Женское счастье Магдалены

– Я старше тебя, потому что выше ростом!.. – спорила со мной двоюродная сестра Леночка. Она была на одиннадцать месяцев моложе, но выше ростом. Смотрела поверх меня, щуря глаза цвета спелой оливы, придерживаясь за спинку стула.
Я с ней не спорил. За моё равнодушие к этому важному вопросу
Леночка раздражалась ещё больше. Замахивалась. Но стоило мне сделать шаг в сторону, и её царапка пролетала мимо.
Быстро передвигаться в «аппаратах» невозможно даже для взрослого человека. Кожно-стальная конструкция, в которую зашнуровывались ноги и часть торса, больше сдерживала, чем помогала двигаться «уснувшим» мышцам. Это беда многих тысяч детей, родившихся в пятидесятые годы теперь уже прошлого – двадцатого века. Внезапную вспышку странной эпидемии никто и никак не объяснял, всё списывали на последствия ОРЗ, следовательно – виновных нет.

В три года непонятная болезнь невидимой клешнёй зацепила и меня. Отлежав восемь месяцев в пограничном состоянии, я потихоньку оклемался. Поэтому, помню своё детство, начиная с четырёх лет. Запись в моей медицинской карточке не поддавалась переводу: то ли так активно резались зубы, то ли подозрение на полиомиелит или вообще – сильный сглаз? Наука по сей день объяснить не может.

Однажды, в запале очередного спора, Леночка закричала на меня:
– Это ты виноват!.. Из-за тебя я такая!.. Мама сказала, что ты меня заразил!.. – она резко умолкла, шумно задышала, раздувая ноздри, как загнанный сайгак.

Я молча развернулся и ушёл. Обида. Вина. Непомерная жалость к Леночке застарелой занозой саднит моё сердце по сей день.

Сестрица в свои семь лет была начитанной «дамой». Она прочла толстенный любовный роман западного автора и теперь обучала меня светским манерам. Под её неусыпным взглядом я строил «замок» из стульев. Над постройкой на протянутую бельевую верёвку набрасывал покрывало, и уютное сооружение обретало свою таинственность. Там, в тени «балдахина» мы разыгрывали сцены романтически-целомудренной средневековой любви, но целовались по правде!

– Наши-то!.. – рассказывала тётя Валя – мать Леночки и родная сестра моей матери. – Целуются, как голубки!.. Хорошо, что маленькие, а то бы ещё до чего додумались!.. – И по-детски хихикала,прикрывая лицо ладошками.

Она была младшая из трёх сестёр и самая миниатюрная. Ей более других при рождении досталось южнорусской крови, оттого и выглядела цыганистой красавицей.

Тётушка со своим мужем Володей, который по паспорту был Вальдемар Роот, часто приходила к нам на чай, потому что у нас был телевизор с большим, по тем временам, экраном – тридцать шесть сантиметров по диагонали.

Дядя Володя заочно учился в Московском художественном институте и всё свободное время рисовал. Он научил меня идеально затачивать карандаши и терпеливо сидеть, часто в неудобной позе, пока он не набросает эскиз. Иногда мы вместе ходили на этюды. Но там моё терпение быстро заканчивалось, и я потихоньку «линял» домой.

Летом моя Магдалена переехала, пока я был в пионерском лагере.
Тётушка получила от КЖБИ двухкомнатную квартиру в панельном доме на посёлке Новосиликатный. Они первыми из близких родственников переехали в благоустроенное жильё, где все удобства. Красота!..

Подрастала младшая сестрёнка Марина, правда разговаривала, как утверждала тётушка, на немецкий манер.
– Я тебя люблю, нет!.. – говорила кудрявая девчонка, оттопыривая нижнюю губу. Она была фотографической копией своего отца.

Однажды её застали стоящей над горшком. На вопрос:
– Мариночка, что ты делаешь?
Ответила:
– Я хочу писать как мальчик!..
Тетя Валя огладила свой выпирающий живот:
– Будет вам мальчик!.. Скоро уже!

В следующий мой приезд к ним в гости, Магдалена стала ещё старше меня, потому что у неё было двое младших – сестра и Эдик.

– Поэтому я старше тебя, а ты – младше!.. – настаивала Лена-Магдалена.
Но в нашем извечном споре появилась новая тема.
– А я зна-а-ю, чем мальчик отличается от девочки!.. Я всё-всё рассмотрела!.. Мы же Эдика купаем!.. – Она поглядывала на меня, как опытная женщина на ребёнка.

Несмотря на её сложное физическое состояние, Леночке от рождения досталось сильное женское начало и нордический характер.

Дядя Володя работал художником-оформителем, зарплата – пшик и два нуля. Он приносил с работы красные транспаранты, что оставались после демонстраций. Тётушка их стирала, отбеливала,шила ему трусы и постельное бельё, что невольно подтверждало его фамилию – Роот, в переводе с немецкого – красный.

