Виктор Цой. Знаю, что умру молодым

      Лето 1986 года я проводил в Киеве. Не по своей воле, а согласно студенческому расписанию. Нас, четверокурсников института гражданской авиации откомандировали на завод «Большевик», подкреплять теорию практикой.
    Над Киевом вовсю бушевала Чернобыльская радиация, местные жители старались вырваться из опасной зоны,  а мы выполняли план сборки каких-то секретных ящичков. Молодёжь всегда выше страхов. По выходным мы валялись на радиоактивном днепровском песке, ели почти дармовые фрукты и овощи и тешили себя надеждой, что через месяц разъедемся на каникулы. Дни тянулись буднично, но один день я запомнил на всю жизнь. В общаге ко мне подошёл дружок Сашка Краснопир, киевлянин.
- Димка, завтра на практику не идём. Есть дело!
- На пляж не поеду, и так обгорел до костей.
- Какой пляж! Едем на съёмки! Только т-с-с-с! Никому!
- Каких девок будем снимать? Из политеха? Или универа?
- Дурында! Я о киносъёмках! В Березняках будут снимать фильм про кино. Ну, про Цоя! Ты чего, деревенский?
      
      Поначалу я ничего не понял. Почему кино будут снимать про кино? А вот фамилия Цой была как-то отдалённо знакома. Каратист известный?
- Слушай, ты растолкуй конкретнее, кто да чего?
- Да я и сам честно не в теме. – Сашка хмыкнул. – Вчера краем уха слышал, как мой дядька ругался, что завтра на Березняках они будут курировать каких-то корейцев. Ну и ещё ругался про кино, про Цоя. Дело стоящее, надо ехать.

     Я больше не ломался. Дядька Краснопира работал в «конторе», а их по пустякам на мероприятия не посылают.

       Ранним утром мы тряслись в метро. Переехали на левый берег Днепра и сошли у микрорайона Березняки. Потопали пешком. Сашка всё упоминал озерцо с трудным названием Тельбин. Как оказалось, о «мероприятии» знали не только мы и «конторские». Зевак сто топтались на подступах к озеру, ближе их не подпускала милиция.

     Березняки - район, утопающий в зелени, но в это утро местечко посерело. КГБшники неумело изображали отдыхающих и праздношатающихся. Все как один в серых костюмах. Внезапно толпа дрогнула, и качнулась вперёд. Послышались крики: «Цой, Цой, Виктор, Кино!»
Вот тогда я впервые увидел легендарного певца. Высокий, худой, с гитарой в руке. К сожалению, в этот день съёмки отменили, помешал лишний народ. Больше вырваться с завода нам не удалось. Много позже я узнал, что снимался короткометражный фильм «Конец каникул», фактически клип группы «Кино». Это было первое появление Цоя на киноэкране.

    Когда в 90-м году Виктор погиб, мне вспомнился тот «серый» день и на ум сразу же пришла версия убийства. Об этом много спорили, много писали, фантазировали, но спустя годы вероятнее выглядит другая версия.

      «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт». Творческие люди очень суеверны, ранимы. Вот и у Виктора за всей внешней харизмой скрывалась неуверенность, конфликтность с самим собой. Я не пишу стихов и мне для понимания метафор всегда легче разворачивать поэзию в плоскость прозаики.

     «Дешифруя» таким образом стихотворный слог любого поэта, умершего в расцвете лет, легко найти тот период, когда наступает творческий кризис, метания, депрессия. За этим периодом начинается дорога к финишу. И она очень короткая. Вслушайтесь в рассказ самого Виктора.

     1. Период расцвета, период надежд.

 « Знаешь, каждую ночь я вижу во сне море, вижу берег. Я слышу песню, я прихожу домой к себе. Мне кажется, я ослеп, но я вижу свет. Я вижу весну. Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь стоит того, чтобы ждать. Верь мне! Я знаю, нам надо быть вместе. Уходи, но оставь мне свой номер. Я так хочу быть с тобой!»

     2. Переломный момент.

 «Вроде жив и здоров, вроде жить не тужить, но откуда-то  приходит печаль? Мы хотели песен, но не было слов. Мы хотели спать, но не было снов. Сигарета в руках, чай на столе. Так замыкается круг. Эта схема проста. Нам становится страшно что-то менять! 
Перемен! Требуют наши сердца! Мы ждём перемен!
   Но меня везут туда, куда я не хочу. Почему я молчу, почему не кричу? Я молчу!»

   Зрители, поклонники восприняли эти слова, как политический призыв, как зов на баррикады. Но это всего лишь попытка поэта продлить себя в творчестве. Увы, тщетная, неудавшаяся.

     3. Путь в никуда.  Тоннель без света в конце.

   «Я чувствую, что весь мир идёт на меня войной. Пришла ночь, за ней гроза. Руки в карманах, вниз глаза. Заедает меня тоска, верная подруга моя. И высокая в небе звезда зовёт меня в путь. Я пишу тебе письма, но нет больше сил. Дни идут чередом. День едим, а три спим. Так проходит за годом год, так и жизнь пройдёт. Я жду ответа, но надежд больше нет. Скоро кончится лето и всё пройдёт… Мы знаем, что нам умирать молодым. Всё, что мне нужно сейчас, это несколько слов и место для шага вперёд. Вот мы делаем шаг на недостроенный мост. И каждый кричит – Я ГОТОВ!!!»

     Вот и кончилось лето! Виктор Цой погиб 15 августа 1990 года.