Искусство сегодня. Часть III

Наблюдая не изнутри (изнутри ничего нельзя наблюдать – изнутри ты не наблюдатель,  а часть процесса, объект для наблюдения, изнутри можно – и нужно – наблюдать за тем, что снаружи), итак наблюдая не изнутри, но с достаточно близкого расстояния за тем,  какой путь проделывают современные художники в современном искусстве я с радостью колеоптеролога,  открывшего новый вид долгоносика  осознал,  что что выбранная ими картина мира как две капли воды похожа на ту, которую, кажется, навязывают нам современные политики.

   Рассуждения о том, что об искусстве не смеет судить человек в нём «не разбирающийся», «не читавший теории» » (т.е. НЕ художник и НЕ критик), сродни рассуждениям о том что нельзя судить власть не разбираясь в политике (т.е. не будучи политиком или политологом). И не народу решать хороша власть или плоха, хорош ли художник, или плох. Таким образом происходит не просто отрыв искусства от общества (ибо это изначально общественная функция, поскольку человек – животное общественное) – идет узурпация искусства. Узурпация и герметизация искусства не менее губительна для общества чем узурпация власти. Более того - узурпация искусства не менее губительна для искусства чем узурпация власти – для власти. Последствия такой узурпации очевидны – потеря связи с реальностью, вырождение, исчезновение моральных и нравственных критериев, девальвация, профанация, дилетантизм.

   Сама по себе попытка такой узурпации не нова - l'art pour l'art.  Однако в наше время из сферы эстетической понятие "искусства для искусства" выплеснулась в сферу коммуникативную, языковую. Но когда мы говорим о ЯЗЫКЕ в искусстве мы ведь должны отдавать себе отчет в том что ЯЗЫК в искусстве ровно для того чтобы ГОВОРИТЬ. Говорить с человеком, с людьми, с народом, с обществом. Искусство родилось как универсальный язык на котором можно говорить о политике, религии, философии, морали и других малопонятных обывателю вещах. 

   Искусство это универсальный над’язык который вне лингвистики и зачастую, в известных рамках, вне культуры - африканские маски и петроглифы Фон-Де-Гом одинаково завораживают и японца и норвежца, американец роняет свой гамбургер и льет кокаколу мимо рта попав в Сикстинскую капеллу.

   О феномене «немоты» современного искусства я уже писал в предыдущей главе. Но тогда я не коснулся важной составляющей этой немоты – того, что немота эта вменяется художнику чуть ли не в заслугу. Тем самым искусство в рамках существующих институций (музеев и галерей) становится таким же инструментом власти каким стала религия в рамках церкви. Инструментом декоммуникации.

  Разрушая органическую связь между народом и искусством власть делает искусство беспомощным. Таким образом истинная узурпация искусства совершается не художником и даже  не галеристом или критиком, но властью. Немое искусство будь оно тысячу раз социально ориентированно и общественно активно, останется вне социума и вне общества. Так случилось с Pussy Riot. Так будет случаться снова и снова, пока художник будет считать себя вне народа, или хуже того верить в мантру власти о том, что никакого народа нет.