Как Н. Краснов хотел отобрать власть у Ленина и чт

   Советская историография во все времена своего существования подвергалась идеологическому прессингу, Поэтому любые события истории непременно освещались в "идеологически правильном" ключе. Не было исключением и описание взятия Зимнего, и последующая борьба с войсками генерала Краснова, атаковавшими Петроград с целью восстановления власти Временного правительства.
   Я попытаюсь, насколько это возможно, нарисовать истинную картину событий конца октября 1917-го года. По понятным причинам я не могу использовать советские источники, поэтому в качестве таковых буду использовать мемуарные записи защитников Зимнего и генерала Краснова. У меня не будет описаний технических деталей вроде того, кто возле какой двери стоял и в какое окно прыгал - я просто кратко изложу, как в целом видится мне картина штурма и его защиты. У меня будет единственная ссылка на источники - сборник воспоминаний

 ===Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг., т.4

Под общей редакцией предводителя Российского Дворянского Собрания князя А. К. Голицына====
.
   Здесь есть мемуарные записи как лиц малоизвестных в Белом движениии, так и очень известных - например, генерала Краснова, в порядочности которого и мне сомневаться трудно, а уж противникам всего советского принципиально  невозможно. На эпопее генерала мы остановимся немного ниже и более подробно, а пока несколько запомнившихся характерных деталей обороны самого дворца. Сначала цитата из предисловия к изданию
====В решающем месте — в Петрограде — военными руководителями отпора большевикам было проявлено очень мало активности, а офицеры, остававшиеся лояльными Временному правительству, оставались в абсолютном большинстве пассивными зрителями происходящего. Но никаких попыток мобилизовать офицеров на защиту правительства сделано не было, и в Зимнем дворце находились лишь 310 человек 2–й Петергофской, 352 человека 2–й Ораниенбаумской школ прапорщиков, рота юнкеров Школы прапорщиков инженерных войск и юнкера Школы прапорщиков Северного фронта, а также 50 — 60 случайных офицеров и Женский батальон.====
    На этом, собственно, первую часть задуманного мной можно и закончить, что я и сделаю, указав только на несколько характерных деталей, мне запомнившихся.
    Никто и ничто не препятствует защитникам продвигаться к Зимнему, строить баррикады, выставлять посты и оборудовать огневые( пулеметные) точки, хотя город практически полностью занят Красной гвардией и матросами. Заняты телефон, телеграф, банки и пр., как и приказывал Ленин, но почему-то восставшие не торопятся срубить голову гидре буржуазии. На недочет Троцкого  или забывчивость Ленина это явно не похоже, вся операция по захвату важнейших объектов спланирована и проведена на "отлично", а тут такой прокол -  Временное правительство попрежнему рулит Россией, имея в своем распряжении телефонную связь точно и, предположительно,  фельдъегерскую.
    Читая мемуары защитников, кстати, часто противоречащих друг другу, но только в деталях, у меня постепенно сложилось мнение, что не правительство организовывало хоть такую-сякую, но все-таки оборону, не Керенский тем более, который сделал ноги вроде как искать войска для защиты дворца на фронте, а какая-то третья сила. Зачем Главковерх уехал на фронт, тогда как Петроград прямо-таки был набит войсками Российской Армии, обленившимися, правда, до изумления, и, говорят, распропагандированными большевиками? Может быть, и так, распропагандированными, но все равно не до конца, раз эти тысячи и тысячи вооруженных людей, дававших присягу на верность Временному правительству, блюли объявленный и необъявленный нейтралитет, а не стали на сторону большевиков. Попробовать-то можно было уговорить солдатиков, не бывавших на фронте и  потому очень благодушно настроенных, в отличие от озверевших, требующих мира и земли, солдат на фронте, которых Главнокомандующий поехал строить и двигать на столицу.
     Мы незаметно перешли ко второй, "красновской", части. Вот только возьмем Зимний, отправим Временное правительство в казематы Петропавловки и пойдем с Красновым и Керенским освобождать Петроград.
     Из воспоминаний К.де Гайлеш ===Так кончилась защита Зимнего дворца и Временного правительства. Его растерянность в те дни трудно объяснить даже сегодня. Как понять, что оно не привлекло к защите восемь военных училищ и около десятка школ прапорщиков, расположенных в Петрограде и его ближайших окрестностях? Четыре дня позже, 11 ноября, группа социалистов–революционеров подняла восстание юнкеров Владимирского, Николаевского инженерного, Павловского и Михайловского военных училищ. Несколько сотен юнкеров начали неравный бой против большевистского гарнизона с целью облегчить передвижение к Петрограду казачьих частей генерала Краснова под Пулковом. Это ненужное восстание кончилось поголовным избиением сотен юнкеров.

