Окруженец части 25-26
Все обошлось, но спал я плохо, какая-то тревога во мне все, же была. Но в последнее время это стало обычным моим состоянием, и я уже не обращал на это особого внимания, а это плохой признак. Я просто начал привыкать к опасности и стал терять бдительность. Что ни говори, а во вражеском тылу именно бдительность имеет первейшее значение. И с этим надо считаться, иначе окажешься в полном дерьме. Вот такие дела!
Окончательно проснувшись, я снова сделал что-то вроде зарядки. Это стало входить в число моих привычек, и это радовало потому, что в теле какая-то гибкость образовывалась, и бодрости прибавлялось. Потом снова навьючился и потопал к лагерю. А вот при подходе надо соблюдать осторожность, мало ли, там какой-нибудь посетитель, и очень нежелательный. Я понаблюдал немного и, убедившись, что все в порядке, вышел на полянку. Зашел сначала в один шалаш, потом в другой. И вот тут меня что-то насторожило. Что-то было неправильно, и я внимательно осмотрел внутренность шалаша с уже включенным фонариком. И это «что-то» было замаскировано в углу еловыми лапками, но сделано было не очень умело. Я подошел и осторожно дотронулся – это оказалась крынка с молоком и ржаная лепешка, которая была еще теплой и удивительно пахла неповторимым хлебным духом.
Что это означает? А значит это только одно – Ольга меня расшифровала! Хотя, может быть, и не так. Скорее всего, она только догадалась о моем здесь присутствии и решила взять меня на живца, то есть на хлеб с молоком. Надо же, тактика не хуже, чем у матерого полководца!
И вот я стою и не знаю, что делать, но здравый смысл все-таки увел меня от соблазна. Я подошел к тайнику и сложил туда вчерашнюю добычу. Но противоречивые чувства продолжали бороться во мне, как говорится, и хочется, и колется! И я решился. Подбежал к шалашу, схватил снедь и вернулся к тайнику. Это было выше моих сил, и я поддался искушению. Пищу я, буквально, проглотил одним махом, даже вкуса не почувствовал. Потом, поглаживая себя по животу, откинулся спиной на ствол дерева и стал наблюдать за шалашами. Тем более что до вечера я был совершенно свободен. И вот я дождался, на полянку вышла Ольга. Она осмотрелась, проверила шалаши, радостно выскочила на полянку и негромко окликнула меня, но я молчал, стиснув зубы. Сделать мне это было, ох как, непросто, но я себя пересилил. Ольга обошла поляну по кругу, постоянно зовя меня. Потом она подошла к шалашам, немного посидела и ушла, как-то горестно опустив голову. Я выдержал и это потому, что предо мной сейчас была совсем другая цель, и я старался думать только о предстоящей операции. О, это не так-то и просто и, чтобы отвлечься от всех этих «неправильных» мыслей, я решил сходить на станцию. Нужно каким-то образом узнать, сколько людей находится в амбаре. Придя на место, я снова стал наблюдать за обстановкой. Вроде бы ничего не изменилось, только убрали трупы с виселиц, и возле вокзала стояла какая-то бронемашина. Изредка проходили составы на восток. Гражданских тоже видно не было, наверное, хоронились по домам, и без особой нужды на улицу не выходили.
Я перевел взгляд на амбар и, спустя некоторое время, увидел, что туда направляются два полицая в сопровождении фашистского унтера. Они волокли с собой тележку, на которой стоял небольшой бидон, и лежала маленькая торбочка. Унтер подошел к амбару, отомкнул висячий замок, и полицаи внесли вовнутрь еду. А то, что это была еда, я не сомневался. В створе ворот встали часовые, направив автоматы куда-то в темноту. Спустя несколько минут полицаи вышли, заграбастали свою тележку и убрались восвояси. Итак, что же мы имеем? Определить, сколько там содержится военнопленных, судя по количеству еды, невозможно. Х там может быть и десять, и тридцать человек. Нужно выяснять как-то по- другому. Ладно, с этим пока все.
Теперь еще одно. Оказывается, у часовых нет ключей от ворот. Скорее всего, они находятся у разводящего и у «кормильца». А это значит, что выпускать людей из амбара придется с шумом. Сначала я хотел сделать это по-тихому, но так не выйдет. Поэтому, не надо будет шарить в карманах караульных и тратить время.
