В клетке

Знаешь, я тогда сидела такая странная перед тобой. Неловкая, смешная и даже, пожалуй, жалкая… Сидела, мучила перстень, пальцы как-то набекрень ставила. И вот теперь признаюсь, что нарочно. Я тогда больше всего хотела, чтобы ты заметила эту мою панику, посмотрела в глаза. Чтобы увидела, как мне на самом деле холодно и страшно, как внутри меня бьют хвостами огромные рыбины и заглатывают крошечные огоньки надежды. Я тогда себя чувствовала, как большая кошка в клетке. Ты видела, как они ходят из угла в угол… Ведь знают, что уже всё, что теперь до конца их жизни тупые родители будут таскать своих тупых деток пялиться на ничтожество дикой природы, закованной в стальные прутья… Знают, но ходят туда-сюда, туда-сюда, как трамваи. Ждут. Вот и я ждала, что ты одумаешься. Мелочи какой-нибудь: что за руку возьмёшь или чмокнешь в щеку, скажешь милую глупость с натянутой, конечно, улыбкой, но мне будет приятно. А ты всё молчала и смотрела в пол, как будто там дыра до самого центра Земли или даже насквозь. Мне очень хотелось расплакаться, но я не могла. Не потому, что это значит – сдаться, просто во мне вдруг всё пересохло, сжалось, и ничего не выдавить. Ни слезинки, ни звука. А потом ты встала и вышла в другую комнату. Я осталась, посмотрела на пол, в ту же точку, что и ты… Оказалось, что там действительно дыра. Тёмная и бесконечно глубокая, как зрачки сумасшедшего. И, знаешь, я в неё шагнула, в эту дыру. Она меня проглотила целиком, мной заполнилась, как будто была точно под размер. Я в этой дыре сгинула, совсем без боли, наоборот, с приятным чувством покоя. Ты вернулась, а меня уже не было. И ты ничего не произнесла, только пошла проверить, закрыта ли входная дверь. Я там и умерла, у тебя на кухне, в чёрной клетке кафеля, как большая кошка – в клетке, а потом проснулась и уже окончательно поняла, что ты меня больше не любишь.