3. Добрейшие духи гор

- В смысле? – требовательно спросил Владилен.

- Ну, взял бы да и сравнил номера тех двух мелких банкнот: отличались они или нет? Ведь если не отличались - это бы говорило о созидательной способности Духов гор в нашем с тобой плотном мире.

- Да, интересный ушёл вариант. Хотя, может, к лучшему для тебя – вот так, мимо кассы… А что было дальше?

- Я ещё и гордился собой в ту минуту, оболтус! Встал в полный рост и… сформулировал вслух условия, на которых «продал бы душу».

* * * * * * *

Тьма как будто ещё сгустилась. Фигуры Гостей всё так же венчали гребень скалы – неподвижные, странные. На шутовское моё предложение ответа пока что не было.

Я сидел у огня, прислушиваясь и опасливо озираясь. За Духами можно, казалось, и не приглядывать – перемен на той сцене не происходило.  Лес кругом беспокоил куда сильнее.

Опять на меня поехал костёр. Я только-только собрался прилечь, протянуть поверх спальника ноги и отдохнуть, как вынужден был отталкивать от себя горящее, какое-то ошалевшее вдруг бревно.

«Зовут к себе, - так подумалось. – Мне придётся подняться к ним, и тогда?..»

Угнетала тяжесть в кишечнике после кашки. Однако что было делать? При Них, при Гостях, тут поблизости где-то нагадить? Абсолютно недопустимо! А уходить далеко в темноту без оружия страшно. Если же подобрать ружьё, то, пожалуй, духи воспримут такое телодвижение как недружественное, и неизвестно, что случится затем.

«Ладно, - думаю, - я потерплю: если там у Них – продолжение жизни, то как-нибудь улучу моментик… А если рукопожатие с Ними окажется гибельным, так ли важно – с полным брюхом пропасть или нет».

Я приготовился умирать. Если бы не излишек каши, да ещё бы не накопилось так много поведенческой грязи в школьной моей и студенческой жизни, то, возможно, чувствовал бы себя героем; но с этим всем, упомянутым - только жалким бараном, которого привели на бойню. По самым краям рассудка мелькали прелести и красоты Мира – их нужно будет оставить другим. Я ещё разок огляделся. Увидел, как необычайно густо вокруг костра разрослись неизвестные мне белые цветы.

«Как на кладбище. Отчего-то раньше я этих цветиков не замечал. Может, они появились только теперь?» Земная жизнь заканчивалась, что принималась мной без истерики, только с грустью.

Я стал взбираться по холодным уступам. Подъём отвлёк от переживаний, и, выходя наверх, я не испытывал сильных чувств. Осторожно высунул голову из-за каменной грани. Гребень скалы был пуст, если не считать деревьев. Духов не было видно, нигде.

А кругом вершилось всевластие ночи. Мощные сгустки клубились вокруг меня в атмосфере, только где – далеко или близко – никак не понять, всё нечётко. Противоположная от костра сторона скалы заканчивалась отвесом. Я сделал шаг к тому краю.

«ПРЫГАЙ,  И  ПОЛЕТИШЬ!» - возникло тут в голове.  Но не громко, даже не до такой степени, чтобы потом утверждать: «Это звучал чужой голос, призыв «лететь» не был продуцирован моим же сознанием».

«Прыгай, и полетишь!»

Мне открывали объятия десять метров пустоты… но за ними угрюмо проглядывали каменные обломки. Я помялся. Условия, на которых я совсем недавно предлагал «отдать свою душу», были заявлены так: «Познать сокровенную природу гравитации и передать это знание людям; самому летать». Однако теперь не хотелось немедленных испытаний. Тем более, что услышанное неназойливое предложение могло ещё оказаться тестом на идиотизм: «Прыгнет – туда и дорога, нет – стоит с ним разговаривать…».

На всякий случай отодвинулся от обрыва. Потом осторожно спустился к костру. Оглянулся: четверо Духов опять находились на прежних местах. Я тяжело вздохнул и завалился на спальник.

