Прелюдия

   




    Компания была многочисленной и очень доброжелательной. Среди такого множества людей я чувствовала себя  как-то по-домашнему уютно. Исполняли любимые песни, причём, «живьем» -выходили артисты, которых я, например,  только мечтала увидеть! Пели итальянские арии, русские романсы и даже мой любимый «чёрный бумер» - а мне , чувствовавшей себя виновницей торжества,  хотелось ходить от столика к столику и о чём-то весело щебетать. Смущал меня лишь один человеек, мужчина лет 45 –ти с расстерянным лицом.

     Казалось, он кого-то тревожно искал,  искал в толпе и в уединении, было очевидно, что тревога его возрастала с каждой минутой. От этого мне становилось всё более неловко. А когда он проходил мимо, и мы встречались глазами, какое-то забытое чувство пробегало между нами. Это чувство, подобно электрическому току, едва касалось лодыжек наших ног и затем бенгальскими огоньками разбегалась по рукам, ногам, вискам. И мы чувствовали жизнь. И хотели жить.И хотели побольше узнать друг о друге.
Но шумная компания относила нас всё дальше друг от друга, и это щекотало мой интерес.

     Когда был объявлен короткий перерыв, и  толпа очаровательных гостей повалила из зала на перекур или просто размяться, он подошёл близко-близко и опять стал мучительно вглядывался в моё лицо. «Мы знакомы?» – обратилась я к нему, представляя себя голливудской актрисой на съёмках  «Великого Гетсби». Я знала, что хороша сегодня, и как –то по-театральному вывернула ногу.  Но что-то в его глазах беспокоило меня, как будто я смотрела на потерянного котёнка.
«У меня родился сын,» - сказал он. И  его пытливый взгляд высасывал меня словно коктейльная трубочка. Его глаза – две воронки – затягивали моё внимание всё больше и больше. « У меня родился сын, и я был так счастлив, что..., ну..., простите меня!»

     И я вспомнила. Не рывком, не истерически «Ой!», не  вдруг, а  всё по- порядку вспомнила. Как я ехала домой после работы, как слушала радио – я люблю вечерние сплетни по дороге домой,- и как въехав на перекрёсток вдруг увидела мчавший в меня автомобиль. Холодок нерешительности не успел меня приморозить  - удар по тормозам и его глаза – лоб в лоб, глаз в глаз.Удар в удар. Вспышка воспоминаний – и всё. Даже не воспоминаний, а лёгкий след ощущения страха. Когда это было? И что это было?

     Кто вы? Я кажется вас вспоминаю, но где мы... встречались? Почему вы здесь? Простите... Я устремилась в туалетную комнату. Ноги и голова как бы





срослись в единый соляной столп, и каждый шаг тянул то вверх, то вниз – и в паху тянуло, и шея  сопротивлялась.

     В туалете я захлебнулась в  собственной бессильной  рвоте. Она крутила морские узлы из моего желудка, бросала меня взад и вперёд как при качке, моему телу было худо, но мой мозг работал в чёрно- белом режиме. В зеркале за спиной откуда ни возьмись, появилась очень спокойная красивая женщина в золотом вечернем платье Я скользнула к её ногам словно солнечный зайчик -  помогите мне! Помогите мне..
.
     «Да. Ты умерла, моя девочка,» спокойно и с умиротворяющей улыбкой сказала она. Слова её были настолько тихими, что она пригнулась, и я впитывала её слова макушкой. Я умерла...  А как же все эти? Где я , и  кто эти люди, где мой Робик?

* * *
     Робик - это мой восьмилетний  сын. Когда я призналась маме, что  беременна, моя мама не возмутилась, не стала меня осуждать, просто налила свой любимый шерри-бренди,подняла бокал и заплакала. Я сидела на кухонной табуретке, мне очень хотелось курить, но вглядываясь в мамино лицо, я понимала: моя жизнь взяла паузу. Нужно было подождать -  мама ответит.  И в этот момент, было  уже не важно, каков будет её ответ...
Робик рос как Катигорошко, он был нашим героем, и кроме радости приносил только конфеты из детского садика. Моя жизнь была полна почти до краёв, но когда появился  Ты, то как в игре в рулетку, мои день и ночь, поставившие на зеро, вдруг выиграли. И подобно мозаике, нехватавшее звено невероятно  нашлось и, встав на место, завершило всю картинку моей жизни. Теперь у меня был любимый, у Робика – папа, а у  моей мамы – постоянный объект гордости за дочь. Она всегда смотрела на нас из окна, приговаривая «красивая пара!»

