Окруженец часть 41

41
  На рассвете я услышал звук автомобильных моторов, доносящийся спереди, лихорадочно вскочил и огляделся. Ведь на ночлег я устраивался в сумерках, и окружающую местность было уже не рассмотреть. Неужели улегся прямо у дороги? Вот так бдительность!
  Да меня тепленьким могли взять, как младенца. Но, внимательно осмотревшись, я никакой дороги не обнаружил. Вокруг только сосновый бор, но куда же едут машины? Ответ на этот вопрос нашелся очень быстро. Пройдя несколько десятков метров, я оказался на краю не очень глубокого карьера. С противоположной стороны в карьер вела дорога. Не большак, конечно, но приличный грейдер. Все ясно, машины идут сюда. Но вот зачем, по какой такой надобности? Значит, все-таки придется задержаться, хотя это и не входило в мои планы. Но человек полагает, а Бог располагает, так что придется подождать.
  Через некоторое время из леса на противоположной стороне в карьер въехали три фашистских грузовика. Из одного выскочили солдаты – человек десять. Открыли задний борт у второй машины, и оттуда стали выпрыгивать гражданские люди, около двадцати человек. Старики, женщины и дети, у одной из женщин на руках младенец. Люди испуганно сбились в кучу и затравленно озирались, а немцы ржали во все свои луженые глотки. Что же, все стало понятно – народ привезли на убой, как скотину. Я ясно понял еще одну вещь – это то, что не придется мне встретиться со своими. Но и большинство из этих нелюдей живыми отсюда не уйдет! Я зло ощерился – не позволю! Но тут же пришел в себя, ярость в таких делах – плохой помощник. Нужно действовать быстрее и все изменить. Здесь, на краю карьера, позиция удобная, сверху видно все, как на ладони. Но далековато, и немцы успеют пострелять людей. Значит, нужно обойти их, и не сзади, а с боку. Тем более, что сделать это можно. Потому что все края карьера поросли кустами. Но будет ли у меня на это время? Эти мысли проскочили в моей голове буквально за несколько секунд, и я уже хотел перебираться на другое место, но тут из третьей машины стали выпрыгивать какие-то люди со связанными руками. Я присмотрелся – это наши военнопленные, числом шесть человек. Продолжая наблюдать, я начал продвигаться немцам во фланг, оставаясь незамеченным. В это время пленным развязали руки, раздали лопаты и отвели подальше в карьер. С ними оставили одного автоматчика и заставили копать…могилу. Господи, что же происходит? Приговоренные к смерти люди продолжали молча стоять, сбившись в кучу. Около них тоже остался только один автоматчик, а остальные собрались в одно место. Вот это, как нельзя, кстати. У меня есть время еще раз все обдумать, хотя в такой обстановке это почти бесполезно. Но появление пленных вселило в меня надежду на достаточно удачный исход. Немцы, явно, не ожидают нападения и ведут себя более, чем беспечно. Внезапность гарантирует мне изначальный успех, но вот, что будет дальше происходить, как будут развиваться события, об этом не знает никто. Но надежда, все равно, должна быть, и я обязан спасти этих людей. По разговору немцев я понял, что эти люди – евреи. Ведь еще до войны было известно, что немцы уничтожают евреев у себя в Германии, и вот теперь принялись за наших. Ну, это мы еще посмотрим!
