Пропить миллион

«Частный детектив»,№16 (66) август 1994 г.
Пропить миллион
Валерий ТАРАСОВ.


МОЖНО дать голову на отсечение, что история, происшедшая недавно в Борисове, могла произойти только на просторах СНГ, там, где живут люди с так называемой загадочной славянской душой', которую до сих пор иностранцы, как ни силятся, понять не могут. Оно и не мудрено. Ведь душа эта иной раз делает такие зигзаги и кульбиты, что действительно непонятно: то ли смеяться надо, то ли плакать...
Все началось еще в те не так НЕ далекие времена, когда жили мы в великом и могучем Советском Союзе, где автомобиль стоил 5.500, кило¬грамм колбасы 1.80, а прекрасный ‘фруктач’ местного разлива 98 копеек (с посудой), о пиве я уже не говорю.
В школьном туалете изрядно тяпнувший по случаю выпускного вечера вчерашний десятиклассник, а ныне вполне самостоятельный человек Женя Колядко* по кличке ‘Король’ заявил своим приятелям буквально следующее: ‘Если бы я был настоящий король, и был бы у меня миллион рублей, — прокутил и пропил бы. Сволочам никому бы не налил!’ Короля подняли на смех: кишка, мол, тонка. Он вошел в раж и поклялся всеми страшными клятвами, что заимей он миллион, пропил бы, не моргнув глазом. И не жить ему, сволочи, если бы пожалел этих денег. Мысль о столь грандиозном кураже пацанам показалась интересной. Тему эту они обсуждали несколько дней, и всяк на свой манер примеривался, как бы он просадил миллион. Но фантазии не хватало. И впрямь, сколько жизней по прежним временам и ценам надо было бы прожить для того, чтобы ‘перелить’ через бутылочное горлышко в свою глотку миллион. В конце концов все сошлись на том, что Женькино заявление — чистой воды ‘фуфло’. И только сам Король, уже трезвый, стоял на своем. И клятвы городил те же, что и в школьном сорти¬ре...
'Вопрос о миллионе’ снова всплыл в начале нынешнего лета, когда Евгений Колядко, делающий сейчас бизнес по схеме ‘купи-продай’, встре-тился со своими однокашниками, ставшими к этому времени солидными комковладельцами. Школьные друзья стали подшучивать над Королем. Мол, наконец пришло время сдержать данное слово: миллионов у Евгения хоть отбавляй. Король воспринял шутку на полном серьезе. И заявил, что немедленно пропьет миллион, и не ‘зайцев’, а российских рублей. Притом — за сутки. И если не сумеет — застрелится или утопится в Березине, то есть полностью сдержит свою юношескую клятву.
Раззадоренная компания ударила по рукам и благородно пообещала Колядко, что в случае, если ему удастся осуществить задуманное, миллион ‘россии’ будет полностью ему возвращен.
Пропой миллиона был организован капитально. Причем, и это, наверное, самое забавное, в лучших традициях общества развитого социализ¬ма. Что ж, все мы выросли из одного времени, и как бы не отбрыкивались, оно нас не отпустит. Итак, первое, что сделали представители авангарда рыночного капитализма, — организовали... специальную комиссию по пропою Королем миллиона, а также выделили наблюдателей, которые должны были сей процесс не только контролировать, так сказать, визуально, но и вести своеобразный протокол питейного марафона. Затем были разработаны подробные условия: тратить деньги можно только на себя, ни в коем случае не привлекая никаких собутыльников, и на все то, что, по мнению нынешних бизнесменов, включает в себя атрибутику культурного пития — музыку, проституток, баню и т.п. Причем, на каждый ‘атрибут’ была установлена определенная максимальная ‘такса’, перешагнуть которую пьющий не имел права. Например, музыкантов за заказанную в ресторане мелодию Король не мог ‘башлянуть’ более щедро, чем это обычно делают базарные лица кавказской национальности, когда желают порезвиться под ‘Лезгинку’, а чаевые официанту должен был давать в размере, не превышающем максимум того, что отваливает обычно в таких случаях самый крутой местный уголовный ‘авторитет’. Началом ‘единоличного сабантуя’ было определено утро 29 июня. Дату выбрали не случайно. Когда-то именно в этот день Женя Колядко в школьном сортире поклялся пропить миллион.
...Молва о предстоящем ‘мероприятии’ мгновенно разнеслась по городу, вернее, по его ‘торгово-коммерческим’ кругам. Причем, и это тоже, на мой взгляд, весьма примечательно, никто даже не рассуждал о том, умно это или глупо — пропивать миллион. Все судили-рядили об одном: сможет ли поставленный в столь ‘жесткие’ рамки Женька Колядко этот самый миллион ‘угомонить’ или не сможет. Ведь как ни крути, а ‘российский’ миллион являл собой в то время 12 с гаком миллионов ‘зайцев’, или около 500 долларов, а бутылка самого дорогого коньяка, имевшегося в наличии у местной нарпитобслуги и способная замертво свалить скаковую лошадь, стоила всего 70 долларов. По этому поводу среди торговцев, спекулянтов и валютчиков разгорелись жаркие споры, стали заключаться пари. Чем ближе к времени ’Ч, тем круче. Ставки достигали сумм, в десятки раз превышавших ту, которую собирался прокутить Колядко.
И вот назначенный день настал.