«Кто они, эти Гости? Почему безгласны? Или говорить способна только гора, а без неё, от неё в отрыве, эти сущности немы? А может, Они – это души погибших на восхождениях альпинистов?..»

- «Ключ»! – заорал я во всё горло, вспомнив прозвище знакомого парня, разбившегося два года назад на байкальских скалах. Гора молчала, да и чутьё мне подсказывало, что подтверждающего ответа не будет.

- Древняя земная раса, намного более ранняя, чем мы, люди, - предположил я вслух.

Отклик горы – если это был отклик – пришёл не сразу и в новой форме. Глухой самой ночью, которую я коротал без права на сон, из зарослей на другой стороне реки очень медленно вышел большой серый зверь. Столь же медленно – перемещение его замечалось лишь пристальным наблюдением – зверь подошёл к воде.  Он склонил голову на длинной толстенной шее, и послышались горловые звуки. Ростом тот серый располагал изрядным: не менее двух метров в холке. В палеонтологической литературе есть реконструкции облика подобных животных, населявших Землю двадцать миллионов лет назад.

Отвлекли перемены слева. Над кустами, в которые я забросил ружьё, в нижней части скалы-останца возник огненный иероглиф. Хотя, допускаю, тот пламенеющий знак мог быть простым отражением костра на запотевшем камне. Когда я специально приблизился, чтобы его разглядеть, знак поблек, то ли как-то иначе иссяк. Подходил и к речке, надеясь лучше увидеть зверя на другом её берегу, и опять же разглядывание не оправдалось. Диковинные картины терялись, выцветали при приближении.

Шла вторая половина ночи. В какой-то её момент я почувствовал себя посвящённым. Стал во всеуслышание клясться, что никогда не стану охотиться на коз или есть их мясо; сверх того, если новые Друзья не против, пойду по городам и весям, стану рассказывать людям о встрече с Ними, чтобы сдружиться уже племенами и всеми народами…

* * * * * * *

- И что Друзья?

- Они, как будто, не возражали; впрочем, и утверждать сумбурные мои прожекты не спешили тоже.

* * * * * * *

Потом опять накатила усталость. Я был без сна вторую ночь кряду - предыдущую, в перелеске у края посёлка, не спал, опасаясь, что меня обворует местная ребятня. Рядом со спальным мешком теперь валялись патроны, поодаль – посуда и прочие вещи. Я прикрыл глаза, но проснулись страхи, что со мной лишь играют в злючие «кошки-мышки» и очень скоро из мягкой лапки покажутся страшные коготки.

«А что, - поменялся строй мыслей, - если Духи гор не сильны в нашем мире и не способны сами что-либо предпринять, хотя желают пролить мою кровь? Они запросто могут привести современного хищного зверя – рысь, медведя, снежного барса! Ещё и разъярить его по дороге… а зверь набросится на меня. И всё для Них сойдёт шито-крыто. Или другой вариант. Духи рады вести себя как друзья, но маломощны; а прибредёт, опять-таки, хищник из зарослей, и Они не смогут меня защитить. Зверья здесь, конечно, достаточно, а я, простофиля, бросил ружьишко в кусты и доволен!»

С извинениями отыскал оружие: нож и свою двуствольную «ижевку». Продул стволы и осмотрел их на свет костра. Зарядил ружьё пулевыми патронами. Почти сразу в мозг громыхнуло:

- НА  СКАЛУ,  БЫСТРО!

Как обезьяна, стремительно забежал на верх маленькой природной крепости. Меня уже не тревожило, что там Духи гор. (А кстати, их снова не обнаружилось.) Сверху стал наблюдать за костром. Тот подрагивал тёплым пятнышком в непроглядном мраке. В скором времени показалось, что покинутая мной стоянка обитаема. Неясная тень длинным боком мазнула по золоту огня. Я напрягся, а указательный палец правой руки захолодел на курке. Но никто не явился отчётливо. А потом я увидел странное. Из моих разбросанных у костра вещей потянулся узкий столб дыма, строго вверх. Загорелась, похоже, набивка спальника. Но пожар выглядел неестественно. Первым побуждением было – по-хозяйски спуститься и погасить. Удерживала опаска встречи со зверьём, да ещё, пожалуй, робость перед необычным, ритуальным каким-то видом пожара. Сжался и наблюдал, как горит моё снаряжение: летний спальник, рюкзак, плащ-палатка, кое-что из одежды. Там же разбросаны были патроны, и мне вновь подумалось о коварстве Духов.

