Жестокость

Последнее воскресенье июня - всесоюзный день молодёжи.

Я счастливая до щенячьего визга.
1. Отличница, закончила 1 класс.
2. Мне подарили такое платье, что я, обычно равнодушная к тряпкам, потрясённо стояла, открыв рот, минут 10. Это было белоснежно-воздушное чудо с ярко красными маками и два таких же банта в придачу.
3. Обещали завтра отвезти к бабушке на Волгу и первый раз в жизни на самолёте.

А сегодня, в царевнином платье, с двумя короткими тугими рыжими косицами, украшенными этими бантами, в белых носочках и белых же сандалиях, с изрядным капиталом в 1 рубль, который был тщательно запрятан, о, ещё одно чудо, в кармашек на широком поясе платья, завязывавшегося сзади большим бантом, мне разрешили спуститься в парк, чтобы потратить это несметное богатство на качели, карусели и мороженное.

Городской парк находился строго под моим домом, а дом на крутом холме над парком.
В обычные дни я спускалась в парк с крутого холма сидя на какой-нибудь картонке, или, чаще всего, на портфеле. Но тут я чинно прошла до официального спуска метров 600 и вступила на путь разгула. На тот неразменный рубль в ту пору можно было гулять целый день, что я и делала с удовольствием и энергией 8-ми летнего возраста.

Газвода, мороженное, леденцы, качели, карусели, опять мороженное и вновь всевозможные аттракционы.
Ближе к вечеру я почувствовала себя нехорошо, стало тошнить и кружиться голова.
Я начала продвигаться домой, но поняв, что до нормального спуска не дойду, решила лезть в гору.

При выходе из парка, меня так скрутило, что я упала около пешеходной дорожки, у меня начались рвота и понос, по-видимому, потеряла сознание. Когда очнулась, я все ещё лежала у дорожки, а мимо проходили взрослые дяди и тёти, некоторые брезгливо отворачивались, а некоторые и подхихикивали.

Попробовала встать, боль в животе уложила меня вновь, и тогда я решила ползти. Когда я переползала дорожку, кто-то переступил через меня, что-то недовольно говоря.
Я не помню сколько времени ползла на гору, на которую в нормальном-то состоянии мы залезали чуть ли не ползком, цепляясь за кустики и камни, помню, что раза два срывалась и скатывалась к подножью. При этом понос и рвота не прекращались. Но до крыльца дома я доползла и успела увидеть выбегающую испуганную маму.

Так я умирала первый раз.

Прошло уже много лет, но до сих пор у меня всплывает вопрос, который я задала придя в сознание после операции, сидевшей около меня заплаканной маме: - Мама, почему люди такие жестокие?