. Каждое утро он заходил на почту к Терентьевичу, где последний выдавал заявки на устранение повреждений радио и телефонов.

Молодцеватый, бравый морской офицер любил пошутить, много повидал, был начитан и образован. Часто подшучивал над Терентьевичем, задавал провокационные вопросы. Терентьевич болезненно реагировал, не понимая юмора. Однажды, после рассказанного анекдота задал Терентьевичу вопрос: ''А Вы умеете улыбаться? ''.
-На работе нужно работать, а не смеяться, - после этого опустил очки и пристально, исподлобья посмотрел на Василия. - Идите и ремонтируйте радиво, а то у бабки Степаниды не работает, уже два раза приходила, - дал указания Терентьевич.
- У неё сгорел динамик, а радиолиния в порядке. Пусть покупает новый и слушает,- оправдывался Василий.
- Динамик не динамик, меня это не интересует, а чтобы радиво сёдня говорило. Вот так. Иначе я буду жаловаться на Вас в район. Идите и работайте, – уже на повышенном тоне говорил Терентьевич.
- Есть идти и бездельничать, – отрапортовал Василий, приложив руку к голове.

Часто заходил Василий на почту со своим монтёром, после дружно смеялись. Шутя, просили Терентьевича, чтобы он показал им служебный револьвер для охраны кассы,  как бы поднимали его авторитет.
Не зная, как ответить на шутку, он начинал кричать: '' Идите работать, вот бездельники!'' Как-то раз на почте молодые работники связи встретили директора школы, которому с  базы  Посылторга  прислали аккумулятор. Он благодарил у перегородки Терентьевича, чуть ли не пытался поцеловать:

- Спасибо Вам! Три раза выписывал на свою фамилию и все получал отказы, а когда написал на Вашу, сразу прислали. Видать, там фронтовик сидит, как прочитает фамилию - Бендер, сразу же пишет отказ.  Терентьевич во время слащавой похвалы цвел и пах,  как полынь в дождливое лето. У него же самого была красивая  фамилия, как у морской белокрылой  птицы. Выслушав хвалебные слова,  предложил директору: ''Если что нужно выписать с базы Посылторга – выписывайте на мою фамилию, я возражать не буду, -  в широкой улыбке оголив сероватые, не чищенные  зубы. Расставаясь с более значимыми клиентами, от которых был зависим он или семья, Терентьевич выдавал пожелание собственного разлива: «Спасибо тоби в шапочку».

После ухода директора  он начал стращать Василия:
- Я  смотрю, хлопцы, вы ни черта не делаете, так радиво у бабы Степаниды и молчит, как рыба в воде. Я звонил в район, просил шоб вас наказали. Понятно?
Василий не стал оправдываться. С шуткой  и смехом покидали  Терентьевича.  Районный начальник знал хорошо и Василия, и его отношение к работе, а звонки Терентьевича воспринимал как очередную кляузу. Обещал во всем разобраться и принять меры.  Терентьевич не успокаивался, в очередной раз названивал:
- Понимаете, какое дело? Зайдут ко мне утром, похихикают, а дел никаких.
- Хорошо, разберемся, - обещал районный начальник.

После таких кляуз и решил подчиненный Василия выписать на имя Терентьевича недефицитные детали на мотоцикл « ИЖ»: бензобак и переднее крыло.
Буквально через месяц  указанные запчасти, окрашенные  грунтовкой, пришли  адресату, на почтовое отделение. Терентьевич сразу позвонил предполагаемому, как ему казалось, заказчику – директору школы.

- Германович, здравствуй!  Хочу тебя порадовать. Бензобак и крыло, которые ты  выписал на мое имя – поступили. Можешь приходить с бутылкой и получить, - выдал на одном  дыхании Терентьевич.
- Да я не выписывал никакие запчасти. Вы же знаете, у
меня мотоцикл новый. Зачем мне бензобак и крыло?
- Германович, мне не до шуток. Работа ждет, - и положил трубку.

Неделю шли телефонные баталии. Когда Василий зашел в очередной раз на почту, в углу, под столом увидел бензобак и крыло с большими фанерными бирками. Он тут же пошутил.
- Терентьевич! Вы что ж это, решили по запчастям мотоцикл собрать, чтобы на на пенсии  с покоса возить сено?
- Ты понимаешь, Василий, какое дело получилось. Этот Бендер выписал крыло и бензиновый бак, я ему звоню, чтобы забрал, а он говорит, что, дескать, не выписывал. Ты помнишь, когда он на мою фамилию «кумулятор» выписывал?
- Да Вы что, Терентьевич? Нехорошо поступает.
- Так вот, я  хочу жалобу секретарю партийной организации накатать на него, если что, сошлюсь на тебя, как на свидетеля, что он до этого  на мое имя «кумулятор» выписывал.
- Хорошо! Скажу, как было.

Монтер  Степан как-то загадочно ухмылялся, отворачивая лицо в сторону.
Директор, не смотря на все угрозы Терентьевича,  отказался забирать запчасти. Только через районный магазин Терентьевичу удалось найти клиента на покупку данных запчастей, за  которые он уплатил полуторную цену.

В течение года Терентьевич названивал в район, все жаловался на работу Василия. На следующий год Василия пригласили  в район на должность  начальника почты,  и Терентьевич оказался у него в прямом подчинении. К осени, достигнув пенсионного возраста, Терентьевич уволился на заслуженный отдых, правда, без особого желания, так как на его место прибыл молодой специалист.
Василий все гадал -  кто же всё-таки  выписал запчасти на имя Терентьевича?..

 Уходя  в армию, Степан заглянул к нему в кабинет, чтобы попрощаться. Будучи под хмельком,  признался:
- Прости меня, Василий Иванович, это я выписал Терентьевичу  бензобак и крыло, за то, что он нас  шантажировал. Хотел еще выписать и пианино, да потребовали предоплату. Ну, пока. Мне пора Родину защищать.