Странная история в городе Н

Меня пригласили прочитать курс лекций по эстетике в агентстве моделей "Очарование". Агенство  основал актер Виталий Подберезкин, который любил не только придумывать идеи, но и воплощать их в жизнь. Сам он не был воплощением мужской красоты, о чем, без сомнения, печалился, ведь ему хотелось играть на сцене роли первых любовников, а ему доставались роли негодяев и проходимцев.
   Тогда еще подобных агентств в нашем городе не было и народ повалил в "Очарование" валом. Виталий Подберезкин создал приемную комиссию из трех пенсионеров, считавших, что они разбираются в женской красоте. Все они делали вид, что независимы от своих жен. Они были бывшими вояками, партийцами и любили заседать. Петрошкин своим приказом - он был директором и худруком агентства - назначил членом приемной комиссии и меня, но я наотрез отказался.
   - Не делай мне сердечного приступа раньше времени, - сказал я Подберезкину. - Лекции я читать буду, но гонорар мне должен быть повышенным, а не просто халявным, но лишней халтурой меня не загружай, к тому же я, в отличие от бывших вояк, спецом себя по женской красоте не считаю.
   - Но ты же, Гарик, пишешь стихи о любви.
   - Творчество - это одно, а жизнь - совершенно другое! - резко перебил я Подберезкина, а он стушевался и аннулировал свой приказ.
   Я тогда работал консультантом Союза театральных деятелей Украины и писал статью о выдающихся способностях экстрасенса Олега Липутина, который был липучим и мечтал, чтобы статья о нем прозвенела на весь бывший Советский Союз.
   - Я не привык зря разбрасываться деньгами, - поучал он меня. - Они любят счет. Твоя статья должна прогреметь, словно бомба, хоть я, поверь, не кровожадный, но я рассчитываю на тебя, понимаешь.
   Липутин приводил ко мне своих пациентов, которых или уже вылечил от ста болезней или уже они были на пути к полному и окончательному выздоровлению.
   - Что мне твой Кашпировский, - говорил мне Липутин с апломбом, - мои способности более целеноправлены, а Кашпировский сильно разбрасывается, а в нашем деле надо бить в одну точку.
   Наверное, Исаак Бабель быстрее написал свою "Конармию", чем я свой материал о Липутине, потому что он придирался к каждой моей фразе. Этот паршивец требовал, чтобы каждое слово звучало подобно трубному гласу, я с ним спорил, но у него всегда оставался неоспоримый аргумент, что он урежет мой гонорар, а мне этого совсем не хотелось, и я признавал свои ошибки, которых не было.
   Однажды Подберезкин пришел ко мне на работу, когда мы справляли день рождения одной из наших сотрудниц. Мы пошли с ним в бар, где он величественно заказал кофе и бутерброды с красной икрой.
  - Гулять - так гулять! - величественно сказал он. - Два бутерброда тебе хватит? Тогда я красную икру ел только по торжественным случаям. И тут начались разговоры, а мне неудобно было есть, потому что Липутин задавал вопросы, а мне следовало отвечать четко и ясно, а с набитым ртом ничего вразумительного не скажешь. Сам Липутин свои бутерброды умудрился съесть. И тут меня позвали на празднование дня рождения.
   - Я тебя дождусь, - сказал экстрасенс. - Не волнуйся.
   Я вернулся через полчаса. Тарелка с моими бутербродами была пуста.
   - Я надеюсь, что ты нек голоден? - поинтересовался Липутин. - А я позволил себе съесть твои бутерброды, потому что боялся, что ты переешь, а делать этого, поверь моему врачебному опыту не следует.
   Статью я все-таки дописал, но позволил себе маленькую толику ехидства, которую Липутин не заметил. До сих пор помню начало этой статьи: "Великий маг и кудесник Олег Липутин делает нам честь, проживая с нами в одном городе!"
   Между тем комиссия по отбору в модельное агентство работала без сбоев и тридцать очаровательных девочек-девушек приступили к занятиям. Я читал лекции по эстетике и думал, когда они окончатся, потому что мне мне совсем не хотелось их читать. По той причине, что я не создан для педагогической работы.
   Самой красивой девушкой была, без сомнения, Надя Перлова. И самой нахальной, потому что она донимала меня, своего преподавателя, вопросом:
   - Ответьте, я эротична или нет?
   - Надо спросить у Подберезкина, - вяло отвечал я.
   - Неужели у вас нет своего мнения?
   - Мне не за мое мнение платят деньги.
   - Какой же вы бука!
   - Стараюсь!
   Я себя ощущал глубоким стариком перед Надей Перловой. Ей было 18 лет, а мне... Лучше об этом не писать. А потом я все же не выдержал и перед началом одной из лекций сказал,
   - Вот в Наде Перловой много эротичности. Она покраснела, потом побелела и вновь покраснела. И стала энергично что-то записывать в свою тетрадь, а остальные девочки-девушки стали смеяться и переговариваться, как я неожиданно ляпнул, что посвящу кому-нибудь из них когда-нибудь эротическую поэиу.
   - Наверное, Надюше Перловой? - поинтересовалась Тамара Чернохвостикова.
   Я ничего не ответил, а перешел к свуоим прямым обязанностям.
   А на перемене Надя Перлова сказала мне с намеком:
   - Вы сделали совершили свой первый эротический поступок!