Золотой дождь. Глава 21. Приезд начальства

 Глава 21

 ПРИЕЗД НАЧАЛЬСТВА

 Вечером на прииск прилетела представительная делегация руководства артели во главе с председателем. Чугай здесь никогда не был, поэтому, отложив все дела, решил посмотреть самую ценную жемчужину своего дорогого ожерелья.

С начала работы только на одном этом прииске старатели добыли золота больше, чем на всех остальных. Такого не ожидал никто, и, если честно признаться, Чугай тоже не думал, что тут будет новый Клондайк. Получается, не зря он разругался с Федынским, испортил отношения с Геологическим комитетом и многими другими, кто ему мешал или не верил в его затею.

Зато теперь председатель старательской артели «Куйга» был на коне: он приобрёл сверхприбыльный прииск и доказал своим бюрократам, что он был прав, когда рисковал по-крупному. Правда, было одно «но», до сих пор мешавшее спокойно жить, – отсутствие лицензии на разработку Уйгура. Из-за этой щекотливой ситуации приходилось откупаться крупными взятками, попадавшими в карманы чиновников.

- Это что ещё за крест? – выйдя из вертолёта, спросил он Кульчицкого, встречающего высокое начальство. – Вам что, делать тут нечего? Пахать надо, а вы развлекаетесь, как дети.

Чугай хорошо знал о состоянии дел на прииске и, тем не менее, сразу решил показать, кто в доме хозяин.  Многочисленная свита загудела, выражая свою поддержку председателю.

Кульчицкий сказал, что там похоронены заключённые, которые сложили свои головы, добывая золото. К придиркам председателя артели он был готов и отнёсся к этому вполне спокойно.

– Они открыли и разрабатывали это месторождение, на котором работает наш прииск, — с  достоинством продолжал начальник участка. — Так что, я думаю, они достойны  этого скромного креста.

- Слышал, слышал, — недовольно пробурчал Чугай. Историю с открытием Уйгура он знал не хуже Кульчицкого, поэтому не стал развивать эту тему. – Может, им ещё часовню поставить? Так сказать, в духе нашего времени, — не то в шутку, не то всерьёз сказал он на ходу. – А что с привидениями, не приходят больше?

Первым делом Чугай пошёл в золотоприёмную кассу. Золото он видел не раз, но столько, сколько его было здесь, не видел никогда. Оно хранилось в опечатанных контейнерах, которые по его команде Петренко стал неохотно вскрывать.

- Василий Федотович, по инструкции не положено, — пытался он остановить председателя артели. – Потом придётся всё перевешивать и составлять акт.

Председатель довольно ухмыльнулся. Эту службу он не любил, поэтому слова начальника ЗПК проигнорировал.

- Меньше будешь спать, а то вон, какую икру отпустил! – Он ткнул кулаком в живот Петренко. — Етишь твою мать, даже мне такого не снилось!

Его слова заглушил смех Вербицкого и Барсука, отводивших душу на злополучном Петренко. Не обращая на них внимания, Чугай запустил руку в контейнер и стал пересыпать золотой песок с руки на руку. Вербицкий открыл бутылку шампанского, припасённую для этого случая.

- Свершилось, мужики, свершилось! Вот оно, первое золото Уйгура! — как маленький ребёнок радовался председатель. Возгласы окружающих заглушили его голос.

Когда эйфория прошла, Петренко осторожно подкатил к председателю.

- Василий Федотович, металл надо сдавать. По инструкции не положено много накапливать в кассе. Это очень опасно. За это нас по головке не погладят.

Чугай от него отмахнулся, как от назойливой мухи. Он считал, что всё знает лучше других и принимать решения может только один. Но тут вмешался Вербицкий:

- Шеф, он прав, металл надо срочно вывозить, накопилось больше трёхсот килограмм. Нельзя его оставлять на прииске.

- Вы как будто живёте на другой планете. Да как вы не понимаете! – взорвался Чугай. – По определённым соображениям я не хочу пока сдавать золото в хранилище.

По требованиям, которыми руководствовались все золотодобывающие предприятия, драгоценные металлы, вывезенные с приисков, должны были сразу сдаваться в государственные хранилища.