Я еще раз осмотрел станцию – все по старому, лишь изредка проходили патрули. Спустился с дерева и снова обошел станцию, подбираясь к избам. Нужно быть очень осторожным, здесь, наверняка, есть полицаи из местных. Сейчас встречаться с ними никак не входило в мои планы. Но мне повезло, я наткнулся на полянку, трава на которой была скошена, и какой-то пацаненок сушил ее. Я осторожно высунулся из кустов и тихонько окликнул его. Пацан повертел головой, потом увидел меня и медленно подошел, не выпуская грабли из рук. Я, улыбнувшись, сказал:
- Привет, Васька!
Пацан сначала опешил, а потом обиженно сказал:
- Почему это Васька? Колькой меня зовут.
- А знаешь почему? А потому, что как ни повстречаю пацана в вашей местности, так он обязательно Васькой оказывается. Вот я и подумал, что ты тоже Васька. Ладно, извини.
- Дяденька, а ты кто?
- А ты разве не видишь, солдат я.
- Прячься быстрей, тут же немцы кругом!
Вот тут и мне стало обидно:
- Послушай, Колька. Я здесь совсем по другому вопросу.
- А по какому?
- Больно ты любопытный, но это даже хорошо. А не знаешь ли ты, сколько пленных в амбаре?
- Нет, я точно не знаю. Они, как наберут человек пятьдесят, тогда отправляют на запад. А сейчас, наверное, там человек десять, может быть больше чуть-чуть.
- Понятно, ну все, бывай! Пошел я, а про меня молчок, никому не болтай! Понял?
- Конечно!
Я развернулся было уходить, но тут пацан остановил меня:
- Дядь, постой!
- Ну, чего тебе?
- А у тебя какое звание? Просто солдат?
- Да нет, лейтенант я.
Пацан приложил руку к своему картузу с лопнувшим козырьком и произнес:
- Будет исполнено, товарищ лейтенант!
Я тоже отдал ему честь и скрылся в лесу. Замечательный пацан этот Колька! С такими не пропадешь, и немцам тут, похоже, ничего не светит. А если и светит, то очень ненадолго. Вскоре я пришел «домой», до вечера нужно отдохнуть. Я немного полежал, потом принялся осматривать свой арсенал. Итак – винтовка, два автомата и гранаты. Это не считая моего личного вооружения. Что же, неплохо! Еще у часовых конфискую пару автоматов. Можно будет содрать лоск с оккупантов, а то обнаглели, совсем страх потеряли. И хари наели, шире плеч! Ничего, устрою я вам праздник, будете быстро бегать и часто приседать!
Я снова сложил все это богатство обратно в тайник. Прилег, и тут мысли мои снова вернулись к Ольге. Надо же! С этим делом придется завязывать, ни к чему это! Вот так я и боролся сам с собой, и еще было не ясно, какая позиция победит. Приближался вечер, и я стал собираться. Стоял над тайником и думал, думал. У меня уже голова распухла от этих дум! Вот тут-то я плюнул на все и пошел…к Ольге!
Я пробирался в деревню и клял себя последними словами. Но ничего не помогало, ноги сами несли меня к Ольге. Вернее, даже не ноги, а что-то другое. Уже стемнело, когда я подобрался к Ольгиному огороду, подождал немного и вошел во двор. Меня негромко окликнули, и от стены сарая отделилась фигура человека. Это была Ольга! И она ждала меня!
Мы стояли и, молча, смотрели друг на друга. Ноги у меня сделались какими-то ватными, и я не мог двинуться с места, а Ольга сама кинулась в мои объятия. Мы исступленно целовались, ничего не замечая вокруг. Хорошо, что было уже темно, а то мы совсем головы потеряли. Я подхватил Ольгу на руки и занес в сарай, а она все шептала:
- Подожди! Подожди!
Но ждать я не мог и, тем более не хотел, а хотел я совсем другого. И добился своего, и не один раз! Потом Ольга высвободилась из моих объятий:
- Я сейчас!
Накинула платье и выбежала во двор. Два раза тихо стукнула входная дверь дома, потом в сарай вошла Ольга, снова сказала:
- Я сейчас.
