Тропки к дочке. Записки

1975-1978 
Дочке почти шестнадцать. Над её столом висит лист ватмана с силуэтом сидящей кошки, а вокруг – надписи: «Все люди делятся на тех, кто делает зарядку с удовольствием и тех, кто с удовольствием не делает»; и вторая, на английском: «Do not step on broken glass!» (Не наступай на битое стекло!); и сверху: «Сначала сделай выстрел, а потом нарисуй вокруг него мишень. Никогда не промахнешься»!
Вот такие премудрости пока предпочла выбрать.
Ну что ж, пусть обкатывает их «на жизни».
А пока два раза в неделю ездит на теннис и ждет эти дни с нетерпением, а если занятия срываются, возвращается огорчё-ённая!
- Знаешь, как много значит для меня игра в теннис! – сказала сегодня, придя с тренировки, словно ища одобрения.
Нет, не стала ни отговаривать её, ни поощрять. Пусть – сама…
Но иногда возвращается домой позже обещанного, как сегодня, и я попробовала её предупредить:
- Дочка, хочу сказать тебе вот что… – Насторожилась. - Есть ситуации, когда чувство отказывается подчиняться рассудку. - Так, на всякий случай сказала. - Мы не против твоего теннисиста-поклонника, но надо приходить домой вовремя.
Ничего не ответила. Ушла... И опять пришла домой позже на целый час.
Посадили под домашний арест.

Становится всё более бескомпромиссной в спорах с отцом, поэтому сегодня подсела к ней и сказала почти ласково:
- Дочка, ну хотя бы промолчала, если отец не прав. Ему сейчас тяжело: нервничает из-за неудач, устаёт от одиночества, а ты…
Нет, не приняла:
- А почему я должна уступать?
Да и со мной... Попросила вчера съездить к подруге и прометать петли на моем пиджаке, так она:
- Мне надо уроки делать, купаться, на теннис идти.
Ну, я и взвилась:
- Бесстыжие твои глаза! Как мать что попросит, так тебе сразу некогда!
А она и замолчала, замкнулась… но утром вдруг обронила:
 - С вами лучше вообще не разговаривать.
- Так, значит, родители для тебя нехороши? - взъерошился Платон.
- Не доказывай ей, какие мы, - добавила и я. - Пусть сама разбирается.
Но к вечеру «извинилась», сварив борщ под моим руководством.

«Оттяпала», как выражается, кожаную куртку у бати, ту самую, которую привезла ему я из Индии, на что он только и сказал:
- Пусть хоть в квартире за это приберет.
И Платон прав: совсем нет у неё желания следить за чистотой, - только иногда, по настроению, вдруг... Но на этот раз прибрала. Стара-алась!

Ест по чуть-чуть, - худеет к выпускному балу. Сказала ей сегодня.
- У тебя уже салазки вылезли, как бабушка говорит, и шейка стала...  как у гусенка.
Засмеялась:
- Ты ничего не понимаешь в красоте.
А на другой день махнулась… а ежели по-русски, поменялась сапогами с Олей, - отдала свои кожаные, а у неё взяла матерчатые пёстрые. Что за странный вкус?

Только что пришла я чуть живая после монтажа с работы, а в квартире магнитофон гремит!.. Ну и завелась сразу: 
- Целыми днями только и крутишь свою попсу!
А она: 
- Я только недавно его включила. - Но тут же огрызнулась: - Да и вообще: что тут плохого? - Потом ещё и ошарашила: - Я чувствую себя дома одинокой. Тебе не страшно от этого?
Говорила ей разную ерунду, а у самой... сердце оборвалось. Да, мы отпускаем её от себя, чтобы училась принимать решения сама, но может, слишком далеко?

- Уроки у нас сегодня ерундовые, а мне по литературе надо подготовиться, - заявила утром, и я поняла к чему она клонит. 
- Записку, - сразу засопротивлялась, - что голова у тебя болела, писать не буду.
- Ну, напиши! - заканючила.
- Не-бу-ду. 
Так она - к бате. А тот поворчал-поворчал, но написал: «Постольку поскольку у дочки…».
И весь день то телевизор смотрела, то ездила с подружками «в город», то вязала, а к учебникам даже не притронулась. Да и вообще, не вижу, чтобы «поднажимала» перед выпускными экзаменами, -  видно решила, что все равно не будет поступать в институт.  Заставлять? Нет.
Думаю: пусть сама выбирает, - или институт, или работа.