* * * * *
     Я прислушивалась к своей  душе  - там было смирение, смешанное с удивлением – мне хорошо, но я –мертва, у меня есть (или были?) родные такие близкие мне люди – но я не скучаю. Я стала более внимательно присматриваться к окружающему. Итак, мы все плыли на огромном теплоходе – и ощущение умиротворенности, чуждому мне спокойному  существованию,  пронизывала всё моё естество. Куда мы плывём? Сколько нас здесь? Где эта золотая женщина с тихим голосом?

     Я вскоре стала замечать, что мало-по-малу  очертания моих ног и рук стали  исчезать.  Утром я смотрела на пальцы - их контур  как бы сливался с воздухом. Я таяла, но каждой клеточкой  чувствовала себя цельной как прежде. Удивительно было думать, что «прежде» было до смерти ...
Я конечно что думала о смерти, когда была жива. Была уверена в существование после неё. Но представляла себе это совсем иначе. Я
надеялась, что смогу видеть родных и близких – живых и уже ушедших – ничего подобного не происходило. Вокруг меня появлялись и исчезали приятные мне люди, но никого из близких я не нашла.
     Не понимала я и того, что мне никто ничего не объясняет – как мне быть дальше, что меня ждёт, где же Создатель, его суд над моими поступками в прошлом? Не могу же я так быть вечно: на красивом ОГРОМНОМ корабле в бесконечном плавании превращаясь всё больше и больше в призрак?

     На палубах в марганцовочного цвета тумане стояли, ходили, тихо смеялись незнакомые мне и очень милые люди , и наш корабль медленно двигался вперёд. Все мы знали, что это – не конечное назначение, но куда мы плывём, не знал никто. Вокруг нас была какая-то безбрежность, но не похожая на океан, а скорее, тяжелая  «живая» жидкость. Тёмная, со светом изнутри. Постепенно я узнала, что со мной а корабле плывут только те, кто умер  внезапно, не успев завершить цикл жизни. Времени не существовало, а вот пространство чувствовалось как в прошлой жизни. Сколько людей было на корабле – я не знала, но некоторые исчезали, а новые появлялись. Это мне было непонятно. Куда? Зачем? Откуда?  Когда мы закончим этот путь? И куда мы движемся? Этими вопросами как окунь на удочке я болталась день за днём, а ответов не приходило. И вот однажды...
,              ,                ,                ,                ,                ,                ,