Она опустилась на колени и осторожно зажгла керосиновую лампу:
- Вот, я тут принесла кое-что.
Выставила бутылку самогонки и закуску. Молча, разлила по стаканам и, не дожидаясь меня, выпила, причем залпом. Я ошарашено смотрел на нее, а она тихо сказала:
- Ну, что же ты! Пей!
Я выпил, а она начала судорожно стягивать с себя платье. Ольга торопилась, платье никак не хотело сниматься и, в конце концов, что-то треснуло. В итоге она справилась с платьем, забросила его куда-то в угол и набросилась на меня. И снова все повторилось! Но, все-таки, мы остановились и теперь лежали спокойно. Я спросил:
- И как же ты догадалась?
- А я не знаю. Просто сердце екнуло, вот и все. Когда я шла на поляну, я уже знала, что ты там. И даже, когда ты не откликнулся, я тоже знала, что ты где-то рядом. И про то, что ты придешь, я тоже знала!
- Да ты просто колдунья какая-то! Так заколдовала меня, что идти я мог только сюда, к тебе! Как будто я отдельно, а ноги мои отдельно.
Вот так мы ночь и провели. То разговаривали, то любили друг друга, то самогонку пили. Но вот пришло время уходить, я оделся и сказал, глядя в землю:
- Оленька! Сегодня я ухожу, насовсем! Ты пойми, так надо.
- Витенька, любимый! Я же не дура, я все понимаю. Нужно, так нужно! А я все равно буду ждать тебя! Ждать и молиться за тебя. Господь тебя не оставит!
Я поцеловал ее в лоб и, молча, ушел. Она, так же молча, провожала меня взглядом. Еле-еле я приплелся на «базу». Я так устал, как-будто разгрузил вагон с углем в одиночку! Рухнул без сил на мягкую листву и закрыл глаза. И моментально провалился в сон, а очнулся только после обеда. Что же, отдохнул неплохо, и усталость куда-то ушла. Я был готов к решительным действиям, и только от воспоминаний о нашем прощании было немного не по себе. Но я держал себя в руках более уверенно, чем вчера.
Я снова достал оружие из тайника. Для удобной переноски надо было как-то упаковать его, чем я и занялся. Наконец, управился со всеми делами, осмотрел поляну в последний раз, взвалил поклажу на плечи и тронулся в путь.
26
Двигался медленно, все- таки навьючился я тяжеловато. Да и груз мой цеплялся все время за ветки, но я не сильно и не спешил, у меня в запасе был целый вагон времени. Что-то меня сегодня потянуло на вагоны? Наверняка, близость железной дороги и станции. Не доходя до своего места, я припрятал оружие, а потом забрался на НП. Надо еще разок осмотреться, а потом оставалось только ждать. И это ожидание тоже входило у меня в привычку. Да, жизнь прожить, не в засаде отсидеть!
Начинало темнеть, и нужно выдвигаться на исходную позицию. Я осторожно разведал местность недалеко от амбара. В одном месте от кустов сирени до его стены было метров пятнадцать. Неплохо, всего один рывок. Затем я перетащил сюда свои пожитки. Между тем, часовой уже зажег фонарик и, время от времени, он освещал кусты. Но видеть меня он не мог ни каким образом, очень уж густая была сирень. Ждать смены оставалось где-то около часа. Иногда, сойдясь у ворот, часовые перекуривали, а я продолжал ждать.
