Критика

Т Е Н Д Е Н Ц И О З Н А Я__ К Р И Т И К А__В__ «С А М И З Д А Т Е»__ 
М А К С И МА_  М О Ш К О В А


    Я не пишу критических статей, ибо всегда воздерживался от суждений оценочного характера, которые волен-с - ноленс-с присутствуют в любом нарративе. Однако, тот шквал праведного гнева, который обрушился на повесть Елены Стяжкиной «Паровозик из Ромашково», заставил меня поэкспериментировать в этом виде литературного творчества. Совсем не для того, чтобы защитить автора. Стяжкина крепкий и уверенный в себе мастер. Я это делаю для себя, для себя пытаюсь уяснить, чем вызвано такое неприятие в целом крепкой и искренней повести.
    Честно говоря, хулитель один - Баринов, у которого появляются единомышленники, причем некоторые весьма достойные и уважаемые авторы. Что касается Витька, для которого все что изрекает духовный отец - истина в последней инстанции, то его принимать всерьез не стоит, тем не менее, его поведение не выдерживает никакой критики. Господин Баринов, ратующий за возврат к высоконравственным идеалам, не удосужился внушить своему духовному сыну, что реплики типа: «А теперь эти ****и учат нас, умных мужиков»,  -  мягко говоря, не то что с высоконравственными идеалами, а с самыми элементарными человеческими отношениями ничего общего не имеют. Простые истины человеческого общежития гласят: оскорбляют других только глупые и трусливые люди, оскорблять женщину - это еще и подло, но в тысячу раз трусливей, глупее и подлее, напялив маску, позволять себе такое, глядя на экран монитора, - большой отваги не надо. Как мы видим, в воспитании своих единомышленников Баринов не преуспел, хотя исторический союз, можно сказать, архетип, - Швондер - Шариков - довольно распространенное явление нашей действительности.
Итак, основные обвинения в адрес повести: ПРОВИНЦИАЛИЗМ, ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ, КУЛЬТ МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕЧКА, КУЛЬТИВИРУЮЩЕГО СВОИ НЕДОСТАТКИ, В ЧАСТНОСТИ РАЗНУЗДАННУЮ НРАВСТВЕННОСТЬ.
    Да, нормы этики героиня повести не соблюдает, и хотя этические нормы - это категорический императив, но то, что было когда-то аномалией, сейчас становится нормой и наоборот. Например, высший закон социалистической этики - построение коммунистического общества - приказал долго жить. Что касается мировой литературы, то она никогда не была только жизнеописанием ГЕРОЕВ, а очень пристально наблюдала за маленьким человечком. Этот маленький человечек мерзок, гадок, похотлив, жаден, но его надо полюбить. От гомеровских аргонавтов до Золотого осла Апулея, от Декамерона Боккаччо до Гаргантюа и Пантагрюэля Рабле, от Оскара Уайльда до Ги де Мопассана высмеивались ханжество и косность, мракобесие и предрассудки, лицемерие и тупость. Были описаны все виды сексуальных извращений, причем без обличительного пафоса, а скорее с иронией и юмором. Смена сексуальных партнеров рассматривалась как самый незначительный грех. То,  что Вольтер зарифмовал в Орлеанской девственнице акт скотоложства, нисколько не умолило его авторитет великого философа Просвещения. Филолог Баринов не может этого не знать, поэтому его шельмование повести Стяжкиной кажется тем более странным, что в «Паровозике из Ромашково»  нет никаких порнографических эпизодов или смакования чего-либо непристойного, того, чем завалены наши лотки. Книги, подобные исповедям или мемуарам Кончаловского, который не скрывает, что мужчина стремится к получению удовольствия или пустые развлекательные телесериалы являют, на мой взгляд,   пример безнравственности и пошлости. Пушкин, которым прикрывается Кончаловский, тоже не был ангелом, но он мучительно искал выход, несовершенство человеческой природы загнало его в тупик, и только пуля смогла разомкнуть замкнутый круг. Ту же боль и отчаяние (простите за мелодраматизм) испытывает героиня паровозика. Она не смакует, а тяжело переживает свои похождения.
    Так чем же все-таки вызван обличительный пафос критиков повести. Инструментарий, которым пользуется маститый критик, крайне скуден. Нет текстуального сравнительного анализа произведения, не рассматривается повесть Стяжкиной в контексте современных литературных течений, никто ни разу не обратил внимание на стилистические особенности «Паровозика из Ромашково». Все упирается в концептуальный мировоззренческий подход к данному произведению. Что ж, раз критиков не интересует художественная ткань опуса, то и я не буду на этом останавливаться.
    Рассмотрим два аспекта: личностный и общественный.
    Твердой рукой автора выписан образ веселого менеджера, у которого все ушло в корень. Если вычленить в человеческом существовании три культа - культ плоти, культ сердца и культ разума - то этим веселым менеджерам достался как раз ум плоти. Часто они бывают и неплохими психологами, но и на чисто плотском физиологическом уровне эти ребята знают, что надо делать в данный момент: кого куда поставить, посадить, положить и т.д. Сколько бы бариновы не читали проповедей, сколько бы не призывали к нравственному поведению, все равно эти непослушные женщины будут коситься в сторону веселых менеджеров. Сколько бы бариновы не призывали к созданию высокохудожественных образов, воплощающих целомудрие, чистоту, ангелоподобность, вряд ли они будут сильнее образов Марии Магдалины, Мадам Бовари, Анны Карениной...
    Я по своей природе не ходок и живу уже много, много лет с одной женщиной - моей женой, но я никогда не кину камнем в свободных мужчин и женщин, кочующих из постели в постель в поисках своего идеала. Это и есть свобода выбора, тем не менее, я понимаю Александра Евгеньевича, когда он со странными чувствами смотрит вслед противным женщинам, уходящим с веселыми менеджерами, которые, кстати, на них долго не задерживаются. Мои чувства тоже отнюдь не однозначны, но рядом со мной стоит моя Муза. Она кладет мне руку на плечо и говорит:  «Обрати свой взгляд вглубь себя».  Я успокаиваюсь и делаю то, что она говорит. Помимо энергии, определяемой многими философами и психологами, в частности доктором Шленским, как основной инстинкт, я вижу барражирование стайки трепетных токов. Какой-то конкретной дефиниции подобрать к этим энергиям мне не удается. Это то, что многие называют религиозность (по Гегелю, стремление к богочеловеку), а другие - антирелигиозность (по Ницше, дионисийская свободная игра жизненных сил, по Камю, гордый вызов богам). Это то, что Шопенгауэр называл волей к жизни, а по Фрейду, хотя он и соглашался с доктором Шленским по поводу основного инстинкта, это такая дефиниция,  как тщеславие, которая часто мелькает в его работах. Это то, что западный оккультизм называет сефиротами, а восточный - чакрами, это то, что помогает мне улавливать в окружающей среде музыку, которая дает возможность ПРОТИВОСТОЯТЬ людям, богам, жизни...
    Баринов не сублимирует свое неудовлетворенное либидо, а экстраполирует его на общественные отношения. Для него слово разврат приобретает обобщающее понятие. Вернувшись из-за кордона домой, где он работал либо журналистом-международником, либо филологом при посольстве, он оказался не удел. Александр Евгеньевич не так глуп, чтобы напрямую обрушиться на либеральные ценности и громить буржуев, он понимает, что не на митинге у Баркашова или Зюганова и в сети народ продвинутый. Тут под руку маститому критику попадает Елена Стяжкина. Баринов бьет наотмаш: повылезли шлюхи, торгаши, бомжи, вот они ваши либеральные ценности. Где ему понять боль и отчаяние героини паровозика, где ему понять образы Даена, также написанные кровью сердца. В высоком трагизме отношений между мужчиной и женщиной он видит только ШАРЛАТАНСТВО, РАЗВРАТ, ПРОСТЫЕ ФОРМЫ, ПРИВИВКУ БЛЕДНОЙ ТРЕПОНЕМЫ ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ, ИЗВИВЫ ЖЕНСКОГО ТЕЛА. Что касается ПРОВИНЦИАЛИЗМА, то простите меня, я даже вначале растерялся. Бунин и Ахматова, Горький и Есенин, лучшие представители серебряного века прибыли в столицы из провинций. Да, собственно, он сам себе противоречит, считая, что только в русской глубинке должен появиться образ женщины-матери, женщины-хранительницы семейного очага и лучших традиций русского народа. Во все века столицы обновлялись незамутненным исконным духом российских городов и весей. Возможно, это оговорка в духе Фрейда. Возможно, это семантическая искаженность слова, - так как искажали грамматические нормы Лермонтов («из пламя и света...») и Шадов («Мастер ложит камень»), преследуя определенные концептуальные цели, - и под словом провинциализм надо понимать местечковость. Честно говоря, не знаю.
Характерно, что бариновы были всегда. В начале ХХ века, когда высылали золотой фонд русской культуры - Булгакова, Бердяева, Франка, Карамзина, Ильина...  Бариновы вещали:
«Революционному пролетариату не нужен прогнивший буржуазный разврат».
В 60-ые годы, когда травили Тарковского и Высоцкого, мы могли слышать:
«Советскому человеку, строителю коммунизма, не нужна идейная пустота и развращенность этих художников».
    Сейчас, когда укрепляется вертикаль власти, в лексиконе бариновых появляется народность, православие, самодержавие. Их героем становится Колчак (ничего не имею против, возможно, достойный русский офицер, но всплывают в памяти эпизоды из истории с расстрелами колчаковцами рабочих и депутатов Учредительного собрания, спрятавшимися у Колчака от большевиков). Они ругают Стяжкину и ставят на котурны Злотина (кстати, ярчайшего автора СИ). Обильно сдабривая свои тексты иностранными и иными иноязычными словами и выражениями, они громят либерализм под предлогом войны с нравственной разнузданностью. Они очень удачно мимикрируют, успешно подлаживаясь под любой строй. Бариновы осуждают Идущих вместе за глупость, но, что весьма симптоматично, тут же добавляют: вектор направлен в нужную сторону.
    Стоит либерализму укорениться на российской почве, в адрес Злотина будут
направлены стрелы праведного гнева бариновых. Перемежая свои тексты экскурсами в историю человеческой культуры, они обогатят свой словарь словами типа КОСНОСТЬ, НАЦИОНАЛИЗМ, АНАХРОНИЗМ, ХАНЖЕСТВО.
    Сейчас в СМИ каждодневно муссируются идеи о выделении канала для пропаганды спорта. ФИЗИЧЕСКУЮ КУЛЬТУРУ В МАССЫ. Я не удивлюсь, что скоро услышу призывы бариновых:
«Всех ****ей поставить на коньки и лыжи, пусть перевоспитываются».


Р А З Г О В О Р_ С_ Т Е А Т Р А Л Ь Н Ы М_ К Р И Т И К О М_ В. Б О Н Д А Р Е М


    Ознакомившись с критикой на мои опусы «Несете Вы Достойно Бремя» театрального режиссера Владимира Бондаря,   я посчитал необходимым написать ответ на данную критику, ибо те взгляды на искусство, которые артикулирует господин критик, нельзя считать безупречными.
Итак, вначале я буду приводить цитаты театрального режиссера, а потом давать свой комментарий к ним.