«А не хотят ли они новым способом меня извести? Как только я сунусь к вещам, Они развернут раскалённый в огне патрон - из тех, что в латунных гильзах, с пулей или картечью; прицелят патрон в меня – пух! И опять-таки, кто при таких делах на Них – на Этих – подумает?» Я даже спрятался, помню, за каменный выступ, опасаясь, что заряд и на таком расстоянии может достать. Действительно, три-четыре слабеньких выстрела прозвучало – это воспламенялся порох, когда прогорали бока у картонных гильз. А я трусливо отсиживался за природным бруствером. Вещи мои сгорели. И очень, оказывается, хорошо, потому что в измученном состоянии да с нагруженным рюкзаком едва ли удалось бы уйти, не свалившись где-нибудь с высоты. Налегке-то…

Но всё по порядку. Засел, стало быть, на скале и глядел, как внизу догорают шмотки. Дохнуло предрассветным холодом, темнота сломалась. Всё дальше и дальше я различал предметы: камни, деревья. Приглушённо шептала река, а с горы – обиталища Духов – время от времени осыпались камушки. Раз или два как будто слышался лай.

«Буду осмотрителен чрезвычайно, - решил я про себя, - осмотрителен во всём, и тогда, возможно, выберусь подобру-поздорову к людям…»

Быстро светало. Но вот я увидел тех, кто пришёл меня погубить. Из-за речного залома – выбеленных стволов, принесённых когда-то в большую воду, а теперь громоздящихся в русле на валунах, вдалеке от нынешнего водотока - натурально выглядывали три медведя. Сто с лишним метров разделяли меня и зверей. Те не двигались, лишь занимали позицию, отрезая путь к человеческому жилью.

Я почувствовал прилив энергии, когда увидел понятного мне противника. Располагал, правда, немногим: тремя пулевыми патронами и одним картечным. Этого могло быть довольно для обороны. Но могло, между прочим, и не хватить. Со всей серьёзностью мне подумалось: «Что, как медведи пойдут на приступ скалы? Значит, следует здесь развести костёр: разве не все лесные звери боятся огня?»

Словно матрос на старинном паруснике, я облазал гребень скалы, обламывая сухие и полусухие веточки кедров, до которых мог дотянуться. Затем от своего охотничьего билета оторвал и припрятал в наружный карман лицевую корочку с фотографией, а остальные листки документа поджёг, чтобы воспламенить ими древесное топливо. Вскоре мой бастион оживился костром. «Пусть подходят теперь, царапаются на уступы, а я столкну горящие ветки и подпалю им шкуры. Стрелять же буду только в упор», - так рассуждал и настраивал себя одновременно.

Желательно было увеличить боекомплект. Я рискнул сделать вылазку: спустился, похватал с земли несколько присыпанных пеплом патронов и мухой взлетел обратно. Медведи этот манёвр пропустили вполне равнодушно, и я впервые засомневался тогда в их реальности. Опять присмотрелся к горе, но само то место, где вчера вечером стояли Духи, не удалось отыскать. Впрочем, было ещё маловато света, да к тому же он поступал с другой стороны, так что «балкончик», освещаемый накануне лучами закатного солнца, теперь находился в тени.

Новый погожий день между тем насыщался красками. Я возмечтал о тургруппе, которая подойдёт и освободит меня. Представилось почему-то, что помощь явится со стороны перевала. Тогда я обязан буду заблаговременно и недвусмысленно предупредить их о хищниках. Вот только я находился в полном неведении, вышла такая группа на маршрут или пока ещё собирает свои рюкзаки где-нибудь в Прибалтике или в Москве?..

В затылок дохнул свежий утренний ветерок. Повернув голову, я подумал, что вижу сон.