 За это время пленные успели выкопать яму, примерно, по колено глубиной. Что же, пора начинать, а то им неловко будет выпрыгивать оттуда, а укрыться от взрыва в этой яме уже можно. Я подготовил две оставшиеся у меня гранаты, положил рядом «парабеллум» и финку. Пора! Взяв камень средних размеров, я метнул его в кусты за спинами немцев. Они, как по команде, обернулись на шум, а в это время я бросил в них, одну за другой, свои гранаты. И сразу же взял на прицел автоматчика, охранявшего гражданских. Раздался дикий грохот, людские крики и бешеная стрельба во все стороны. Автоматчика я успел снять длинной очередью, но люди стояли, как заговоренные, а несколько человек уже лежало на песке. Кричать в этом шуме было бесполезно, и я дал очередь из автомата прямо над головами этих людей. Они инстинктивно пригнулись, зашевелились и стали разбегаться в разные стороны. Что же, хоть кто-нибудь из них должен был спастись. Тем временем, возле военнопленных происходило следующее. После взрыва гранат один из пленных ударом лопаты снес полчерепа охранявшему их автоматчику, но тут же упал, кем-то сраженный. Возможно и осколком моей гранаты. А может быть, он принял фашистскую пулю. Наши завладели автоматом охранника, и начался бой. Теперь я был не один! А уцелевшие от гранат немцы уже очухались, рассредоточились и стали отстреливаться. Но осталось их с гулькин нос, всего пять-шесть человек, и меня они пока не засекли. А вот наши уже заметили меня, и я, широко размахнувшись, бросил им «парабеллум» и жестом показал на немцев. Один из пленных понимающе кивнул, схватил пистолет и пополз в обход засевших автоматчиков, но внезапно дернулся и остановился. Я все-таки успел заметить, откуда его сняли, увидели это и остальные пленные. Какой-то гад спал в машине и проснулся с началом боя. Но и ему жить оставалось ровно две секунды, я положил его на веки из своего надежного ТТ. И еще один пленный обзавелся автоматом. Хотя, это были уже никакие не пленные, а солдаты, бойцы! Силы почти уравнялись, и я открыл фланговый огонь по оставшимся немцам. Почти все так, как в поговорке – « их было пять, а нас двадцать пять, бились-бились, пока не сравнялись!», но с точностью до наоборот. Неожиданно один из немецких автоматчиков метнул гранату и угодил прямо в яму, где залегли остальные наши бойцы, прогремел взрыв, и выстрелы оттуда прекратились. Чертыхнувшись, я показал оставшемуся бойцу, что бы он отвлек внимание немцев на себя. А сам огромными прыжками заскочил им за спины. Немцев тоже оставалось в живых только двое, поэтому я, отдышавшись, срезал их одной очередью, как косой. Все стихло, напарник мой тоже замолчал, и от этой тишины зазвенело в ушах. Я начал осматривать поле боя, но тут на меня внезапно навалилась какая-то дикая усталость, да такая, что я не мог даже шевельнуться. И все же я неимоверным усилием воли перевернулся на спину. Бой длился, от силы, минут десять-пятнадцать. А я устал так, как-будто второй вагон угля разгрузил в одиночку, но нашел в себе силы негромко крикнуть:
- Эй, боец! Живой?
  Но мне никто не ответил, наверное, но все еще опасался чего-то. Но я уже начал приходить в норму:
- Да свой я, свой! Немцы дохлые все! Отзовись, а то постреляем друг друга!
  Он сдавленно откликнулся из-за грузовика:
- Здесь я.
- Ну, смотри! Лежи спокойно, я сейчас подойду. Не подстрели меня!
  Я поднялся, отряхнул с себя песок, закинул автомат за спину и зашагал на голос. Навстречу мне поднялся изможденный человек с автоматом в руках. Он облокотился о капот грузовика и стал дожидаться моего подхода, внимательно и настороженно наблюдая за моими действиями. Я подошел к нему, остановился, и некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Человек этот был немного постарше меня, а на петлицах его гимнастерки я заметил след от «шпалы». Он так же внимательно изучал меня, надолго задержавшись взглядом на пограничной фуражке. Я представился первым:
- Лейтенант Герасимов. Пограничник.
  Он так же кратко ответил:
- Капитан Борисенко, танкист.
  Мы пожали друг другу руки и уселись на землю. Через некоторое время капитан сказал:
- Меня Иваном зовут. Спасибо тебе, пограничник!
- Да ладно! Как говорится, не за что. Я думаю, что на моем месте ты сделал то же самое.
  И я улыбнулся:
- А меня Виктором зовут! Так что давай, Вань, по-простому. Без всяких этих – товарищ капитан, да товарищ лейтенант. Хорошо?
- Принято, Витя.
  Он тоже улыбнулся, и мы пожали друг другу руки еще раз. Я предложил капитану:
- Послушай, Вань, нам нужно сматываться отсюда, как можно быстрей, но перед этим надо сделать все по-человечески, согласен? А поговорим потом, сейчас не до этого.
  Он согласно кивнул головой, и мы принялись за дело. Еще немного углубили могилу и перенесли туда тела пятерых погибших солдат и пятерых гражданских. Хотя, трое из бойцов так там и оставались после взрыва немецкой гранаты. Уложив тела, мы принялись закапывать братскую могилу, но капитан быстро выдохся, поэтому доделывать все мне пришлось в одиночку. Но я все понимал, Ванька был в плену, кормежка там никакая, поэтому и сил у него никаких. Закончив это скорбное дело, я посмотрел на капитана, потом на его босые ноги и, кивнув на убитых немцев, твердо сказал:
- Ищи сапоги, Ваня! Босиком далеко не уйдешь.