Когда все вышли из ЗПК, Чугай отвёл Вербицкого в сторону и сказал:

- Арнольд, если мы сдадим сейчас металл, тогда даже последняя собака будет знать, что этот прииск очень перспективный. В этом случае нам не видать его, как своих ушей. Все сразу начнут качать права. Я и так устал от них отбиваться. Мы на этом золоте ещё наварим прилично, поиграем немного на ценах. В это лето они растут, как на дрожжах. Когда ещё раз подскочат, будем вывозить.

Складировать много металла было очень опасно и невыгодно. Золото, извлеченное из земли, начинало жить своей жизнью, требовавшей движения. Без постоянного оборота оно не приносило дохода, но Чугуй был другого мнения, и  золото осталось на прииске.

После обхода председателя артели Барсук стал разбираться с начальником участка. На его многократные радиограммы по поводу нового машиниста, которого он хотел посадить на Камацу, тот отвечал отказом.

- Покажи-ка мне этого курсанта, который работает на моём Камацу, — насел он на Кульчицкого. – Я такого сроду не видел, чтобы сразу после курсов кому-то давали японскую технику. А вдруг он её угробит, кто будет платить? Учти, я запчастей не дам.

Кульчицкий сказал, что парень нормально работает, и у него к тому же верхнее образование. Барсук крепко матюгнулся, в душе проклиная тот день, когда принял Бориса в артель. Теперь из-за него родственник жены, приехавший на заработки, вкалывал на обычной сотке. А на обещанном японце раскатывал случайный пацан, с которого взятки гладки.

- Ну, если тебе так хочется  посадить своего кадра на этот Камацу, меняй его сменщика, а Бориса не тронь.

- Мыкола – мой земляк, пусть работает, а этого надо убрать, — как бульдозер давил Барсук.

Борис утюжил склон, толкая породу к промприбору, когда на полигон пришёл Кульчицкий с заместителем по производству. Барсука он узнал ещё издалека и сразу заподозрил неладное.

С ним он встречался всего несколько раз, но его колоритную внешность забыть было невозможно. Толстый мужик под два метра ростом, с густой чёрной бородой был приметной фигурой. Короткие волосы ёжиком, толстая золотая цепь на шее и массивный перстень с бриллиантом выдавали в нём нового русского, разбогатевшего в перестроечное время.

В смутные времена Барсук оказался в нужном месте. Перебрав несколько разных артелей, он остался в «Куйге» и от  простого бульдозериста, приехавшего на заработки с Украины, дошёл до руководителя производства. К удивлению всех, Барсук постоянно мотался по приискам, выделывая самые разные чудеса, несовместимые с его комплекцией. По каким-то известным только ему одному каналам Барсук добывал дефицитные запчасти к землеройной технике. В своём деле он был настоящим мастером, поэтому никто его не трогал.

После внешнего осмотра бульдозера Барсук полез в кабину. Он молча посидел за рычагами и, не сказав ни слова, спустился на землю.

- А теперь давай посмотрим движок. Показывай.

Барсук его осмотрел и даже залез под бульдозер. По всем признакам за ним хорошо ухаживали. Таким он не видел его уже давно.

Этот   бульдозер Барсук знал, как свои пять пальцев. В своё время он сам привёз его из Владивостока и сам «учил» работать. Потом сам же выбрал достойного машиниста, который, по его представлению, мог на нём работать. Это был уже немолодой человек, почти полжизни проработавший на приисках. Только с первого же дня он не подружился с этим бульдозером. А дальше пошло-поехало.

- Ты что с ним сделал? – с удивлением спросил он Бориса.

- Привёл в божеский вид, его запустили немного.

«Если бы только немного, это полбеды, а то уделали на нет», — подумал про себя Барсук, но промолчал. Хвалить Бориса не входило в его планы. По всему было видно, что бульдозер попал в хорошие руки.

Главный геолог артели тоже не терял зря времени. Не успев выйти из вертолёта, он пошёл на участок, который хорошо рассмотрел с воздуха. Это уже был другой участок, совсем не похожий на тот, какой он видел зимой. Попасть сюда раньше Белов не смог и теперь хотел наверстать упущенное. Три пробы с самыми богатыми содержаниями золота, неизвестно откуда, отобранные Иваном, не давали ему жить спокойно.