В. Бондарь

    "Как известно, каждый пишущий непременно найдет своего читателя, свою аудиторию, с которой его объединяют общие интересы, общие взгляды на жизнь, общий культурный уровень и, наконец, общий способ и манера выражать свои мысли. И я, прочитав предложенные тексты, задумался: а для кого же они написаны? На чье восприятие рассчитывал автор, посылая их на конкурс? Лично я не только воспринимаю, но порой и понимаю их с трудом. Вполне естественно, что у меня возникло множество вопросов к автору. И в первую очередь, мне очень хотелось бы знать: все эти стилистические "перлы", алогизм в построении фраз, и множество других литературных огрехов - это что? Авторская сущность или попытка понравиться совершенно определенной группе читателей? В первом случае, мне жаль всех, кому доведется читать эти опусы, если же это второй вариант - налицо факт заигрывания со "своими" читателями в попытке говорить на их языке, что для поэта совершенно недопустимо".

М.   Гарцев (комментарий)

    Меня больше всего удивило то, что все это написал театральный режиссер. Не знаю как в ГИТИСЕ, но во ВГИКЕ на лекциях "Мастерство режиссера" мне дали возможность познакомиться в общих чертах с Системой Станиславского, где большая часть этой театральной концепции показывает актеру,  как лучше вживаться в образ. Я понимаю, что господин Бондарь изучал большее число театральных методик, но уверен, что и они, в том числе  мейерхольдовская  биомеханика,  учат актеров тому же. Искусство эмпатии, сопереживания и вживания в образ литератору также необходимо, как и актеру. Если это называется заигрыванием с читательскими массами, то придется господину критику напомнить об огромном слое русской литературы, когда авторы прибегали именно к такому приему. Например,  известнейшие стихи Твардовского "Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ"
 ......................................
"Нашим прахом по праву
Овладел чернозем.
Наша вечная слава -
Невеселый резон.
 .............................
Это горькое право
Нам навеки дано,
И за нами оно -
Это горькое право.

Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.

Всем, что, может, давно
Всем привычно и ясно.
Но да будет оно
С нашей верой согласно".
 ....................................

    На первый взгляд довольно-таки "корявые строки", но,  сколько в них поэтической энергетики, сколько боли и сопереживания с убитым на войне солдатом, от лица которого говорит лирический герой поэта. Еще один пример:

 Высоцкий "ШТРАФНЫЕ БАТАЛЬОНЫ"

Перед атакой - водку, - вот мура!
Свое отпили мы еще в гражданку,
Поэтому мы не кричим "ура" -
Со смертью мы играемся в молчанку.
 .......................................................
 Считает враг: морально мы слабы, -
За ним и лес, и города сожжены.
Вы лучше лес рубите на гробы -
В прорыв идут штрафные батальоны!
 ................................................

    "Смотрите, смотрите, - закричат ревностные поборники грамотного письма, - нельзя писать "играемся", ибо это неграмотно". Грамотно же - "играем". Что тут можно сказать. Сомневаться в грамотности Твардовского и Высоцкого глупо, но при написании своих произведений поэты руководствовались не правилами грамматики или синтаксиса, а высшим предназначение художника - СОЗДАТЬ МНОГОГРАННЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ, заставляющий внимательного и думающего читателя замереть, ощутить прикосновение вечности. Прорыв к трансцендентному требует жертв и тут уже не до условностей. Лирический герой поэтов говорил не от лица выпускника гарвардского юнивёсати, а от лица погибшего воина, от лица воина-штрафника. В поэтических строчках звучат разговорные интонации, порой, не совсем благозвучные, не совсем грамотные с точки зрения "интеллигентской правильности  речи», но это ни сколько не умаляет поэтическое достоинство стихов, наоборот, поэтам веришь. ЭТО И ЕСТЬ ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО. Закрываю тему хрестоматийным - "ИЗ ПЛАМЯ И СВЕТА РОЖДЕННОЕ СЛОВО". Сколько редакторов, а-ля наш критик, просили изменить поэта неграмотное "из пламя" на грамотное "из пламени", но он отказался и правильно сделал. Сколько бы не пытались грамотеи (в худшем понимании этого слова) всех времен и народов загнать всех пишущих в прокрустово ложе своих эстетических пристрастий и предпочтений, над ними парит свободное и независимое "из пламя и света рожденное слово".
Далее следует разбор четырех моих опусов.

В. Бондарь

    "Остальные вопросы я задам по ходу разбора каждого из предложенных стихотворений в отдельности.
"Он губы обмахнул салфеткой...".
    Печальный, даже трагический эпизод из жизни инвалида войны (поскольку даты написания стихотворения не знаю, не могу с уверенностью сказать, какой именно, хотя "пятерка", брошенная "под лафитник" склоняет меня к войне Афганской; впрочем, это неважно). Получил человек положенную ему государством мизерную пенсию ("...Из сумки выгреб мелочишку и пенсионные рубли..."), зашел куда-то, чтобы чуточку выпить, (скорее всего, в какую-нибудь забегаловку, где можно не снимать "пальтишко", поскольку последовательность действий указана четко: "... поднялся, вышел на мороз...", хотя "лафитник" и "салфетка" предполагают если не ресторан, то, как минимум, кафе, где нужно раздеваться), а там... "в углу целуются взасос", и так ему обидно стало, что, придя домой, достал он недопитую четвертинку водки, сделал тюрю из водки с хлебом, и, назло всем, "...давясь слезами, проглотил...", а потом лег спать, и снилась ему все та же война, и мучил его все тот же вопрос: "Господи! За что?". Вот такая вот история, если, конечно, я ее правильно понял. Обратите внимание, уважаемые читатели: я пересказал ее своими словами (причем, с попутными комментариями) в одном предложении, поставив одну-единственную точку в конце, чтобы не разрывать мысль, которая здесь одна, и не нарушать последовательность действий лирического героя. Автору почему-то понадобилось разбить свою мысль на множество коротких предложений. И если взять любое из этих предложений не в контексте стихотворения, а самостоятельно (ведь поставленная в конце предложения точка означает законченность мысли, а если мысль не завершена, обычно принято ставить многоточие), авторская мысль моментально ускользает".

М. Гарцев (комментарий)

    Вообще-то, стихи - это не объяснительная записка. Если Вы что-то не поняли, то ничего страшного нет. Главное, почувствовать импульсы, энергетику, идущие от стиха. Судя по тому, что Вы разразились такой большой тирадой, чем-то они Вас зацепили. Думаю, не только неграмотностью, обычно на бездарные вирши люди свое время не тратят.
 

В. Бондарь
    "Он губы обмахнул салфеткой, в углу целуются взасос (точка)". Так выглядит самое первое предложение. Вопрос автору: между этими двумя самостоятельными действиями разных людей есть причинно-следственная связь? Он обмахнул губы, потому что выпил, или это реакция на поцелуй. Если этой связи нет, зачем они находятся в одном (сложносочиненном) предложении? Если же она есть (сложноподчиненное предложение), то логика мысли требует, вместо опущенного "потому что", совершенно другого знака препинания, чем запятая, скорее всего, двоеточия".

  М.   Гарцев (комментарий)

    "Я из лесу вышел, был сильный мороз..."

 В. Бондарь

     "Пятерку бросив под лафитник, поднялся, вышел на мороз (точка)". Второе предложение. Вопрос автору: что подразумевается под словом "лафитник"? Стопка или большая рюмка удлиненной формы, как определяет смысл этого понятия В. Даль? Маленький графинчик? Подносик, на котором он стоит? Или что-то совершенно другое, то, подо что можно бросить "пятерку", ну, к примеру, стол? Бросить - это ЖЕСТ, который невозможно сделать, приподнимая предмет, и суя ПОД него деньги. К тому же, рифма "салфеткой - лафитник" не кажется мне слишком удачной. "Плеснул, с лица стерев оскал, хлеб накрошил он в ту же кружку, рукой беспалой размешал (точка)". Пятое предложение. Если взять его отдельно от четвертого, то в нем вообще невозможно разобраться. Вопросы к автору: Какой оскал стирал с лица наш лирический герой? И когда? Когда плескал или когда крошил? И чем он размешивал? Так-таки прямо беспалой рукой? М-да... Широкая была кружка, однако. "Взболтнул коктейль, что было сил (точка)". Седьмое предложение. Вопрос к автору: как это можно взбалтывать "что было сил" жидкую массу, находящуюся в кружке? Объясните, ради Бога"

М.   Гарцев (комментарий)

    "Пятерку бросив под лафитник"
Бросить пятерку на стойку, прижав ее большой рюмкой удлиненной формы.
    По поводу оскала. Оскал - это когда человек щерится. Одной рукой (беспалой) наш герой провел по лицу, другой - плеснул в кружку. Кружка большая, железная. Беспалая рука в ней чувствует себя довольно свободно. После того, как хлеб был накрошен в кружку, инвалид прикрыл одной рукой (беспалой) эту кружку, а другой рукой взболтнул ее (что было сил, но сил у него немного осталось).

 В. Бондарь

    "Во славу братского народа,- в мозгу стучало перед сном (точка)". Девятое предложение. Вопрос к автору: где кавычки? Ведь первая часть предложения - либо прямая речь, либо цитата".

М.   Гарцев (комментарий)

    Спасибо. Кавычки нужны.

В. Бондарь

    "Лет двадцати пяти от роду спал бестелесным существом (точка)". Десятое предложение (без запятой внутри). Оно, вообще, повергло меня в тихий шок. Вначале я, было, подумал, что в нем опечатка, и автор хотел написать "стал бестелесным существом", имея в виду, что герой-инвалид на войне, помимо пальцев на руке, ноги или ее части (костыли), лишился также и мужского достоинства, но потом подумал, что для одного инвалида это будет уж чересчур, и попытался понять написанное в том виде, как оно есть. Очевидно, подумал я, автор имеет в виду душу или то, что человек во сне становится чист, как ангел. Но почему это происходит с ним именно "лет двадцати пяти от роду", а не раньше, не позже, не всегда, так и осталось для меня загадкой".

М. Гарцев (комментарий)
 
    Помилуйте, господин критик, почему Вы считаете, что человек, лишенный мужского достоинства, становится бестелесным существом. В известном хемингуэевском романе герой на войне его как раз и теряет, однако пытается как-то жить, не теряя при этом человеческое достоинство. Посещает бой быков, ходит по ресторанам, опекает красивую женщину... Наш герой лишен и этих простых человеческих радостей. Собственно, это мой ответ на дискурс, вынесенный в заглавие нашего конкурса: "Ах, война, что ж ты сделала, подлая"

 В. Бондарь

    "В сознанье вспыхнула зарница (точка)". Вопрос: как может зарница вспыхнуть в сознании, если у спящего человека работает только подсознание? "И жег вопрос его глазницы, вопрос Спасителю Христу (точка)". Тринадцатое, последнее предложение. И последние вопросы автору: Почему вопрос жег именно глазницы? Потому что человек спит, и у него закрыты глаза? Но ведь моментально в моем подсознании возникает образ человека слепого, а это, надеюсь, совсем не так. Какой вопрос хотел бы задать Спасителю наш герой? Любопытно, угадал я или нет?"

М.   Гарцев (комментарий)
 
    Господин режиссер, что это за термин такой "подсознание?" Его нет в марксистской философии. Да и представители трансцендентальной философии, в частности философской герменевтики, никогда не детерминировали допредикативные структуры сознания как подсознание, хотя еще Э. Кант поставил вопрос о рецептивности сознания и об аффицировании его "вещью в себе". Вопрос о структуре сознания, в которой содержится рецептивность. Именно восприимчивости он дал не психологическое, а онтологическое истолкование. Однако его последователи М. Шелер и Э. Кассирер, которые в своем стремлении доказать, что эмоции можно истолковать не только психологически, но и онтологически, даже они не отказались от последних оснований сознания. Даже они пытались структурировать неявное, неинтендируемое с помощью языка, переведя его в символические формы, коды, шрифты... Возможно, Вы фрейдист или даже масон, но у нас свобода совести, поэтому не надо навязывать свои убеждения.
   