  Он как-то презрительно сморщился и остался сидеть на месте. И это меня разозлило:
- Чего сидишь? Давай живей! Ты же не барышня, чтобы лобик морщить. Мы должны за них мстить, и не только за них.
  Я кивнул на братскую могилу:
- А голыми ногами ты много не навоюешь, понятно?
  Но он сидел, как ни в чем не бывало, уставившись в одну точку. Я понял, что с ним происходит. Ступор. Пришлось трясти его за плечи, но это не помогало, и я ударил капитана по лицу. После этого его глаза обрели осмысленное выражение, и я повторил ему, на этот раз более сдержанно:
- Ваня, иди, ищи сапоги, ясно?
  Он кивнул, поднялся и пошел на поиски. А мне тоже нужно искать, но не сапоги, а офицера. Я почти сразу же наткнулся на него, проверил все его барахло и нашел то, что мне нужно больше всего – топографическую карту. Капитан мотом разъяснит, где мы находимся. И еще я обратил внимание на добротные офицерские сапоги и позвал Ваньку:
- Капитан! Дуй сюда, трофей отличный!
  Пока он шел ко мне, я успел сдернуть сапоги с немца, а то еще будет жеманиться, а это ни к чему. Когда он подошел, я уже стоял с сапогами в руках:
- На, примеряй! Чистая кожа, сносу не будет!
  Сапоги пришлись впору, но мне пришлось отдать капитану свои запасные портянки, потому что немецкий офицер был в носках, а снимать их Иван категорически отказался.
  Нам достались приличные трофеи, столько и не нужно. Вдвоем это не унести, мы же не верблюды, в конце концов! Да и передвигаться нам нужно, как можно быстрее, в быстроте наша жизнь. К тому же, у меня все есть. Я взял только несколько запасных магазинов к автомату. Гранаты мы поделили, каждому досталось по три штуки, а Ванька взял себе, почему-то, два автомата. Все это мне понятно, он больше не хотел оставаться с голыми руками.
  Потом мы провели небольшую ревизию личных вещей убитых фашистов. Собрали кое-какую еду, нам она нужна не меньше, чем оружие и боеприпасы. Документы я взял только у немецкого офицера, да и сделал это, скорее, по привычке. Надоело таскать эти бумаги, а выкидывать жалко. Как Плюшкин в «Мертвых душах» у Николая Васильевича Гоголя. Ванька спросил, зачем мне все это надо, но я только рукой махнул. Из мешка и веревки, взятых у лесника Герасимовича, смастерили для капитана довольно приличный вещмешок, так что запасов у нас должно хватить надолго. Но оставалось еще одно дело. Я посмотрел на убитых немцев и спросил у капитана:
- А с этими что делать будем, Ваня?
  Он молча пожал плечами, а я немного подумал и сказал:
- Ну, уж хоронить эту публику я точно не буду. Не дождутся они от меня этого.
  Я объяснил капитану свой план, и мы принялись за дело. Собрали тела убитых в одно место, потом окружили всю эту кучу тремя грузовиками. Но сначала нужно определиться с отходом, поэтому я достал карту и попросил капитана указать наше месторасположение. Он внимательно всмотрелся и уверенно ткнул пальцем:
- Вот здесь.
  Я удовлетворенно хмыкнул и продолжил изучать карту, выбирая пути отхода. Капитан молча наблюдал за мной, и я поинтересовался у него:
-Вас откуда привезли?
  Он показал, это было в пятнадцати километрах восточнее. Значит, уходить надо в другом направлении. Самым безопасным казался путь на северо-восток, здесь очень мало населенных пунктов, и недалеко отсюда обозначено болото. То, что нужно. Немцами, конечно, будут организованы поиски «виновников», когда их солдаты не вернутся обратно. Так что времени у нас с капитаном не очень много. Я показал ему путь отхода, он согласился со мной и предложил:
- Давай поступим так. Я хотя и старший по званию, но командовать будешь ты, потому что опыта у тебя в этих делах куда больше. Согласен?
- Принято! А теперь уходим но сначала пошумим немного, нельзя немцам технику исправную оставлять. Пусть не думают, что можно наших людей безнаказанно расстреливать.