Наконец, вдали засветились фонари. Ага, смена топает, я глянул на часы – полночь. Караул поменялся. И сначала вновь прибывшие были очень внимательны, но скоро им это надоест, и они поведут себя более беспечно. Значит, нужно выждать примерно с час и только потом начинать действовать…
Я глянул на часы, пора! Выждал, пока часовые сойдутся у ворот, и одним прыжком слился со стеной. Вот и шаги, идет, родимый. Когда часовой поравнялся со мной, я отлепился от стены, зажал ему рот рукой и вогнал финку под лопатку. Потом осторожно опустил тело на землю, надел каску, взял фонарик, на цыпочках бросился к дальнему углу и стал ждать, когда мой «напарник» выйдет из-за своего. И тут, чуть было, все не сорвалось! Мы вышли одновременно навстречу друг другу, но он внезапно осветил мое лицо и ослепил меня. И, увидев совсем другого человека, на секунду остолбенел. Но этого мне оказалось достаточно, я сделал кувырок вперед и ногами сбил его на землю. Автоматы наши разлетелись в разные стороны. А мы начали бороться. Фашист почему-то не звал на помощь, видно надеялся на свои силы. Но ничего, я тоже не подарок, и мне удалось схватить его за горло. Потом я нанес ему удар головой в лицо, пальцами левой руки надавил на глазницы, а правой выхватил финку и одним движением перерезал немцу глотку. Потом я обессилено отвалился от него, эта схватка отняла у меня очень много сил. Но ничего, сейчас отдохну, и все будет в порядке. Отдышавшись, я нашел автоматы и сложил их возле стены, потом поднес спрятанное оружие, распаковал и положил рядышком. В это время к станции подошел эшелон и остановился, наверное, встречный состав будет пропускать. Да ладно, меня это пока не волнует.
Я подошел к воротам и ощупал замок. Да, придется пошуметь. Я постучал по воротам рукояткой финки:
- Эй, мужики! Кто там есть, отзовитесь!
Послышался шум, потом чей-то хриплый голос произнес:
- А ты кто?
- Да свой я. Сколько вас там народу?
- Восемь человек.
- Теперь слушайте меня внимательно.
Я говорил негромко и за воротами слышал учащенное дыхание попавших в беду людей:
- Сейчас я взорву ворота, так что отойдите в дальние углы. Потом, как можно быстрее выскакивайте наружу и сразу заворачивайте за правый угол. Там оружие – винтовка, четыре автомата и гранаты. И запасные обоймы подберите, они вам пригодятся. Там и фонарик есть. Только делать это надо быстро, немцы совсем рядом. Ну, все, удачи!
Я начал привязывать гранату к воротам, и тут снова раздался голос:
- Товарищ, ты кто
- Я же сказал, что свой. Поберегись!
Я дернул чеку и метнулся за угол, за левый. Тут же раздался взрыв. И ворота рухнули вовнутрь сарая. Сразу же послышался топот ног, пленники обретали свободу! Но и со стороны вокзала уже слышались автоматные очереди. Я не стал дожидаться начала боя и, петляя, перебежками рванул к вокзалу. А у амбара уже разгоралась схватка! И времени у меня не так уж и много, пленникам долго не продержаться. Мимо меня пробежала группа немцев, я пропустил их, а потом выпустил им в спины длиннущую, во весь магазин, очередь. Я не почувствовал никаких угрызений совести, здесь же не дуэль, в конце концов, и уничтожать я вас буду любыми способами.
В это время со стороны фронта к станции подходил состав, скорее всего санитарный. А я уже был у вокзала, и я принципиально не хожу сквозь стены, поэтому вжался в эту самую стену и метнул гранату в зарешеченное окно. Одновременно мимо станции прогрохотал санитарный поезд. Я заскочил вовнутрь и огляделся, никого не видно, одни перевернутые солдатские кровати. А где же этот гад лупоглазый? Осип говорил что-то про отдельную комнату! Вот и дверь с надписью «КАССА». Может быть, здесь он затихарился? Это тебе не безоружных людей вешать, скотина ты безрогая! Я подергал за ручку, дверь была заперта, но ничего, способ знаем! Я подложил «толкушку» под дверь, а сам укрылся в тамбуре. Раздался взрыв, и дорога открыта. Я полоснул очередью и заскочил вовнутрь. За столом сидел офицер и закрывал голову окровавленными руками. Я встал напротив него. Здесь было немного тише, но звуки боя доносились и сюда, значит, держались еще мои крестники, молодцы! Офицер поднял голову. Да, это он! Это рыло с выпученными глазами я всегда узнаю. А эти глаза уже готовы были лопнуть от страха. Конечно, он увидел пред собой свою смерть! В образе закопченного, окровавленного человека в советской пограничной фуражке, оскалившегося в злобной ухмылке, с радостными и веселыми глазами, и с автоматом в руках. Он приподнялся и издал неприличный звук. Я процедил сквозь зубы:
- Ну что, обосрался, дристун?