Походив по старой канаве, до которой ещё не добрались старатели, он спустился на полигон. Там работали все бульдозеры. Стоял только Камацу, вокруг которого бегал Барсук. Когда тот ушёл, Белов подошёл к машинисту.

- Ничего необычного вы не встречали на склоне? — спросил он Бориса, поднимавшегося в кабину.

- Только развалы белого кварца в районе канавы, — отряхиваясь и вытирая руки, ответил тот. — По-моему, это одно из двух тел, открытых горным инженером Бариновым.

На лице Белова можно было прочесть одновременно удивление и недоумение. Ни о каких рудных телах, а тем более о горном инженере Баринове, он никогда не слышал.

- Это кто такой? – спросил он, подумав про себя, что этот парень хочет показать себя великим специалистом.

- Баринов  – это заключённый, открывший это месторождение. Перед революцией он окончил  питерский горный, а в лагере был десятником, — нисколько не смутившись, стал рассказывать Борис. — Вначале он занимался поисками золота, а потом, как и все, добывал его. Теперь вместе со всеми Баринов лежит в братской могиле. Его расстреляли осенью сорок первого. — Обычная судьба заключённого ГУЛАГа. Оттуда редко кто выходил живым.

Главный геолог с недоверием смотрел на бульдозериста. Откуда, мол, ты это знаешь, было написано на его лице. И вообще, кто ты такой? Будто угадав его мысли, Борис сказал:

- Простите, мы не познакомились. Борис Конев, машинист этого агрегата, — показывая на Камацу, представился парень. — Мой дед командовал лагерем заключённых, который тут был до начала войны, — спокойно продолжать Борис. — Правда, ничего хорошего я не могу сказать о нём, зато дед оставил дневник, из которого я всё узнал. Кстати, и о том, как тут искали и добывали золото, там тоже написано. На мой взгляд, очень интересно!

- Да ты что! – только и сказал Белов. О таком можно было только мечтать.

Дневник своего деда Борис взял с собой на прииск и время от времени перечитывал его записи. Особенно его интересовал заключённый Баринов, который вызывал у него симпатию. Теперь он хотел узнать о нём побольше. Те места, где упоминалось о десятнике, Борис подчеркнул жёлтым маркером. Со временем он выучил этот текст из дневника почти наизусть.

«Золото поначалу пошло неважнецкое, — цитировал парень. — После каждой промывки осужденный Баринов, числившийся десятником, снимал с бутары всего несколько грамм. Большей частью золото было мелким и каким-то угловатым с исчерканной или шероховатой поверхностью. Песок да песок».

«Такое золото есть повсюду, оно почти всё угловатое, — управляя  бульдозером, рассуждал парень. – Внешне это действительно песок, только золотой. Вот его-то и добывают».

Время, проведённое в экспедиции летом, не прошло для Бориса бесследно.  Он много увидел и услышал от своего наставника, главного геолога Калинкина и теперь мог объяснить многие процессы образования минералов.

-  В том,  что золото угловатое и неровное,  ничего удивительно нет.  Это признак того, что оно из коренного источника.

Так ему говорил Калинкин, и он это отлично усвоил.

- А уж он по части поисков золота дока, каких надо поискать. Ко всему прочему -  великий труженик.

Переварив очередной кусок текста, Борис снова возвращался  к дневнику своего деда.

«К самому месторождению мы ещё не добрались, но оно должно быть где-то рядом.  Золотоносной породой могут  быть выходы скальных пород или кварцевые жилы».

Обломки молочно-белого кварца здесь встречались повсюду. Местами они были словно разъеденными ржавчиной и пористыми. Кое-где их пронизывали тонкие чёрные прожилки. Кварцевую породу Борис хорошо рассмотрел, а в лупу увидел тонкие золотистые блёстки. Это было золото. То самое золото, которое при разрушении породы оказалось в россыпи.

«Золото резко попёрло, когда стали отрабатывать второе рудное тело, заштрихованное на плане Баринова, — писал дед в своём дневнике. — Оно находилось в нескольких десятках метров западней предыдущего. Внешне такая же осыпь из похожих камней, ничем особо не отличается, правда, белого кварца стало побольше. А вот надо же, золотишко пошло! Баринов говорил, что мы влезли в кварцевую жилу».

