Накинь мне, брат Елдырин, шинель!

В нашем народе есть несокрушимая сердцевина, на каковой одной и держится государство. Кто-то называет её средним классом, кто-то здоровой частью общества , кто-то опорой православия. А мне думается, что правильнее называть её пришибеевщиной. И нынче у неё – день рождения.
О чём я говорю? Да о том, что 24 июня 1878 года в России введен институт урядников. Тогда учреждения, что теперь именуются на аглицкий лад администрацией, именовались вполне по–русски – уряд. На Украине это в ходу до сих пор. И вот, представителей уряда в народе, и назвали урядниками.
Это сословие отличалось от офицеров тем, что составляло нижнюю прослойку послужного чиновничества. Ведь офицер – это человек офиса, его представитель. В отличие от официанта – человека, обслуживающего офис.
Пока в России существовало крепостное право – а дворяне были людьми офицерского сословия, то они и управляли общинами и урядами. А когда мiру дали волю, оказалось, что порядка в нем навести некому.
И тогда решили управление в стране доверить новым чиновным людям – урядникам. А надо вам заметить, что в те поры страна жила в рамках знаменитой Табели о рангах. Все дворяне и служилое чиновничество имели гражданские или воинские знания, сохранявшиеся при переходе из одного одного разряда в другой. Например, уволившийся со службы подполковник автоматом, как бы мы теперь сказали, поучал гражданский чин Надворного советника, всё того же УII класса по Табели о рангах.
А вот какой-нибудь безродный Иван Пупков мог окончить курсы железнодорожников или землемеров – и получал Х!У класс, самый низший. В армии от соответствовал тогдашнему прапорщику, или нынешнему младшему лейтенанту. Но это ставило Ивана Пупкова на иерархическую лестницу, и теперь от него только зависело,насколько высоко он мог по ней подняться. История знает много случаев, когда люди из низов доходили до генеральских чинов. Тот же Ломоносов, например, или Безбородко, или свинопас Разумовский. Генерал-цензор Никитенко из крепостных Бирюченского уезда вознесся до кресла, давшего ему право редактировать Пушкина и прочих отпрысков древних дворянских родов из числа сочинителей.
Но Табель о рангах не охватывал и пяти процентов из почти двухсотмиллионного населения империи. А с отменой крепостного права основное население крестьянской страны становилось безнадзорным. Вот и заполыхала империя бунтами.
И тогда на селе появились урядники. Они не состояли в классных чинах, не числились по Табели о рангах. Они оставались таким же «подлым» сословием, что и все не дворяне. Но именно урядникам на откуп отдана была Россия.
Тогда всю страну поделили на полицейские участки, или станы, как их называли. Возглавлял стан дворянин, полицейский чиновник – становой пристав. А надо вам заметить, что полиция в царской России, как нынче в Америке, была местным органом правопорядка – городской или губернской структурой. У полицейских не было персональных званий, и отличали они по должностям. У станового пристава в подчинении было теперь несколько урядников и старших урядников.
Кто помнит советскую милицию, тому скажу, что тогдашний сержант и заменял собой царского урядника. Советский человек обязан был беспрекословно подчиняться требованиям сержанта. Наказание простиралось вплоть до уголовного.
Польза от введения в империи института урядников была очевидной. Порядок эти псы самодержавия блюли за страх, и того же добились от народа. Но вред от них намного перехлестнул всякую пользу.
Урядники стали не просто опорой, но и костяком общества. Они заразили страну духом казенщины и униженности. Не случайно умница Чехов фамилию литературному уряднику дал – Пришибеев. Ведь отставной армейский унтер-офицер - это и есть урядник . И государство сделало ставку на урядника, оно поощряло подражание народом этому служилому классу. Прививалась пошлость, презрение к человеческой жизни и предательство.
Нормой для страны стала откровенная пришибеевщина. Не случайно именно она составила костяк гапоновщины, и именно она была идейной основой революционеров всех раскрасок.
Я помню, как у нас райцентре , в семидесятые годы был такой унтер, сержант Баркалов, которого за глаза звали Буркалов. Он с утра приходил в пившую, хлестал задарма в подсобке бокал за бокалом, но время от времени выходил и уводил в отделение одного-другого подпитого гражданина.
-План выполняет, - понимающе говорили алкаши, и даже зла на сержанта не имели. Потому что сами были точно такими же скрытыми сержантами, осознававшими собственное ничтожество. Правда, потом отёкший Баркалов умер прямо в пивной.
А недавно смотрю – принимает обочину глыбоподобный внедорожник. Приоткрывается стекло, и оттуда вот так, пальчиком, поманили дорожного полицейкого от сине-белой девятки. И офицер шустро так, бочком-бочком побежал к глыбе на колесах. Потому что в ней ехал унтер-олигарх, который сам и есть закон, а капитан - унтер уже потому, что признает свое бесправие перед сильным.
Да кругом дух пришибеевщины! Телевидение на государственном уровне прививает населению уголовное правосознание. За избиение граждан в Москве квартиры мэр дает не избитым людям, а избившим их урядникам .
А разве сто процентов в Чечне за известную партию – это не пришибеевщина? А мы с вами, покорно жующие жвачку бесконечного правления несменяемых генералов!...
К несчастью, я сам – такой же пришибленный унтерским мировоззрением гражданин. У Чехова есть ещё унтер Елдырин, который угодливо подает офицеру шинель.
Вот из меня тоже сделали елдырина:
-Подай-ка, брат, губернатору шинель. А теперь сними её. А теперь проголосуй за него.
И я покорно выполняю команды. Потому что кругом все такие елдырины. А выделяться опасно – сержант может сделать с тобой всё, вплоть до возбУждения уголовного дела.
А Табель о рангах есть, но не про нашу честь. Он - для пяти процентов населения