   
   
   В. Бондарь

    "Эти вопросы - да, наверное, и многие другие - непременно задал бы автору любой редактор "бумажной" литературы, вздумавший печатать это произведение (что кажется мне совершенно невероятным), если, конечно, он не слишком ленив, и не предпочел бы напечатать его без всякой правки, как это делают, судя по рекламе в разделе "Объявления", в Литературно-художественном альманахе "Рукопись" - самом дешевом в России из платных альманахов, где "...По неоднократному и настойчивому желанию авторов их ошибки не корректируются ("дабы дурь каждого видна была", по словам царя Петра)...".
И, не останавливаясь на том, что обездоленный инвалид непременно присутствует почти во всех произведениях, связанных с войной, и тема эта тоже давным-давно уже стала многократно клишированной, могу сказать, в утешение автору, что стихотворение написано эмоционально, экспрессивно, в нем есть конфликт и авторская боль. Но работать-то, все же, необходимо. Работать буквально над каждой строчкой. Работать долго, упорно и кропотливо".
   
    М.   Гарцев (комментарий)

   Без комментарий
 
 
      В. Бондарь
"ТЫ ПРОСТИ МЕНЯ, СОЛДАТИК".

    "А вот этот стиш, написанный разухабистым скачущим, но периодически спотыкающимся, теряя либо ритм, либо смысл, четырехстопным хореем, вполне мог бы украсить стенгазету, выпускаемую в любой из многочисленных "зон", расположенных на территории нашей уголовно насыщенной России. Как по содержанию, так и по уровню исполнения. И наверняка он имел бы успех у восторженной и благодарной аудитории.
    Разбирать сей опус, не имею ни малейшего желания, хочу лишь отметить, что проводить какую бы то ни было параллель между солдатиком (слово-то, какое, по-бабьи жалостливое), лежащим "... под рев сирены, перебарывая страх, с окровавленною пеной от осколков на губах..." и отсидевшим свой срок бывшим зэком, которому "...поймать в разборках пулю просто, как и у тебя...", поскольку "...здесь всегда найдется мастер расписать меня пером...", не слишком-то корректно».
   
  М.   Гарцев (комментарий)

    Если автора не понимают, то это, возможно, и его вина, а, возможно, - беда тех, кто не понимает. В этом стихе я как раз и говорю о том, что смерть на бранном поле гораздо   возвышеннее, что ли, смерти в бандитских разборках, хотя с религиозной точки зрения это, скорее всего, не так. Но мое убеждение  -  мужчинам в этой жизни приходится браться за оружие (так мир устроен). И тут у каждого свой выбор: кто-то идет воевать ради своего брюха,  кто-то становится ЗАЩИТНИКОМ. Что касается по-бабьи жалостливого слова "солдатик", то на фоне бывалого зэка наспех обученный 18-летний мальчишка как раз и выглядит солдатиком.
   
   В. Бондарь

   "Кроме того, не могу не отметить, что тема, видимо, настолько обширна, что автору порой просто не хватает слов, и он выдает потрясающие фразы, типа:
"...Да, пора, брат, оттянуться,
оттянуться я мастак...";
"...но не лезет водка в глотку,
в глотку водка не идет...";
"...У войны свои резоны,
есть резоны у войны...";
"...пропаду я за понюшку,
за понюшку табака...".
   Ну, чем не знаменитое "Служил Гаврила хлебопеком, Гаврила булки испекал" Ильфа и Петрова?
   И уж, разумеется, меня до глубины души потряс совершенно ошеломляющий образ:
"...и мне ангелом на блюдце
преподносится кабак...".
   Да, уважаемые дамы и господа, "ангел на блюдце" - это вам не хухры-мухры, это - что-то!
   Короче говоря - весьма "содержательное и идейно выдержанное" стихотворение".

    М.   Гарцев (комментарий)

   Почитайте, господин критик, стихи Твардовского и Высоцкого. Там Вы тоже найдете разговорную интонацию в стихах. Собственно, я об этом говорил выше.
   Конечно, прикрываясь великими поэтами, так можно оправдать любую безграмотность. Где же критерий? Дискурс, что, мол, Главный редактор Время все расставит по местам, наверное, навяз у всех в зубах. Может быть, стоит ориентироваться на вдумчивого неравнодушного читателя, пренебрегающего образчиками массовой культуры. Если хотя бы часть этих любителей изящной словесности что-то находит в текстах, что-то их "цепляет", то, возможно, эти тексты имеют право на существование. Но исходить из чисто формальных критериев: количество звонких и точных рифм, усложненной разнообразными изощренными "эстетскими" изысками строфы, ласкающей слух аллитерациями и потоком символов, метафор, образов - дело, конечно, хорошее, но вряд ли перспективное. Искусство, конечно же, эстетская игра, но и, несомненно, нечто большее.
   Что касается вашей интерпретации образа "Гаврилы", то оставляю это на вашей совести. Мне ближе такая трактовка: служил Гаврила режиссером, к литературе страсть питал... Какая редкая удача в сети родную душу встретить...


  В. Бондарь

"РЕКВИЕМ".
    "Начну с названия. Понятие "РЕКВИЕМ" образовано по начальному слову латинского текста "Requiem aeternam dona eis, Domine" - "Вечный покой даруй им, Господи" и означает заупокойную мессу, имеющую совершенно определенную каноническую форму. Существует традиционный латинский текст реквиема, на который писали и пишут по сей день музыку многие композиторы: Моцарт, Лист, Верди, Уэббер, но есть и неканонические тексты Реквиема. На них писали музыку Бриттен, Кабалевский и другие современные композиторы. Но и в том и другом случае это НАША ПАМЯТЬ об умерших (в данном случае - погибших), это НАША боль, это НАШЕ слово, идущее из НАШИХ сердец.

    Теперь посмотрим, что предлагает нашему вниманию автор? "Я тебя не виню...", - говорит своему сверстнику, не знающему, что такое война, лирический герой, погибший "в другом регионе", предварительно, на протяжении шестнадцати строк, укоряя его за легкомысленное поведение, даже не укоряя, а, обвиняя: вот, дескать, ты здесь дергаешься в танце, а я - там - дергаюсь, убитый, на тяжелом песке. И этот конфликт, конфликт погибшего с нами, живыми, проходит через все стихотворение. "Я могу на мгновение спуститься к вам, если, конечно, вы способны ощутить "сенсорные токи", но мне, почему-то, слабо в это верится", - именно такой подтекст читается в финальных его строках".
   ..........................
   Мы, как прежде в борьбе,
   но нам чужды крупицы возмездия...
   .........................................
   Я соскучился, люди.
Я хочу к вам оттуда спуститься.
Я мечтаю об этом
свой не первый космический год.
И срываюсь со звезд,
и лечу неприкаянной птицей,
и мелодия космоса
биотоки земли обретет.
И тогда, если вы
ощутите сенсорные токи,
   вы не бойтесь чудес,
вы впитайте их терпкий бальзам.
Это я - в этой капельке,
это я - в этом горном потоке
прикоснусь к вашим душам
и обратно лечу к небесам.

  М.   Гарцев (комментарий)
 
   
    Вообще-то, господин критик, мне непонятно откуда Вы взяли именно такой ПОДТЕКСТ, но "нам не дано предугадать, как наше слово отзовется".
   
   
  В. Бондарь

   "Так что это очень конфликтное стихотворение воспринять, как Реквием, я никак не могу, несмотря на гигантское нагромождение криков со звезд, поисков своего биополя, частиц энергии, запахов созвездий, биотоков земли, хаоса, улыбок планет и субстантов Отечества, долженствующих, по мнению автора, придать стихотворению торжественность и космический, вселенский масштаб, Реквиему свойственный. К тому же, сочетание всей этой космической зауми с невероятно корявыми строчками: "...Ты слегка захмелел и уже подмигнул, вон, кому-то...", "...Я не стану тем, кем...", "...и отметили встречу,
не компотик поставив на стол...", - не просто коробит, больше - угнетает.
Вспомнил совершенно потрясающий и по форме, и по содержанию, и по торжественной простоте "Реквием" Роберта Рождественского, и как-то, знаете ли, грустно стало. Не могу удержаться, процитирую несколько строк. Не уверен в точности авторской разбивки по строкам, поскольку цитирую по памяти.

"Помните!
Через века, через года
Помните
О тех, кто уже не придет никогда!
Не плачьте!
В горле сдержите стоны!
Горькие стоны!
Памяти павших будьте достойны!
Вечно достойны!
Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
Жизнью просторной,
Каждой секундой,
Каждым дыханьем
Будьте достойны!
Вечно достойны!..
...Люди!
Покуда сердца стучатся,
Помните,
Какою ценой завоевано счастье!.."
   

  М.   Гарцев  (комментарий)

   Конечно, Рождественский хороший поэт, но мне, думается, это его не лучшее стихотворение. Нет, все очень правильно, грамотно, но как-то ходульно. Этакие зарифмованные лобовые лозунги, где, бесспорно, конфликтом даже и не пахнет.
   Если Вам по душе, господин режиссер, эстетика грамотных, бесконфликтных, красивых строчек, то оставайтесь в этой эстетике, творите в ней, наслаждайтесь ею, но зачем же отвергать то, что не вписывается в прокрустово ложе ваших эстетических предпочтений и пристрастий?
   
   На критику последнего опуса я отвечать не буду, ибо Вы его даже не разбираете, а повторяете все то, что я уже слышал. "Авторские ляпы", "измывательство над русским языком", "смысловые огрехи" - вот и весь ваш инструментарий. Надо заметить, весьма бедноватый. Тем не менее, хочу сказать Вам спасибо за внимательное прочтение моих опусов и их разбор, особенно, первого, чем-то он вас, видимо, зацепил. Повторюсь, люди не тратят много времени на безнадежное графоманство. Однако Вы еще меня и удивили. Я работал со многими режиссерами, как правило, это очень осторожные и умные люди. Профессия режиссера требует точного расчета и аналитики: определить, кто на что способен, как можно больше "выжать" из этого человека, грамотно руководить большим количеством творческих личностей. Про режиссера нельзя сказать, что это художник не от мира сего, ибо он направляет работу коллектива. Как правило, режиссер очень осторожен в оценке работы людей смежных профессий. Я наблюдал, как умные режиссеры беседуют, например, с художником-декоратором или оператором: "Мне кажется, что можно было бы сделать так, а как Вы посоветуете..." Вы же "беседовали" со мной как маститый чванливый критик, не допускающий иного взгляда на предмет. Помнится, один такой маститый критик из нашего СИ признавался одной женщине, пишущей прозу: "Голубушка, ну зачем же так все серьезно воспринимать, я же все это говорю, исключительно, ради краснобайства, нам, критикам, главное - оппонента опустить".
   Так что, повторюсь, Вы меня удивили, но не как критик, а как режиссер.
   

