Письмо безымянному читателю с номером 39

Письмо безымянному читателю с номером 39

     Думается мне, что если поэты читают поэтов, и иной раз не так и мало бывает этих читателей-поэтов. А писатели читают писателей, отрывая время от своих занятий. Здесь не обсуждаем качество написанного, а только стремление к творчеству. И удивительно, что и историки читают историков, может и не сильно профессиональных историков. Но и опять не говорим о исторической точности произведения или хорошей работе с документами, но опять обращаем внимание на стремление.

- Если вы пишите, то мы вас ждем на наших страницах.
     А может быть написать и другое.
- Если вы читаете стихи, прозу и исторические произведения, то мы вас тоже ждем.
     И тогда появятся уже читатели, просто читатели. И будут у них не только номера, но и имена. Простые, разные. Просто все Ивановы, или просто все Петровы.
 
     А пока этого нет, то можно обратиться к читателю, зная только его номер. И этот номер пусть будет  39.
- И с чего начал этот читатель №39?
- Начал с Прошлого за тонкой гранью.

- Это кусочек из книги о директоре Императорского Александровского Царскосельского лицея Владимире Александровиче Шильдере. О директоре Пажеского корпуса. И о директоре Псковского кадетского корпуса. И о командире Лейб-гвардии Семёновского полка. О военном педагоге. Просто о педагоге. Есть только один музей о педагоге, и, конечно, о Макаренко. А у В.А. Шильдера нет музея.

- И что прочитал дальше №39?
- О Соловках.

- Соловки оказались так тесно связаны с семьей Шильдеров. Здесь на острове, который окружен Белым морем, приобщали к труду жену директора Царскосельского лицея. Учеба началась тогда, когда ей было 70 лет, и ускоренным курсом труда она дотянула до 73 лет. И помогал ей женщина, которой к тому времени было 78 лет, помогла раньше срока уехать с Соловков, но не туда где ее арестовали. А на Урал. Наказание продолжалось, до полного осознания свое вины, до смерти.

- И опять о Соловках, о памяти о Соловках.

     Читатель отдал несколько часов чтению, и надеюсь, что что-то из этого запомнится. И надеюсь, что этот номер заменится на имя, пусть одинаковое для всех. Пусть будет Иванович. Мы все Ивановичи.