     Однажды я опять встретила женщину в золотом. Её красота была какой-то светящейся, а доброта струилась из глаз, морщинок вокруг губ, поворота шеи. Это была божественная красота, не терпящая вопросов и сомнений.
Она улыбнулась и сказала: всем, попавшим  сюда, даётся выбор. Вы можете вернуться, поскольку попали сюда преждевременно, поэтому решение – за вами. Вернуться куда? К маме? К Робику? «Вернуться в жизнь,» - тихо ответила она. Оцепенение, в котором я находилась с тех пор, как сюда попала, исчезло. Я  стала больше общаться , причём общались здесь  и при помощи речи, и телепатически.  Некоторые на корабле тихо тосковали, но многие возвращались. Слишком внезапной была перемена в наших судьбах, и хотя умиротворение и спокойная радость расслабляли волю, всё-же мысли о тех, кто нам дорог и картинки прошлой жизни как тонкий запах духов, преследовали всех. Я не нашла  того человека, который просил у меня прощения, своего «убийцу», который  протаранил меня в машине насквозь – так, что моей бедной мамочке меня не показали.
Ты. Ты один был на опознании, и когда меня увидел, затрясся в молчаливом плаче. На улице у тебя случилась истерика ,  силы и слёзы покинули тебя, и  скорбь вырывала из твоего тела сухие клочья горя.
Я знала: тот, кто столкнулся со мной в  глупой и жестокой аварии, сразу принял решение вернуться. Поэтому я его больше не встречала.  Как они возвращались? Умирали вновь? Становились совсем прозрачными и таяли? Как?
     Я вскоре узнала. Та тяжелая темная светящаяся изнутри жидкая масса, по которой мы плыли, и была переходом.Она была живой и даже иногда слышно было её спокойное дыхание. На  палубах нашего огромного сверкающего корабля всегда был ровный чуть розоватый свет. Небеса тоже были размытого розово-лилового цвета. Я не видела птиц или растений, почти не слышала звуков , просто спокойное движение . Если я приму решение вернуться, мне нужно прыгнуть. Нырнуть в ту  бездну, по которой мы совершали плавание. Но прежде оставить короткое письмо со своим именем, годом и местом рождения  на приготовленных в каюте тиснённых бланках.  Удивительно, что меня и очень тянула назад, и что-то останавливало. Я находилась как бы в ленивом плену, особенно мысленном.Не помню, когда и как я спала – мне казалось, что я всё время бодрствую, но в моей каюте на удобной постели я много читала. Библиотека на корабле была неземной (вот именно: НЕЗЕМНОЙ) – всё, что я могла представить и то, чего не могла знать – всё было в ней. И я читала, иногда перелистывая страницы мысленно, так как руки мои таяли ото дня в день.
Поменялся цвет глаз – вместо серо-зелёных, глаза стали тёмно-фиолетовыми, мне это очень шло. Интересно, что в зеркалах – а их на корабле было множество – я видела себя «целиком», то есть постепенно исчезающие контуры рук, ног, плеч – всё это происходило, но не в зеркальном отражении. В зеркалах была прежняя я, но больше как цифровое изображение, а не реальная я. Реальная? А как это можно ощутить – я живу, вернее, я мертва, но живу, дышу, ем, общаюсь. Моя реальность – это корабль прывущий в живой дышащей массе, приветливые люди, никогда не называвшие меня по имени, прекрасная еда и мысли, лениво обволакивающие моё прошлое. Как там Робик, мама, Ты? Как объяснили моему сынишке моё исчезновение? Как мои путёвые и непутёвые подруги? Сотрудники, мой участковый врач, вечно подшучивавший над моими веснушками? И если я вернусь, смогу ли я увидеть моих дорогих людей? И куда я попаду, если решусь шагнуть в бездну? Я очень хотела увидеть прошлое. И пожалуй впервые меня охватило страстное желание вернуться. Я быстро пошла на палубу. Где-то  играла музыка, тихо-тихо шелестел тёплый марганцовый вечер. Я смотрела в водоворот дышащего мягкого естества, по которому, разрезая его в тихий  живой крик, скользил наш корабль. Если я прыгну – я не найду близких, родных людей, но только уйду из комфорта моего сегодняшнего существования – а что меня ждёт? Куда я «прибуду?» И кем я стану – там, в такой дорогой и близкой мне жизни? Пока я размышляла -  «бульк» - я услышала, увидела и осознала – кто-то ушел назад. Кто-то сделал свой выбор....



* * * * * * *

Сегодня я была более решительной. Я возвращаюсь! Приготовила тиснённую карточку, но не подписала её, осмотрела  свои истаявшие руки, поела любимых устриц и поплелась собираться. На нижней палубе я растерялась -было очень тихо , где-то приглушенно звучала музыка, ветер по-детски играл с парусами, а я стояла и слушала дыхание живой светящейся массы, на которой наш корабль едва покачивался без движения . Когда и почему он остановился, мне было неизвестно. По трапу я спустилась на маленькую, похожую на блюдце, площадку, и оказалась вровень с манящей бездной. Она светилась изнутри, и я чувствовала её тепло. Тихонько, в нерешительности я коснулась этой живой, дышащей массы. Рука легко ушла по плечо, жидкость очень напоминала кровь, но не была красной, а скорее густого розово-лилового цвета.  Я выдернула руку, окрашенную и согретую живой светящейся массой, и услышала:  « Вот, ещё один ребёнок родится без руки...»  Обернувшись, я увидела молодого парня.  Он был красив как Бог. Почему? – мысленно спросила я. « Потому, что это – чрево жизни, возврат обратно, в человеческое существование.  И нужно решать и решиться – а не испытывать Судьбу. Вы – в ответе за своё решение, - грустно улыбнулся он. А кто в ответе за то, что мы здесь? Кто сделал ЭТОТ выбор? – подумала я, но промолчала. «А как Вы здесь?» - «Драка,», спокойно и как бы извиняясь прозвучал ответ. Я и сам думаю вернуться, но боюсь....боялся неизвестности. Но для вас, очаровательная мадам, я готов стать наглядным примером чудесного воскрешения! Вот, держите – он подал мне тиснённый бланк, а сам, улыбаясь, быстро подошёл к перилам, и не спускаясь ко мне, сидящей на площадке как Дюймовочка на кувшинке,  прыгнул в вечность. Он исчез из виду быстро и очень тихо, а я в растерянности прочла его имя и дату рождения – ему было всего 24 года, когда он умер!!
Вернувшись в каюту, я спокойно заполнила плотную тиснённую бумагу, переоделась в комбинезон из лёгкой ткани (зачем??) и уверенно прошла вниз. Корабль опять медленно плыл, разрезая густую массу жизни. Я оглянулась – нет ли кого-нибудь на палубе? И в полном одиночестве прыгнула.

