Береги... Смолоду...

     С превеликим  сожалением сообщаю, что всё нижеописанное основано исключительно на реальных событиях.
     И с прискорбием добавляю, что события те произошли, увы, со мной.
   Называются они - резекция корней зуба.
   Для кого-то этот стоматологический термин пустой звук. Кому-то он – ежедневная рутина.
   Но есть человеческие существа, содрогающиеся при произнесении этих дьявольских слов. И я отношусь к числу как раз последних.
   Заранее прошу прощение за возможное (я пока не знаю, но предполагаю ) употребление матерных слов в своём рассказе.
   Если они вдруг встретятся  вам - значит, без них описание действительности было бы искажено. Что чувствовал, то и пишу. Да.
   Короче, Склифосовский.
   Сейчас, сейчас.
   Так вот...
      Волею судьбы я с малолетства знаком со стоматологией.
   Причём, знаком с самой неприглядной стороны – лечение зубов в советское время  и для сильного взрослого человека было серьёзным испытанием, чего уж тут говорить о мальчишке…
   После первого же посещения кабинета зубного доктора, где мне безо всякого обезболивания выдернули воспалённый нерв, при этом ещё издёвками и насмешками сопроводив мои болевые муки, я стал очень бояться стоматологии.
   Ну  а стал очень бояться – стал получать по полной.
   Апофеозом моего ужаса стала процедура наживую - то есть вообще без какой бы то ни было анестезии, разрезания  моих  дёсен туповатым скальпелем  гигантским (именно так – он был раз в пять (по меньшей мере) больше меня) поселковым стоматологом  с благой, в общем-то, целью  избавления меня от флюса… Было мне тогда 12 лет.
   Года через два это повторилось ещё.
   Тот же самый доктор проделал вновь ту же самую процедуру, посоветовав мне выдернуть  самые передние верхние зубы числом четыре.    Я отказался, конечно. В 15 лет выйти к народу беззубым ?… Ну не знаю…
   Проще было время от времени резать. Несмотря на то, что это было много острее той боли, чем та, от которой меня избавляли.
       Немало воды утекло с тех пор. Изменилась страна, изменилась стоматология.
   Применяемые теперь сильнейшие анестетики несколько пригасили страхи перед лечением зубов. Но. 
   Конечно, теперь никто не предлагает мне сразу же удалить полчелюсти , как это было в восьмидесятые годы прошлого века.
   Теперь предлагают резекцию корней зуба…
       Однажды, лет 8 назад я уже прочувствовал сию пытку на себе.
   И она мне не понравилась. Совсем.
   Однако, годы берут своё. И зубы, похоже, в это «своё» входят.
   Итак, четверг. Вечер. Смеркнулось.
   Резко похолодало с плюс восьми до плюс шести. Напали тоска и тревога.
   Операция назначена на 19-00...
   Неделей раньше, когда назначили дату и часы, мне казалось, времени впереди уйма.
   В пятницу уже понял, что мизер.
   Остальные дни промелькнули со скоростью быстродействия  матриц  современных ЖК-мониторов…
       За пять минут до назначенного срока я сидел перед хирургическим кабинетом  и даже чуток хорохорился.
   А что? – думал я .- Если 8 лет назад, когда всё ещё было не так современно, я худо-бедно перенёс подобную (и даже более обширную) операцию, то теперь-то и подавно всё будет ну если не отлично, то однозначно с меньшими переживаниями.
   *** там !
   Простите. Это невольно вырвался возглас превосходства  человека узнавшего над человеком предполагающим, каковым я  и был в 19-00 в прошедший четверг.
   Передо мной была очередь из людей с болящими зубами. Они всегда безошибочно узнаются среди толпы, в которой присутствуют  граждане, пришедшие просто на консультацию,и сопровождающие «сочувствующие» родственники и друзья.
   Узнаются даже если никто не держится рукой за больное место.
   Какая-то первородная обречённость читается в их глазах.
   Иногда взгляд на чужие страдания уменьшает свои.
   Но в тот день количество подобных мне служило для меня слабым утешением.
   Как и то, что очередь немного отодвигала время начала экзекуции.
   Я безотчётно боялся, не соглашаясь ни на какие свои же доводы против страха.
   Вышла доктор, поздоровалась со мной (задумайтесь, когда вас начинают узнавать доктора !), извинилась за задержку по времени, разрешила перекурить, пообещала минут через 20 уже принять.
   Я покурил, поиграл в телефонные игрушки, понаблюдал за народом и за собой.
   В 19-50 меня пригласили в креслице на укольчик.
   «Не бойтесь – сейчас комарики кусаются больнее.»