По шефской путевке всем классом ездили в Каунас, Вильнюс.
- Ну, и как? – встретили с батей.
- А-а, - махнула рукой:-  только одно расстройство. Живут там - будь здоров! Не по талонам, как мы такие…
И больше ни о чём не рассказывала.

Сегодня у нее день рождения, -  шестнадцать лет! -  а я… как назло! весь день на работе. Так она сама испекла торт для подруг. Молодец, дочка!

Под её приглядом шью ей костюм к выпускному балу.
- Здесь пуговицы надо бы пришить, - советую.
Нет, не хочет. И настаивает с уверенностью, с раздражением.
Трудно с ней стало. С ужасом замечаю сходство с моей скандальной ассистенткой.
Нет, не хочу, чтобы была такой! И сказала ей сегодня:
- Вот сдашь экзамены, поговорим серьезно о наших отношениях.
Ничего не ответила.

Вечер перед Пасхой… Садится у телевизора смотреть концерт попсы, я не советую этого делать, а она спрашивает:
- Значит, если я не выключу его, то стану от этого хуже?
- Да. Хоть немного, но станешь.
Она сидит на диване, поджав ноги.
- А почему? - смотрит с вызовом.
- Сейчас объясню, - улыбаюсь: - Вот ты, к примеру, ходишь на теннис и с каждым разом играешь всё лучше и лучше, так? – Взглянула чуть удивленно. - А сейчас, зная, что телевидение под Пасху и Рождество обязательно даёт развлекательные… вернее, отвлекательные от этих праздников программы, ты... вроде как... идешь у них на поводу. - Слушает внимательно. - Так станешь ли лучше?
Молчит.
- Ну, хорошо, - вдруг встает: - Не буду смотреть. - И выключает телевизор: - Но сделаю это только ради тебя.
- Нет, - тихо возражаю: - если только ради меня, то не надо.
И уже сворачиваю с дивана постельное белье, чтобы идти спать в её комнату.
– Если хочешь, смотри, но мне хотелось, чтобы ты поняла, сама решила...
И она осталась на моем диване... но телевизор не включила.
А сегодня утром слышу:
- Не пойду в школу, грех на Пасху работать.
Посмотрела на неё с улыбкой:
- А готова ли ты к тому, чтобы потом за это сносить упреки учителей, комсомольских деятелей? Взвесь свои силы,
Ничего не ответила и нырнула к себе… а чуть позже позавтракала и ушла на занятия.

Дали ей сорок рублей на туфли, но она в комиссионке «отхватила» босоножки импортные «за восемнадцать рэ.», а на остальные сделала завивку. Теперь ходит с прической, как у египетской девы.

Сдала первый выпускной экзамен, - сочинение, и выбрала тему: «Образ Ленина у Горького и Маяковского».
- Что ж такую тему… паршивую выбрала? – спросила.
- А-а, - махнула рукой: - зато писать было легко.
Ну что ж, её право… зато пятерку получила.
А впереди – история, физика, но почти не учит, а вечерами уходит куда-то и возвращается только в половине двенадцатого.
Но сегодня – дома.  И сидит у телевизора. Когда подсаживаюсь, вдруг спрашивает:
- Мам, как быть? Катька Сенько влюбилась, а он не подходит к ней, хотя, вроде бы, тоже любит. Может, ей самой сказать ему об этом?
- Я бы в такой щекотливой ситуации давать совета не решилась.
И сказала так, подразумевая, что ответ ей нужен не для Катьки, а для смой.
- Но все же... Пусть Катя ждет, когда он сам...
- Нет, - прерывает меня: - надо отношения выяснять сразу.
Ну, что ж, пусть пройдет и через «сразу».

Сдала экзамены. И все - без троек. После выпускного «бала» гуляла до шести утра.
- Сколько комплиментов было моему костюму! - сказала, когда пришла. 
Вот и все её впечатления... для меня, по крайней мере.

Со школьными подругами ездила купаться на какую-то дальнюю речку. Довольна!.. Хотели еще и с палатками в поход пойти, но не получилось и теперь целыми днями сидит дома, а часов в десять с Катей и Юлей уходит в «город».
Вчера, когда всё раздумывала во что бы ей одеться, я посоветовала:
- Галь, вон сарафан из марлевки висит, индийское платье, да и новый костюм, что к выпускному сшили…
Ничего не ответила. А потом натянула мою старую юбку, перекрашенную рубашку Платона и пошла. Странный вкус у дочки!

