Глава 1. Знакомство. Отъезд

Магда укладывает вещи в чемоданы. В старые чемоданы года этак тысяча девятьсот двадцать шестого, доставшиеся в наследство от тети, которая любила всякий раритет.
Солнечный свет в её волосах всегда навевает на меня скуку. Косы, заплетенные настолько туго, что кожа натягивается. Они спускаются к полу, каштановые кисточки тащатся за Магдой по пятам. Бледная кожа, пахнущая лавандой; кожа, которую я целую каждый день, каждую ночь, перед тем, как заснуть (потом, во снах, я вижу горные вершины и камелии). На её спине - родинка в форме форванского золотого трилистника. Сейчас этот трилистник мелькает у меня перед глазами туда-сюда, потому что Магда привыкла ходить по комнате голой.
Я знаю эту девушку давно. Знаю её походку, знаю её манеру перелистывать страницы новых книг. Так получается, что девушек-художниц уже знаешь довольно долго, даже если вы только что познакомились. Её пальцы созданы для кистей и пастели. Сухая пастель, особенно дешевая, сильно крошится, надламывается, отчего руки делаются разноцветно-пыльными.
В зимнее утро, сквозь крупные хлопья снега, я заметила её в мозаичном арочном окне художественной лавки (единственной на материке), в которой продавец-эвен, прищуриваясь, называет небо твердью, а вместо одного переднего зуба у него рубин. Сердце слабо дёрнулось и замолчало. Я зашла внутрь, хотя опаздывала на поезд.
- Ты мне нравишься.
- Тогда пойдем со мной.
Я взглянула на её загорелые невымытые руки. Казалось, загар был поверх этой пестрой пыли, поверх сухой кожи, изъеденной северным холодом. Он ореолом окружал её всю, напоминая о теплых странах. Она путешественница. Я наконец-то нашла её.
В первый год знакомства мы жили в плавучем доме на реке Арно. Век назад Италия бесповоротно погрузилась под воду. Галерея Уфицци, палаццо Ручеллаи, понте Веккьо и понте Санта-Тринита - отныне все это принадлежит водной стихии. Арно настолько прозрачна и чиста, что дно видно пронзительно ясно, особенно в солнечные дни. Тогда открывается воистину невероятная картина: площадь Синьории поросла водорослями, кораллами, губками, имеющими форму вазы или кубка, мягкие кораллы, своей окраской напоминающие цветущие сады… Там плавают глубоководные рыбы-монстры, рыбы-удильщики, зловещие, жуткие, отвратительно-прекрасные; рыбки-кардиналы громадной тучей проносятся прямо под нашим домом; сквозь полуразрушенные окна палаццо Медичи-Риккарди просачивается, перетекает багровый глубоководный кальмар, его щупальца светятся, извиваются, привлекая незадачливых жертв, и они летят, как насекомые ночью слетаются на свет лампы. Ты всматриваешься вниз и на дне замечаешь книги, картины, технику. Словом, всё, чем жили люди века назад.
Как-то мы два месяца подряд не сходили на берег. Вокруг нас, рядом, постоянно находились другие плавучие дома, гондолы, прогулочные лодочки, построенные на манер парусных трехмачтовые корабли. Каждую неделю парусник-библиотека проплывал огромный путь, чтобы наведаться ко всем читателям. Связаться с кем-либо - непросто: техника работает вполсилы или не работает вообще. Люди передавали друг другу письма через общих знакомых. Некоторые романтические особы отправляли послания в бутылках из-под мартини или ликера: туда можно было уместить до пяти писем сразу. Хотя, не только письма путешествовали таким способом: миниатюрные книги, монеты, чье-то обручальное кольцо, ящерица - всё это плыло по течению к своим адресатам.
Анджи гостила у нас. Старая знакомая Магды. Поскольку моя худенькая маринистка была занята с утра до вечера, мне приходилось выслушивать недовольные высказывания нашей гостьи, любившей критиковать всё, чего она не принимала. И вот сегодня она остановится у нас (должен же кто-то приглядывать за нашей комнатой: ведь пол порос мхом, стены увиты плющом, а с потолка свисают виноградные листья).
Мы слишком долго были здесь. Люди начинают что-то замечать.
Пора уходить.