Я больше никогда не увижу свет

Я замкнут.
Пространство вокруг меня окутано лишь моими томными мыслями. Я медленно умираю в себе, внутри себя.
Я проклят.
Моя жалкая сущность дремлет внутри убогого тела, периодически просыпаясь по ночам и терзая меня сомнениями и страданиями.
Я обречен.
Эти вечные страдания преследуют меня на каждом шагу. Это как огромный колодец, в который я падаю вот уже несколько лет. Я обречен на эти вечные ночные сомнения и скитания в самом себе.
Я одинок.
Я сам по себе, потому что вряд ли кто-нибудь когда нибудь вынесет то, что выношу я каждый жалкий день своего убогого существования. Мне не с кем разделить эти чувства, те, кто могли бы их понять наверное уже умерли, корчась от боли.
Я жалок.
Я самый жалкий из всех людей. Мое отражение — это то, от чего меня выворачивает наизнанку.
Я прогнивший.
Прогнивший до самых костей, до ядра каждой клетки. Во мне не осталось ничего, что можно было бы считать положительным.
Я медленно и томно умираю, ныряя всё глубже и глубже в себя, в свое душевное дерьмо, болото, из которого я так сильно хочу выбраться, но в которое затаскиваю сам себя еще глубже с каждым днем.
Я мразь.
Я ненавижу себя за всё, что есть во мне.
Таких как я невозможно любить.
Как можно любить того, кто сам себя не любит?
Я труп.
Во мне не осталось жизни. Если бы не физиологические процессы никто бы и не отличил меня от медленно разлагающегося тела.
Моя жалкая сущность полностью пропитана червями-сомнениями, что попросту разгуливают по мертвым останкам души.
Вы думаете, что знаете что такое боль? Что такое реальная боль?
Я не могу видеть.
Однажды, когда я посмотрел в свое отражение — я увидел там мерзкое чудовище, от которого меня начало тошнить. Вся душа моя рвалась, наизнанку выворачивая внутренности.
И тогда я запустив пальцы себе в глаза вырвал их.
Я стоял в кромешной тьме, ощущая кровь и влажные глазные яблоки у меня в руках.
По щекам струями стекала кровь. Мое прогнившее тело рыдало, корчась от боли, но душа... Душе было всё-равно.
Физическая боль ничто, по сравнению с моей похолодевшей ко всему душей.
Корчась в конвульсиях от боли я томно рыдал внутри себя. Что я могу сделать, чтобы, наконец-то, избавится от того, что так меня тяготит, избавится от самого себя?
Я не знал.
Я абсолютно не знал, что мне делать.
Немного успокоившись мои руки медленно потянулись к сигарете. Кровавыми пальцами я потянулся к зажигалке, запалив сигарету и сделав глубоких вдох я потушил её об свои запястья.
Уголки моих губ немного приподнялись.
Думаете это больно?
Таких мелких ран от сигарет по всему моему телу было просто не сосчитать.
Я сел на край кровати, медленно качаясь и умирая от нового нахлынувшего приступа ярости и боли я приподнялся на едва выдерживающие меня ноги и упал на пол.
Кровь, которая медленно стекала по моему телу растеклась на полу, начала струится из моих глазниц ещё интенсивнее и я уже был полностью в ней, как и всё вокруг.
Я слеп.
Я ничего не вижу, но даже так я ощущаю свою никчемность.
Я хочу умереть.
Взяв в руки огромный стальной нож я медленно поднес его к пылающим венам и сделал надрез вдоль. Засаживая нож все глубже под кожу я мысленно становился далеко от всех страданий — меня волновало лишь ощущение, которое жгло мои вены и кровью разносилось по всему организму, но вскоре оно потухло на фоне моих страданий.
Тогда я порезал другую руку, но ничего не чувствуя и медленно отстранив нож в сторону я упал на холодный кафель. Пару секунд я провалялся в отключке, пока мозг снова не начал посылать телу свои сигналы.
Я заставил себя встать.
Еле стоя на ногах я начал судорожно искать нож, который выпустил из рук. Натыкаясь на разбитое стекло и разных сторонние предметы, которые я загонял себе в открытую рану я наконец-то нашел его.
Я присел на кровать.
От такой потери крови я должен был уже умереть, но мой стойкий организм боролся со мной.
У меня кружилась голова.
То ли от невероятной боли, то ли от потери крови, но это было неважно.
Я решил перерезать себе ахиллово сухожилие, при этом потери крови будут максимальными и быстро умру, но сделав один лишь надрез я громко заорал во все горло.
Адская боль текла по венам. Мои крики отдавались в стенах, заглушая внутренний голос.
Мой крик действовал мне на нервы и я взял свой язык и вырвал с корнем, захлебываясь собственной кровью.
Я уже не мог кричать.
Крик стоял в моем горле, застывая вместе с кровью.
Теперь я могу резать дальше.
Отрезав сухожилие на обоих ногах я чувствовал облегчение. Как будто бы теперь я смогу летать, как будто бы ноги лишь тяготили мое убогое тело.
Я решил встать.
Ноги не функционировали и я держа перед собою нож завалился прям на него.
Это был последний штрих. Последний штрих и вечная свобода.
Я больше никогда не услышу свой внутренний голос.
Я больше никогда не увижу свет.


06:10
— " Сегодня вторник, 22 апреля 2006 год и наш отряд полиции прибыл сюда по просьбе людей, которые в ночь с 21 на 22 апреля слышали крики из соседнего дома. Постучав в двери мы не услышали ответа и нам пришлось выбить их. Зайдя в дом мы увидели нечто ужасное: окровавленные трупы мужчины и женщины, лет сорока, полностью изрезанные острым ножом. Забрав трупы, взяв отпечатки пальцев и полностью осмотрев помещение мы стали собирать вещи, но увидели отпечатки крови на двери, ведущей в подвал. В подвале мы нашли труп парня лет 18. Сказать, что труп был в ужасном состоянии — значит не сказать ничего. Собрав его тело буквально по кускам и осмотрев помещение мы нашли окровавленную записку такого содержания:
— " Я ведь не хотел ничего плохого, я просто хотел творить. Сам. Я хотел покоя, я просто хотел чтобы меня оставили в покое, оставили одного. Я больше никогда не увижу свет ... "