* * * * * * *

Удивило меня то, что я не задыхалась и не чувствовала, что нырнула. Я как бы перешла в другое измерение, где наоборот, развернулись мои лёгкие, зато пространство ограничилось. Я ощутила необыкновенное умиротворение и заснула. Впервые, с тех пор, как умерла.
Проснулась я от голосов. Они были рядом, но звучали как будто я была в колбе. Мужской голос воркотал, но я не понимала, о чём была речь. Женский голос показался мне очень нежным, этот голос сразу стал родным – голос из прошлой жизни! «Мама», вдруг мысленно произнесла я. Пронизавшая моё сознание правда была сейчас для меня желанна. Я – зародыш в утробе матери. И этот нежный голос –теперь моя вселенная. Прошлое отступало медленно, цепляясь за обрывки воспоминаний. Из зрелой женщины из далёкого прошлого я превращалась в живущий другой организм. Я была зародышем другой жизни, которая с каждым мгновеньем вытесняла моё прошлое «я». Я ощущала такой покой, что не хотела никакого продолжения.

• * * * *
Очнулась я от хруста – громкого, назойливого, тревожного. Я ничего ещё не ощущала, но преддверие предстоящего испытания диким зверьком выгрызало мои внутренности. Тревога. Беспомощность. Замкнутое пространство и треск. Боль пришла как вспышка – мгновенно и внезапно. У меня буквально сплющило голову, развернуло плечи и руки. Ужас удушья и липкий запах смерти повисли надо мной. Сколько это длилось – минуту, день, вечность? Конечно, мои ощущения были непередаваемы! Через чудовищную боль, растерянность, панику, я по-настоящему умирала, чтобы дать жизнь новому человек. Это была Смерть во благо, во имя жизни - но какая терпкая боль обволакивала мои испытания! Умирая, я думала, зачем и куда я хотела вернуться? Ведь я как «Я» уже никогда не повторюсь, куда же было моё возвращение? Я сама себе подписала приговор на тистённой бумаге, и подобно угрям, плывущим к Саргассовому морю за гибелью во имя рождения, я знала: я умираю. Никогда не увижу жизнь своими глазами, а я так хотелась вернуться к  сынишке, к маме, к тебе. На что я надеялась? Как я думала, это пройдёт – кто-то придёт и поцелует меня, эффектно лежащую в хрустальном гробу? Как же  не поняла, что я не была персонажем сказки «Спящая красавица», что эта реальность, вползая в меня, должна была иметь последствия. Ах, какая боль разрывала моё тело, плечи, грудную клетку!
Меня оставляли силы, и чья-то новая жизнь вытесняла во мне всё «моё». Мать рожает во славу новой жизни,к себе – в свою жизнь. Что же я делала, уничтожая себя и полностью перерождаясь в другого, абсолютно чужого мне младенца? Память, опыт, любовь выжимались их моего сердца, выкручивались из моей головы страшной болью!
Только теперь мне открылась правда жизни : Смерть – это не боль, Жизнь – это не боль, осознанный переход из жизни в жизнь – это всеподавляющая, страшная смерть, сопровождающаяся дикой болью и утратой всего прошлого. В последнем осмысленном всхлипе я вытолкнула из себя остатки себя .
Крик новорожденного – это гимн зарождающейся любви и жизни.
«У вас – девочка, поздравляю,» - сказал врач.