По-прежнему ездит в Бежицу на теннис.  Вчера звонит часов в одиннадцать: 
- Буду поздно. Пойду в сауну. 
- Что это за поздние хождения в сауну? - встречает ее Платон на следующий день.
- А меня домой друзья на такси подбросили.
- Какие еще друзья? – включает батя свой «поучающий» тон: - Учти, дочка, за всё в конечном счете приходится расплачиваться, в том числе и за такси. Ты уверена, что твои друзья - хорошие ребята? Да, она уверена.
– Но и у хороших бывают ошибки. Вот я... Разве я не жертва своей ошибки?
Имеет в виду первую свою женитьбу. Дочка ухмыляется, бросив на него взгляд, а Платон, не заметив ее дерзости, уже делает вывод:
- Любовь пьянит, все вначале кажутся хорошими.
Но она перетирает в стакане малину с сахаром, смотрит в стол и молчит. Тогда я, чтобы ослабить натянувшиеся струны, советую ей:
- Если тебе так далеко ездить в Бежицу, то найди корт где-либо поближе.
Нет, она не хочет этого делать.
– Ну, тогда меня хоть пожалей, ведь я систематически не досыпаю, тебя ожидая!
Ничего не ответила и на это.

С моей помощью сшила себе платье из дешевой уцененной ткани, и получилось даже очень неплохо. Конечно, хорошо, что она рукодельничает, но огорчает, что не берет в руки книг, а только часами листает зарубежные каталоги. И где их только достает?

Посоветовала ей как-то:
- Если хочешь отдохнуть у моря, то поработай где-либо. Заработаешь, съездим вместе.
- Подумаю.
И вот уже несколько дней развозит с Юлей тюки с почтой. Устает, конечно, и даже вчера на теннис не поехала. А сегодня ходит грустная и поникшая. 
- Ни подруг у меня настоящих нет, ни друга, - сидит на кухне, смотрит в окно: -  А молодость проходит… - И подытожила: -  Не интересно живу!
- У тебя молодость только начинается, - засмеялась я, а она…
А она лишь грустно усмехнулась.

Прихожу с работы. В зале, прямо на полу сидит паренек... нет, девушка. Перебросились с ней несколькими фразами, а потом спрашиваю дочку на кухне:
- Что за новая подружка?
- А-а, это Ленка. Она в Университет ездила поступать.
- Забавная... Но есть в ней что-то неординарное. Спроси: не пишет ли стихи?
Потом, когда пришла Катя, и они ушли что-то гладить в другую комнату, подсела я к этой Лене, и оказалось: да, пишет стихи, и много, даже на выпускных экзаменах просила, чтобы ей позволили писать сочинение в стихах, а сейчас только что приехала из Москвы, поступала на филфак и конкурс был двадцать три человека на место.
- И много читаете? 
- Да, много. Но не по школьной программе.
Вот такая читающая подруга появилась у дочки, - может, и её втянет в чтение?

Ходила в «Комсомолец», беседовала там с ней какая-то журналистка и дала задание написать корреспонденцию об изучении информатики в школе.

Сегодня с час хохотала с Леной в зале, потом разгадывали они кроссворды и бегали ко мне на кухню за ответами, а когда собрались уходить, то Лена опять смеялась, тараторила, а Галя:
- Да заткнись ты! – на неё.
Спросила её, когда вернулась:
- Что это ты так... на подругу?
 - А-а, ну ее! - махнула рукой: - Я устаю от нее.

Договорилась я с Натали, женой брата, что устроит Галю к себе на завод контролером. Если так и получится, то перед работой съездим с ней к морю, как обещала.

И написала об информатике в школе. Журналистка удивилась: никто, мол, не помогал? Рассказывала об этом с улыбкой – до ушей.
- Может, в журналистику пойдёшь? – спросила.
- Подумаю, - буркнула.
Пусть подумает, время еще есть. 