Он дернулся куда-то вбок, и я влепил ему пулю прямо между глаз, потом подошел и забрал документы:
- Добро пожаловать в ад, герр майор!
Я выскочил из вокзала, и вовремя, потому что бой у амбара уже затихал. И я прошептал:
- Спасибо, ребята.
Нужно было убираться отсюда невредимым, и я начал пробираться к стоявшему на путях эшелону. Тем более, что паровоз уже дал гудок. И состав начал трогаться. Мне удалось подобраться к нему незамеченным, и я заскочил на сцепку между грузовой платформой и товарным вагоном. На платформе, укрытые брезентом, стояли два артиллерийских орудия. Скорее всего, среднего калибра – семидесятишестимиллиметровые. А еще здесь должен быть часовой и, хотя он проморгал мое появление здесь, его я упустить не должен. Вопрос жизни и смерти!
Станция медленно удалялась. Мне было одновременно и радостно, и грустно. Радостно от того, что я прищучил все-таки этого гада с лягушачьими глазами, хотя для лягушек это очень обидное сравнение. И что мне за начальство такое попадается на пути? Не офицеры, а засранцы какие-то! Что полковник на большаке, недалеко от границы, что этот земноводный. Хорошо бы, все офицеры у них были бы такими! Но это совсем не так, иначе бы немцы не зашли так далеко. Просто меня всегда тянет на самое дерьмо, все лучшее достается мне! Как говорится, муха зря не сядет!
А грустно было от того. Что погибли ребята, которых я даже не знал. Но они погибли, как солдаты, с оружием в руках, а не были просто расстреляны, как безмолвные рабы. И этот шанс им дал я. Вот, снова возгордился, с этим надо кончать. А то я стал считать себя очень уж безупречным и неуловимым. Этакий человек-невидимка! А такое самомнение для меня вредно. Ладно, хватит себя бичевать.
И тут я услышал шаги по платформе. Ну, наконец-то ты появился, а то я уже начал беспокоиться и замерзать. Надо же такому случиться, что остановился он прямо напротив меня, но смотрел не вниз, а на товарняк впереди. Я приподнялся немного, он меня увидел, но было уже поздно. Я дернул часового за ремень, и он упал на пути, как раз между вагонами. Подождав немного, я осторожно перебрался на платформу и заполз под брезент, поближе к пушке. Хорошо, что бы часовой был здесь один, а если нет? Но никого больше слышно не было, слава Богу! Да, похоже, я превращаюсь из комсомольца в верующего, ну и пусть. Потом я обошел всю платформу. Никого!
В этот момент меня и посетила безумная мысль. Нужны снаряды к этим пушкам, и их надо найти. Но искать их даже не пришлось, я сидел на ящике со снарядами. Они были подставлены под колеса пушек, что бы заклинить их. Отлично! Потом я осмотрел орудия. Все было в порядке, сняты только панорамы, а замки на месте. Но панорамы мне и не нужны. Только надо поторопиться, я же не знал, где у них будет остановка и смена караула. Но я буду сходить на той остановке, которая нужна мне! я расчехлил орудия, они были повернуты стволами в разные стороны. Первой зарядил пушку, которая смотрела в сторону паровоза. Приподнял ствол и прицелился через него поверх вагонов. Дорога здесь была относительно прямая, поэтому можно надеяться на удачный выстрел. И выстрел этот будет один-единственный. Вернее, не выстрел, а одновременный залп из двух орудий, только в разные стороны. Потом я зарядил второе орудие, привязал к спусковым механизмам стропы и уселся на борт платформы, держа в руках концы строп, как вожжи. Но управлял я совсем другой лошадкой!