Сейчас на прииске золото добывали из россыпи. Кульчицкий сразу приказал начать с нижней канавы. Отдавая команды, он даже не подозревал о существовании дневника Конева. Не знал он и о рудных телах, открытых Бариновым ещё до войны. История открытия этого месторождения, как и бывших лагерей заключённых, его не интересовала.

Кульчицкий был практиком, нацеленным на результат. Данные опробования, проведённого зимой, и интуиция, говорили ему, что самые богатые  участки с золотом находятся в районе этих канав. Недалеко от них он поставил один промприбор, ниже по течению Уйгура установил другой. Породу на промывку подавал к верхнему промприбору  Борис.

«Эта россыпь довольно мощная и протяженная, поэтому работы хватит тут надолго».

В своём дневнике дед Бориса констатировал только факты, а разведал россыпь Баринов. По его  словам,  здесь было целое месторождение. Чтобы оно не потерялось, он предлагал его застолбить. Борис удивлялся его прозорливости, не каждому понятной даже в наши дни. В то же время он был поражён позицией своего деда, контролировавшего весь процесс добычи золота. Он стремился извлечь из земли всё, до единой золотинки.

 

Борис рассказал Белову, что Баринов нашёл золотоносные тела, которыми, как он предполагал, оказались  кварцевые жилы. Главный геолог артели  нисколько не удивился. Результаты  опробования это подтверждали.

- Вы знаете, в дневнике говорится, что максимальные по содержанию навески золота десятник намыл из породы, принесенной со склона высокой горы, — увлечённо говорил Борис. — Она возвышалась в нескольких километрах от их лагеря и спускалась в узкий распадок. Выше этот склон всюду зарос густым стлаником и высоким кустарником тальника и ольхи.  Им пришлось вырубить все кусты и полностью его очистить.

Белов повернулся в сторону высокой горы, на её склоне сейчас был разбит полигон, а выше виднелись отвалы канавы.

- Ваш дедушка имел в виду это место. – Он показал рукой на канаву. – Заключённые проделали приличную работу.

- Представляете, мой дед даже контролировал работу Баринова! – сказал Борис. — Ему, видите ли, не нравилось, как идёт промывка. Считал, будто бы часть золота он теряет.

- Такое вполне возможно. Стоит только увеличить  напор воды или угол наклона стола, как золото не поймаешь. Если оно мелкое, всё уйдёт в отвал…

Гул работающего бульдозера заглушил слова Белова. Борис показал на уши. Когда стало тише, он сказал:

- Я запомнил, что он написал о проверке Баринова.

«Я  долго думал, как его вывести на чистую воду, и придумал, промытую породу надо ещё раз промывать. Если есть там золото, то оно себя покажет. Его не спрячешь — оно обязательно вылезет при повторной промывке. Когда мы стали промывать отработанные отвалы, десятник как будто бы  даже и  не удивился. Говорит мне, что он  и так проводит контрольное опробование, да только не так часто, как я заставил это делать».

- Вы знаете, Борис, Баринов всё делал очень профессионально. Если что-то и уходило, так, я думаю, это были естественные потери. Вообще, по моим представлениям, украсть золото в ГУЛАГе было непросто. Да заключённым оно и ни к чему – каждый думал о том, как бы ему выжить. К тому же, как я понимаю, Баринов  был воспитан по-другому. Это был высоко образованный человек, до мозга костей  интеллигент.

Борис кивнул головой. Размышляя о Баринове, он давно пришёл к такому же выводу. Помолчав, он добавил:

- Дед написал, что по результатам своего опробования тот вносил поправки при промывке. Благодаря этому он добивался полнейшего извлечения металла. По крайней мере, в промытой породе золота он не поймал. Вот поэтому он его сразу не прикончил. А ведь грозился. Об этом сказано в его дневнике. Я думаю, он не один такой был, — будто оправдывая его, произнёс парень. — Тогда были такие порядки: запорол работу, становись к стенке. Стране нужен был металл. Любой ценой его надо было добыть. Этой ценой становились человеческие жизни.

Белов проанализировал ежедневное поступление металла и пришёл к выводу, что того тела с ураганным содержанием золота, пробы из которого принёс Иван,   старатели не вскрыли.