О графе W

Ты снова курил. Плевал, что меня душит этот смог  дорогих сигарет. Мне было все равно. Рассудок окончательно сдал позиции. Я хотела сохранить в памяти каждую мелочь - запах, движение, звук.
Облокотившись на шершавый подоконник, я делала вид, что смотрю на шумный Литейный, мерзко пахнущий выхлопными газами.
Ты был потрясающе красив. Как Дориан. За красоту твою мне казалось возможным простить тебя и отпустить. Тёмные волосы, благородно-бледная кожа, прямой, тонкий нос. Глаза серые, внимательные… Губы немного пухлые, детсковатые… Выразительные темные брови и здоровый румянец довершали образ петербургского интеллигента.
Ты подошел и закрыл окно. Стало тихо и пусто. - Кажется, что нужно все прекратить, - развязно и в то же время скромно начал ты.
- Да неужто?- дерзко ответила я. Мое зеленое вечернее платье уже начало тосковать по пыльному шкафу, лицезрея свое неуместное присутствие. « Да-да, - подумала я, -тебе там самое место». Красивые дорогие туфли натерли ноги. Было душно. Я снова открыла окно.
Бросила взгляд на стол. Черновики к работе о предвоенном экономическом состоянии Польши. Черт дери, вспомнилась старуха Изергиль, которая говорила, что Бог наказал поляков шипящим змеиным языком.
-Так что  мы идем на попятный? - я не могла не язвить, любуясь  его внешним великолепием.
- Видишь ли…  Понимаешь ли… - снова начал он.
Да чёрт задери эти твои «ли»! Скажи, что больше не хочешь видеть мои балетки у своего порога, не хочешь видеть, как я пью из старинных чашек заваренный дочерна чай на твоей кухне, как я листаю  ветхие книги твоей домашней библиотеки..! Все эти слова вихрем крутились в моей голове, но я лишь предательски молчала.
- Я поняла.-  наконец сказала я. А подумала – «Сукин сын! Да как же ты можешь!». Но кипело во мне недолго - я его уже простила. Не знала я его. Никогда не знала. Простила за то, чего и не было. За недосказанность, за  пропадание на недели, за вечно задумчивый вид, за короткие встречи.
Он размашистым, таким графским  шагом пошел к окну и снова закрыл его. Он с удивлением и беспечностью взглянул на меня.Признался: «Я – сволочь. Гад. И негодяй!».
Хотелось сказать: «Прекрасно! Будем знакомы! А я -  моральный изверг и вечный скиталец»!В старом доме скрипели половицы от наших шагов. Ходили кругами мы .В квартире и в мыслях. Взглядом  я гипнотизировала канделябр. Приобняв меня, он силился что-то сказать, но не мог. Нас постигла потеря дара речи.
Плетясь в родное общежитие, я вспоминала красоты его  квартиры. Его дорогой парфюм. Его высокие речи. Вот что значит не пара. Кинув связку ключей на свою прикроватную тумбочку, я взглянула в окно. За ним – спальный район с  похожими друг на друга высотками, тихий, спокойный. Без исторического пафоса и эстетического наслаждения.
В моей прощальной записке ( её я оставила на его  старом столе из дуба)  значилось: «Будь счастлив. Пусть все образуется. Но нам не стоит забывать друг друга. Обернувшись, ты увидишь меня, где бы ты ни был».
07.04.2012