В роковом размахе
Александр Оберемок (Migov) поэт со всеми, как говорят геологи, поисковыми признаками. Интересен, талантлив, неудобен для публикаций. Иногда употребляет ненормативную лексику, проще говоря, матюкнется порою для рифмы. Или огда по-другому просто не сказать, неточно будет. Впрочем, мы живем в уникальной стране, где всего из трех слов народ создал (при помощи приставок, суффиксов и окончаний) целый язык. Еще смешнее то, что мы единственная страна в мире, где за этот ненормативный язык можно сесть в тюрьму. Еще смешнее, что все этот язык используют – от Пушкина до Вознесенского, а уж про Есенина лучше не вспоминать.
Вначале так и подумалось – что-то среднее между пьяным Блоком («Я пригвожден к трактирной стойке») и вечно пьяным Есениным («Пой же пой в роковом размахе, Твоих рук роковая беда, А ты знаешь, пошли их на»… - ну, и так далее. Но нет же, то - в прошлом, а это наш нервный, рефлексирующий, пред…армагеддонный XXI век.
«Лучше забрось потайные сети, чтоб ни один ротозей на свете их миновать не мог. Ты же в искусстве рыбалки дока, и на живца-минотавра столько поймано было по воле рока – надо же так суметь!» - это не я экономлю бумагу, именно так, в строчку, Александр Оберемок играет ритмами и размерами.
Как определить творчество Александра Оберемка одним словом? Брутальность? Я не люблю это модное словечко, в нем слышится имя Брута, убийцы и предателя. Но это мужские стихи. Во всяком случае, юным девам и взрослым дамам, желающим поглубже проникнуть в тайны мужской души, эти стихи будут полезны. С мужской точки зрения может показаться, что многовато высоких нот, но потом увидишь одно признание и поймешь – да, это бывает, 36 лет – серьезное испытание:
«С этой грустной и тягостной думой не по силам тягаться уже. Тридцать шесть несгораемой суммой накопились в моём багаже. Хоть уныния нет и в помине – я не хмурый и злой пессимист – просто был на далёкой вершине и лечу, соответственно, вниз».
Главная тема автора, похоже, любовь. Она переплетается и с историей, и с политикой и со ссылками на литературу. А еще со сленгом, английским, великими именами и не менее великими персонажами.
« Ей снова Джим поёт уныло про то, что summer's almost , gone. Она уже почти забыла, чем кончился её роман из эсэмэсок, писем в мыло, звонков и очень редких встреч (пришла, разделась и помылась, а раз помылась – надо лечь). Она не помнит ахи, вздохи и комплименты при луне – и ей, заплаканной дурёхе, теперь хреновее вдвойне».
Есть в этой подборке стихи по-настоящему беспощадные. Например, мысли людей перед взлетом и катастрофой – где-то обычные, где-то никчемные мысли:
«Он представитель солидной фирмы, нынче летит на конгресс всемирный, шепчет тревожно за тонкой ширмой невозмутимости: «…скоро рейс…не долетает процент миз;рный… этот полёт у меня не первый …» Он теребит эспаньолку нервно, левой сжимает приличный кейс. Кресло, ремень – безопасность, всё же… Вспомнился фильм-катастрофа: «…боже…» Змейкой прополз холодок по коже. Он задрожал, побелев, как мел. Скотчем прилипла к спине сорочка. Сзади мамаша гнобит сыночка. Несколько долгих минут – и точка. Всё, началось.
Самолёт взлетел».
И далее:
«Девушка, крашеная брюнетка, слушает плеер, жуёт конфетку, рядом родители (aka предки), в плеере крутится эмокор. Розово-чёрный рюкзак, ботинки. В заднем кармане лежат резинки: «…взрослой вернуться должна, кретинка, дура набитая, в этот спор вляпалась по уши, это ж надо!..» Входит, садится с папашей рядом, и по соседям циничным взглядом: «…тот, с дипломатом, реальный чел…» Маленький мальчик устроил драму – видно, не хочет лететь в Панаму. Плачет, кричит, умоляет маму… «…поздно, пацан…»
Самолёт взлетел».
Стихи Александра Оберемка популярны в Рунете – десятки тысяч прочтений, сотни рецензий (хотя там за рецензию может считаться просто одно слово «клёво!») . И там у автора есть отличные стихи, которые хотелось бы видеть в этой книге. Какие – пусть автор решит.
Мне понравилось вот это (из интернета):
Ложатся в концепцию вечности снежные зимы,
Где после февральских метелей - черёд декабря.
Так холодно, что замерзают в раю серафимы,
укрывшись шестью одеялами крыльев. Не зря
синоптики делают ставки на белое поле.
Плохая погода и новости. Смутные дни.
И хочется, выпив для храбрости, крикнуть: «Доколе?»
в открытое небо. Но мы во Вселенной одни.
Впрочем, не верьте ему, он поэт - заговорит, закружит, одурачит ради красного словца, а потом все будет наоборот:
«Вы, конечно, вольны не верить, и считать это за прикол, но вчера сквозь двойные двери светлый ангел ко мне зашёл. Отобрав мою папиросу (согласитесь же – моветон!), он сказал, что меня не бросит, потому как хранитель он».
Видите, есть не только серафимы, но и ангелы. Значит, есть Бог. И мы во Вселенной не одни. И это уже радует.
Павел Панов, член Российского Межрегионального Союза Писателей,
Член-корреспондент Академии русской словесности и изящных искусств
Свидетельство о публикации №212062401179