     М А Л Ы Е_ Ф О Р М Ы_ П Р О З Ы_ М О Г У Т_ Б Ы Т Ь_
    "К О Н Ц Е П Т У А Л Ь Н Ы"_  И_ П О Э Т И Ч Н Ы

    
   
                Я, вообще-то, прозу читаю неохотно. Психологизм, объектно-субъектная расщепленность, потуги детерминировать темные стороны человеческого сознания и самое страшное - суждения оценочного характера...Но есть вещи, читая которые, я всего этого не замечаю, а слышу музыку, "Епифанские шлюзы"А. Платонова, например. Проза М. Булгакова, рассказы С. Цвейга, очень понравился
цикл романов "В поисках утраченного времени" М. Пруста, хотя карнавальность и фрагментарность Д. Джойса я что-то не догоняю. Наверное, если в "импрессионизме" первого благоговейное отношение к традиции и спор с ней он ведет с придыханием, то у второго, скорее, стеб(вот где истоки постмодернизма) вместо попытки передать аромат прошлого или желания запечатлеть ускользающее мгновение в современном ему потоке времени. Недавно я прочет в СИ рассказ Светланы Гороховой " Мы не евреи", а на Тенетах рассказ Юрия Шимановского "Лазурный", и мне захотелось, "столкнув" их, выявить "алгоритм" создания "концептуальных" произведений, относящихся к малым формам прозы.
      Конечно же, рассказ Ланы не о евреях, а о бестолковости и абсурдности нашей жизни. "Евреи" в рассказе как инструмент, как знаковая фигура, как архетип Другого, Чужака. Возможно, они сами виноваты, напрашиваются, то бишь бессовестно соблазняют и обволакивают живущие с ними рядом народы своим одурманивающим естеством. Однако, смысл Ланиного рассказа не в антропологическом, религиозном (талмудическом) или психологическом аспекте, смысл рассказа: МЫ НЕ ЕВРЕИ, ЧЕЧЕНЦЫ, БУРЯТЫ, ЧУКЧИ, ***ВЕНБИНЫ...ПОЧЕМУ ЖЕ ТАК СТРАШНО?
     Умом мы понимаем: все перед Богом равны. Природа же диктует свои условия: защита своей территории, изгнание чужака, требование самоидентификации, ограничение в навязывании понимания жизни людьми, не понимающих менталитет титульной нации. Отсюда и все спекуляции на вышеперечисленных аспектах. Отсюда и многотомные труды великих русских писателей, кстати, как в ту, так и в другую сторону, но на пути всех этих фолиантов встает Лана со своим маленьким ВОПРОСИКОМ: ПОЧЕМУ ТАК СТРАШНО? Нету на него ответа, только, может, приостановятся, задумаются...
                Что касается исполнения, то Лана и не пыталась прописывать характеры, придумывать изощренные перипетии сюжета, у нее получилась поэтическая проза. Конечно, иной крупный прозаик накропает на этом материале 500 кбт качественного текста с всевозможными изысками, но если мне скажут, что он хоть на йоту приблизился к решению этого вопроса, я рассмеюсь всем в лицо.
    Рассказ Юры артикулирует основную идею религиозной догмы: "Каждому воздастся за поступки его". Художник приезжает в курортное место, являющееся также пограничным районом страны, где во время первой мировой происходили военные баталии. Героическая подлодка не сдалась врагу, но и не была потоплена, а как бы стала "Летучим голландцем", и теперь является простым смертным в виде перста указующего: who is who.
   Обоим этим рассказам присущ определенный вид формообразования, особая направленность объективации при несхожести с логической формой "определения предмета" - являющая собой определенный способ "синтеза многообразного", сведения воедино чувственных элементов и элементов фантазии. Это своеобразная "символическая форма", характерная мифу (не случайно некоторые оппоненты Ланы называли рассказ сказкой), где некое духовное смысловое содержание связывается с конкретным чувственным знаком и внутренне присваивается этому знаку. Как и мифу, этим рассказам свойственно богатство воображения и отсутствие рассудочности, перенесение на предметы окружающего мира своих собственных свойств, "неумение" абстрагировать атрибуты и форму от субъекта, тяготение к поэтическому методу освоения реальности. Данные тексты и написаны "поэтическим", добротным, профессиональным языком мастера. Почему же рассказ Ланы меня волнует, а рассказ Юры оставляет спокойным?
   Большое произведение в прозе (крупная форма) не должно быть "философично", концептуально, т.е. пытаться дать конкретную иллюстрацию общей идеи. Не может в этой жизни существовать примера или парадигмы, по-настоящему адекватного идее: частное, уникальное и всеобщее, абсолютное - это разные уровни. Крупная форма - это свободный поток мыслей, чувств, разных мелких деталей быта, бытия человека, страны, человечества - куда вынесет, туда вынесет. В этом случае человеческое сознание организуется эксцессами, случайными происшествиями, человеческими деяниями, не имеющими параллелей в глубинных циклических законах, и которые накапливаются в виде текстов, созданных линейно-временной последовательностью. Поэтому два последних мировых бестселлера "Парфюмер" П. Зюскинда и "Алхимик" П. Коэльо напоминают мне литературных гермафродитов: и не поэзия, и не проза, хотя, конечно же, "Парфюмер" написан сочным живым языком, а технология дистилляции и многообразие запахов показаны со вкусом и до мельчайших подробностей. И все-таки главный герой Гренуй - живой концепт. ВЫ мне возразите по поводу крупной формы: а как же "Мастер и Маргарита" М. Булгакова или, например, "Замок" Ф.Кафки. Бесспорно, в этих произведениях есть и поэзия и концептуальность, но им не хватает того сдерживания воображения, которое в платоновском использовании мифа выражается КРАТКОСТЬЮ. Могут ли быть "концептуальны" рассказ, новелла... Могут, но это будет поэтическая проза, где нет прямой иллюстрации, а есть иллюстрация косвенная, именно это свойственно и мифу.
   В мифе, как всякой семиологической системе, имеются три различных элемента: означаемое, означающее и знак. Означающее - это форма, герои, вещи, смыслы (внешние, например, явный смысл поведения), шифры, коды, символы. Означаемое - содержание, "концепт", интенциональная функция, скрытый, истинный смысл поведения.
   Третий элемент - значение.
   Концепт, то бишь содержание, является той побудительной причиной, которая вызывает к жизни миф. Значение или знаковый характер отношения первых двух - результат корреляции. Это то, что снимает напряжение между бинарными оппозициями, например, сакральным и профанным, это компромисс, экономия сил, "прогрессивное посредничество", "поток вопрошания", обращающий процесс Понимания вспять, это музыка, обволакивающая наше бытие, дающая силы вставать каждый день и бросаться в поток жизни в поисках куска хлеба и удовольствий.
   Сакральное в рассказе Юры - герои подводники. Означающее - художник, старушки, прелагающие квартиру, старик (хозяин домика, где поселился художник), коммуняка-негодяй, бандит, ставший монахом... Означаемое - постулат христианства: "Каждому воздается по делам его".
   Сакральное в рассказе Ланы - мнение родителей. Означающее - родители, девочка соседка, учительница, Борька, свекр, книги и пресса, где ругают евреев, книги и пресса, где евреев защищают, кинофильмы... Означаемое - евреи-чужаки, другие, отверженные...
   Двойственность в мифе "означающего" (одновременно и смысл, и форма) закручивает действо подобно непрерывно вращающемуся турникету: происходит чередование смысла означающего и его формы, языка объекта и метаязыка, чистого означивания и чистой образности. Концепт подхватывает чередование, подтверждая абсурдность жизни, так как истина всегда ускользает при таком вращении - смысл манифестирует форму, а форма заслоняет смысл. Однотонности спокойного сознания противостоит диссонанс "извращенного" сознания, которое вгрызается в традицию, ухватывается за наивные и тривиальные суждения наивного сознания, выявляет следы других текстов, их нетождественность, противоречия. Разрешения этим диссонансам нет, но честное и мужественное вопрошание, обращающее вспять процесс Понимания к своему Предпониманию на допредикативном уровне сознания, порождает музыку, приглушающую абсурдность бытия, разорванность и беспомощность мысли.
   Лана честно и мужественно вопрошает. Юра же монотонно плывет в фарватере традиционной христианской догматики. Он не спорит с традицией, не пытается ее "взорвать", проверить на вшивость, а стремится положить конец своему собственному движению, пытается артикулировать, зафиксировать идею. Его "концепт" не переплавляется в музыку, оставаясь незыблемым. Что же тогда есть творчество: художественная иллюстрация общей идеи или миф - история правдивая и ирреальная - когда человек сталкивается с пределом всякого бытия и мышления в момент соотнесенности экзистенции с трансценденцией, повергающей его на иррациональный "скачок" к рационально непостижимому, "нагружающей" его фантазию символами, шифрами, кодами?


     К Р И Т И К А_ С Т А Т Ь И

«Открытое письмо Е. Боннер (вдове А. Сахарова)»  М. Кукобаки
     
Гарцев

       - Вообще-то, правозащитник-антисемит звучит странно...  Это всё равно что - врач-убийца.
       Евреи всегда были преследуемым народом - на какую-либо "избранность" я в этих словах не претендую - и любой нормальный правозащитник  не может  пройти мимо этого факта.

A. Р. М.

      -  Настоящий правозащитник - тот, кто защищает невиновных, и обличает виноватых. Чеченец ли это, русский или еврей - никакой разницы. Беспристрастность - вот что должно быть отличительной чертой правозащитника. Он - как бы не от мира сего, над схваткой и вне ее. Честный, причем, честный во всем, человек, как я это понимаю.

Гарцев

                -  Можно ли назвать М.  Кукобаку именно таким правозащитником? Навряд ли.
Конечно, он честнее тех, кто говорит: "ЧЕЧЕНЦЫ НЕПРАВЫ, ПАЛЕСТИНЦЫ ПРАВЫ". Так говорят только пещерно-зоологические антисемиты и необъективные мыслители. Ситуация с Чечнёй и Палестиной схожи.
                М. Кукобака целиком встал на сторону народов, не имеющих своей государственности,  а  могут ли эти народы образовать своё государство?
                Федералы борются за целостность России, но позволили однажды Чечне стать самостоятельной. Что из этого получилось, мы знаем.  Басаев организовал поход на Дагестан, решив в подбрюшье России организовать Мусульманский Халифат.
                Дай волю палестинцам, и они у границ Израиля организуют подобный бандитский анклав, запустив туда экстремистов  всех  мастей.
                История ничему не учит, но круговое движение можно применить и при взгляде на историю, но не как на линейно-временную последовательность, а как на развитие по спирали. Все повторяется только на ином уровне. На каждый  аргумент, отвечающей какой-либо концепции, можно привести контраргумент. На каждые примеры зверских убийств федералами или израильтянами можно привести такие же зверские убийства чеченцами или арабами. Манипулирование фактами мне напоминает "бихевиориста", у которого на определенный "стимул" тут же готов "ответ", но существует еще и гештальт-восприятие, когда целое важнее суммы составляющих его частей. Когда разрыв с причинным, линейным образом мышления позволяет рассматривать факты в неразрывной связи  с проблематикой раскрытия личностной уникальности и, одновременно, они оказываются "пограничными", "трансцендирующими" по отношению к человеку в ситуации "заброшенности".
                Если отойти от однобокой оценки ситуации и  представить себя пленным, сидящим в чеченском зиндане боевиков...  Потом -  чеченским ребёнком, попавшим под бомбы  федералов ...  Или стать на какое-то время   израильтянином, попавшим в эпицентр взрыва, организованного террористом-смертником, а потом - палестинцем, сидящим в лагере, организованном "израильской военщиной", то станет ясно - У КАЖДОГО СВОЯ ПРАВДА.
                Надо постепенно, шаг за шагом, продвигаться навстречу друг к другу, к пониманию Другого.
                Пропалестинская позиция М.  Кукобаки так же вредна, как и позиция произраильских кукобак. Это же относится и к Чечне. 