Слабовольное демократическое правительство сдало власть тем, кто сделал небольшое усилие ее захватить.====
.
.От себя добавлю - часть пришедших на защиту подразделений оттуда организованно удалились. Одни по приказу "снаружи", другим не понравилось то, что "здесь евреев больше, чем у Ленина".
   По описанием автора цитаты, обе стороны немного постреляли. О убитых и пулеметном огне не упоминается. Впечатление от прочтения других подобных мемуаров - защитников Зимнего просто выгнали на улицу дядьки в шинелях и бушлатах. Хотя встречаются и описания отдельных геройств со штабелями трупов, но они не выглядят убедительными, во всем ощущается привкус бутафории. Одна из полуофициальных версий гласит, что при штурме Зимнего погибло шесть человек. Признаюсь, в Википедию я не заглядывал, я ей не верю точно так же, как и советской историографии.
.   
     ===Генерал Краснов===
.
    Источник его книга ==П. Краснов
.
   БОИ ПОД ПЕТРОГРАДОМ===
.
    Сначала у меня было намерение вставлять цитаты по мере надобности в свой текст, но когда нужное "выбралось", мне показалось, что этого достаточно, чтобы понять, какая "страшная" во всех отношениях сила шла на революционный Петроград.Поэтому, после отрывков из текста, расположенных "по хронологии", я решил просто написать что-то вроде послесловия.

.   Примечание - "Главкосев" - главнокомандующий Северным фронтом
.
    Цитаты из книги, орфография и стиль правке не подвергались
.
===Можно ли говорить, что большевики не готовились планомерно к выступлению 25 октября? Но кто им помогал?===
.
    ===25 октября я получил телеграмму. Точного содержания ее не помню, но общий смысл был тот: Донскую дивизию спешно отправить в Петроград; в Петрограде беспорядки, поднятые большевиками. Подписана телеграмма двумя лицами: Главковерх Керенский и полковник Греков.===
.
    ===Ловко, подумал я. Но откуда же при теперешней разрухе я подам спешно всю 1–ю Донскую дивизию к Петрограду?

Тем не менее 9–й полк направил к погрузке в вагоны. 4 сотни 10–го полка приказал остановить на станции, послал телеграммы в Ревель и Новгород о сосредоточении в Луге, откуда решил идти походом, чтобы не повторять ошибки Крымова, увы, уже сделанной мудрыми распоряжениями штаба фронта.===
.
   ====... я, в 11 часов ночи, прибыл на станцию.

— Лошади погружены? — спросил я.

— Погружены, — отвечал мне полковник Попов.

— Значит, можно ехать?

— Нет.

— Но ведь нашему эшелону назначено в 11 часов, а теперь без двух минут одиннадцать.

— Ни один эшелон еще не отошел.

— Как? А девятый полк?

— Стоит на путях.

— Стоило гнать сломя голову. Но что же вышло?

— Комендант станции говорит — нет разрешения выпустить эшелоны.

Пошел к коменданту. Комендант был сильно растерян и смущен.

— Я ничего не понимаю. Получена телеграмма выгружать эшелоны и оставаться в Острове, — сказал он.

— Кто приказывает?

— Начальник военных сообщений.

Я соединился с Псковом. Полковник Карамышев  как будто бы ожидал меня у аппарата.

— В чем дело?

— Главкосев приказал выгружать дивизию и оставаться в Острове.

— Но вы знаете распоряжение Главковерха? Идти спешно на Петроград.

— Знаю.

— Ну так чье же приказание мы должны исполнить?

— Не знаю. Главкосев приказал. Я эшелоны не трону. И в Ревель и в Новгород послано: отставить.

Начиналась уже серьезная путаница. Надо было выяснить положение. Может быть, справились сами, одни усмирили большевиков. Одно — идти с генералом Корниловым против адвоката Керенского, кумира толпы, и другое — идти с этим кумиром против Ленина, который далеко не всем солдатам нравился.

Я послал за автомобилем, сел в него с Поповым и погнал в Псков.===
.
   ===Полковник Попов пошел на телеграф переговорить с Островом, там напряженно ждали, выгружаться или нет, а я поехал с жандармом к генералу Лукирскому. Парадная лестница заперта. На стуки и звонки никакого ответа. Нигде ни огонька. Пошли искать по черной. Насилу добились денщика.

