ТЕНЬ

   Но не все приходили к бабке Аглае открыто. Вечером со стороны леса мелькнул в кустах человек. Нет, не человек, а тень его. Эта же тень проскользнула вдоль забора, просочилась в калитку и замерла в сенях.
   Бабка Аглая в это время заканчивала дневные хлопоты по хозяйству, но почувствовав, что в сенях кто-то стоит, остановилась, пристально глядя на дверь:
   - Ну, что ты там мнёшься, Санёк? Заходи, коль приехал, не бойся.
   За дверью послышался скрип, но никто не вошёл.
   - Да заходи же, никто тебя здесь не обидит, - позвала бабка Аглая, и сама подошла и открыла дверь.
   За дверью стоял молодой парень, и отводил взгляд в пол.
   - Долго стоять будешь? – спросила бабка, - Заходи, не бойся.
   - Я не боюсь, я стесняюсь, - ответил Санёк.
   - Да не стесняешься ты, а именно боишься.
   - С чего Вы взяли?
   - Да потому что ты трус!
   - Откуда Вы знаете?
   - Милок, я много чего знаю, но ведь ты пришёл ко мне не затем чтобы спросить о моих знаниях.
   - Не за этим.
   - Ну, так скажи зачем.
   Парень замялся и не ответил.
   - Неужели даже этого боишься? – спросила бака, - Так и скажи: боюсь.
   - Нет, мне стыдно.
   - Да, я тебя могу понять. Это стыдно. Неужели так трудно постоять за себя? Вот посмотри. На окне у меня рассада помидорная, и никакого запаха от неё почти нет. Принюхайся, чувствуешь?
   Санёк осторожно потянул носом воздух:
   - Нет, не чувствую.
   - А теперь смотри, - с этими словами Аглая провела рукой по листочкам. - Теперь нюхай! Чувствуешь, какой запах пошёл? Даже беззащитный помидор и тот защищает себя.
   - И что теперь? – спросил Санёк.
   - А как ты думаешь? Как ты с этим собираешься жить?
   - Может быть, потом всё изменится? – предположил парень.
   - Вряд ли всё само пройдёт. Что-то у тебя в прошлом произошло, и оно тебя мучает
   - Может быть, и произошло.
   - Запомни: прошлое неисправимо, о нём можно только сожалеть; будущее непредсказуемо – о нём можно только мечтать; настоящее в руках не удержишь – им надо жить. Вот только с тобой что делать?
   - Сделайте. Что-то надо делать, - мямлил Санёк.
   - Хорошо, - протянула Аглая, встала, подошла к самодельной полке, прибитой над кухонным столом и прикрытой куском старой клеёнки. Взяла майонезную банку и протянула её Саньку:
   - Бери!
   - А это ещё зачем?
   - Не перебивай старших, слушай внимательно. Трассу знаешь? Ту, что возле Торчилово проходит.
   - Знаю.
   - За трассой есть кладбище. Видел?
   - Видел.
   - Выгляни в окно. Солнце садится. Как сядет, пойдёшь на кладбище. Ночью роса будет оседать на оградки. Вот в эту баночку наберёшь этой росы и принесёшь мне.
   - Вы с ума сошли?
   - А ты? Ты думаешь, твоя трусость это нормально? Хочешь, чтобы я тебе помогла, иди.
   Санёк с минуту постоял в нерешительности, потом схватил банку, и ни слова не говоря, развернулся и вышел.
   А за окном солнце скрылось за неровным горизонтом, оставив кроваво-красный разрез заката. А над ним уже зажглись звёзды, наступая на запад, затягивая закатную рану. Так происходит каждый день с того трагического момента, когда Большой Взрыв разорвал блаженное безмолвие. Как напоминание об ускользнувшем рае день и ночь сменяются с кровавыми всполохами.
   Ночь, вроде тихая, но беспокойная, поглотила Торчилово, а где-то там, по другую сторону трассы, среди ажурных оградок, словно тень призрака, ходил трусливый Санёк.
   Утром дверь дома бабки Аглаи открылась.
   - Принёс? – спросила Аглая.
   Санёк из-за спины вытащил правую руку с банкой полной росы.
   - Не уж-то на кладбище набрал? – удивилась Аглая.
   Как бы в подтверждение проделанной работы Санёк протянул левую руку и разжал кулак. На ладони лежал пластмассовый жёлтый цветочек.
   Бабка Аглая поморщилась:
   - Тебе не ко мне надо, а к психиатру.

20-30.05.12