 Я нашел в одной из машин пустую канистру, наполнил ее из бензобака и сделал. Бензиновую дорожку в сторону, противоположную пути нашего отхода. Чиркнул спичку, и огонь побежал к машинам. А я обогнул это кладбище, хлопнул капитана по спине, и мы со всех ног рванули к лесу. И, через некоторое время, услышали, раздавшиеся один за другим, три взрыва. Они были не очень мощные, но гарантии того, что их не услышат немцы, не было никакой. Так что надо, как можно шустрее шевелить копытами, но в таком темпе капитан мой долго не выдержит. До болота оставалось еще километра два, а капитан уже начал выдыхаться, и пришлось остановиться на десять минут. Потом я забрал у Ивана все барахло, оставив ему только автомат, и мы двинулись дальше. Он попытался было возразить, но я его и слушать не стал, только спросил:
- Командир кто у нас?
- Ты!
- Вот я и приказываю – вперед! Страха не ведая!
  К болоту мы подошли уже в полдень. К этому времени и у меня сил тоже поубавилось, все-таки сказывалась болезнь. Но и останавливаться здесь, на краю болота, было никак нельзя. Впереди виднелся какой-то островок, поросший лесом. Вот к нему мы и направились, еле-еле переставляя ноги. Хорошо, что болото оказалось не топким, поверхность его была покрыта мхом, и вода появлялась лишь в оставленных нами следах. Потом мох расправлялся, и следов никаких не оставалось, как по заказу. Наконец-то мы добрались до этого островка, я уже волок Ваньку почти что на себе, хотя и у меня сил тоже не было. Едва ступив на сухую землю, мы сразу же рухнули на нее, как подкошенные. И еще долго лежали ничком, тяжело дыша. Я оклемался гораздо быстрее капитана, скинул свою ношу и пошел осматривать место привала. Островок этот был продолговатой формы, как-будто грива на болоте. Шириной метров двадцать и длиной вдвое больше, вытянутый с запада на восток, и весь поросший довольно приличными елями. Странно – на самом болоте росли чахлые сосенки, а здесь – высокие ели. Ну, да ладно. Я взял бинокль и стал осматривать болото. Пейзаж везде одинаковый, но вдали виднелись темные пятна, вероятно, это были такие же островки. Что же, даже сама природа помогает нам уйти от врага. Хотя, может быть, нас никто и не ищет. Все равно, готовыми надо быть ко всему, к любой неожиданности. Я вернулся к капитану, он уже сидел на земле, вертя головой во все стороны:
- Ты куда подевался, Витек?
- Сходил, осмотрелся. Идти можешь, Вань?
  Он буквально взмолился:
- Да ты что! Давай отдохнем маленько.
- Конечно, отдохнем! И не маленько, а чуть побольше. Только надо пройти отсюда метров двадцать. Я уже местечко присмотрел. Там и пожуем чего-нибудь.
  Мы прошли вглубь островка и устроились среди елей, на толстом мягком ковре из опавшей хвои. Перекусили тушенкой с сухарями и попили болотной водички. Костер разводить не стали, опасно было. После обеда я предложил капитану:
- Давай, отдыхай первым. Часика по полтора на рыло можно отдать, потом двинем дальше. Нужно отрываться!
- А, что ты думаешь, погоня за нами?
- Да хрен их знает, но я жив до сих пор, потому что всегда думал о худшем, чтобы потом не разочаровываться. Хорош болтать, спи!
  Я засек время, а капитан заснул сразу же, как только прикрыл глаза. Да, видимо, устал он зверски. Я снова посмотрел на часы и «добрым словом» помянул полковника. Хорошие часики он мне подогнал!
  Чтобы не заснуть, как капитан, я принялся шагать по островку и размышлять. Ванька ничего вроде парень, только опыта такой вот войны у него маловато. Даже не маловато, а, прямо скажем, вообще нет никакого. Но ничего, не боги горшки обжигают, научится, если только не убьют. Вот тут я три раза плюнул через левое плечо и постучал ладонью по дереву. Хотя я и не очень верил в приметы, но все же надеялся, что они нам помогут. Еще меня радовало, что теперь я не один, потому что разом все изменилось. Теперь и идти веселее, и воевать сподручнее, когда знаешь, что спину тебе прикроют.
  Так, за размышлениями, и прошли Ванькины полтора часа. Но все равно я его еле-еле добудился. Он матюгался и посылал меня известными словами, известно куда. А когда полностью проснулся, то уставился на меня какими-то ошалелыми глазами, и лишь через некоторое время пришел в себя и начал извиняться:
- Вить, ты прости меня! Показалось, что я снова в плену, кошмар какой-то привиделся!