— Генерал спит и не приказали будить.

С трудом добился от него, чтобы пошел разбудить начальника штаба.

Наконец в столовую, куда я прошел, вышел заспанный Лукирский в шинели, надетой поверх белья. Я доложил ему о том, что имею два взаимно противоречащих приказания и не знаю, как поступить.

— Я ничего не знаю, — лениво и устало сказал мне Лукирский.

— Как — ничего не знаете? Но ведь вы начальник штаба.

— Обратитесь к Главнокомандующему. Вы его сейчас застанете дома на совете. А я ничего не знаю.===
.
    ===— Хорошо, — сказал, возвращаясь, адъютант, — Главкосев вас примет, но только на одну минуту.

Меня провели в кабинет Главнокомандующего. Минуть десять я ожидал, стоя перед громадной картой, на которой цветными полосами было показано, как катился назад наш фронт этим летом. Сдали Ригу… Отошли к Вендену… Сдали Эзель… К весне — кто знает — может быть, немцы уже будут в Петрограде?

Дверь медленно отворилась, и в кабинет вошел Черемисов. Лицо у него было серое от утомления. Глаза смотрели тускло и избегали глядеть на меня. Он зевал не то первою зевотою, не то искусственною, чтобы показать мне, насколько все то, о чем я говорю ему, пустяки.

— Временное правительство в опасности, — говорил я, — а мы присягали Временному правительству, и наш долг…

Черемисов посмотрел на меня.

— Временного правительства нет, — устало, но настойчиво, как будто убеждая меня, сказал он.

— Как — нет? — воскликнул я.

Черемисов молчал. Наконец тихо и устало сказал:

— Я вам приказываю выгружать ваши эшелоны и оставаться в Острове. Этого вам достаточно. Все равно вы ничего не можете сделать.

— Дайте мне письменный приказ, — сказал я.

Черемисов с сожалением посмотрел на меня, пожал плечами и, подавая мне руку, сказал:

— Я вам искренно советую оставаться в Острове и ничего не делать. Поверьте, так будет лучше.

И он пошел опять туда — в «совет».
   Я вышел на улицу. У автомобиля меня ожидал Попов. Я рассказал ему результат свидания.

— Знаете, — сказал Попов, — это дело политическое. Пойдемте к комиссару. Войтинский  все это время был порядочным человеком. Его долг нам подать совет. Да без комиссара мы и части не повернем. Вон уже 9–й полк волнуется оттого, что сидит сутки в вагонах.
   Я согласился, и мы поехали в комиссариат.

Войтинского, который и жил в комиссариате, не было там. По словам дежурного «товарища», он ушел куда;то на заседание, но должен скоро вернуться.

Мы сели в комнате «товарища» и ждали. Уныло тикали стенные часы, и медленно ползла осенняя ночь. Било три, било половину четвертого. Наконец около четырех часов Войтинский приехал.

Он обрадовался, увидавши нас. Все лицо его, некрасивое, усталое, просияло.

— Вы как нельзя более кстати, — сказал он и начал расспрашивать про обстановку, про настроение частей.

— Что говорил Черемисов? — быстро спрашивал он. — А вы как думаете?.. Прямо Бог послал вас сюда именно сегодня… Мне нужно с вами поговорить наедине. Пойдемте ко мне.

Мы пошли по пустым комнатам комиссариата. Кое–где тускло горели лампы. Наконец в какой;то дальней комнате он остановился, тщательно запер двери и, подойдя ко мне вплотную, таинственно шепотом сказал:

— Вы знаете… О н здесь!

Я не понял, о ком он говорит, и спросил:

— Кто — он?

— Керенский!.. Никто не знает… Он тайно только что приехал из Петрограда… Вырвался на автомобиле… Идет осада Зимнего дворца… Но он спасет… Теперь, когда он с войсками, он спасет… Пойдемте к нему… Или лучше я скажу вам его адрес… Нам неудобно идти вместе… Идите… Идите к нему. Сейчас…===
   .
   ===Я шел к Керенскому. К тому Керенскому, который…

Я никогда, ни одной минуты но был поклонником Керенского. Я никогда его не видал, очень мало читал его речи, но все мне было в нем противно до гадливого отвращения.

Противна была его самоуверенность и то, что он за все брался и все умел. Когда он был министром юстиции — я молчал. Но когда Керенский стал военным и морским министром, все возмутилось во мне.

