***

Наша каюта была великолепной. В лучших традициях фешенебельных салонов Лондона и Парижа. Позолоченные канделябры стояли на столиках с изящными ножками, диваны с шелковой обивкой выглядели так, как будто их взяли у самой английской королевы, в воздухе витал тот терпкий аромат новизны, который чувствовался на всем корабле, но здесь особенно.
- Это ваша личная прогулочная палуба, сэр, - долетел до меня незнакомый голос. Наверное, Кела знакомили с его новыми владениями. Он даже в океане хотел жить во дворце. Роскошь была неотъемлимой частью его существа, он был типичным представителем высшего общества. И я не могу его осуждать - воспитание такая сильная вещь, которой сопротивляться практически невозможно. Я знаю об этом не понаслышке. Если я еще как-то боролась с этой светской болезнью, то только из-за своего слишком волевого и противоречивого характера. Но я привыкла к постоянной опеке, меня всегда окружала сотня прислуг. В свои семнадцать лет я была едва ли самостоятельнее пятилетнего ребенка. Это страшно, ребенок волен в своих эмоциях, что же могу сделать я? С покорным лицом фарфоровой куклы принимать все условия и подчиняться.
Передо мной открыли чемодан с самым сокровенным и любимым, что я имела - это были картины начинающих импрессионистов.
- Достать все картины, мисс? - раздался тихий голосок моей служанки Труди. Ее скромность всегда умиляла меня, в глубине души я даже завидовала ей, она - живой человек. Все мои человеческие чувства давно превратились в лед.
- Да, надо освежить эту комнату.
Эти художники точно рисуют душой, не кистью, не карандашом, из сердца. На одном холсте расцвели робкие водяные лилии, словно пугливые мотыльки случайно коснулись глади пруда. На другом - танцевала девушка, юная, грациозная и такая одухотворенная, что казалось будто в ее лице застыла сама Вселенная. Она жила танцем, да, именно жила.
- О, Боже, опять эти картины, - я вздрогнула. Меня снова вернули к убогой реальности, нагло прервали те самозабвенные минуты призрачного счастья, дарованные мне искусством.
- Вот уж напрасная трата денег, - с бокалом шампанского в руке Кел торжествовал. Его взгляд пылал от осознания собственного превосходства.
- У нас с Келом взгляды на искусство совершенно разные, - улыбнулась я Труди. Не хватало еще того, чтобы эта очаровательная девушка заподозрила что-то неладное в отношениях ее господ. Мою неприязнь к Келу было сложно скрыть, но на показ ее выставлять не следовало.
- Они восхитительны. Глядя на них словно попадаешь в сказку. Одна правда и никакой логики, - и как же мне не хватало этой нелогичной правды! Я находила ее в картинах, в этих осколках чьих-то душ и неслучившейся реальности.
- А как зовут художника? - робко спросила Труди, указывая на одну из картин. Я удивленно взглянула на девушку.
- Вроде бы Пикассо, - я все еще держала в руках картину с изображенной на ней балериной и решила, что хотела бы любоваться ей постоянно. Я прошла в свою спальню, обилие дорогих предметов меня уже не удивляло. Кровать с бархатным балдахином, стены, обтянутые атласом с золотым теснением, зеркала в резных рамах. Бесспорно, компания «Уайт Стар Лайн» постаралась на славу.