В П Е Ч А Т Л Е Н И Я_ О Т_ П Р О С М О Т Р А_ Ф И  Л Ь М А_ «М О Й_ М У Ж_
Г Е Н И Й» 


   
  Как-то в один субботний вечер посмотрел телевизионный фильм "Мой муж гений".
   Фильм, вроде, сделан профессионально, сценарий написан по мотивам книги жены Л. Ландау Конкордии Терентьевны Ландау-Дробанцевой, актёры подобраны со вкусом, культура операторской и режиссёрской работы налицо...
   Тем не менее, фильм не получился.
   Беда всех фильмов-биографий - они дают только внешнее представление о судьбе человека, героя данного фильма. Содержание же фильма, то, что называется ныне модным словом контент, представляет собой сублимации, комплексы, чаяния самих создателей фильма и имеют отдалённое отношение к внутреннему миру человека, которому посвящён фильм.
   В нашем же случае за основу взяты эпизоды личной жизни знаменитого физика, нежели "этапы славного пути", что с одной стороны делают фильм более демократичным, человечным, ибо образ героя фильма становится менее ходульным, иконным, а с другой - вторжение в интимную область личной жизни вступает в конфликт с негласными этическими нормами.
   Для чего делался этот фильм: показать, что гению всё позволено, что он не такой, как мы, что если даже он грешит, то всё равно "грех гения" - выше житейской мерзости и обыденности? Или с помощью фактов, взятых из жизни знаменитого человека, порассуждать об этических нормах, человеческих ценностях, житейской мудрости?
   Какая сверхзадача, по Станиславскому, стояла перед съёмочной группой?
   К сожалению, сама эпоха, в которой творил Ландау - его открытия, рождаемые, наверняка, в муках, общение с товарищами по цеху, интриги в среде научных работников, злой гений вождя всех народов, козни его приспешников, героический подвиг тех, кто противостоял и режиму, и внешнему врагу, и спас страну от порабощения - гламурный и заштампованный антураж, на фоне которого внимание авторов приковано к совсем иному.
   В центре событий не научные открытия Л. Ландау, а его житейское кредо - "Пакт о ненападении супругов друг на друга".
   Вообще-то, копание в грязном белье личной жизни знаменитостей стало привычным делом в среде киношников.
   Одно дело мемуары близких родственников (хотя сейчас о дружбе или близкой связи со знаменитостью может написать кто ни попадя), которые можно издавать или не издавать, и совсем другое - экранизация этих мемуаров и демонстрация этой продукции в электронных СМИ.
   Многим родственникам просто лень подавать в суд, хотя многое, что выставляется на всеобщее обозрение циничными "инженерами человеческих душ", вполне подпадает под статьи УК РФ.
   К нарушениям Закона относится и демонстрация компромата по TV, например, как это было в случае с человеком, похожим на прокурора, под глумливые комментарии журналиста С. Доренко.
   Интимная жизнь человека - табу для чужого глаза. Претензии друг другу могут предъявлять только партнёры (жёны, мужья, любовники, любовницы...), совесть этого человека или Сам Господь Бог. Общественному суду эта жизнь не подвластна.
   Обсуждение же этого фильма под руководством Гордона, которое началось после его просмотра, было ещё мерзостнее, чем сам фильм.
   Всяко-разно коллеги и родственники рассказывали всяко-разно о том, что происходило в жизни знаменитого физика.
   Одна родственница, например, рассказала, что эпизод со шкафом и в книге, и в фильме показан совсем не так: мол-де, как ей самой рассказывала по телефону Кора, Ландау открыл шкаф для того, чтобы достать чистое бельё для любовных утех, и, увидев в нём свою жену, запер её в шкафу. Бедняжка просидела в нём аж до конца рандеву... А ещё говорят, что в анекдотах всё гиперболизировано.
   Противники фильма привели на обсуждение даже мед. работника, которая работала в те годы в 50-ой больнице, для того, чтобы она подтвердила отсутствие в течение полутора месяцев сына и жены Ландау в его палате после катастрофы.
   Игорь, сын Ландау и наш коллега по "Самиздату", присутствующий на обсуждении, объяснил эту ситуацию тем, что он хотя и смутно помнит даты, но действительно долго не приходил, потому что боялся. Он даже в институте к доске с объявлениями, где вывешивались сводки о состоянии больного, боялся подойти... Жена же Ландау, Кора, сразу после катастрофы попала в больницу при Академии Наук с тяжёлым заболеванием.
   Ну, и кто посмеет их осудить, и для чего это вообще надо было выносить на суд зрителей?
   Маразм на маразме.
   Ещё более меня удивила статья Игоря Ландау, где он как бы поддержал теорию своего отца о ненападении супругов друг на друга.
   Каждый человек выбирает себе модель супружеских отношений по своему вкусу. Выбор, как правило, не очень велик.
   
   1. Муж и жена имеют любовников на стороне.
   2. Муж и жена не изменяют друг другу.
   3. Изменяет кто-то один.
   
   Во всех случаях надо уважать человеческое достоинство своего партнёра, и ни какая гениальность и презрение к лицемерию не является оправданием. Во время обсуждения фильма сам Игорь декларировал: "Гению позволено всё только в той области, где он гений".
   
   Если человек (я абстрагируюсь от героев фильма и говорю только о семейных коллизиях в любой семье) видит, что партнёр не разделяет его точку зрения, а сам он отказываться от своего образа жизни не хочет, то он должен уйти из семьи.
   Если же женщина (или мужчина) перед венчанием принимали эти условия, а потом не смогли вести такой образ жизни, то их вины особой в этом нет. Любая любящая женщина уверена, что переделает своего избранника.
   Кроме того, появляться при людях с женой и любовницей одновременно - удар по самолюбию любящей женщины, которая не принимает правил игры.
   То, что показано в фильме и говорится в книге жены Коры, говорит о противоречиях в теории Ландау о семейной жизни. В одном случае он декларирует главные ценности жизни - любовь и творчество, а другом случае утверждает, что не любит своих молоденьких партнёрш, ибо любит только свою жену. Академик, преклоняющийся перед женской красотой, может посещать картинные галереи и получать эстетическое удовольствие от созерцания полотен великих мастеров.
   Когда же, он хочет, говоря его словами, "освоить" эту красоту, то сиё называется не любовью, а совсем другими словами.
   Есть люди, которые являются однолюбами, испытывающие непередаваемое наслаждение даже от одного запаха или осязания родного человека, и они ни за какие коврижки не захотят отдаваться чужим дядькам или тёткам, как бы их не пугал Гарик в своей статье "Еще несколько слов о Льве Ландау" снижением количества половых актов.
   
   "У вас прекрасные отношения и те 4-5 раз в месяц, что вы занимаетесь любовью, вы делаете это с обоюдным удовольствием. Ни вам, ни ей не хочется это делать чаще и вы, иногда почти с недоумением, вспоминаете, что еще пару лет назад секс был для вас обоих почти ежедневной потребностью". (с) И. Ландау
   
   Кстати, Игорь мог бы уже, и определиться и в своём отношении к фильму. В одном СМИ о его отношении к фильму пишут:
   
   http://www.rian.ru/culture/20081024/153782235.html
   
   По словам Архипцовой, "в отличие от некоторых представителей научного сообщества, сын и наследник Ландау -- академик Игорь Ландау с трактовкой образа великого физика согласен", пишет РИА Новости
   
   А в другом СМИ читаешь совсем другое.
   
   http://www.izvestia.ru/lpage/article3121873/
   Игорь Ландау, сын академика, профессор Бернского университета:
   "Этот фильм не о моем отце. Главный герой не имеет даже отдаленного сходства с Ландау. Этот персонаж откровенно жалок. Такого человека не могли любить женщины. Таким человеком не могли восхищаться ученики. Такой человек ничего не достиг бы в науке. Таким человеком не мог бы гордиться сын".
   И самое главное - конечно же, "нестыковочки" в теории Льва Ландау "О семейной жизни" ничуть не умаляют его вклада в мировую науку.
   Хочется только посочувствовать Игорю Ландау, что семейная жизнь его уважаемых родителей послужила поводом для обсуждения этих вечных вопросов об ЭТИКЕ и НРАВСТВЕННОСТИ. Эти вопросы относятся как к самим семейным отношениям, так и к праву художников вторгаться в личную жизнь РЕАЛЬНЫХ людей.


    О_ Ф И Л Ь М Е_ «А Н Д Р Е Й_ Р У Б Л Ё В»  А.  Т А Р К О В С К О Г О

                Фильм  «Андрей Рублев»  я смотрел три раза. Конечно же, самое сильное впечатление осталось от  первого просмотра, который, как ни странно, происходил  на заводе "Станколит". Меня туда послало комсомольское собрание курса, ибо официальное мнение было "не пущать фильм на большой экран" (это г. 1970, по-моему), но творческая общественность подняла вой, и решили устроить клубные просмотры: мол-де, народ сам вас пошлет на... Мне было дано задание: зафиксировать мнение народа.
                На "Станколите" меня встретили в штыки: "А,  блин, вгиковец, етить тебя за ногу. Просто так вас в наш клуб не заманишь, а на жареное прибежали, хрен мы вас пустим". Они не знали, на кого нарвались. Я с детства был очень склочный тип, и если мне чего-то хотелось – остановить меня было очень трудно.  Посмотрев на моих недругов таким взглядом, каким, наверное, санитар смотрит на своего шефа врача-психиатра, я потребовал директора клуба, завода, секретаря парторганизации (на такой просмотр прибежал весь треугольник), профорга и секретаря комсомольской организации. Пришел один комсорг. Я отвел его за угол и сказал, что у меня задание отдела культуры ЦК ВЛКСМ выяснить: нет ли среди коллектива завода диссидентов, особливо, в среде молодежи. 15 минут я ему вешал лапшу на уши, и,  в конце концов, оказался в зале. С первых минут просмотра я запал на экран и перестал ощущать время и пространство. Я потом как-нибудь,  дорогой читатель, постараюсь разобрать  гениальные составляющие этого фильма, используя все, чем я сейчас обладаю, то бишь с точки зрения структурализма, постструктурализма , феноменологии, герменевтики и, конечно, с позиции Марселя Пруста, который утверждал, что главное в нашей творческой жизни - это поиск утраченного времени.  Сейчас же, с позиции М. Пруста, я пытаюсь восстановить ощущения, которые меня тогда преследовали. Я запал на стиль (безупречный), на ритм, на игру актеров (но это все антураж, которого полно во всех хороших фильмах) и на НЕЧТО, что вызвало у меня сильнейшее потрясение. Помню, как один киновед убеждал меня, что ритм в «8 с половиной»  Феллини лучше, а в «Андрее Рублеве» ритм какой-то разорванный, синкопический, что ли, а запал я на талантливо показанные «зверства жизни». Ерунда, я видел много талантливо отснятых «зверств жизни», но такого потрясения  как при том просмотре не испытал. Фильм закончился. Рабочие встали и зааплодировали, и я встал и тоже аплодировал. Вокруг была не богема, а простые рабочие  и у меня с ними было нечто общее, я бы сказал,  единение. Редкое, наверное, чувство… Такого я тоже больше не испытывал в своей жизни. Такое чувство, я думаю, рождается в храме среди людей одной веры.   Брел  домой, как пьяный, по пустынным улицам (просмотр закончился в 24 часа), прокручивая в своем сознании все эпизоды виденного.  И полет человека на искусственных крыльях, и Быкова в роли скомороха, и отлитие колокола, и взятие татарами и русским князем православной церкви, где  прятались поданные брата русского князя,  и девочку, которую спас Андрей Рублев, и деревенских мастеров, творцов, которых потом ослепили…
           Сплошная чернуха (на сегодняшнем сленге), а на душе просветление и лепота…Я не брел по улицам, я парил…Больше я никогда не испытал такого потрясения от встречи с искусством как в тот раз.

