Ледниковый период

               

                "Нервы, должно быть...
                Выйду -
                погуляю.
                И на улице не успокоился ни на ком я."

                Владимир Маяковский.


Тугая входная дверь открывается ударом плеча. Чем резче, злее толкаешь, тем больнее плечу. Дверь дерётся. Даже дверь дерётся. Когда спокоен, даже не заметишь этого соприкосновения, а сейчас вспышка, укол. Ладно, отвечать не буду.

Скорее бежать! Вернее, быстро идти. Стремительно. Как в книгах: «с затуманенным взором идти, куда глаза глядят…» Интересно, как и куда они глядят, если затуманены… Хотя там ещё бывает вариант – «брести, не разбирая дороги». Вот это хорошо, вот это здорово: не-раз-би-рааа-я. Рвануться, кинуться, метнуться, запутать следы. Чтобы самому наконец  потеряться, не понимать, где ты и зачем. Не понимать, кто ты, и что с тобой. Как сейчас, только по собственной воле, а не стечением обстоятельств. Управляемое падение. Регулируемый занос.

Так нет же, чёрт! Ноги несут, сандали шлёпают по знакомому маршруту. Как приговорённый. Переход, церковь, переулок, магазин. Это как с Питером: захотевший «погулять по центру» обречён вновь и вновь выходить на Невский. И чем сильнее кружишь, чем чаще сворачиваешь в попытках убежать от этого магнита, тем быстрее возвращаешься к нему.

И вот ведь выбит, сдвинут, а всё равно: переход, церковь, переулок, магазин. Значит, в магазин? Заедать? Ну, в самом деле, не церковь же заходить. В шортах и майке. Хотя тут с причиной и следствием не всё ясно. То ли в церковь путь закрыт из-за шорт, то ли шорты надеты, чтобы в церковь не занесло. Значит, в магазин! Раз всё горит, будет дрова подбрасывать. Деньги последнее, чего хочется жалеть. Сейчас всего, чего захочу! Много и сразу! Беда только, что ничего не хочу. Стало быть, по старой схеме – «куда глаза глядят» или «на что взгляд упадёт»!..
…на кассе без удивления пробивали ежевику, маринованные рыжики, семь разноцветных зубных щёток (три из них крошечные, детские, с динозаврами), чёрные спагетти, йогурт, пудинг, желе, молоко в стеклянной бутылке, светящиеся в темноте презервативы и керамического верблюда.

Вышел на улицу – так же жарко, дышать нечем. Хорошо, хоть пакеты к земле тянут, оторваться не дают.  Обратная перемотка: магазин, переулок, церковь, переход. Возле церкви что-то остановило, взгляд на купол, звёзды. Дёрнул сам себя, пошли! А то ещё почувствуешь что-нибудь. В это время боковым зрением отметил нечто дикое. Может, показалось? Обернулся. Нет, правда! В переулок шамкала старушка в чёрном зимнем тулупе, обмотанная пуховым платком, и волокла за собой детские санки, нагруженные какими-то пакетами. Город сумасшедших!

Подходя к переходу, увидел странно пританцовывающего парня. И не столько удивляло то, что он нелепо перепрыгивал с ноги на ногу, периодически постукивая ими об землю, сколько сбивали с толку укороченный пуховик, мохнатые наушники поверх вязаной шапочки и эти глупые угги на ногах. Флэшмоб какой-то, что ли? Тогда почему один? Парень перестал прыгать и ошарашено пялился. Спасаясь от этого взгляда, перевёл глаза на мигающую цифру под красным изображением пешехода, зажмурился и по привычке стал самостоятельно отсчитывать оставшееся до зелёного время. Сорок семь, сорок шесть, сорок пять… Вдруг резко дрогнули плечи, холодок пробежал по позвоночнику, в лицо будто воды ледяной плеснули… Санки! Она тащила по асфальту металлические санки, а они не скрежетали! Вытаращил глаза, на светофоре красные «сорок», а животный страх уже толкнул ноги на дорогу.

В спину, брошенное парнем: «Флэшмоб что ли? А чё один?»

Слева вспыхнувшие фары, истеричный вскрик тормозов, и чёрный автомобиль, вильнув резко нервно вправо, вдруг закружился, как фигуристка на льду.

Наблюдая это вращение, добежал до бульвара и с размаху налетел на какую-то мадам в роскошных мехах, что выгуливала свою шавку в ладно-сшитом розовом брезентовом костюмчике. Шавка залилась лаем, хозяйка матом.  На шум испуганно обернулись две молодые мамаши (одна в дублёнке, другая в шубе) и посеменили хватать своих малышей. Карапузы в смешных дутых комбинезонах, делавших их похожими на космонавтов, были тут же, недалеко. Весело барахтаясь и болтая ручонками, они валялись посреди газона…

Мокрый, потный, тяжело дыша и шарахаясь от закутанных, завёрнутых, запахнутых и застёгнутых на все пуговицы, дошагал до края бульвара и остолбенел. По улице, угрюмо урча, ползла вереница снегоуборочных машин, тащивших на своих рыжих спинах что-то чёрное, вязкое, тяжёлое. Пошатнулся, упёрся рукой в фонарь, чтобы устоять, и тут же отдёрнул, словно обжегшись. На столбе красовался тоненький лоскут кожи, а ладонь заливала кровь. Тут-то крик широкий, яркий, горячий вылетел из груди, а вместе с ним вырвалось облачко пара…
               
                _________________________


- Ну и чё мне с ним делать?
- Оформляй.
- Понятно, что оформлять. Чё в заключении писать?
- Ты медик, тебе виднее.
- ****ь, тут все признаки общего переохлаждения организма! Он закоченевший весь! На теле следы обморожения! У него вон иней в волосах! Как я это запишу?!
- Да мне насрать. Документы при нём есть?
- Какие документы в шортах!
- Всё, значит оформляй как бомжа. Пиши – алкогольное отравление. Понял?
- …
- Не слышу?
- Понял.
- Умница, дочка. Ладно, грузите и поехали. И так тут проторчали. Тфу! Когда ж этот пух сраный кончится… Летит и летит.

17.06.2012 г.