   Игла в десну, игла в нёбо – комарики туда не кусаются, сравнение некорректно, доктор…
   Вышел в коридор, присел, занялся внутренними ощущениями.
   Заледенела верхняя губа, потом щека, потом половина языка, затем нижняя губа…
   В какой-то момент, когда я попытался сглотнуть слюну, обильно выделявшуюся после укола, мне показалось из-за анестезии, что она не сглатывается.
   Она ,конечно, сглатывалась, но подтверждения этому от органов чувств не было. И меня пробил стрём.
   Окатила  горячая волна ужаса от невозможности сглотнуть.
   Заскакало сердечко, выступил пот, потемнело в глазах… 
   Я побежал искать спасения в курении.  Но дыма не почувствовал. Сделал три затяжки и выбросил сигарету.
   Вернулся неуспокоенным, но, хотя бы, без стрёма.
   Тут из динамиков с потолка полилась музыка. Хорошо  хоть не похоронная.
   Кто-то включил по окончании рабочего дня трансляцию «Дорожного радио». ****ь, у них тут ещё и дискотека по вечерам!
   Впрочем, музыка отвлекла и этим  ещё немного успокоила.
     Я настоятельно пытался уйти от мыслей о сглатывании.
   Естественно, всё время к ним возвращался, и тут же вновь утаскивал своё внимание куда-нибудь подальше.
   В сферы размышлений о космосе, о жизни и смерти, о любви, о встречах и разлуках, о справедливости и несправедливости жизни, о деньгах , о футболе, о выборах и т.д.
   По ***. Сглатывание непременно оказывалось важнее…
      Улыбка доктора из приоткрывшейся двери кабинета – словно три зелёные ракеты – сигнал к атаке. В бой !
   Зашёл, полу-улёгся  в кресло, заворочался, пожаловался ,что неудобно.
   «Ничего-ничего, главное – чтобы врачу было удобно.»
   Сообщил, что боюсь.
   «Ой, да что Вы! Двадцать минут и всё!»
   Начали...
      Поначалу боли не чувствовал.
   Эх, ещё бы не знать, что там со мной делают!
   Но я знал.
   Делали вот что.
   Для непосвящённых.
   (Я зачем-то раз по десять у каждого из имевших и не имевших отношение к моим операциям докторов с дотошностью искушённого мазохиста выпытывал в своё время мельчайшие подробности...)
   Сначала скальпелем разрезают десну. Безжалостными и циничными движениями.
   От самого начала до соединения её со щекой. На всю толщину. До кости. Двумя параллельными разрезами на ширину нескольких зубов.
   Потом тем же скальпелем соскабливают десну (живую, родненькую мою, нежную, холенную и лелеянную самыми лучшими зубными щёточками и пасточками…) и, подцепив какой-то железкой, поднимают, обнажая кость челюсти.
   После этого фрезой отпиливают часть корня зуба (или двух  - как в моём случае), вычищают пространство от кисты, заполняют костнообразующей пастой и зашивают всё обратно.
   Но до зашивания было далеко.
   Я не лежал, не сидел, просто находился в видавшем виды (у кресел тоже своя судьба!) стоматологическом кресле и по замороженным ощущениям определял на какой стадии в данный момент находится процесс.
   Вот с лёгким хрустом  распорота  десна.
   Вот со шкрябанием она отскабливается от челюсти...
   Вот с гарью, дымом и визжанием в кость вонзается фреза…
   Дальше стало больно. Я немедленно сообщил об этом.
   Меня всегда поражала способность стоматологов понимать мычание пациента.
   По степени понимания сложности нечленораздельных фраз, пожалуй, можно судить о квалификации лечащего тебя врача.
   Слова «больно», «немножко» и тому подобные поймёт любой, даже стажер.
   А вот – «Доктор, Вы не могли бы мне рассказать о новейших концепциях исправления пародонтальных недостатков» - только настоящий профессионал.
   Я лично знаю такого. Причем не одного. К сожалению.
      Вернёмся.
   В ответ на моё «больно» доктор логично предложила «ещё укольчик».
   А что – есть варианты? 
   Сделали. Минутки две после подождали и продолжили.
   Ещё через минутки две у меня потемнело в глазах, и закружилась голова.
   Я резким движением поднялся до положения «сидя», жестом описав вокруг головы окружность.
   Медсестра сунула  мне в руку салфетку и, через мгновение, под нос – ватку с нашатырём.
   Доктор порекомендовала понаклоняться к коленям, но мне ,вроде бы , полегчало.
   Я наклонился над плевательницей, пытаясь оторвать от губы длинную и густую кровавую слюну…
   Следующее, что помню - свою мысль «Что со мной?».
   Мысль крайне не сформированную, размазанную, ускользающую...