Недавно купили мы приемник, а он забарахлил, так Галя три раза ходила обменивать его! И это, конечно, здорово: не робеет перед разными учреждениями, заведениями…  как я. А как-то предлагает:
- Ма, давай я тебе куплю импортный пояс.
- А где ты купишь?
- У меня знакомая есть.
- Во, наша дочь добытчицей становится, - говорю Платону вечером: - сегодня предлагала купить пояс, а вчера песку сахарного где-то достала.
- Да, по блату достала, -  стоит тут же, и говорит эдак с гордецой: - И дальше так буду делать. Что ж, жить так, как вы?.. только по талонам?
Что надо было ответить?

Проработала последний день почтальоном, начала оформляться на завод и целую неделю бегала за разными справками, а потом ей сказали, что в отделе технического контроля мест нет и теперь только - в цех. А цех этот вредный, так что завтра Наташа окончательно выяснит: стоит ли туда идти?

Лена, что пишет стихи, недавно ездила со своей бабушкой под Вязьму. Оказывается, там, в лечебнице для нервнобольных - ее отец.  А вчера поехала туда и ее мать, поэтому Галя несколько дней ночевала у Лены и сегодня рассказывает:
- Ленке сон приснился: мать грозит ей пальцем и говорит: «Скоро и ты туда попадешь!» Так Ленка даже плакала.

И   все же работает теперь моя дочка в цехе и на работу ходит к восьми. 
Спрашиваю как-то:
- Ну, как? Нравится работа или в основном терпишь?
- А что там может нравиться? Конечно, терплю.
Но не жалуется. Только вот плохо, что не высыпается. Ну, что ж, пусть пройдёт и «через завод». Может, он-то и подтолкнёт её к институту?
 
Сегодня у неё – выходной, но я, собираясь на работу, подошла к ней:
- Дочка, прочитай, пожалуйста, папину последнюю книгу, уж очень огорчится, если ты не...
- Ладно, ладно, прочту! - словно отмахнулась.
Но прочитала… «больше половины»
- И как? – поинтересовалась я.
- Нормально, - бросила.
Вот и весь ее отзыв.

На заводе избрали её членом бюро комсомола, записали в Клуб веселых и находчивых и сегодня за завтраком усмехнулась:      
 - Меня Штирлицем зовут на работе. - И пояснила, словно я не знаю: - Это контрразведчик такой… из фильма «Тринадцать мгновений весны». 
- Почему ж это, - удивилась я. 
- Потому, что от меня ничего не скроешь.
И это точно.

Всю неделю: Лена встречает Галю у завода, они приходят к нам, ужинают на кухне, потом я слышу нетерпеливый голос Лены:
- Скорей, скорей... 
И они уходят к ней. Иногда напутствую:
- Вы там к институту хотя бы готовьтесь.
- Да-да, - обычно торопливо бросает Лена.
И опять я долго не могу уснуть, и всё жду её, жду...
А сегодня просидела она весь вечер дома и вязала шапку, хотя Лена и звонила, звала к себе.
- У этой Ленки странные понятия о дружбе, - сказала после очередного её звонка: - Кто-то из двоих, как она утверждает, должен быть рабом, а кто-то - властелином. Что мне делать? 
- Отнесись к этому с юмором, - посоветовала: – Скажи ей: давай, мол, неделю - ты раб, неделю - я... Или назначь властелином себя, а сама не властвуй.
Ничего не ответила.
 
Сидим с Леной на диване, и она рассказывает: у её дедушки, сына главного военного прокурора, было больное сердце, но все же по утрам он делал зарядку и приседал по пятьдесят раз.
- И вот как-то отец просыпается, идет будить его, а тот и мертв.
Она встает с дивана, отходит и опускается прямо напротив меня на пол, прижимаясь спиной к книжному шкафу:
- Вот после этого отец и попал в лечебницу.
А было ему тогда двадцать лет… Но, тем не менее, после больницы вскоре женился. Жена оказалась психичкой, все уходила куда-то и о дочери совсем не заботилась, так что Лена, по сути, росла у бабушки, хорошо, что квартиры их на одной площадке.
- А однажды, когда отец был на лечении, - Лена берёт клубок и начинает его почему-то разматывать, - мать привела к себе любовника, и когда отец неожиданно возвратился, то и застал его, а после ссоры… – Теперь быстро наматывает нитку на палец: - А после ссоры лёг на диван, отвернулся к стене и пролежал так три дня, но потом поднялся и ушел куда-то.
Она отбрасывает клубок к дивану, а потом начинает подтаскивать его за намотанную на палец нитку. - И нашли его снова в больнице, сам туда пришел. «А то, - говорил, - или под поезд брошусь, или убью кого». 
Когда её отец подлечился и пришел на работу… а работал инженером на электровакуумном заводе, то в первый же день дали ему ремонтировать что-то в электрощите, а света не было. Вот и развел он костер прямо в цехе. Схватили его, обвинили в поджоге и снова отправили лечиться.
- Недавно с бабушкой мы ездила к нему, - Лена теперь сматывает нить с пальца на клубок: - И это, конечно, никакая не больница, а настоящая тюрьма с часовыми. Но чувствует он себя там хорошо, улыбался даже.
И выпустят её отца оттуда только через год потому, что в следующем - семьдесят лет советской власти, а в его больничной карточке написано, что он социально опасный. Отца она любит, «он умный и добрый», написал даже письмо матери, что всё ей прощает, и что когда возвратится, хочет жить с ней, но та и по сей день не расстается со своим любовником, хотя из-за него тоже попала в больницу для нервнобольных, потому что пили вместе, и он ее избивал.
Вот такая сложная судьба у подруги моей дочки.