   

А Л Ь Т Е Р Н А Т И В Н А Я_ И С Т О Р И Я_ И Л И_ И Г Р Ы_ В_
В О Й Н У_ НЕ_ Н А И Г Р А В Ш И Х С Я_ В З Р О С Л Ы Х_
М А Л Ь Ч И К О В

      Как много развелось авторов такого типа литературы, как АИ  (Альтернативная История).
      Болезные кроят историю, сообразуясь со своей больной фантазией, ибо здоровая фантазия такого себе позволить не может.
      Я совсем не против, например, РЕКОНСТРУКЦИИ, когда восстанавливаются исторические события, давно канувшие в лету.
      Или, например, своя версия малоизученного факта истории, когда, собственно, изучать нечего, документов не сохранилось.
      Возьмём 'Апокалипсис' М. Гибсона. Автор исследовал исчезновение мощнейшей цивилизации, упивавшейся кровавыми культами жертвоприношения людей богам. В финале режиссёр даёт понять зрителю: исчезновение цивилизации - расплата за кровавые культы.
      Однако,  когда автор манипулирует сто раз описанными фактами истории, реалиями того времени с реальными именами людей и названиями городов, с сохранившимися свидетельствами очевидцев и участников тех событий, то волосы дыбом встают. Что-то в этом есть ненормальное.
      Почему же литературные критики не бьют в набат, позволяя извращенцам, извращать ИСТОРИЧЕСКИЕ ФАКТЫ.
      Например, один из авторов АИ В. Коротин утверждает, что морские сражения между русскими и японцами в начале прошлого века кончились победой русских моряков.  Роман В. Коротина
«Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы»   вышел  в апреле 2012 г. издательство 'Яуза'-'ЭКСМО'.
     Сиё он называет Альтернативной Историей и моделированием, согласно апологету АИ А. А. Логинову, исторических событий с
«учётом ввода новых условий».
    Этим он развязывает руки идиотам из других стран. Например, немецкий неофашист может выпустить роман 'СВАСТИКА НАД КРЕМЛЁМ', а какой-нибудь французский 'патриот' - 'КУТУЗОВ В ИЗГНАНИИ НА ОЗЕРЕ ХАНКА'.
    Хотелось бы привести, уважаемые господа, мнение других авторов «Самиздата» Мошкова, который разделяют моё мнение об АИ в исполнении ряда российских авторов.

   ' Я думала, я одна так чувствую...
   Альтернативка сейчас в моде. Мне кажется, нынешняя литература а, может и всё информационное пространство в силу своей проницаемости как для читателей, так и для авторов, стала очень опасной интеллектуальной средой. Это хуже религиозного фанатизма и мракобесия - это пространство миражей и ЧУДОВИЩНЫХ ИСКАЖЕНИЙ реальности. Боюсь, человечество может прийти к тому, что образование разделится на две ветви: массовое и элитное. Первое будет поверхностным псевдоообразованием. Второе будет культивироваться исключительно для того, чтобы отделять и сохранять истинные свидетельства правды, прежде всего исторической. Возможен второй путь: авторитет литературы и истории будет подорван настолько, что их перестанут воспринимать всерьёз, отдав на откуп энтузиастам-любителям (если это не происходит уже сейчас. И попытка преподавать детям непонятную для них классику - последний крюк альпиниста, висящего над пропастью новомодных версий и жанров). И тогда человечество, нуждаясь в твёрдой опоре и проверенных фактах, сделает крен в сторону естественнонаучных дисциплин. "Писатель" станет словом почти ругательным - и по заслугам. '(с) *Ковалевская Александра Викентьевна

   Любопытно и мнение ещё одного автора  Вилката Артура.   На вопрос: "Как охарактеризовать творчество, коротиных, логиновых, михеевых и иже с ними" - он ответил, что это   
   'ЖЕНСКИЕ РОМАНЫ ДЛЯ МУЖИКОВ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   Читатель сел в кресло, открыл книгу, выключил мозг и начал читать про похождения крутого мужика. Только там, где в дамских романах - розовые сопли по поводу одежды, у АИшников (альтернативная история) описывается разные способы починки железяк. Вместо же описания его - главного героя ( такого гада и извращенца), которому противостоит женщина, - описания Америки, Англии и других соседей (таких же гадов и извращенцев), которым противостоит крутой мэн. Вместо розовых соплей о великой любви и свадьбе, такие же розовые сопли о могуществе России.
  Так, что Дарии Донцовы вы наши, успехов в творчестве' (с) Вилкат Артур

           После моей фразы «Этим он развязывает руки идиотам из других стран. Например, немецкий неофашист может выпустить роман 'СВАСТИКА НАД КРЕМЛЁМ', а какой-нибудь французский 'патриот' - 'КУТУЗОВ В ИЗГНАНИИ НА ОЗЕРЕ ХАНКА»,  АИ-шники заверещали в один голос: «Победа гитлеровской Германии уже отображена в творчестве авторов АИ-шников. Например, роман  «Человек в высоком замке»  Ф. Дика.
           Я пролистал этот роман и сделал вывод о том, что  наши доморощенные авторы альтернативной истории не поняли главной фишки:  АИ имеет место в том случае, когда автор рассматривает варианты "а что было бы, если...".  Сиё можно, скорее, назвать антиутопией (или утопией)...
          А своём романе «Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы» - повествование о морских сражениях между японскими и русскими эскадрами в начале прошлого века  - В. Коротин создаёт утопию (с точки зрения восприятия русских, конечно),  но, как говорил К. С. Станиславский, где поставленная автором «сверхзадача?»  Ради чего он это делает? Например, в романе Ф. Дика  «Человек в высоком замке»  некоторые персонажи читают роман (это типа роман в романе)  «Когда наестся саранча». Сиё  произведение – артикулирует уже третью реальность, то есть в нём описывается победа антигитлеровской коалиции над странами Оси, что, собственно, и произошло в реальности, но в эту победу внесены существенные коррективы.   Две (а по существу, три) реальности проникают друг в друга, что приводит к мысли:  идея о двух реальностях — настоящей и фальшивой — неверна, и реальностей множество.  Таким образом,  ставится  вопрос - кто или что является движущей силой этих взаимопроникновений реальностей? И что вообще есть реальность?
                Вернёмся же к роману В. Коротина. В аннотации к роману сказано:

«Но иногда бывает, что даже в почти безнадежной ситуации достаточно одному человеку найти в себе силы сделать один-единственный шаг - и все пойдет совершенно по-другому пути... и тогда трехсоттридцатикилограммовые снаряды русских броненосцев смогут, наконец, сделать то, что должны - сметут с лица океана не только весь японский флот, но и амбиции тех, кто на самом деле спланировал эту войну.» (с) В. Коротин

                Как бы концепт (истинный смыл), который заставил автора взяться за перо, понятен, но не будем делать скоропалительные выводы.
Возможно,  всё ещё впереди, и сюжет вывезет автора на эту самую, пресловутую «сверхзадачу», постулируемую Константином Сергеевичем,  из-за которой художники  сжигают свои нервы, здоровье, бытовые условия, да и всю свою жизнь.
Конечно, в отличие от авторов, а-ля Михеев М. А., создающих космические боевички (калькированные с американского лит. ширпотреба), в которых русские изображаются пиратами, поставившими все нерусские страны раком (например, «Изгнанники»),  авторы альтернативной истории тщательно изучают материал, с которым работают.  Если бы В. Коротин написал исторический очерк о морских сражениях русской и японской эскадр в начале прошлого века, где бы и изложил  свои  суждения относительно тех исторических событий, то сиё бы не вызывало отторжения. Однако В. Коротин решил средствами художника воссоздать новую реальность, и сиё очень зримо напомнило рассказ-анекдот, рассказанный одним грузинским певцом, вспоминающим своё детство.

   Учитель, ветеран ВОВ,  Акопян ведёт урок по военному делу.
   - На вас, ученики, движется танк, ваши действия, - произнёс учитель.
   - Бах! - кричит Гаприндашвили
   - Мимо!
   - Бах! - кричит Сванидзе
   - Мимо!
   - Бах! - кричит Кантрашвили
   - Мимо! - в который раз заключает учитель.
   - Бах! - кричит Аветисян.
   - Попал! – заключил учитель.

              Кстати, показать русских пиратами, как это делает в своих романах М.  Михеев,  В. Коротину тоже не претит.

"Ангара", тем временем, пиратствовала в водах севернее Хоккайдо по всем правилам большой дороги. По пути в Охотское море она утопила несколько каботажников, а потом словно смерч прошёл по японским рыболовным флотилиям: около тридцати шхун было утоплено, грузы конфискованы или тоже пущены ко дну, экипажи взяты на борт, а потом сданы в Корсакове подполковнику барону Зальца на содержание. Барон был совсем не в восторге от такого количества нахлебников, даже груз рыбы отданный ему полностью, не улучшил его настроения - шутка ли, кормить неизвестно сколько почти две сотни человек. Да и содержать их где-то надо, и охранять». (с) В. Коротин

             В.  Коротин не отказывает себе в удовольствии и пофилософствовать.

«А в результате - разгромленный флот так и не сумел оправиться до самой Первой мировой, когда его неспособность поддержать приморский фланг фронта привела к провалам в обороне балтийского побережья. Поражения на фронте спровоцировали Февральскую революцию. А после - запертый в базах флот породил тех самых "революционных матросов", на штыках которых победила уже Октябрьская революция... и погибли многие из тех, кто еще тогда, в русско-японскую не нашел в себе сил сделать пусть не благообразный, и не одобряемый начальством, но правильный шаг». (с) В. Коротин

            Так вот откуда ноги растут у двух русских революций? Автор баталист-маринист ничтоже сумняшеся опровергает историков, в частности, Н. Нарочницкую, утверждающих, что Октябрьская революция делалась на деньги Парвуса, взятые  у немецкого штаба,  и на деньги Троцкого, взятые у американских и английских банкиров. На чьи деньги делалась Февральская революция, правда, никто ещё не раскопал, но В. Коротин нам дал свою версию: мол-де, деньги тут ни при чём, главное – найти в себе силы сделать правильный шаг, пусть и не одобряемый начальством.
Особливо, умиляет концовка аннотации, помещённой  на  обложку книги.