Я выждал время, и мне нужно, чтобы состав замедлил ход, и чтобы я покинул его без всякого для себя ущерба. Наконец, скорость стала снижаться, наверное, поезд пошел на подъем. Летние ночи короткие, и уже немного посветлело, я даже различал паровозный дым, он был прямо по курсу, а обочины дороги были видны довольно хорошо. Я хотел нанести немцам как можно больше вреда, ведь второе орудие я зарядил для того, чтобы хоть немного повредить железнодорожный путь. Ну, что же! Пора! И я дернул за свои импровизированные вожжи. Залп! Пушки вздрогнули навстречу друг другу, платформа закачалась, а я прыгнул под откос. Мне повезло, и приземлился я довольно удачно, немного только локоть повредил. Еще во время своего кувыркания я услышал разрыв снаряда впереди по ходу поезда, а потом пришло время и второго. И вот тут началось какое-то фантастическое зрелище – впереди раздалась еще череда взрывов, вагоны начали наползать друг на друга и валиться под откос. Да, это надо было видеть. Но наблюдать мне было некогда, нужно уходить отсюда, как можно дальше. А то меня могут и за воротник прихватить. Я начал продираться сквозь густые заросли ивняка. Вот вечно меня занесет, куда не надо. Да и под ногами хлюпает болотистая почва. Может быть, это и к лучшему, следов нет. Что-то я зациклился на этих следах. Кто здесь будет искать одинокого диверсанта, когда взрыв был далеко впереди? Вот так я и мыслил, продираясь сквозь кусты. Впереди уже виднелся лес, и я рвался к нему, ничего не замечая вокруг. Минут через двадцать я, наконец, приземлился под ствол сосны. И дышал я так, как-будто на мне пахали. Надо сказать, что за все время моего пути постоянно слышались взрывы, а когда я добрался до леса, то они прекратились. Меня так и подмывало увидеть результаты своего труда, и я начал оглядываться по сторонам в поисках подходящей «вышки». У меня на это дело был уже глаз набит. Так что долго искать не пришлось. Это оказался роскошный корявый дуб, я без особого труда забрался на него, даже разбитый локоть мне не очень мешал. Место было прекрасное, и я не очень кривил душой, когда говорил, что незаметно превращаюсь в обезьяну, потому что нюхом чуял хорошие места для устройства «гнезда». Вот и отсюда обзор был довольно хороший, и место катастрофы просматривалась неплохо. Мне пришлось порадоваться, глядя на результаты. Как говорится, радуюсь я, это мой труд вливается в труд моей республики! Вот так-то, ни больше, ни меньше!
Вагоны валялись по разные стороны от полотна дороги, было на что посмотреть. Эшелон оказался довольно приличным. Впереди я увидел четыре танка, два из них были разворочены взрывами, а два других лежали кверху гусеницами. Еще там были и разбитые грузовики, и бронемашины, и пушки, и вагоны с живой силой. А попал я, наверное, в следующий за паровозом тендер с углем, да и сам паровоз валялся среди всякого хлама. Одним выстрелом я уничтожил эшелон. Вот это уже ощутимая польза, не то, что парочка убитых полицаев! Ну, это я так, к слову. А вот второй выстрел пришелся в «молоко», потому что я увидел подходящий со стороны покинутой мною станции ремонтный поезд. Быстренько же они определились, профессионально работают, сволочи. Значит, недостаточно мы пошумели на станции, раз они так быстро очухались. А, может быть, эшелон проехал мимо еще какой-нибудь станции, пока я сидел под брезентом возле пушки. Ладно, не будем гадать, что сделано, то сделано. И еще хорошо то, что местность здесь низменная и болотистая, а железнодорожный путь был одноколейным. Так что, немцам здесь придется порядочно повозиться, прежде, чем пустить на фронт новые эшелоны. А, тем временем, у разбитого состава царили полная сумятица и бесполезная суета. Но, похоже, скоро и тут будет наведен порядок, у немцев это строго. С другой стороны тоже подходил ремонтный поезд. Все, дело сделано. Хватит мне здесь торчать. Я спустился с дуба, отдохнул и раскрыл планшетку. Кажется, я снова остался «слепым» - карта недействительна, и опять придется ловить какого-нибудь владельца такой же, но подходящей для данной местности. Но это потом, а сейчас нужно забраться в какую-нибудь нору, отдохнуть и поспать. Что-то устал я за последние сутки. Да и нервный какой-то стал. В общем, нужна передышка. Я тяжело поднялся, зашел дальше в лес и вскоре наткнулся на то, что мне нужно. Толстая ель лежала на земле, видно, упала от возраста, я забрался под суки и моментально вырубился.
Свидетельство о публикации №212062300440
Владимир Рак 20.03.2021 08:42 Заявить о нарушении