Представьте себе компанию в престижном ресторане, где из четверых сидящих за столиком клиентов пьет и закусывает один. Остальные поддерживают разговор, травят для пьющего анекдоты и время от времени делают пометки в блокнотах. Слабо? А добавьте к этому человека, снимающего это странное застолье на видеокамеру (в последний момент Подвиг или позор Короля решили увековечить именно таким образом). Такого, говорят, древний Борисов еще не видел. Впрочем, как я понимаю, не только Борисов.
Женька Колядко пил и ел за десятерых. Естественно, самые дорогие напитки и блюда. Можно было только удивляться, как вмещается такая прорва питья и еды в его худощавом теле, формами напоминающем фигуру славного портняжки Ганса из известного мультфильма.
Он был вполне доволен, когда в полдень официант предложил ‘округлить’ счет до 2,5 миллиона ‘зайцев’, поднеся для ‘лакировочки’ рю-мочку ‘Абсолюта’, шедшего в заведении по 12 ‘зеленых’ за бутылку.
Трезвые, как стеклышки, наблюдатели, занеся стоимость последнего в ‘первом раунде’ Женькиного глотка в блокнотики, зааплодировали.
‘Второй раунд’ начался после обеда и продолжался до тех пор, пока Женька, уже набравшийся опыта, не спустил в другом фешенебельном ка¬баке еще 4 миллиона ‘зайцев’. Последний тост он поднял ‘за исполнение желаний’. Но говорил мрачно. Еще бы. День переходил в вечер, Колядко еле держался на ногах, а истратил всего лишь половину суммы.
Покидая ресторан, Женя решил посетить туалет. Здесь с ним произошел небольшой казус, после которого он предстал перед ‘наблюдателями’ и видеокамерой весь в мутных осклизлых подтеках. От ши¬карного костюма пахло весьма специфически и крайне неприлично.
Короля, выпачканного с ног до головы пикантной ‘грязью’, было решено срочно доставить в баню, чтобы привести в божеский вид. И его самого. И костюм.
Садясь в машину, Женька заплетающимся языком потребовал:
— Бабу мне. Чтоб голая танцевала. Парилась со мной. И в бассейн прыгала. Самую лучшую, самую дорогую. По первейшей категории. Как до-говорились...
Просьба была удовлетворена. В великолепную загородную сауну, где над Колядко колдовали банщик и массажист, была доставлена роскошная валютная проститутка, с которой уже довольно протрезвевший Женька пил шампанское, плясал, парился, прыгал в бассейн. И не только.
Уставшие ‘наблюдатели’, видя, как преображается их подопечный, тоже встрепенулись и решили вопреки уговору отметить его очередную ‘победу’ стаканчиком спиртного. За стаканчиком последовал второй, третий. И когда после окончания банного сеанса они ‘калькулировали’ ‘помывочные’ расходы Короля, были уже изрядно навеселе. Кстати, вопреки своим чаяниям, Колядко истратил на приведение себя в порядок сущий мизер. К примеру, юная ‘парильщица’ обошлась ему чуть дороже бутылки коньяка.
После бани, не тратя ни минуты времени, Колядко с ‘сопровождением’ отправился в одно полулегальное заведение с отдельными кабинетами. Здесь он решил во что бы то ни стало пропить остаток денег.
Кутеж был грандиозным. ‘Наблюдатели’ не выдержали и тоже сделали заказ. К полуночи все набрались до положения риз. Король стал скандалить.
— Вы — говно, — кричал он, — травильщики анекдотов. С вами нельзя даже выпить. Дурные условия. Я плевал на них. Я выпью с тем мужиком, который мне понравился.
— Не полложено, — еле шевелили заплетающимися языками ‘наблюдатели’.
— А я выпью! — Колядко ‘штормовой’ походкой направился в бар, где, указав на висевшую на стенке невесть каким образом попавшую сюда репродукцию-портрет средневекового мужчины в жабо, потребовал:
— Мужика — за мой стол.
По настоянию клиента репродукция была снята и ‘усажена’ рядом с Королем. ‘Наблюдатели’, вытаращив глаза, мотнули головами:
— С этим можно.
Колядко рюмку выпивал сам, рюмку плескал в нарисованный на холсте рот:
— Ты мне друг, мужик, до гроба...
Кто кого ‘потерял’, — Король ‘наблюдателей’ или они Короля, установить теперь невозможно. Никто ничего не помнит. Но факт остается фактом: когда спящего посередине улицы Женьку подобрала ночная патрульная машина, возле него никого не было.
Утром, проснувшись в вытрезвителе, Колядко первым делом покрыл матом милицейского старшину, доставившего его в казенный дом с услугами. Рассказал, что перед ‘отключкой’ у него оставалась от миллиона смехотворная сумма ‘на один зуб’. Он бы ее в момент... А сейчас — время вышло. Пропал...
— Не пропал, — милиционера явно развеселил рассказ о пропитии миллиона, — как раз столько, сколько мы у тебя в карманах нашли, за услуги платить придется. Мы за работу недорого берем. Квитанцию дружкам покажешь. Так что топиться не спеши.
Женька сначала не поверил, а потом схватился руками за голову и со смешком сказал:
— Ну, дал я чаду. Все на уши встанут.
...Не знаю, как все, но многие наши читатели, особенно те, кто в нынешние времена перебиваются с хлеба на воду, на уши встанут точно...