Самураев надо разгромить наголову, отправив на дно любой ценой! ТОПИ ИХ ВСЕХ» (с) Коротин

           Ничего это вам не напоминает? «Оле! Оле! Россия вперёд! Порвём их всех, как тузик грелку!»
           То, что позволено болельщику, реализующему этими воплями на стадионе свои агрессивные витальные силы, не к лицу писателю, сеющему разумное, доброе, светлое...
Патриотизм истинный -  всегда скромен и незаметен. Он не криклив и не чванлив, уважает противника, и даже если враг омерзителен, то настоящий патриот никогда не будет бить себя в грудь.
           Помнится, наши спецназовцы спасали осетинских детей от пуль обкурившихся подонков, прикрывая детей своими телами. Вспомните героические поступки солдат и офицеров, накрывающих готовую взорваться гранату своим телом, дабы спасти от смерти  товарищей.
          Вообще-то,  любой профессионал, честно исполняющий свой долг, - патриот.   Однако  высшая точка патриотизма – это как раз подвиг, подвиг человека, отдающего свою жизнь ради спасения других.
           Может ли роман Коротина служить воспитанию патриотизма у молодого поколения? Нет, несмотря на то, что в романе показаны матросы и офицеры российского флота, честно исполняющие свой воинский долг. События в романе вымышленные, веры им нет. Альтернативная история ставит перед авторами другие задачи, нежели возрождение униженного самосознания какой-либо нации. Ф. Дик написал свой роман совсем не для того, чтобы возродить «униженное самосознание немцев», потерпевших поражение во Второй Мировой.
Чтобы это понять, надо понимать коревые основы творчества.
Рассмотрим опус В. Коротина с точки зрения понимания мифа, где нет прямой иллюстрации, а есть иллюстрация косвенная.
В мифе, как всякой семиологической системе, имеются три различных элемента: означаемое, означающее и знак.
            Означающее - это форма, герои, вещи, смыслы (внешние, например, явный смысл поведения), шифры, коды, символы. 
            Означаемое - содержание, "концепт", интенциональная функция, скрытый, истинный смысл поведения.  Концепт, то бишь содержание, является той побудительной причиной, которая вызывает к жизни миф
                Третий элемент - значение.
Значение или знаковый характер отношения первых двух - результат корреляции. Это то, что снимает напряжение между бинарными оппозициями, например, сакральным и профанным, это компромисс, экономия сил "прогрессивное посредничество", "поток вопрошания", обращающий процесс Понимания вспять, это музыка, обволакивающая наше бытие, дающая силы вставать каждый день и бросаться в поток жизни в поисках куска хлеба и удовольствий.
            Означаемое,  концепт,  в романе В. Коротина – доказать то, что правильное понимание долга не перед начальством, а перед родиной ведёт чуть ли не к спасению отечества. Ложное понимание патриотизма.
            Означающее – согласно апологету АИ  А. Логинову,   изображение исторических событий с  'учётом ввода новых условий', доблесть  и мужество русских моряков, гений и честность адмирала, взявшего на себя миссию спасения чести русского флота, морские сражения.
            Означаемое в романе Ф. Дика - кто или что является движущей силой  взаимопроникновений реальностей, которых гораздо больше, чем только две: настоящая и фальшивая? И что вообще есть реальность?
            Означающее – все персонажи романа, все перипетии и коллизии  сюжета.
            Двойственность в мифе "означающего" (одновременно и смысл, и форма) закручивает действо подобно непрерывно вращающемуся турникету: происходит чередование смысла означающего и его формы, языка объекта и метаязыка, чистого означивания и чистой образности. Концепт подхватывает чередование, подтверждая абсурдность жизни, так как истина всегда ускользает при таком вращении - смысл манифестирует форму, а форма заслоняет смысл. Однотонности спокойного сознания противостоит диссонанс "извращенного" сознания, которое вгрызается в традицию, ухватывается за наивные и тривиальные суждения наивного сознания, выявляет следы других текстов, их нетождественность, противоречия. Разрешения этим диссонансам нет, но честное и мужественное вопрошание, обращающее вспять процесс Понимания к своему Предпониманию на допредикативном уровне сознания, порождает музыку, приглушающую абсурдность бытия, разорванность и беспомощность мысли.
            Ф. Дик честно и мужественно вопрошает.  В. Коротин  же монотонно плывет в фарватере (прошу прощения за двусмысленность) ложно понятого патриотизма. Он не спорит с идеологией патернализма,  утверждающего, что от личности зависит почти все, не противостоит примитивным запросам толпы, требующей от массового искусства возрождения своего «униженного самосознания»,   не пытается  "взорвать" патерналистскую идею , проверить её на вшивость, а стремится положить конец своему собственному движению, пытается артикулировать, зафиксировать идею.  Его "концепт" не переплавляется в музыку, оставаясь незыблемым. Что же тогда есть творчество: художественная иллюстрация общей идеи или миф - история правдивая и ирреальная - когда человек сталкивается с пределом всякого бытия и мышления в момент соотнесенности экзистенции с трансценденцией, повергающей его на иррациональный "скачок" к рационально непостижимому, "нагружающей" его фантазию символами, шифрами, кодами?
             Корневые основы творчества  требуют, чтобы художественный образ - законная и свободная природа формообразования энергии духа, рожденная импульсом либо мысли, либо чувства – честно и мужественно вопрошал, обращая Понимание вспять к фундаментальным основам человеческой экзистенции, а не работал половым в трактире Массового Искусства среди разнузданных страстей и прочей мерзости бытия.
   
            О_ П А Т Р И О Т И З М Е  –  Я З Ы К О М_ К О М И К С О В   
               

         Некоторые авторы любят  создавать образ врага, ибо их самоидентификация происходит именно в отрицании того, чего они не любят в другом. В результате - горы бульварной литературы с супергероями.
         Все писатели  ищут зацепки,  на которые можно было бы опереться в этой жизни.  Однако, если  одни инженеры человеческих душ это делают с помощью эмпатии, сострадания, сочувствия к Другому,  попытки понять его за счёт стремления к обнаружению тех положительных качеств, которыми  они не обладаем и которые есть у него, то ряд авторов утверждаются за счёт написания откровенно ксенофобских текстов.
         Возьмём, например, Михаила Михеева -  автора романа «Рейдер»
         Михеева можно понять, будучи успешным инженером-нефтяником, буря скважины в российской земле по заданию какого-то Американского концерна, он в свободное от работы время создаёт образы супервоинов патриотов, уничтожающих конкурентов во всей Вселенной. Попутно Михаил может лягнуть и евреев, особливо, евреев-олигархов, а что - разве не они обворовали русский народ?  Резвится, короче, играя со словами и образами, аки дитё малое играется в виртуальные военные игры, где выигрывает тот, кто больше замочит конкурентов или "оппонентов".
         У американцев тоже выходят такие бульварные романчики с супергероями, зомбирующие сознание простых обывателей.
         Правда,  последнее время – это всё больше комиксы, но когда-то образы главных  героев прописывались очень аккуратно и без малейшей иронии.   
         В результате - США заняло место МИРОВОГО ЖАНДАРМА.
         Мы бы не хотели, чтобы наша родина Россия претендовала на эту роль, а  военно-патриотическое воспитание молодежи проходило с подпиткой подобной псевдо патриотической литературы. Любим мы перенимать у американцев  не самые лучшие примеры: от жевательной резинки до патерналистской жвачки.
          В традиции русской классической литературы положительный герой совсем иной, нежели те супергерои, которых создают современные писатели. Это человек СОСТРАДАЮЩИЙ, склонный к САМОПОЖЕРТВОВАНИЮ, идущий по пути, указанному нашим Господом - Иисусом Христом. Это путь ВОСХОЖДЕНИЯ и ПРОТИВОСТОЯНИЯ ведёт на Голгофу (у каждого она своя).
Поток псевдо патриотической литературы увеличивается ещё и  потому, что не прописана ЯСНАЯ И ПОНЯТНАЯ ВСЕМ РУССКАЯ ЛИНИЯ.            
             Пока она будет воссоздаваться, необходимо поставить  заслон псевдо патриотизму и потоку бульварной литературы, спекулирующей на святых для русских людей понятиях.
             Мы великая нация и не надо позволять зомбирование сознания наших людей субкультурой низкого качества, спекулирующей, кроме патриотизма, на низменных чувствах и первобытных инстинктах доцивилизованных обществ.      
             Романы Михеева М.А. - типичная поделка, образчик массового искусства, которое спекулирует на низменных инстинктах толпы. Если фашизация общества достигается тем, что диктатор провозглашает слияние вождя и народа, спекулируя на тех же низменных инстинктах толпы, то автор массового искусства рождает произведения, соответствующие именно такому сегменту в сфере вкуса.
              Каждый отдельный человек может в разговоре быть толерантным, но в толпе он сатанеет, в нём просыпаются первобытные инстинкты.
              Дело писателя: идти на поводу этих инстинктов, потрафлять толпе или ПРОТИВОСТОЯТЬ...
              Конечно, нам тут возразят поклонники Михеева: мол-де, Америка так себя и ведёт, бомбит кого попало, а русских вырезают в бывших союзных республиках... Скажут ещё о том, что, мол, многие малые народы исчезли с карты мира...
              Что тут сказать?
              Во-первых, мы осуждаем США за вмешательство во внутренние дела других стран. Они, кстати, прикрываются фразами о том, что спасают как раз эти малые народы от диктаторов, но ведь тем самым нарушается баланс, и малые народы сами себя могут перерезать.
             Во-вторых, всё-таки, сейчас, вроде, в цивилизованном мире нельзя сказать, что какой-то малый народ вырезали, мы этого не слышали... Сиё происходило в диком обществе или не так давно, но не в новейшей истории.
             В-третьих, каждое убийство русского надо расследовать и жестоко карать убийц, но, ежели мы будем на каждое убийство русского отвечать убийством тех нацменов, на территории которых и произошло убийство, то это регресс.
             В романах "Изгнанники" (ещё не издан)  и «Рейдер» («Ленинградское издательство» N1, 01/10/2010 г., N2, 01/07/2011 г.)   автор артикулирует:  можно кого-то убить только потому, что он внешне неприятен. Убийство не за поступок, а исходя из формальных признаков - возврат к инстинктам диких обществ, типа "УБЕЙ ЧУЖАКА ИЛИ ОН УБЬЁТ ТЕБЯ САМ".

           « "Церрелы - раса, соседствующая с людьми. Внешне - гуманоиды, чуть ниже ростом, худые, как скелеты, кожа серовато-зеленая. Амфибии... Соломин поморщился.
   - Этих - за борт. Без скафандров.»  (с)  «Изгнанники»  Михеев Михаил

          "Теперь русские не пытались играть по чужим правилам - они устанавливали свои. В ответ на джеймбондовские игры русские эскадры проводили ковровые бомбардировки, правда, обязательно сообщив прежде, за что наносится удар. Террористов убивали. С семьями. До седьмого колена. Шпионов расстреливали. В общем, вместо изящной рапиры русские пользовались дубиной - и очень ловко дробили противникам черепа. Никому не помогали под обещание - сразу требовали то, что хотели в обмен на свою помощь. И жестоко наказывали тех, кто пытался обмануть. За нападение на русский корабль в чужом порту выжигали всю планету. Наркоманов отправляли на каторгу, а за распространение наркотиков казнили вне зависимости от пола и возраста, да так, что знаменитые инквизиторы прошлого поседели бы от ужаса. Пиратов, напавших на русских, убивали поголовно - и в то же время не трогали, если среди атакованных русских не было. Жизнь русского - неприкосновенна, жизнь всех остальных - только их проблемы. Жестоко и страшно, но это работало, и авторитет государства, не бросающего своих и не прощающего обид, охранял его граждан лучше, чем военные флоты. Флоты-то были у многих, но никого так не боялись, как русских." (с) «Изгнанники»  М. Михеев


           Так вот, автор Михеев пошёл на поводу у толпы, типа "возрождение униженного самосознания русских", он решил потрафлять, а не противостоять низменным чувствам разъярённой толпы.
          Сейчас полно развелось фентэзюшников, детективщиков, которые, окромя "захватывающего сюжета", ещё и спекулируют на патриотизме, но патриотизме ложном, сивушно-квасном.   
          Посмотрим на уже изданный роман Михеева М.А. "Рейдер".
  Это просто примитивное фэнтезийное чтиво,  вторичное,  годное для употребления  второгодниками в неблагополучных школах.
          Ксенофобии и расизма, как в «Изгнанниках", в первой части романа ещё  не заметно.
          Оголтелый расизм, такой же, как и в "Изгнанниках", появляется в следующих частях "Рейдера". Видно, что автору надоедает  прогресс, и он определяется окончательно со своей тягой  к  регрессу, угнетению "недостойных" наций, и к всё тому же, пиратству и мародёрству (к его любимым деклассированным алкоголезависимым элементам). Опять "империю" строит!