Конечно, могла бы дочка получить от читающей Лены что-то, но отношения их не ладятся. Сегодня приходит вечером раздраженная и рассказывает:
- Стоим сейчас в скверике... я, Ленка и Катька, разговариваем, и вдруг Ленка как даст мне пендаля! Что ж я должна была делать после этого? - не спросила, а возмутилась.
И тут - звонок в коридоре. Иду открывать. Лена стоит:
- Пригласите, пожалуйста, Галю. - Позвала я... и вдруг слышу: - Галь, я и вчера тебе нахамила. Прости.
Повернулась и ушла.
- Еще что-то вчера не так Лена сделала? - спрашиваю.
Ну да. Пошла вчера дочка к ней за книгой и пластинками, а та через порог сунула ей только книгу и бросила: «А пластинки у бабки. Сама, забери».
И что посоветовать? Пусть разберётся без меня.

Ходит иногда на дискотеку, в кино, но все чаще вечерами остается дома, и потому, что считает себя уже старой. Бросила как-то:
- Мне за модой поздно гоняться.
 Я засмеялась:
- Это в восемнадцать-то лет?
Ничего не ответила.

Довольно часто звонят ей какие-то мальчики, и даже из Москвы, она болтает с ними запросто, как с подругами, но к кому-то одному интереса не проявляет.

Прихожу с работы. Дочка сидит на кухне, а Лена - в зале… дремлет на диване, но уже минут через пять вдруг слышу от порога:
- До свидания.
- Опять поссорились? – спрашиваю.
 - А чего ж она!.. Не отвечает, когда ее спрашивают, - бросает раздраженно.
- А ты что-нибудь делаешь, чтобы поднять ей настроение?
И завязываю фартук, чтобы готовить ужин, а дочка уже пьет чай с булкой.
– Лена… девочка с исковерканным детством. Безалаберная мать, нервнобольной отец, – тихо начинаю подкрадываться к ней. - Ты знаешь, когда Лена была в санатории на лечении, то мать ни одного письма ей не прислала! Да и сейчас пьет, любовника привела, которого Лена ненавидит. Вот и приложи к себе всё это.
У дочки слезы заблестели. Хорошо! И продолжаю:
- А тут отец любимый в психбольнице... что если бы твой? - Молчит, позванивает ложечкой о стакан. – Но, несмотря на все эти драмы, Лена и читает много, и над жизнью думает. Не чета она твоей благополучной Кате и мещанистой Юле. Будь к ней снисходительна, когда она в таком состоянии, как сегодня.
Ничего не ответила дочка. Ушла в спальню.

Научилась печь кексы, печеники и если приходят подруги, ставит чашки на поднос и ведет их к себе угощать. А вот книг по-прежнему не читает, только иногда – газеты. Но классическую музыку любит слушать. Говорю ей как-то:
 - Доченька, кошенька, лицо свое надо формировать, ведь оно - зеркало души. Будешь размышлять о возвышенном, так и оно станет благородным, а если цель жизни определишь только как погоню за тряпками да внешним комфортом, то и лицо твое… хоть и будет красивым, но вульгарным. Так что выбирай…
Не возразила. Но и книгу с полки не схватила.