- Ладно, ничего! Теперь меня охраняй и смотри, чтобы никто не уволок никуда, а то я жутко этого не люблю!
- Отдыхай, не боись! Все будет в лучшем виде!
  Я прилег, положил под голову свой «сидор» и, почти моментально, вырубился. Но через некоторое время меня как-будто толкнули в бок, и рядом со мной раздавались какие-то звуки. Что за черт! Я открыл глаза и повернул голову, в двух метрах от меня громко храпел капитан, и сон мой, как ветром сдуло. Что же ты делаешь, приятель? Это уже ни в какую калитку не лезет, а если и лезет, то с большим-большим скрипом. И это нужно нам обоим не больше, чем попу гармонь. Сначала во мне стала закипать злость, но чем дольше я смотрел на спящего капитана, тем меньше мне хотелось устраивать с ним какие-то разборки. Все же пребывание в плену не пошло ему на пользу, и еще неизвестно, как бы я повел себя на его месте. Может быть, вообще, пал бы духом, а капитан ничего, держится молодцом. И если бы была обозримая опасность, он бы точно не уснул. Вот так я и сидел, думал и оправдывал капитана, как только мог. Можно сказать, готов был носить его на руках, в прямом и переносном смысле. Да, надо же так расчувствоваться! Но здравый смысл не покинул меня – идет война, и нужно держать себя соответственно, даже если ты находишься на пределе своих возможностей и сил. Просто можно сделать такую непростительную ошибку, что будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А может и вообще не будешь жалеть, просто некому будет! Ну вот, теперь меня кинуло в другую крайность, это уже очень плохо, я начал терять душевное равновесие, сказывается нервное напряжение. Все, пора будить капитана, а то лезет в голову всякая чертовщина, так можно и до дурдома додуматься.
  Я легонько потрепал Ивана по плечу. Он моментально открыл глаза, уставился на меня и одним рывком уселся на пятую точку. Я насмешливо смотрел на него, а он молчал, опустив взгляд в землю. Так мы сидели довольно долго, и я не выдержал. Жалко мне его стало, вижу, как мучается парень:
- Да ладно, Вань! Успокойся, все нормально.
- Где же нормально, Вить! Мне даже стыдно смотреть тебе в глаза. Надо же так облажаться. Даже не пойму, как это  случилось, раз и все!
- Ничего, капитан. Все обошлось на этот раз, но в будущем постарайся держать себя в руках. Иначе этот следующий раз может оказаться последним в нашей с тобой жизни.
  Я нахмурился, а потом неожиданно рассмеялся. Капитан тоже не выдержал и улыбнулся:
-Так точно, товарищ лейтенант! Будет исполнено!
  Напряжение между нами сошло на нет, и это очень хорошо. Потому что в нашем положении любая размолвка может оказаться роковой для обоих, и вести себя нужно честно и открыто в любой ситуации.
- Давай, Ваня, еще пожуем немного, да двинем вперед. Уйдем подольше, а завтра будем отдыхать, тебе это нужно сейчас больше всего. Да и мне тоже.
  Так мы и сделали. А потом собрались и пошли дальше. Сначала, после отдыха, идти было довольно легко, и мы быстро перебирались от одного островка к другому. Но, все равно, ближе к вечеру усталость стала брать свое. И я решил не доводить дело до крайности и остановиться на первом же островке. Что мы, благополучно, и сделали. Выбравшись на сухое место, мы развели костер, попили кипяченой болотной водицы и плотно поужинали. Нужно было отдыхать, и капитан предложил:
- Вить, ты ложись спать, а я буду сидеть, а то днем как-то нехорошо получилось!
- Да нет, Ваня. Спать будем оба! Сейчас сюда никто не сунется, ночь на дворе. Так что, об этом нечего беспокоиться, все будет нормально, и отдохнем прилично.
  Капитан возражать не стал, и мы завалились дрыхнуть. Но я долго не мог уснуть, этот день оказался тяжелей предыдущих. Но потом напряжение и усталость одолели меня, и я заснул.


Рецензии
Посмотрите http://proza.ru/2017/09/03/1796

Вы убедитесь, что слышать до войны, как немцы уничтожают евреев У СЕБЯ герой никак не мог.

Беднарский Константин Викторович   26.10.2020 20:37     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.