Тропами Чон-Таша Глава 2 Рассказ деда

Войдя через центральный вход в мемориальный комплекс «Ата-Бийит», дед с внуком начали обходить памятник с мраморными плитами, на котором были высечены имена погибших на этом месте людей. Дед всматривался в каждую фамилию, будто что-то припоминая. Внук заметил задумчивый взгляд деда , который не отводил свой взор от надгробных плит .
Он спросил у деда:
- Ата, что это за плиты с надписями и почему они здесь находятся?
Будто молния ударили слова внука и картинки далекого детства понеслись перед глазами аксакала. Оразалы вспомнил свое тяжелое детство, когда он будучи ребенком , примерно такого же возраста, как сейчас был его внук , бегал по эти м склонам с ватагой ребятни, когда ему приходилось вместе с ребятам  пасти колхозный скот  в этих ущельях и весной срывать на горных холмах розовые, красные, а иногда и желтые тюльпаны.
Тогда еще семья Оразалы теснилась в крохотном саманном доме из двух комнат. У каждой семьи в то время был небольшой примерно пятнадцать соток огород, на котором приходилось выращивать для своей семьи кое-какие овощи и фрукты. Было у семьи Оразалы небольшое количество скота: корова, пять или шесть овец, и с десяток кур. Все это и составляло благосостояние семьи  Оразалы. С огорода и от скота семья Оразалы и черпала все продукты, которые составляли ее скудный рацион. И то не все продукты, которые они получали с приусадебного участка  шли на их стол. Большую часть приходилось сдавать в качестве продовольственного налога  в государственный фонд. Отец и мать Оразалы были простыми колхозниками, которые с раннего утра и до позднего вечера  работали не покладая рук  на колхозных  полях и ферме, за палочки, как в то время говорили, или за трудодни. Можно сказать это была рабская эксплуатация простых крестьян государством, которое практически ничем не обеспечивало  эти трудодни, лишь изредка колхозники получали за свою работу  немного зерна  или  муки. 
Воровство, каких либо сельскохозяйственных продуктов  в колхозе или даже простое собирание колосков, оставшихся на поле после уборки, расценивалось, как опасное преступление и сулило тому, кто это сделал тюремным заключением  в лагерях НКВД. Любое укрывательство продуктов, которые ты сам вырастил на приусадебном участке, так же расценивалось  как преступление. Крестьяне обязаны были сдать в пользу государства определенное количество  картофеля, зерна  и прочих продуктов , несмотря на то что вырастили они или нет этот урожай.
Оставшись почти без ничего, крестьянам  приходилось печь лебеду  вперемешку с мукой  в виде оладьев. Молоко приходилось пить разбавленным  с водой.  Деликатесом считалась каша мамалыга, сваренная из кукурузной  муки, которую крестьяне сами мололи на каменных жерновах или на специальных ручных мельницах.
Все эти воспоминания, ярко вспыхнули в памяти Оразалы. Вспомнилось ему , как семьдесят лет назад на этом самом месте он стал очевидцем расстрела людей, которым сейчас здесь поставили памятник.
Тогда он не знал , кого здесь расстреляли , хотя имена этих людей в то время были широко известны в этой горной республике.
Внук свои голосом прервал воспоминания деда:
- Ну, ата, ну, расскажи мне о этом памятнике.
- Какой же ты однако не терпеливый, - произнес  Оразалы, - дай хоть припомнить, мне все то что я видел и знаю.
0й, деда, вспомнишь во время рассказа, - воскликнул внук.
-Когда  я был таким как ты  и мне исполнилось десять лет, - начал свой рассказ Оразалы, - нам с ребятами не раз приходилось пасти колхозный скот в этих горах. Мы этим хоть как то помогали своим родителям. Время тогда было трудное. Нам часто приходилось голодать. Кушали мы в основном хлеб замешанный на муке с лебедой. Поэтому  мы были рады, когда нам доверяли пасти скот, так как после окончания пастьбы , вечером, мы могли выпить кружку молока и съесть ломоть  добротного пшеничного хлеба. И вот, однажды , это было осенью, моросил мелкий осенний дождь, все кругом застилало туманом. Мы с ребятами пасли с кот. Вдруг, мы услышали гул автомобилей, которые поднимались по горной дороге и ехали они по направлению к строениям, которые сейчас стоят на этом месте, где расположена воинская часть «Эдельвейс», ранее на этом месте находился секретный объект  НКВД, что в нем происходило мы не знаем. Автомобили были с будками, покрытые брезентом. В каждом из них сидели арестованные и конвойные с винтовками. Автомобилей было четыре. Они поднялись до секретного объекта  и заехали во внутрь. Примерно через час конвой вывел и повел в сторону печи  для обжига кирпича  группу людей, которые были сильно избиты и были в порванной одежде.  Нам стало интересно и мы скрываясь за холмами,  в тумане, подобрались ближе к тому месту, куда  конвой привел этих избитых людей. Их было примерно человек семьдесят. Все они были сильно истощены и казались изможденными. Они шли строем  по четыре человека в шеренге. Их сопровождали конвойные, человек двадцать с ружьями , также чуть в стороне шли пять офицеров  НКВД в своих форменных одеждах. Среди арестованных были кыргызы, русские и наверное представители других национальностей тоже. Арестованных  людей выстроили  перед ямой , в которой находилась печь для обжига кирпича.
Один из старших офицеров зачитал постановление о расстреле, зачитал список кого должны были расстрелять. Конвой в одну шеренгу выстроился перед арестованными. Щелкнули затворы винтовок. Прогремел залп. Щелкнули еще затворы, и снова залп из винтовок, и так повторялось  до тех пор, пока на ногах оставался хотя бы один человек.
После того, как все заключенные упали под градом пуль , офицеры  НКВД проверили нет ли среди расстрелянных живых и если таковые оказывались, то их добивали  выстрелами в голову из пистолетов. После этого офицеры отдали приказ сбросить тела расстрелянных в яму, где находилась печь для обжига кирпича. Когда все закончилось офицеры  и солдаты  вернулись обратно на секретный объект НКВД, оставив  тела под открытым небом даже не закопав  землей.
На следующий день был праздник день Великой Октябрьской революции и весь народ  в то время  Советского Союза , а также нашей республики, праздновал  этот день, провозглашая  коммунистические лозунги  и превознося  коммунистическую партию и ее вождя  Иосифа Сталина.
8 ноября все снова повторилось. Снова  автомобили привезли заключенных. Снова зачитали приговор. И снова  залпы из винтовок. Но в отличии от прошлого раза, в этот раз тела были заброшены  землей вместе с печью для обжига кирпича.
И сейчас  мы с тобой находимся на том месте, где были перезахоронены останки тех людей, которые были расстреляны  на этом месте 70 лет назад  5 и 8 ноября 1938 года.
- Ата, а кто были эти люди, которых здесь расстреляли? – не унимался  внук Оразалы, Бакыт.
- Имена и фамилии этих людей ты видешь выбитыми на этих мраморных плитах, а кто они и что сделали для нашего государства, это уже другая история. Одно могу тебе сказать, что благодаря многим из них мы сейчас имеем независимый Кыргызсан, государство, которое не входит в состав другой страны, а самостоятельное и независимое. Многие народы, проживающие на Земле, хотя они многочисленнее нас кыргызов, не имеют своего государства, своей земли  и своего отечества. Это такие народы, как уйгуры, дунгане, курды и многие другие.
Среди тех людей, которые здесь расстреляны есть руководители нашего государства, ученые, артисты и простые труженики.