Она входит с улицы сияющая:    
- Ма-а, у меня блат появился и есть возможность сапоги хорошие купить.
Ну, ладно, блат так блат. Дали ей сто рублей, ушла… а вскоре приходит зарёванная:
- Деньги украли!
Платон выходит из своей комнаты:
- Шутишь?
Нет, она не шутит и, сидя на маленьком стульчике у порога, плачет. Батя нависает над ней:
- Как, где?
И она рассказывает: шли они с Олей по набережной, подошёл к ним парень: «Вам нужны сапоги? Я студент-практикант в ЦУМе, и как раз сапоги туда завезли. Какие вам? Серые, черные, коричневые? Еще и свитер из ангорки могу достать. Согласны? Тогда через час жду у ЦУМа».
И вот...
- Дура! На такую халтуру попалась! - срываюсь.
- Я отдам... - опять ревёт: - Вот... - и подает девяносто рублей: – Премия моя.
- Это… как предупреждение тебе, - сбавляю тон, но деньги не беру: - Никогда не ввязывайся ни в какие блаты! Во-первых, это само по себе безнравственно, а во-вторых, просто опасно.
Платон настаивает заявить в милицию, а я:
- Не надо. А то встретят где-либо и… Хрен с ними, с деньгами.
И сегодня решили: пусть едет за сапогами в Москву.

Позвонила из Москвы:
- Ничего и здесь нет!
- Купи продуктов, пряжи, - посоветовала.
Но все ж нашла там полусапожки.
А Москва ей не понравилась - уж очень одинокой себя там ощутила.

К своему дню рождения купила импортное платье. Ничего, хорошо сидит!
А сегодня испекла торт, пригласила подруг: Катю, Олю, Юлю с поклонником и Лену, которая, кстати, принесла спирт. Позже пришел Сережка Кузнецов, - знаю, что была дочка влюблена в него три года назад. И с ним-то Лена распила спирт, а потом всё тянула Сережку уйти, Юля была натянута с Галей, - видела в ней соперницу. Вот такой получился день рождения у дочки. 
Когда все разошлись, села она рядом со мной и сказала тихо:
- Тоскливо мне что-то после этого праздника. - И протянула коробку с магнитофонной записью: - Сережка преподнес... Как-то мы с Олькой подарили ему кассету... в этой же коробке. Видишь, что на ней написано? «Сереже на память. Знай, что мы любим тебя». А теперь вот… словно возвратил ее.
И на глазах блеснули слезы.  Была грустна и на другой день.

2001
У наших детей всё вроде бы есть: и квартиры, и семьи, и относительный достаток. Сами выбирали себе институты, - правда, не совсем угадали, - сами же потом искали другие профессии. Так что, сумели воспользоваться появившейся социальной свободой и той, которую позволяли им мы, чтобы обеспечивать себя и жить не «по талонам», как когда-то сказала дочка. Значит, верными тропинками шли к их сердцу и уму?
Но часто думается: а, может?.. а всё же!.. надо было вести их на более «коротком поводке», - чаще запрещать, чаще указывать и даже навязывать?.. Но как тогда со «свободой выбора»?
Как - с самостоятельностью?.. Нет, что-то с «коротким поводком» - не то.

Как-то забежала к нам дочка и сообщила:
- Мам, а ты помнишь Ленку? Ну, ту, которая стихами сочинения писала?
- Как же, помню, конечно.
– Так вот… умерла она.
Я так и ахнула:
- Она ж молодая ещё… сорока нет! 
- Ну да… И ведь училась хорошо, и в Университет ездила поступать, а в конечном счете ничего из неё не получилось, - не пощадила «ушедшую» подругу: - Даже замуж не вышла, ребёнка не родила! Работала продавцом на базаре, и там же с ней это и случилось.

Да, Лена была незаурядной девочкой… И родители невольно «предоставили» ей ту самую свободу, которая даёт возможность выбора. Но, видно, слишком много её было для ребёнка, - не справилась с «бременем» самой распорядиться жизнью.

Так как же нам, родителям, угадывать ту самую долю свободы, в которой надо растить детей, чтобы потом стали самостоятельными? Как не отпугнуть от себя? Как не сломать, а вырастить свободными людьми? Как искать и находить именно ту тропинку, которая приведет к их сердцу и уму?.. Наверное, искать и находить ответы на эти вопросы каждый должен сам.