           'Тем более что на такие шалости разведчиков начальство традиционно смотрело сквозь пальцы - еще один вид платы за риск, не более, все этим когда-то занимались. Да и что такое прихваченный между делом золотой кубок или мимоходом сунутая в карман горсть необработанных алмазов по сравнению с суммами, регулярно оседающими в карманах адмиралов от снабжения? Так, мелочь.' (с) Михеев М.А., 'Рейдер'.

          'Виктор был у себя. Он сидел за столом и пил. Под столом уже валялась пустая стеклянная бутылка. Судя по запаху, в ней раньше было то самое пойло, которым с недавних пор славились местные винокурни - прозрачное, с неприятным запахом, но очень крепко бьющее в голову. Вторая бутылка была почти пуста и Виктор как раз выливал из нее остатки в высокий серебряный кубок.' (с) Михеев М.А., 'Рейдер'.
   
          "Для начала, Империи требовались только грамотные специалисты, в первую очередь инженеры и рабочие высокой квалификации. Охотно брали и ученых - физиков, математиков, биологов, геологов, словом, представителей технических, прикладных и фундаментальных наук. При этом сразу же, даже не рассматривая, отказывались от низкоквалифицированных кадров, историков, философов, искусствоведов, модельеров и прочих "гуманитариев". Аргументация была проста: "своих дармоедов хватает". Дальше шла четкая градация по национальному и релегиозному признаку - негров и азиатов не брали вообще, а среди остальных предпочтение отдавалось атеистам, потом христианам классических вариантов (то есть католик, православный или протестант имели неплохие шансы, а вот иеговист или баптист, не говоря о более жестких сектах - вообще никаких) и мусульманам, опять же, не склонных к экстремизму направлений и только выходцам из России. Всех честно предупреждали, что любая попытка экстремизма будет караться максимально жестоко, а шпионаж - просто расстрелом. Но приток желающих уменьшился ненамного, а вот вопли правозащитников и прочих борцов за права человека... Ну, это было нечто! Шавки как будто сорвались с цепи, доказывая, что имеет место дискриминация по расовому и религиозному признаку, обвиняя в тоталитаризме и куче других, по их мнению, смертных грехов." (с) Михеев М.А., 'Рейдер3'
   
                Практически весь текст Рейдера" состоит из «мелькания клинков» и  «залпов звёздных крейсеров».  Ни одного хорошо прописанного характера, психологизма, жизнеописаний, свойственных русской литературе, не наблюдается. Под жанр художественной литературы никаким боком не подпадает. Это американские комиксы без рисунков (ещё примитивнее, стало быть).
           Сюжет элементарно содран из всех доступных источников: "Трудно быть богом" Стругацких, сериал "Вавилон-5" Майкла Стражински, "Янки при дворе короля Артура" Марка Твена, переплетен с примитивным дворовым, не отягощённым философией, языком, типа 

  "Принцесса к тому времени уже дважды успела сбегать к обочине и проблеваться..."(с) Михеев М.А., 'Рейдер'.

          Любопытны отзывы читателей об этом романе:

        "бах! трах! тарарах! море трупов, крови по колено, в музыкальной повести, ибо рояли, саксофоны и скрипки в кустах под кустами и вообще повсеместно, да и фиг бы с ними... но зачем же вводить в заблуждение то? в начале книги описывается одна история мира, в середине другая, в конце третья... нестыковок ппц сколько.... попытки их объяснить и выровнять - только больше путают... странно это все... нечитаемо".  (с) Анонимный читатель

         "Прочитал Рейдер 2,3, пришел в ужас просто какой то майн кампф   просто славянский фашизм, религия на хер автору не нужна (рабство-негры в каменоломнях)
  Гитлер так же начал, отказался от веры, написал свою книгу, выбрал врагов, и пошел мочить в том числе славян(более 20 милл. в нашей стране погибло, всех национальностей)
  За что борются главные герои, что ими движет, лорды какие то(еще чуть чуть и глядишь у ГГ появятся личные рабы)" (с) "михалыч 2010"

           Думается, что в "Рейдере" Михеев М.А. только начал развивать свою расистскую теорию построения человеческих отношений, которую в "Изгнанниках" довёл до логического завершения.

         "Во время разведывательного полета терпит крушение русский крейсер. Единственный уцелевший член экипажа, оказавшись в полудиком мире, вынужден бороться за существование и подстраивать этот мир под себя, не подозревая, что это - первые шаги к созданию собственной Империи...' верить нельзя. Всё ложь. Нет, крейсер и правда падает и мир полудикий. Но ГГ, быстренько найдя общий язык с королём страны, на территории которой его угораздило оказаться, вывел везучее государство в местные геополитические лидеры. Далее. Штурман космической разведки, это вам не хухры-мухры. Довольно сразу выяснилось что он - лучший воин на этой планете. Безо всяких скидок и сомнений. И вообще, взрослому мужчине руку отрывает не напрягаясь. И несмотря на то, что кольчугу наш Марти носит на голое тело, а в владении двуручным мечом предпочитает стиль изысканного фехтования (кто знает о чём я, тот поймёт), в ратном поединке забороть его не может никто. Естественно, ГГ быстро заскучал, как и автор, которому, судя по всему резко расхотелось писать о космическом попаданце, а захотелось писать космическую оперу. Героя решительно изымают из Средневековья, царящего на планете и ставят на капитанский мостик крейсера. А далее...далее нас ожидает увлекательное повествование о нелёгких буднях космического пирата (но патриота!) и о 'Великой, прекрасной России', которой он в меру своих сил помогает забарывать злобную космическую Америку. Что характерно - других сверхдержав там нет. Китай признан третьесортной страной и прав на ведение космических войн лишён - китайские корабли служат мальчиками для битья ГГ. Ерунда, что при современном положении дел в 'космическую эру' как раз Россия скорее всего вступит в роли эдакого Гондураса. До начала квасного патриотизма читалось всё это более-менее увлекательно. Несмотря на язык (о нём ниже) и манеру изложения. После начала весь интерес пропал." (с) "Bjorn"
 
    "Книжка - слабый закос под космическую оперу: принцессы, звездолёты и рыцари с бластерами, однако, в отличие от гамильтоновской классики, написана шершавым языком спецПТУшника на тему "Звёздные войны для правильных пацанов" (пальцы, естессно, веером). Предполагаемый читательский контингент, видимо, должен соответствовать языку. (с) "prokuror":
   
            Остаётся открытым вопрос. Почему издательства считают возможным издавать подобных авторов, как Михеев М.А.,  не принимая  во внимание этические стороны этого действа?   Их не волнует тот факт, что подобные книжки  могут попасть  в руки их  же детям? Неужели доллар застил им глаза до такой степени, что  честь, благородство, гуманизм и духовность отошли на второй план?
   

                В Е С Ё Л А Я_ К Р И Т И К А

(Лекция, прочитанная лингвитуусом Маргулисом в литературном салоне "Братцев Парадизовых")

Э, *Братцы Парадизовы (http://simayaki.livejournal.com/), трудно Вам будет сражаться с поЧитателями (Иванько, *Лыцарь) мадам Снежковой.
   Смотрите, как замечательный русский пиит из народа Иванько (акын) написал о нашем подопечном. Никаких тебе эстетских изысков, клаузул, аллитераций и прочих масонских наворотов...
   Только звучит простое, мудрое, народное слово бравого станичника.
   
   >41. поЧитатель (читай: Иванько, *Лыцарь) 2010/04/25 04:07 ответить
   
   Это стих уходящего века
   Об истории не человека,
   Не поэта и не писателя,
   А еврейского скоросшивателя.
   
   ***
   
   Длинный нос окунал Буратино,
   Как в чернила в вонючую тину
   И писал безобразные вирши,
   Выше неба и Пушкина ширше.
   
   Как увидел ту грязь шустрый Чижик,
   Так и стрельнул на радостях рыжим
   И повёз на досмотр в америку
   Буро-тинную злую истерику.
   
   На границе таможенник тама
   Крикнул - "Хэлп!" - что по нашему "мама",
   Как учуял смердящую вонь,
   Что таит буратинная гонь.
   
   Но сверкающий долларом Чиж
   Усмехнулся: "Ну, хули, кричишь.
   Вот гляди, тут два пуда рецензий,
   Всё про солнышко рашен поэзии."
   
   "Ну, не знайт, - пограничник вещает. -
   Азиатчиной сильно воняет."
   "Только трогать клиента не надо,
   Это ж чистая русская правда."
   
   Подивился таможенник наглости,
   Но добро всё же дал он для гадости.
   Не учили его видно в школе,
   Как опасны в реальности тролли.
   
   Так попал Буратино с России
   На просторы тупой пендосИи.
   Там достиг он за доллар в словесности
   Посреди дуро*бов известности.
   
   Вроде всё хорошо у придурка
   Деньги, слава, не дразнятся чуркой,
   Ордена и медали на лентах,
   Но заела тоска резидента.
   
   Давит душу его желчной жабой,
   Он не признан совсем русской бабой
   И никто не признал с мужиков
   "Красоты" его "мудрых" стихов.
   
   И ещё этот фат Резниченко
   Норовит насадить на коленку
   Его чёрную грязную жопу
   Под всеобщее ржанье и топот.
   
   Бородин этот Пётр, как камень
   Ляжет на сердце и в землю тянет,
   Забирает его злую силу,
   Заживо отправляет в могилу.
   
   И Мошков, подвергая сомнению
   Чистоту его славного "гения",
   Удаляет раздел за разделом.
   Тяжело дре(и)сневелому телу...
   
   
      Возьмём для примера последнее стихо П. Бородина, посвящённое этому же "еврейскому скоросшивателю", и на который так запала координатор Инициативной Группы подготовки к ЮБИЛЕЮ Ирочка Котляр.
   
   Аскеза поэта
   (М.Г.)
   
  "Поэт, убив в себе желанья,
  в ужасной прозябал нужде,
  лишь о людском молил признанье
  он, словно кактус о дожде.
   
  Но, злой судьбой обижен горько,
  гоним, как бомж с плацкартных мест,
  к злым людям на вечерней зорьке
  ходил по той нужде в подъезд". (c) П. Бородин
   
   Что тут можно сказать? Поэт Бородин погряз в эстетизме и эксплуатации одного и того же образа или, вернее, хода. Он, можно сказать, соревнуется со своими учителями из клуба экспериментальной, экскрементофильской, сатирической поэзии ("Сатрапы! Свободу поэту-сатирику!"): кто из них ярче и звучнее вмонтирует в творческую ткань стиха тему отправления естественных надобностей.
   Ну, нельзя же так, товарищи... Учитесь у народного поэта Иванько свежести восприятия и самобытности образов. Господин Иванько простым и честным языком рассказал об истории издания книги "еврейского скоросшивателя" в Миннесоте. И хотя Иванько проходил стажировку в школе у тех же учителей, у которых учился Бородин, и в его стихотворении нет-нет, а промелькнёт образ фекально-анального, Иванько твёрдой рукой выруливает на стезю здорового и зрелого крестьянского постреализма.
   А о чём говорит в своём опусе Бородин?
   Куда он отправил своего лирического героя справлять нужду? Правильно, "к злым людям в подъезд на вечерней зорьке".
   Кто эти злые люди с подъездом? То ли это издатель Чижик в Миннесоте, то ли это Московский союз писателей (накануне "еврейский скоросшиватель" показал Бородину свою подборку стихов, опубликованную в "Московском Литераторе"
     http://www.moslit.ru/nn/1008/14.htm), то ли это сама Ирочка Котляр со своей Инициативной Группой, где поэт Бородин впервые опубликовал свой опус?
   Вот и сравни, дорогой Читатель, зрелый постреализм Иванько с вымученным символизмом эстетствующего и рефлектирующего Бородина.