Красный Вальдемар уговорил тётушку поменять квартиру в Павлодар. Туда уже переехали его сёстры и матушка. Обещал вывернуться наизнанку, чтобы детям жилось лучше. Но и там, в Павлодаре, он устроился художником-оформителем на ТЭЦ, соответственно и зарплата была опять «с тремя неизвестными».

Шесть лет мы обменивались редкими письмами. Мои родители пару раз ездили в гости к тётушке, пока я маялся по два сезона в пионерском лагере. Время шло, и когда мне исполнилось четырнадцать лет, диалог с родителями выглядел примерно так:
– Сынок, ты куда пошёл?
– На улицу!..
Или:
– Ты от куда пришёл?
– С улицы!..

Поэтому, когда я решил навестить родственников в Павлодаре, лишних вопросов не задавали. Собрали немудрёные подарки, и я на тихоходном восемьдесят девятом поезде «Новосибирск – Днепропетровск» первый раз поехал в соседнюю республику. Тогда этот вояж обходился в обе стороны – двадцать пять рублей. Это с учётом перекуса в вагоне ресторане.

Ранним утром я вышел на павлодарский перрон, взял такси до «Алюминьстроя». Доехал до тётушкиного дома – на счётчике таксомотора натикало семьдесят девять копеек. Я подал рубль и от крыл дверь, чтобы выйти из машины, но водитель остановил меня, отсчитал сдачу и всучил её мне. Такси скрылось за поворотом, а я всё стоял, согревая в руке двадцать одну копейку. У нас в Барнауле мелочь сдавать было не принято.

Тётушкина квартира располагалась на первом этаже. Я вошёл в подъезд, остановился у крайней слева двери. Поднёс руку к звонку. Сердце колотилось в предчувствии встречи. «Как они меня примут,узнают ли? А я их узнаю?!» – мысли путались в голове, и я нажал кнопку звонка.

Дверь открыла Марина. Она сильно подросла и ещё больше стала похожа на своего папочку – Вальдемара. «Немецкая кровь одержала верх!» – подумал я и спросил:
– А Эдик где?..
– Да, уже на улицу удрал!.. – Улыбнулась мне сестрёнка. – Проходи!
– И отступила на шаг, раскрыв дверь во весь проём.
Я переступил порог.
– Кто там пришёл? – послышался голос Магдалены из спальной комнаты.
– Андрей приехал из Барнаула! – звонким голоском «объявила» моё появление Марина.

Резко отодвинув шторки, из комнаты вышла «старшая» сестра. Лена-Магдалена поразила меня своей красотой: чёрные волнистые волосы, бледное чуть вытянутое лицо и глазищи!.. Если бы не эти «аппараты» и «задремавшие» мышцы тела…
Поздоровались. Присели на диван. Я достал немудрёные подарки.Разговорились.

Марина сбегала за Эдиком. Увидев белобрысого мальчика с явными арийскими чертами лица, я только покачал головой, а вслух изумился:
– Как вымахал за это время, прямо Геракл!..
Эдик улыбнулся. Получив свой подарок, присел рядышком, прижался к моему плечу, так и сидел, пока Лена-Магдалена не предложила пообедать.

Тетя Валя пришла вечером. Она была всё такой же моложавой и кокетливой. Меня это восхищало, потому что тётушка и в Павлодаре работала штукатуром-маляром – профессия не для нежной кожи.

Вальдемар пришёл позже, был молчалив, задумчив и как-то виновато покашливал.
Все дни, что я гостил у родственников, меня не покидало чувство тревоги.
Леночка меня дичилась, старалась держаться подальше, на расспросы отвечала сдержанно, односложно. Чтобы ей не докучать, я переключился на младших – Марину и Эдика.

Каждый день начинался с променажа по городу. Тогда в Павлодаре
ещё не было трамваев. Ребятишки быстро уставали. Мы останавливались
на перекус. Ели мороженое в вафельных стаканчиках, а к полудню, умотанные, приходили домой.

Обед всегда готовила Лена. Она же наливала суп в тарелки, подавала нам, а после «трапезы» убирала и мыла посуду. В первый день я попытался ей помочь, она раздражённо рявкнула:
– Я что, сама не могу убрать?! – И глаза такие холодные, злые. Эдик и Марина, втянув головы в плечи, как воробьи на морозе, смотрели на меня сочувственно. «Досталось от старшенькой?» – говорили их глазки.