Как, думал я, во время войны управлять военным делом берется человек, ничего в нем не понимающий! Военное искусство одно из самых трудных искусств, потому что оно, помимо знаний, требует особого воспитания ума и воли. Если во всяком искусстве дилетантизм нежелателен, то в военном искусстве он недопустим.

Керенский полководец!.. Петр Румянцев, Суворов, Кутузов, Ермолов, Скобелев…. и Керенский.

Он разрушил армию, надругался над военною наукою, и за то я презирал и ненавидел его.===
.
====С Керенским====
.
   ====Я сразу узнал Керенского по тому множеству портретов, которые я видал, по тем фотографиям, которые печатались тогда во всех иллюстрированных журналах.

Не Наполеон, но, безусловно, позирует на Наполеона. Слушает невнимательно. Будто не верит тому, что ему говорят. Все лицо говорит тогда — «знаю я вас; у вас всегда отговорки, но нужно сделать и вы сделаете».

Я доложил о том, что не только нет корпуса, но нет и дивизии, что части разбросаны по всему северо–западу России и их раньше необходимо собрать. Двигаться малыми частями — безумие.

— Пустяки! Вся армия стоит за мною против этих негодяев. Я сам поведу ее за собою, и за мною пойдут все. Там никто им не сочувствует. Скажите, что вам надо? N. N., — обратился он к Барановскому (я не помню имени и отчества Барановского. — П. К.), — запишите, что угодно генералу.

Я стал диктовать Барановскому, где и какие части у меня находятся и как их оттуда вызволить. Он записывал, но записывал невнимательно. Точно мы играли, а не всерьез делали. Я говорил ему что;то, а он делал вид, что записывает.

— Вы получите все ваши части, — сказал Барановский. — Не только Донскую, но и Уссурийскую дивизию. Кроме того, вам будут приданы 37–я пехотная дивизия, 1–я кавалерийская дивизия и весь 17–й армейский корпус, кажется, все, кроме разных мелких частей.

— Ну вот, генерал. Довольны? — сказал Керенский.

— Да, — сказал я, — если это все соберется и если пехота пойдет с нами, Петроград будет занят и освобожден от большевиков.

Слыша о таких значительных силах, я уже не сомневался в успехе.====
.


   ====Со встречным петроградским поездом прибыли офицеры, бывшие в Петрограде. Сотник Карташов подробно докладывает мне о том, как юнкера обороняют Зимний дворец, о настроении гарнизона, колеблющегося, не знающего на чью сторону стать, держащего нейтралитет. В купе входит Керенский.

— Доложите мне, поручик, — говорит он, — это очень интересно, — и протягивает руку Карташову. Тот вытягивается, стоит смирно и не дает своей руки.

— Поручик, я подаю вам руку, — внушительно заявляет Керенский.

— Виноват, господин Верховный Главнокомандующий, — отчетливо говорит Карташов, — я не могу подать вам руки. Я — корниловец!====
.
   ===К вечеру 27 октября я имел: 3 сотни 9–го Донского полка, 2 сотни 10–го Донского полка, 1 сотню 13–го Донского полка, 8 пулеметов и 16 конных орудий. То есть моих людей едва хватало на прикрытие артиллерии. Всего казаков у меня было, считая с енисейцами, — 480 человек, а при спешивании — 320.

Идти с этими силами на Царское Село, где гарнизон насчитывал 16 000, и далее на Петроград, где было около 200 000, — никакая тактика не позволяла===
.
  Но в два часа 28 октября с имеющимися силами генерал двинулся в направлении Петрограда в конном строю.(моя вставка)
.
=====Все склоны Пулковской горы изрыты окопами и черны от Красной гвардии. Даже на глаз можно сказать, что там не менее пяти–шести тысяч. Они то рассыпаются в цепи, то сбиваются в кучи. Густые, длинные цепи их спускаются вниз и идут к оврагу. В бинокль видно, что это не солдаты. Цепи двух видов. Одни в черных штатских пальто, идут неровно, то подаются вперед, то бегут назад — это Красная гвардия. Другие одетые в черные короткие бушлаты, наступают, соблюдая строгое равнение, быстро залегают, применяясь к местности, — это матросы====
.
=====К чему я это писал? Разве что для истории. В «обещанные силы» никто не верил. Они были обещаны и им послано приказание еще 25 октября, прошло пять дней, и никто не подошел. Зрели планы отсидеться в Гатчино за реками Пудостью и Ижорой, укрепить мосты. А там что Бог даст. В крайности, в случае нажима неприятеля отходить с боем на Дон. Лишь бы люди дрались, не изменили и не предали.===
.
====Отдал распоряжение на все дороги к переправам поставить заставы с артиллерией и глубокою ночью прилег отдохнуть. Не успел я заснуть, как меня разбудили. У меня полковник Марков, командир артиллерийского дивизиона.

