Ей

Я отношусь к тому типу людей, которых всплыть на поверхность заставит только осознание того, что вдыхаемый мной глоток кислорода является последним в баллоне. И это проявляется во всём : деньги, еда, пробуждение, учёба, работа, здоровье. Друзья… Да-да даже друзья. Лишь осознав почти полное их отсутствие, я начинаю задумываться: а почему их нет? В чем причина? Виной тому лень, слабохарактерность, расчётливость, или обычная человеческая глупость? Я не знаю.
Вот и сейчас я осознаю, что до поверхности мне осталось ещё несколько метров, а глотку уже режет, столь ужасный для осознания, бездыханный вакуум. И вот задыхаясь в океане столько безразличного общества, что так беспечно и ,кажется, безмятежно плывёт вокруг меня, я всё же начинаю биться и трепыхаться, желая ухватиться за уже проникающее сквозь толщу воды лучи солнца. И вот уже перед глазами проносится вся жизнь. Я же краснеющими от крови глазами пытаюсь высмотреть в этих фрагментах тот миг, из-за которого я сегодняшний оказался гораздо глубже, чем обычно. И не найдя решительно ничего, я уже кричу столь глухим и пузырящим воду вокруг меня голосом: «Почему же? Почему?». И пытаясь ухватиться за вылетающие из меня шары воздуха, надеясь на то, что ухватившись за один из них, взлечу к поверхности столь изобилующей живительным для меня воздухом так же быстро, как ловко выскальзывающие из моих тяжелеющих ладоней пузыри воздуха. И вот медленно я уже парю в низ, пронзаемый теплым и так быстро удаляющемся лучом полуденного солнца. И в этот самый момент, когда глаза отчаиваются увидеть хоть какой-то свет, лёгкие потеряв свякую надежду сжимаются в мокрый комок, а сознание нервно вспоминает отрывки из давно забытых молитв, чья-то тёплая и до детских криков знакомая рука с присущей ей силой и нежностью вырывает меня из крепких холодных объятий бездны и несёт к корме лодки, вёсла которой я столь безрассудно оставил какое-то время назад.
- Ты только дыши…Сынок.