   Словно  ищу её под ворохом тряпок, где трудно дышать, где мне непонятно зачем я здесь, и больше нет ничего, даже МЕНЯ…
   Я открыл глаза.
   Я лежал всё в том же кресле.
   Доктор с медсестрой обеспокоено лупили меня по щекам и нервно переговаривались между собой.
   Мне приходилось и раньше терять сознание, поэтому сразу стало всё понятно.
   Не приходилось, правда, делать этого  у стоматолога. Ну, когда-то, видимо, надо начинать и здесь…
   Шумно и глубоко вздохнув и ощутив необычайную лёгкость в теле и сознании, я отстранил руки медсестры, особо усердствовавшей над моими щеками, и приподнялся, прислушиваясь к состоянию.
   Удивился охватившему меня умиротворению и спокойствию.
   В ответ на испуганные вопросы доктора, сказал, что уже всё хорошо.
   Даже пошутил ( интересно, как выглядят со стороны шутки только отошедшего от обморока пациента?), что хорошо как никогда.
   Удивил следующий вопрос – «Продолжим? Или придёте в другой раз?» 
   «Конечно, и продолжим и закончим !» - Я был полон решимости завершить начатое, и очень сомневался, что захочется заново пройти все те же этапы через несколько дней.
   «Не волнуйтесь. Больше я не буду» - шутник я, однако. Они волновались, я их успокаивал, хотя, по идее, должно было бы быть наоборот. Мы продолжили.
   Они по очереди, ежеминутно справлялись о моём самочувствии, затеяли оживлённую беседу с целью, видимо, отвлечь меня от моих  страхов. Которых уже не было.
   А отвлечься на их разговоры у меня не получалось.
   Вообще очень трудно отвлечься, когда твой рот набит железками, собственными мясом с кровью и чужими руками.
   Я честно пытался. Но ни декольте докторши, обнажавшее увядшую кожу немолодой женщины, ни раскрашенные под мрамор стенные панели, ни крапинки подвесного потолка, ни слова, ни мысли не отвлекали.
   К тому же, с дури ума, я посмотрел и увидел в отражении  защитных очков докторши  голый кусочек кости собственного черепа с дыркой посреди этого кусочка… И  плюнув на попытки думать о чём-либо другом, улучил момент смены инструментов и поинтересовался сколько ещё осталось.               
   Получил ответ, что немного, смиренно принялся дожидаться окончания.
   Безумно долгим показался  процесс зашивания десны.
   Подумалось, за это время там можно вышить крестиком  фамильный герб семьи доктора и роскошный вензель в качестве фирменного клейма.
   Промолчал. Смирение – это серьёзно.
   Расставание прошло суетливо. Я расплатился, внимательно выслушал рекомендации по обслуживанию раны, забрал снимки и бумажку с расписанной схемой  приёма необходимых препаратов, попрощался.
   Любящая жена, беспокойно дожидавшаяся в коридоре, отвезла меня на машине домой.
       Я прикладывал лёд к щеке, пил обезболивающее, полоскал рот раствором марганцовки и вообще буквально следовал полученным рекомендациям.
   Осложнений не боялся. Был уверен, что всё пройдёт хорошо.
   На следующий день щека сильно опухла (предупреждали – сказали, что это нормально), через день – ещё сильнее.
   Я смотрел на себя в зеркало – опухший, с синяком под глазом (он появился вместе с отёком), с немытой головой, небритый…
   Блин, вот бы сейчас одеть старую одежду и съездить в налоговую инспекцию – ответить на вопросы о том как я использую грузовую технику, опрометчиво в своё время на себя оформленную…
   Но была суббота, налоговая не работала, да и на улицу выходить мне по-прежнему стоило повременить.
   А в воскресенье  уже полегчало. Вечером, взявшись чистить пёрышки, я впервые за эти дни решил почистить и зубы. Вот тут-то и охренел.
   Нечищеные несколько дней зубы, обильно политые  марганцовкой, стали жёлто-чёрными.
   Я у бомжей-то таких никогда не видел…
   Судорожно  кинулся  чистить их порошком. Не помогло.
   Потом сухим молоком, потом отбеливающей пастой и снова порошком…
   Чуток побелели… Уф-ф-ф… Отчистятся. Ну и Слава Богу.
      На этом переживания, вроде, закончились. Но, может, правда всего лишь приостановились…
   Через неделю идти снимать швы… 
   Фигня, конечно. Согласен.
   Я и сам так думаю, и даже совершенно уверен в этом. Но (по недавнему опыту) заранее, оказывается, ничего нельзя знать…
   Я к чему всё это рассказывал-то ?
   Берегите, пожалуйста, свои зубы, господа…