— Ваше превосходительство, — взволнованно говорит он, — казаки отказываются идти на заставы и не берут снарядов. Сказали, что по своим больше стрелять не будут.

— Передайте, что я приказываю разобрать снаряды и выполнить мой боевой приказ.

Едва ушел Марков, как явился Лаврухин и заявил, что 9–й Донской полк не взял патронов и не пошел на заставы. Гатчино никем не охраняется.====
.
====На вопрос, поставленный мне Савинковым, можем ли мы продержаться несколько дней в Гатчине, я ответил, оценивая позицию у Пудости и Таицы и боеспособность Красной гвардии, — да, можем, но, оценивая моральное состояние казаков, отказавшихся брать снаряды и патроны и воевать, — конечно, нет. Перемирие нам необходимо, чтобы выиграть время, если за это время к нам подойдет хотя один батальон свежих войск, мы продержимся и боем.===
.
====Ночью пришли тревожные телеграммы из Москвы и Смоленска. Там шли кровавые бои и резня офицеров и юнкеров. Ни один солдат не встал за Временное правительство. Мы были одиноки и преданы всеми…==.
.
====В три часа дня ко мне ворвался комитет 9–го Донского полка с войсковым старшиною Лаврухиным. Казаки истерично требовали немедленной выдачи Керенского, которого они сами под своей охраной отведут в Смольный.===
.
   ===Мой текст. Послесловие.===
.
    Будучи практически окружены, красновцы предложили "красным" перемирие, которое и было заключено.1 (14) ноября революционные войска входят в Гатчину, окончательно подавив «мятеж». Сам генерал Краснов П. Н. 1 ноября сдался большевикам под «честное слово офицера, что не будет более бороться против Советской власти», однако вскоре уезжает на Дон, где с марта 1918 активно участвует в такой борьбе. Со стороны красных подписантом был и небезызвестный Дыбенко. Краснов был арестован и доставлен в Смольный, но тот же Дыбенко добился его освобождения, то есть сдержал ранее данное слово. Керенский в очередной раз бежал еще до заключения перемирия, теперь уже точно с переодеванием в форму противника, матроса, спасаясь от собственных солдат, которые, не понимая юмора, хотели обменять его на Ленина. Дыбенко обещал - "ухо на ухо"...
    Пока я не читал эти мемуарные записи, то считал, что в октябре семнадцатого большевики подобрали валявшуюся в пыли власть. Теперь у меня все чаще появляется мысль, что Керенский просто передал власть однокашнику, коллеге и земляку Ильичу. Вся это борьба очень напоминает ритуальные танцы, когда допускаются не предусмотренные сценарием па и целые сцены, но окончание танца его исполнителям и режисcеру прекрасно известно.
    Незадолго перед смертью Керенский писал:
====«Удивительно. Никого нет вокруг. Ни Краснова – его казнили в 47-м году... ни этого Дыбенки-матросика. Ни Корнилова, ни Черчилля, ни Ленина, ни Сталина... Я один остался на всем белом свете... Что это – миссия? Или наказание? Наказание долголетием и всезнанием. Я знаю то, что уже никто знать не может».====
.   А если серъезно, то все началось с того момента, когда самодержец, желая поправить подпорченный Японией имидж, влез в сосвершенно ненужную России войну. А после того, как Бог, заметив между собой и своим наместником на земле недоразумение по имени Распутин, он отвернулся и от Царя, и от России. Душка Керенский, ухватив власть, не смог сделать ничего лучшего, как  превратить армию и фронт в подобие "лежачего полицейского" на пути германской военной машины, а самое империю в говорильню, доведя остатки державы до закономерного финала трагикомедии и фарса одновременно.
--------------------------------------------------
    Любая политическая сила стремится к абсолютной власти, но не каждой это удается. Большевикам удалось и захватить власть, и удержать ее в гражданской войне. Если кто знает примеры в истории, когда какая-либо партия добровольно отказывалась от власти, пусть поделится информацией.
 Надеюсь, что тот, кто дочитал до конца текст, понимает разницу между историей и моим личным мнением.
.