Вечером перед моим отъездом мы с тётушкой пошли в клуб на две серии индийского фильма. Тётя Валя искренне переживала за разлученных влюблённых, плакала, не скрывая крупных слёз, медленно стекавших по щеке.
По окончании фильма, когда герои соединились, и всё у них сладилось, толпа зрителей ломанулась из душного зала. Выпорхнув на слабоосвещённую улицу, тётя Валя взяла меня под руку, и мы медленно пошли по остывшему асфальту. Я искоса поглядывал на тётушку, на её раскрасневшееся от пережитых эмоций лицо,которое
было подсвечено игрой мысли.

Мне припомнились её отлучки в соседскую квартиру. Соседи всей семьёй уехали на море, оставив ключи на всякий случай тете Вале. Я тогда у неё ещё поинтересовался:
– А тетрадка тебе зачем?
Она загадочно улыбнулась. Но всё поспешил объяснить Эдик:
– Да она там стихи пишет! Лучше бы поесть приготовила!.. А то всё Ленка да Ленка… постнятиной кормит!.. – искренне возмутился братишка.

– Есть мясо убитых животных вредно!.. А стихи писать полезно!
– Тетя Валя обернулась у самой двери. – Странно, почему мои стихи в газету не принимают?.. – Пожала плечами и открыла дверь «в сад своих фантазий!»
Вспомнив всё это, я спросил:
– Ночью опять стихи писать будешь?..
Она кивнула.
– Ага!.. – И улыбнулась.
– Совсем ребёнок!.. – проворчал я, а тётушка уже нашёптывала что-то рифмованное.

Днепропетровский поезд, к которому цепляли вагон до Барнаула,проходил через Павлодар глубокой ночью.
Вальдемар вызвался меня проводить. Мы шли пешком. Дядюшка пытался мне как равному объяснить, что не может так больше жить.
– Эти низкие разговоры!.. – Он поморщился, словно увидел в чашке с супом таракана. – Ограниченность!.. Ну, ты понимаешь?.. – Он смотрел на меня своими большими, глубоко впалыми глазами.
– Расходитесь?.. – коротко спросил я.
– Да!..

Мы долго шли молча.
– Я в Москву уезжаю!.. – красный немец опустил голову, как нашкодивший мальчишка.
Расставшись с ним на вокзале, я его больше никогда не видел.

Тётя Валя через какое-то время вышла замуж. Аркадий был чуть выше её ростом, но крепенький такой, шустрый.

Разница в возрасте между тётушкой и мной с каждым годом стиралась, и к следующему моему приезду запретных тем меж нами не было.
– Я привыкла, что у меня муж большой и всё у него большое! А тут… – она пожала плечами. – Как согласилась за него выйти?!

Время шло, и у меня появились свои взрослые причины реже приезжать в гости к моим любимым родственникам. А после службы
в армии и женитьбы вовсе для них времени не осталось. Все дальнейшие события, что бурлили в семье тёти Вали, я узнавал от своей матушки. Она навещала их ежегодно.
А рассказать было о чём…

Несмотря на малые размеры, шустрый Аркадий сработал оперативно и «осчастливил» Леночку – она родила от него дочку.

Лена-Магдалена объяснила всё просто:
– Представился случай, я его не упустила!..
Я её не осуждал. Леночка давно созрела, и ей надо как-то обустраивать
свою жизнь. Удивляло другое – как решилась?! С её-то болячками!.. С другой стороны. Кто ей в старости поможет? Крути не крути, Лена-Магдалена поступила правильно!.. Только бы здоровья хватило «поднять», вырастить ребёнка.

Моя любимая тётушка долго была в растрёпанных чувствах. Несколько лет шифровалась от родственников, скрывая эту пикантную историю. Аркашку выгнала. После долгой депрессии судьба «улыбнулась» ей в очередной раз. Тётя Валя встретила высокого,соответствующего её представлениям, молодого мужчину. Казалось бы – живи и радуйся!..

Но в доме теперь было две взрослых женщины. Постепенно новый муж стал общим, а затем и вовсе переметнулся к Леночке. И они переехали на съёмную квартиру. Каждая женщина борется за своё счастье, как умеет.

Без особых проблем, как-то незаметно выросла младшая сестра Марина. Окончила Машиностроительный техникум, вышла замуж и уехала по распределению в Узбекистан.

Эдик появлялся дома только к ночи, он активно занимался национальной
казахской борьбой, у них это называлось «ходить на Круг». Затем была армия, ранняя женитьба. И, когда они получили на расширение жилья новую квартиру, переехал в неё вместе с тётушкой.

Лена-Магдалена с бывшим новым мужем своей матери вернулись в старую квартиру. Затем милые родственники долго судились,перетасовывая жильё, и все переехали ещё раз. После чего связь с ними окончательно оборвалась.

Время летит, швыряя нам в лицо листы календаря. Мы, как можем,отмахиваемся. Но с каждым прожитым годом наше противостояние теряет смысл.
Моя тётушка, наверняка, стала прабабушкой, а Лена-Магдалена бабушкой. Если, конечно, живы…


Рецензии